Избраница Сердца

      Кромешная тьма ночи с легким оттенком серости облаков окутывала этот кончающийся вечер, окрашивала карнилийскую чащу в темные тона, едва ли не чернее ночного небосвода. Холодные капли дождя падали с неба, не щадя никого от мерзлоты и сырости.       Молния, вспышка, гром. Все насквозь пропиталось водой: от верхних листьев деревьев, до самой короткой травы. По земле текли бурные потоки ручьев.       Молния, вспышка, гром. Вся чаща напоминала собой насквозь пропитанный тьмой сгусток слизи. Воздух был тяжел и так же мерзок, как и сам вид всего этого леса: ужасно веяло болотом и тиной, грязью и полусгнившими листьями. Карнилийская чаща была одним из тех мест, где большую часть территории занимали трясины. Тут никогда не ощущался запах дождя, который так привычен, скажем, для обычного леса или городка, деревушки, от которого так приятно и свежо. Здесь только блестящая тьма и гниль.       Тогда было двоелуние. Два спутника мира отчаянно старались пробить хоть крохотную брешь в тучном барьере, чтобы осветить своим светом поверхность мокрой земли. Облака не давали этого, жадно поглощая отраженные от небесных тел лучи. Лишь ненадолго, когда в каком-то месте дождевая преграда обретала небольшой разрыв, лунный свет падал на землю, рассыпаясь на отблески близ находящихся растений.       Все животные попрятались по норам, пещерам, убежищам. Даже падальщики, которым, казалось бы, не должна быть страшна образовавшаяся от ливня мокрая грязь, сидели у себя, не высовывая носы за пределы своей сухой берлоги.       Молния, вспышка, гром. Снова раздался звук рушащихся небес…       А за ним последовал крик. Нет, он был не резкий, не как от испуга, скорее протяженный, усталый. Стали слышаться хлюпанье и треск веток. Отяжелевшие от усталости ноги наступали на мокрую поверхность. Ступни скользили по ней, но все же держали своего хозяина в стоячем положении. Руки цеплялись за ближайшие ветки, использовали их как опору, хоть и не особенно надежную: были слишком тонкие, чтобы долго держать тяжелый вес на себе.       - Надо было не задумываясь бросать этого дурака, а не пытаться помочь… - послышался тихий голос на фоне бьющих оземь капель.       Некий мужчина забрел на территорию этого болотного месива, неуверенно шагая все дальше, в сердце болот. Вся его одежда пропиталась липкой глиной - возможно, он уже не раз падал, - волосы, некогда имевшие оттенок тусклой меди, спутались и покрылись застывшей коркой пыли. Все лицо и руки были измазаны мокрой землей, из-за чего его каштановая щетина почти слилась с цветом испачканной кожи. Только серые глаза, оставались различимы… из-за боли. Из испачканной глиной спины вырисовывалось очертание стрелы, вошедшей глубоко в плечо, но так и не пробившее тело насквозь. Ее металлическое оперение отливало блеском меди при каждой новой вспышке молнии.       Спускаясь с небольшого возвышения, мужчина неудачно выбрал опору и стал падать - то был камень мокрый от дождя. Почувствовав прилив адреналина, он успел сгруппироваться в последнюю секунду, упав на здоровый бок. Однако боль все равно пронзила его, даже несмотря на то, что раненная стрелой лопатка не приняла удар на себя. Изо рта вырвался хрип. Нет, нужно вставать и идти, внутренне приказывал себе раненый каждый раз, когда силы, казалось, уже оставляют его.       Тело с каждой минутой все неохотнее подчинялось, ослабевало. Трудно сказать в чем была причина. Или рана, или усталость. Нет, для усталости слишком сильный эффект. Он не мог так устать, чтобы прямо на ходу терять контроль над конечностями. Значит рана. Не исключено того варианта, что при такой сырости могло развиться заражение. А может наконечник стрелы был заранее пропитан ядом… Лучше об этом не думать.       Вдалеке послышались рычания и топот множества ног, сотрясающих водянистую почву.       - Он не мог далеко уйти, - прокричал вдалеке голос, - Ищите следы и поймайте его живым!       Будто в ответ на приказ, раздался рык и пронесся по всей болотной территории. Он принадлежал драконам, несущих вперед своих всадников.       Мужчина понимал, что просто так ему не уйти, придется выкручиваться из этой ситуации. Скорее всего не обойдется без кое-какого приема, который он уже давно многократно прокручивал в мыслях, не решаясь применить его на практике. Если всадники его догонят, то уж точно не будут с ним церемонится.       Беглец, на ходу проверил содержимое боковых карманов. Он немного успокоился, когда в одном из них нащупал нечто твердое, помещающееся в его руку. Собственно, из-за данного предмета и произошел переполох, заставивший оживить действием довольно тихие болотные просторы. Сюда мало кто заходил. Вряд ли в здравом уме кто-то решится походить здесь от нечего делать и случайно упасть в зыбучие болота или стать обедом для местных, хоть и маленьких, хищников, нападающих большими стаями и, порой, с голоду, съедающие кости.       Мужчине еще хотелось жить. Казалось, что все-таки это не тот путь, по которому следовало бы идти. Можно было попробовать что-то получше… и, возможно безопаснее. Уйти в тихую домашнюю обстановку и начать разводить скот. Он с большой грустью представил, что может погибнуть сегодня, возможно, через несколько часов или даже минут, секунд, ради того, что лежит в кармане его балахона. В голове пробегали вопросы: получится ли? сработает? стоит ли это всего того, что происходит сейчас со мной? Глубоко внутри он отчаянно в это верил. Верил, что все сработает, все получится… Но это было слишком глубоко для того, чтобы прогнать страх из-за возможной скорой смерти.       Снова послышался рык, но уже чуть ближе.       Это вернуло беглеца в реальность. Новая порция адреналина вошла в кровь, заставив все чувства обостриться, а тело — работать быстрее. Боль отошла на второй план: теперь он смог быстро подняться на ноги и побежать. Каждое соприкосновение с землей отдавалось громким хлюпаньем. Приходилось смотреть как можно осторожнее, чтобы случайно не упасть при беге. Достаточно непростая задача, особенно когда приходилось соображать в обстановке погони. Капли дождя попадали в глаза, размывая картинку и мешая проложить дальнейший спонтанный маршрут. Сзади с интервалами раздавались рыки, порождаемые несколькими ящерами сразу. Мужчина убегал, драконы настигали его. Звуки хлюпающих тяжелых лап и раскрывающихся-складывающихся крыльев становились все громче и ближе. Казалось, звери уже дышат в самое его ухо.       Впереди виднелся небольшой конец выступа. Беглец подпрыгнул, готовясь приземлиться на более низкую землю и спрятаться за высившийся впереди валун, но не успел. Из горла настигавшего его дракона вырвался харкающий звук, будто он прокашливался и, наконец, с силой выплюнул то, что ему якобы мешало. Это был шар замедляющего газа. Прежде чем раненый начал падать, его толкнула некая сила, прямо в спину, и он отлетел дальше, чем планировал. В глазах события начали разгоняться, становились быстрее.       Приземление пришлось на живот с последующим ударом головой о камень. Правая рука пульсировала, а боль в плече от стрелы снова вернулась. Он повернул ладонь и увидел большую рану от плеча до кисти, в том месте, где начинались вены. Здоровый рукой он еще раз проверил карман сбоку. Снова нащупал некую холодную твердую вещь. Все в порядке, она на месте.       Беглец поднял раненую руку, вытянув окровавленный указательный палец в сторону камня, о который ударился, и начал изображать некий знак на глыбе с той скоростью, которую ему позволял замедляющий газ. С каждой секундой он действовал все сильнее, приближая преследователей к их добыче.       Рука все чаще дергалась из-за страха, что не успеет начертить нужную символику до прибытия всадников.       Уже начертана треть - рев был слышен пока что далеко.       Начерчена половина - шаги приближались. Оглядываться было бесполезно: чтобы повернуться, необходимо затратить секунды, которых и так было в обрез.       Две трети - рык раздавался уже совсем близко. Дрожь в руке усиливалась, рисовать становилось все труднее.       Четверть - всадники настигали.       И вот когда уже оставался последний мазок, они, преследователи на драконах, уже находились около раненого. Увидев законченную символику, они в ужасе раскрыли глаза. Для ее завершения требовалась все лишь последняя капля крови. Беглец поднял руку над камнем.       - Нет! - хором вскрикнули преследователи.       Всадники налетели на мужчину…, но схватить его так и не успели. Капля встретилась с камнем, впитавшись в него. В тот момент, когда символика была закончена, шум леса стих, капли внезапно начали замедляться, пока не превратились в висящие над землей водяные шарики, а набросившиеся на беглеца вовсе застыли, так и не успев взять заложника. Их рукам оставалось всего несколько миллиметров для того чтобы схватить мужчину. Он успел как раз вовремя.       Затем, убедившись, что все точно сработало, стал отползать прочь от застывшей группы. Плечо давало о себе знать каждый раз, когда делались малейшие движения.       Все время застыло и только он мог находиться вне этой заморозки. Даже молния далеко напротив него коснулась земли и осталась в таком положении светить на много миль вперед во все стороны. Глаза болели от яркости вспышки.       Постепенно над землей начал образовываться дымок сиреневого цвета. Сначала был еле заметен, его даже можно было спутать с помутнением в глазах. Со временем стал набирать плотность, причем в том месте, где молния ударила в землю. В конечном итоге из этой таинственной дымки образовался густой туман, перекрывавший яркий свет молнии, но был он не выше пояса. Внутри, в случайных местах, внезапно вспыхивали и в тот же момент гасли маленькие искорки.       Беглец, немного отдохнув, поднялся на ноги. Плечо и рука отдали ноющей болью снова. В этот раз голова стала ощущаться тяжелой, в глазах начало все темнеть, как после сильного опьянения. Ранения наотрез отказывались, чтобы их забывали даже на миг.       Впереди показалось нечто странное: пространство отдавало свечениями пятью разных цветов. Красный, синий, белый, зеленый и черный - таковы они были. Также, как и туман, они становились яснее и реалистичнее, только они не уплотнялись, а набирали яркость и росли. Постепенно приобретались формы, вырисовывались контуры огромных, пятиметровых и выше, чудовищ. Беглец этого явно не предвидел или, лучше сказать, не ожидал, судя по тому, как участилось его дыхание и во всю ширь распахнулись глаза. Сам того не замечая, он начал пятиться назад, поддавшись инстинкту самосохранения, который заставлял остерегаться неизвестностей.       Вообще, в таком мире как Ревергид, странности - дело обыденное. Но есть понятие странность, а есть понятие неизвестность, ненормальность. Вот последнее уже относят к сверхъестественным явлениям, даже для Ревергида.       Свечения уже заканчивали формироваться, так как постепенно потухали, оставляя после себя силуэты, темневшие на фоне вспыхнувшей сзади них и застывшей во времени молнии. Там, где должны быть головы - горели по два огня. Каждая пара имела свой цвет. То были глаза.       Напуганный беглец, пятясь, случайно оступился о корень и упал на спину. Вес пришелся на торчащее медное древко, из-за чего, то вошло еще глубже в тело. Агония объяла каждую клеточку, каждый нерв: постепенно темнело в глазах и разливалось пожирающее чувство жжения. В то же время мужчина по рефлексу перевернулся на бок, дабы избежать ухудшения ситуации. Боль некоторое время все равно оставалась, не давая прийти в себя и застилая глаза разноцветными кругами и мраком.       Только когда жжение отступило, взору представились сформировавшиеся фигуры. Пять драконов-гигантов опустили свои жуткие очи-светила на того, кто, по-видимому, призвал их.       Виновник почувствовал себя ничтожно маленьким в сравнении с напротив стоящими силуэтами: самый маленький из них, зеленый, достигал в высоту древнейшее и высочайшее дерево карнилийской чащи, имевшее рост, сравнимый с ростом мужчины в двенадцатикратном размере, а самый высокий, красный, обгонял по высоте зеленого на одну треть роста последнего. Он узнал этих созданий. Порождения Тиамат, будто сошедшие с хрупких пожелтевших от времени страниц древних книг, описывающих чуть ли не зарождение самой вселенной. Монстры являлись повелителями всех бед, несчастий и зла этого мира и по совместительству занимали статусы богов. Но богов в обратном значении, отрицательном. В данном мире их называли дебрахами. Вот таковыми они и были: владыками всего темнейшего, бессмертные, беспощадные. И встреча с подобного рода созданиями не сулила для обычных смертных ничего хорошего.       От темных исполинских фигур веяло холодом. Нет, не тем, что можно ощутить зимой, а именно эмоциональным холодом, от которого дух может сжаться и уйти в пятки. Из их пастей доносился рык, от которого дрожала земля. Из ноздрей шел пар от дебрахского жара внутри каждого из чудовищ. Под ними плавал туман, чуть скрывая когтистые лапы лиловой дымкой. Он, подобно верному псу, кружил у их ног, охраняя своих хозяев. Каждое движение отдавалось в переливе: движущаяся часть дыма чуть освещалась застывшей вспышкой молнии. Это могло показаться красиво, если б не принадлежность этого нечто к явно недоброй природе. Вид и поведение туманности ясно напоминали сей факт, даже без исполинов. Что-то внутри мужчины говорило, что эта дымка куда опаснее для него, нежели драконы, находящиеся в ее надежном кольце, пока не заметил, что силуэты начали обретать движения и голос…       - Ах… как же давно нас не было на этой слабой поверхности… Так все изменилось, стало еще более хрупко, чем было… - раздалось со стороны исполинов.       Это говорил красный гигант, находящийся впереди всех остальных своих цветных собратьев и ближе всех к беглецу. Тот не мог поверить своим глазам в увиденное. Он просто дрожал от страха, ощущал ауру этих существ, так ясно, так четко, будто мог ее потрогать или нащупать около своих ног.       Голос красного дракона походил на нечто ужасное. Он был очень низок, ниже баса, имел металлический оттенок, - казалось, что это говорит механизм, работающий на пару, - а скрипучие нотки в нем выдавали его бесчисленные годы жизни, сравнимые разве что с возрастом самого Ревергида.       Гигант с наслаждением вдыхал воздух этого мира, выдыхая языки пламени в застывшее пространство. И так он делал до тех пор, пока не учуял страх лежащего перед ними мужчины, такого маленького и совершенно беспомощного по сравнению с призванными монстрами.       - Ммм… - он вдохнул в себя еще одну порцию воздуха, на этот раз глубже предыдущих попыток, - братья мои, вы ощущаете этот запах… - исполин прервал свою речь, чтобы расчувствовать то, что пришлось ему по вкусу, - запах страха?       Зрачки, окруженные радужкой золотого пламени исполина, впились взглядом в серые глаза беглеца. Тот не мог больше их отвести. Он стал пленником, скованным взором.       - О, да ты, как я погляжу, весь пропитан страхом, - металлический бас, казалось, поселился в голове мужчины, хотя пасть монстра явно двигалась, выбрасывая слова в пространство.       Голос звучал словно прямо изнутри, готовый разорвать тело. Пленник скорчил гримасу от ужасной боли в голове. После раздался жуткий хохот, несравнимый ни с чем. То был смех самого зла: рычащий, глубокий и такой холодный. И к этому смеху постепенно приплетались другие подобные, от других чудовищ, стоящих за своим красным собратом. Тело начало неметь с кончиков пальцев от этих ужасных звуков.       - Сказать по правде, нас очень забавляет то, как ты корчишься в агонии…       Мужчина уже начинал немного постанывать из-за соседства его мозга с дебрахскими голосами. На какое-то время он даже забыл о периодически напоминающей о себе стреле. Мысли переплетались и ломались от неописуемой тесноты. Почти все они желали, чтобы это поскорее закончилось, неважно каким путем это будет сделано, пусть хоть смертью, неважно! Однако отдельные, проскальзывая сквозь головную неразбериху, намекали на важность предмета, находящегося в балахоне их носителя. Нет, нельзя умирать, только не сейчас.       Почти в следующее мгновение его просьба была услышана.       - … но в, то же время, нас раздирает любопытство, ради чего же, такое ничтожество, как ты, могло нас вызвать. А… Твои мыслишки кружатся вокруг какой-то вещи…       Клыки боли разжались, дискомфорт отступил. Мужчине понадобилось какое-то время, чтобы подняться на ноги. Он слегка сутулился, аккуратно поддерживая раненую руку. Выглядел весьма потрепанным и слабым, даже когда, казалось бы, уверенно смотрел в сторону напротив стоящих чудовищ. Беглец все никак не мог начать изречения. Губы предательски дрожали от страха, не давая словам произнестись как следует.       - Советую не тратить наше время попусту, хоть его у нас и бесконечно много. Надеюсь, причина нашего присутствия здесь действительно стоит внимания, иначе… - громовой рык прозвучал просто из глотки красного исполина, вылетая из периодически открывающейся клыкастой пасти, без надобности мучить голову мужчины в этот раз.       Туман у ног гигантских драконов словно ожил и, оставив своих хозяев, рванулся к раненому. Сначала он какое-то время парил над землей, прямо перед своей возможной жертвой, подобно охотничьей собаке, изучая его, как будто пробовал невидимым носом его запах. Привыкнув к новому объекту, дымка почти в один миг образовала медленно плывущее кольцо вокруг несчастного, который сообразить не успел, как стал его заложником. Голова немного закружилась от резкого наплыва негативной ауры со всех сторон.       - Говори, или тобой займется туманность. Поверь, она умеет вытягивать слова из смертных. Ненароком и жизненные силы может прихватить с собой, если ей что-то не понравится или ты будешь особо яро сопротивляться.       Туманное кольцо не спеша приобретало скорость, и чем быстрее оно вертелось, тем уже оно становилось. Мужчина в панике пытался попросить остановить это, параллельно ища хоть какую-то брешь в этом нечто, чтобы высвободиться из его оков. А радиус постепенно уменьшался. Не было сомнений: туман скоро поглотит свою жертву целиком и заставит мучиться в нестерпимой агонии. Беглец, заикающимся от страха голосом, стал пояснять суть его обращения к вызову бессмертных. Рассказал о погоне, рассказал о безысходности положения в момент, когда преследователи настигли его, рассказал о вещи, которую он обязан доставить туда, куда направляется.       - … возможно причина слишком для вас незначительная, о Повелители Бордрана, но другого выбора у меня не было. Пришлось потревожить вас. Не сомневаюсь нисколечко, вы очень занятые натуры, но прошу вас, дайте мне шанс добраться до ближайшего лагеря Стервятников, насколько я понял их так зовут, и я отплачу вам всем, чем только смогу!       Лиловая дымка резко отдернула в стороны свои контуры, как будто мужчина обжег ее чем-то неприятным.       Впервые за столь долгую секунду встречи смертного и дебрахов, заговорил другой представитель последних:       - А что если ты врешь? Хоть наши силы безграничны, в будущее мы заглянуть не можем. При всем нашем общем желании всмотреться в то, что грядет, - твое воображение даже не может представить себе насколько это желание велико! - мы не можем его исполнить. Тебе, смертный, не стоит большого труда солгать: наобещать нам золотые горы, мириады девственных, невинных духов или столько же в утроенном размере грязных, дать пустое слово, - хотя ты переклянешься несчетное количество раз, - что завоюешь для нас Ревергид… Все эти пустые уловки мы слышали уже так много раз, от многих разных личностей, что как-то и скука порой начинает набегать, - выпалил черный дракон.       Его речь, была столь же ядовита, что и его внешний вид. В свете молнии удалось разглядеть его мерзкую, темную и потертую чешую, которая, казалось, готова обвалиться на землю зловонной гниющей кучей при любом неосторожном движении, грозясь обнажить не менее зловонную и черствую прогнившую плоть. В его интонации ясно чувствовалась ярость, что его, да и всех остальных, отвлекли от дебраховских дел.       - Гиеди, научись уже усмирять свой пыл! - голова алого монстра повернулась в сторону черного дракона. Металлический голос красного исполина жестко обрубил речь Гиеди, закончив его обращение к смертному. После чего алая голова, сверкая рубиновыми чешуйками в свете молнии, повернулась в сторону мужчины.       Зубастая пасть в этот раз не двигалась, голос-металл перенесся из глотки чудовища в голову беглеца. Казалось, говорили уже глаза дракона, и они говорили куда угрожающе, нежели челюсти, усеянные огромными и острыми клыками:       «- Открой мне свои воспоминания! Дай прочитать твои мысли!»       Часть дебраха влезла в голову несчастного, в поисках информации, чем вызвала у мужчины боли, сравнимые лишь с ежесекундным взрывом вулкана внутри черепа. Тот упал на колени, а после на бок. Ладони яростно вцепились в волосы, из горла донесся истошный оглушающий крик. Возникло сильное желание прямо сейчас раскроить себе голову о камень. Руки тщетно пытались выскрести непрошеного мысленного паразита. Но получалось только интенсивно выдирать, запачканные в грязи карнилийских болот, волосы.       «- Не сопротивляйся! Ты тем самым создаешь мне барьеры! Открой свои мысли добровольно, пока я не заставил твое тело гореть заживо!» - часть естества алого монстра пыталась добраться до недр мыслей и воспоминаний, не щадя на своем пути мозговые нервы жертвы.       Изо рта мужчины продолжали доноситься истошные вопли, голова моталась из стороны в сторону, сцепленная клеткой из пальцев. Казалось, мозг сейчас разорвется изнутри или вскипит от такого напряжения.       Нужно терпеть! Осталось немного и все закончиться!       Такое ужаснейшее ощущение продолжалось до тех пор, пока мысленная личинка красного гиганта не нашла то, что ей нужно было, и не освободила голову жертвы. Едва не потеряв сознание от внезапного облегчения, мужчина попытался полностью расслабиться, пока это было возможно. Он и представить себе не мог, что всего лишь какая-то малая часть дебраха, духовная часть, может быть настолько огромна. Ощущение возникало такое, будто сам красный дракон пытался влезть в его черепную коробку, схожую с человеческой и формами, и размерами. Невидимая материя вталкивалась внутрь головы, вливалась бурным потоком, давя на все мысли, которые могли находиться в ней. И голова, подобно стеклянному аквариуму, начинала испытывать огромное давление со стороны не только своих мыслей, но и, в особенности, чужих. Благо, она уже постепенно избавлялась от пережитых мучений.       Челюсти рубинового тирана несколько обнажили ряд устрашающих клыков, сделав подобие той улыбки, которой может пользоваться только сущее зло:       - Маленькое ничтожество говорит правду, - недовольная нотка пробежала по его железному басу, несмотря на удовлетворенный оскал. Он явно был опечален тем, что сказанное оказалось не ложью. - И артефакт при нем подлинный… Хм… Так уж и быть, мы окажем тебе нашу помощь, но только в этот раз и только ради этой вещи, да и то, не бесплатно.       Зловещие шепотки зашевелились за спиной алого монстра: его цветные братья стали переговариваться и одобрительно кивать, соглашаясь с высказыванием собрата.       Мужчина медленно поднялся с земли, кряхтя от недавно пережитых мучений, но, на удивление, в этот раз он стоял на земле намного тверже. Еще страннее то, что боль, некогда бывшая в лопатке от стрелы, исчезла, оставив после себя неприятное ощущение. Рука поползла к недавнему ранению. Ни рубца, ни стрелы, как не бывало! Мужчина слегка опешил от удивления, ведь он ясно помнил, как медный наконечник прорвал кожу, глубоко войдя в плоть и втыкаясь множеством иголок в каждый ближайший нерв.       Беглец услышал слова дебрахов об оказании помощи, осматривая свою ранее раненую руку, - ею же он проверял уже исчезнувшую стрелу в спине, - поворачивал так и эдак, но не нашел никаких признаков повреждений. В памяти всплыл момент пореза ладони для вызова драконов. На лице появилась ехидная улыбка, а вместе с ней к нему возвращались и его силы, потерянные во время побега от преследователей. Беглец оглянулся на них: группа воинов все также стояла, застыв, где и раньше, протягивая изо всех сил руки в пустоту. Их драконы также замерли во времени, раскрыв клыкастые пасти, готовые впрыснуть через острые зубы в свою жертву еще одну порцию замедляющего газа, чтобы остановить движения ее тела и спокойно взять, запереть в ней дух, оставив дожидаться приговора за свои прошлые действия. Но мужчины уже давно нет у того камня, где ранее он, беглец, пребывал в беспомощности, ничтожности, слабости, вокруг которого толпились преследователи. Волки настигли овцу, загнав ее в угол.       Как известно, животное, находясь в тупике, без пути к отступлению, даже самое безобидное, становится свирепым. Смертные поменялись местами: овца стала волком, волки - овцами. Направление охоты изменилось!       - Ну так что? Честный обмен? - внезапно произнес алый монстр.       Улыбка ушла с лица мужчины. Вспомнились недавние слова гиганта: «…но только в этот раз и только ради этой вещи, да и то, не бесплатно…». Не бесплатно! Эти два слова пульсировали в голове, оттеснив на задний план все мысли об удачном побеге.       - Какой обмен? - в недоумении спросил мужчина и покосился на еле заметный лиловый туман вдалеке, у деревьев. Он уже успел пожалеть, что задал столь глупый вопрос, когда случайно встретился взглядом с красным драконом.       Легкая дрожь пробежала по телу.       Впервые дебрах сделал какое-то движение, оказавшееся больше, чем просто шевеление челюстями в разговоре: он молча направился уверенными и тяжелыми шагами к смертному. Каждое соприкосновение с землей отдавалось глухим землетрясением, и чем ближе исполин подходил к беглецу, тем сильнее оно становилось. Сам же мужчина под покровительством инстинкта самосохранения пятился назад, подальше от наступающего ящера. Отступление прекратилось спустя несколько шагов: путь преградил густой колючий куст. Беглец выругался себе под нос, ведь проходить сквозь эти заросли - это все равно, что добровольно искалечить себя: шипы куста остры, как лезвия ножей. Убегать в стороны тоже не вариант - дракон с лёгкостью настигнет его и убьет.       Близко подойдя к перепуганному преступнику, монстр опустил к нему свою рубиновую голову. Чешуйки переливались в застывшем свете, подобно бликам заходящего солнца на водной глади. Это выглядело прекрасно и в то же время вызывало неконтролируемую панику.       - Я тебе уже говорил о нем, жалкое отродье, - мощный поток обжигающего воздуха вырвался из ноздрей исполина прямо на беднягу, загнанного в тупик, - что дебрахи просто так не могут быть вызваны. Обязана быть весомая причина вызова и равносильная плата за него, - еще один поток огненного смрада обдал мужчину. Кожа на руках раскраснелась, а лицо скривилось от ужаса и отвратной трупной вони.       Через силу беглец смог выдавить из себя ответ, такую же бесполезную и глупую фразу, что и предыдущий вопрос. Страх сильно притуплял его мысли.       - Я же уже дал вам свою кровь, как плату за вызов…       - Кровь платиться только лишь для перемещения вызываемого! Она не может выступать, как плата за услугу призванного существа, тупица! - новый поток воздушного пламени окатил смертного, помимо оглушающих и яростных речей красного гиганта. - К тому же мы залечили твои раны, это как услуга свыше, запомни это хорошенько.       Мужчина кивнул алой голове, увенчанной двумя массивными рогами. Затем посмотрел еще раз на свою ранее неожиданно зажившую ладонь. Вспомнил не оказавшейся в спине стрелы и затянувшуюся рану от нее. Спорить было бессмысленно: они действительно его вылечили.       Вдруг голова дракона резко отдернулась вверх, но взгляд остался держаться на смертном.       - Жизнь или дух? - металлический голос разрезал воздух, отдав в уши мужчины особенно четко и мощно, подобно раскату грома.       Теперь оставалось два пути: либо умереть в муках, не оставив после себя и капли крови, либо лишиться духовной составляющей, тем самым сделать себя марионеткой и слугой дебрахов и при жизни, и после смерти. Жизнь или дух? В данном случае выбор был очевиден.        Я выбираю дух! - истошно закричал беглец.       Пасти рубинового чудовища и его братьев раскрылись в ужасающем оскале. Он означал улыбку, удовлетворенную улыбку сущего зла, которое заполучило то, что хотело.       - Прекрасно! - пророкотал алый монстр.       Остальные четыре дракона подошли к своему собрату и образовали полукруг вокруг смертного. Красный исполин стоял посередине, прямо напротив жертвы.       Мужчина ожидал чего-то внезапного. Он уже устал бояться, устал трястись, устал прятаться, бежать. Было уже все равно. Что теперь оставалось? Ведь теперь нечего терять… Кроме разве что вещицы в кармане балахона. Рука нащупала ее снова. Она на месте, значит пока все еще не так плохо, как могло бы быть. В каком-то роде ощущение ее присутствия придало ему немного спокойствия и уверенности.       Беглец встал напротив рубинового гиганта, в ожидании своей участи. Хоть напоследок случился короткий прилив храбрости: он, жалкий смертный, стоит, перед дебрахами Ревергида, огромными и всемогущими детьми Тиамат. Вряд ли это делал каждый второй житель данного мира.       - Крозор! - раздалось со стороны драконов.       Неизвестно кто конкретно произнес это слово. Да и обстановка была не та, чтобы задумываться об этом. В один миг дымчатое кольцо сжалось, вонзая лиловые туманные щупальца в тело мужчины. Попытки сделать хоть малейшее движение, малейший рывок из фиолетовых тисков, заканчивались ничем. Полное обездвижение. Он чувствовал, как туман медленно, не спеша проходит сквозь его кожу, прощупывает внутренние органы, протискивается сквозь клетки плоти. От этого появилось сильное чувство тошноты. Оно продолжалось даже после того, как желудок исторгнул из себя все содержимое. Видимо пищеварительная система проявляла сильное желание последовать за недавно вышедшей едой, чтобы только быть нетронутой.       Весь мир расплывался в глазах. Все внимание концентрировалось только на омерзительном ощущении безумно огромного и растущего призрачного червя внутри тела. Его движения доставляли каждому органу ужасный дискомфорт. Самое неприятное, что это нельзя было остановить или хотя бы ненадолго прервать, как бы этого не хотелось. Он поселился под печенью и по мере прохождения времени расползался по всему телу. Фантомная тварь будто разделялась, приобретала все больше новых щупальцев. Каждое из них ползло все выше к голове, по пути обвивая органы. На долю мозга пришлась самая большая часть туманного паразита. Как только дымка достигла серого вещества, началась нестерпимая мука: множество щупалец продавливались силой внутрь убежища сознания и разума. Из горла мужчины раздался вопль, сознание затуманилось, а перед глазами возникла плотная пелена тумана. Она проходил как раз по зрительной зоне. Очень больно, непомерно. Что пытается сделать это призрачное отродье? Неужели пожирание духа настолько невыносимо для тела из плоти и крови?       Ноги оторвались от земли: беглец стал медленно подниматься вверх, пока не достиг уровня глаз дебрахов. Он даже не заметил этого под влиянием болевых пыток.       Щупальца туманной сущности активнее вползали во внутренности, проделывая в них невидимые дыры. Боль усилилась, но заложник не особо обратил на это внимание, настолько привык, хоть и продолжал все так же истошно кричать.       Внезапно паразит остановился. Чувство бурения тела тут же отступило, но ощущение присутствия чего-то инородного внутри все же осталось.       - Клакс норгхе!       Мужчина резко потерял сознание. Туман разжал свои объятия, наконец отпустив тело несчастного в свободное падение, и исчез, растворившись в воздухе. Телесная оболочка призывателя была больше не нужна. На том месте, где находился беглец, будучи оторванным от земли, появилось блеклое, еле заметное сияние, постепенно набирающее плотность и приобретающее некие очертания. Это был его призрак, его дух. Собственно, он ничем не отличался от тела из плоти: то же лицо, та же одежда, те же волосы. Однако дух, в отличие от внешнего тела, был, впрочем, как и полагается духам, полупрозрачным, разве что контуры вырисовывались более плотным сгущением призрачной массы. Глаза выделяясь больше всего: напоминали два маленьких белых огонька, но таких ярких, что отчетливо виднелись на очень большом расстоянии.       Дух не двигался с места, ровно смотря своими глазами-огнями на исполинских драконов.       - Хм… Обычно они не такие тусклые, как этот. Что ж, тем лучше, братья мои, дух нам попался темный. - Объявил алый монстр, - Ахтхенд!       Металлический голос красного дракона породил новое слово. Под его действием духа объяла мучительная агония. Призрачные руки вцепились в дымную голову. Глаза-огни мерцали, ослабевали, тухли, а очертания лица исказились в немом крике. Призрак вдруг резко согнулся пополам, будто от удара в бестелесный живот. Облачная фигура задрожала и распалась на пять частей-сфер. Их-то и поглотили чудовища: каждая такая сфера нырнула в пасть каждому из них. Призрачные хвосты растворялись, уходя все дальше вглубь глоток.       Клыкастые рты захлопнулись, навсегда перекрыв выход обломков духа обратно на свободу.       - Что ж часть сделки выполнена, - рубиновый монстр облизнулся, подчеркивая особый вкус новопоглощенной пищи, - теперь нужно перейти к оставшейся.       Он повернул голову к своим собратьям.       - Вы уже больше не понадобитесь. А ты, Гиеди, - рубиновая пасть обратилась к черному дракону, - останешься для завершения договора.       Три чудовища, развернувшись в сторону застывшей молнии, с каждым шагом растворялись в воздухе, пока совсем не исчезли из этого мира.       Изумрудные глаза темного монстра недобро заблестели, глядя на своего красного собрата. Из-под жуткой кривой безносой пасти показались чуть подгнившие безобразно растущие клыки.       - Почему я должен завершить сделку, а не ты сам? В моей части Бордрана не все спокойно! Треклятый Хара все никак не уймется и делает все, чтобы не подпускать меня к этому измерению. Я уже так близок к нахождению лазейки! Мне необходимо присутствовать при возможном прорыве небесного барьера, это может случится в любой момент! Почему ты не оставишь Гемму, Албали или Энифа? Ты всегда обращался к ним, а не ко мне… Тут попахивает подлостью… Чувствуешь, Сакураи?! - глотка выпускала скрипучий низкий бас, от которого содрогались горы. Глаза черного дракона сощурились, глядя на красного исполина.       - От дебрахов подлостью и несет, дубина! От всех нас! - он резко приблизился к темному брату, немного отошедшего назад и опустившего голову. - Я чувствую лишь твою вонь, которая всегда заглушает чей-либо нюх, когда ты за пять миль от кого-либо! Ты должен быть мне благодарен за то, что я поделился с тобой духом, дал такой же кусок, как и остальным, как и себе! - внезапно ярость в голосе постепенно стала уходить, уступая место ехидности, - Возможно этот смертный сослужит тебе хорошую службу. Обладатели темных духов особенно преданы нам. И я предлагаю тебе впустить его в круг твоего каравана. Разве ты не рад такой приятности, братец?       Глаза алого дебраха блеснули неясным огнем. Гиеди так и не понял, были ли последние слова его брата некой шуткой над ним или все же это он так сдерживал в себе гнев, который недавно прослеживался в его речах. Сакураи яростью не брезговал, но старался использовать ее всегда к месту.       Черный дракон так ничего и не ответил. Не вовремя он начал выговаривать свое недовольство, копившееся достаточно долго. Придется в этот раз промолчать, чтобы не сделать себя в сложившейся ситуации еще более нелепым, чем есть уже на данный момент.       Сакураи продолжил:       - Ну раз уж ты так не хочешь, я могу позвать Албали… Как раз-таки неделю назад была схвачена женщина из его каравана, та самая, что необходима нам…       - Как схватили? Но… Но этого не может быть…       - Неужели твои ушные раковины забились зловонным болотом настолько, что эта новость все это время тебя не достигала? Да, ее схватили, войны из Серебряной армии и маги из Огненного ордена. Да, похоже, придется позвать Албали, раз у тебя нет желания принимать новых слуг в свои ряды, а у него как раз есть вакантное место в его караване…       - Ладно, ладно! Я все сделаю… В моих рядах тоже недобор, если ты помнишь. Обладатели темных душ мне необходимы!       - Вот и прекрасно, - Сакураи повернулся в сторону застывшей молнии, как и его уже переместившиеся домой братья. - Просто проведи ритуал и спаси парня от этих надоедливых медников и их скота. Больше от тебя ничего не требуется. Как закончишь - можешь возвращаться в свое ненаглядное болото, - решил бросить напоследок красный исполин.       Рубиновая чешуя в последний раз бросила алый блеск на землю смертных. Через несколько шагов, дракон исчез.       Гиеди подошел и нагнулся к телу беглеца. Клыкастая морда нависла прямо над головой смертного. Исполин раскрыл пасть, и из смердящей глотки стал постепенно выходить зеленоватый клубящийся туман. Он объял бездыханное тело, мягко оседая на коже и одежде. Его полупрозрачные бугры слегка вздымались и опускались, будто каждый из них дышал и делал это независимо друг от друга. Дымка, покрыв все тело воздушным куполом, начала постепенно сжиматься, усаживаться. Она медленно проникала под кожу мужчины, пока вовсе не скрылась за ней.       - Вэрлиндж! - разнесся голос Гиеди по всему пространству.       Водяные капли, застывшие во времени, снова стали падать на землю. Молния вмиг погасла за спиной дракона, оставив догорать в воздухе маленькие белые искорки под отзвуки грома. Небо вновь замерцало от ярких вспышек, а ветер продолжил гнуть верхушки голых деревьев. Время вернулось в свое русло.       Преследователи вдруг пришли в движение, пытаясь поймать того, кто был им действительно нужен и которого уже давно не было рядом. Пальцы сомкнулись, поймав лишь горстку воздуха. Вес пришелся вперед, и часть группы встретились лбами с окровавленным камнем. Боль от столкновения слегка парализовала нескольких членов отряда, но позже их повергло в шок еще более сильное ощущение: страх. Повернув головы на невероятно жуткий скрипучий рык, взгляд упал на огромного черного дракона. Солдаты в медных доспехах узнали Гиеди, одного из пяти порождений Тиамат, и не могли поверить своим глазам: смертным еще никогда не доводилось встречаться с богоподобными существами, тем более с дебрахами и тем более так близко. У его ног они мельком увидели неподвижно лежавшего мужчину, которого пытались поймать, однако в тот момент для них это было уже не так важно. Нахлынувший ужас заставил преследователей немедленно действовать: они вскочили на спину к своим чешуйчатым коням. Их колени и руки тряслись, не давая как следует закрепиться в седлах. Драконы начали медленно отступать.       - О, нет, не так быстро… Я одарю вас бесценным подарком! - раздалось из глотки черного дракона. - Локрасс!       Мощные кулаки крыльев Гиеди с силой ударили в землю, погрузившись достаточно глубоко: сначала один, потом второй. В разные стороны полетели брызги от мокрой болотной поверхности.       В свете сверкающих молний было видно уродливую чешую, которой был покрыт черный дракон: похожая на высохшую кожу тысячелетней мумии, готовая рассыпаться вся разом на землю с омерзительного тела и стать не менее омерзительной кучей прогнившей плоти.       Шея задралась вверх, изумрудный взгляд вцепился в плывущий темный облачный небосвод, а пасть широко раскрылась. Из нее донесся жуткий оглушающий вой. Отступающие не могли идти дальше, пытаясь прикрыть уши и успокоить встревоженных драконов.       Внезапно в Гиеди ударила огромная молния. Вокруг уродливой морды стали витать маленькие искорки, поджигая адову кислоту, стекавшую с клыков монстра. Казалось, что вся пасть у него состоит сплошь из языков пламени. Они создавали свечение, которое уродовало дебраха еще больше, придавая ему предельно устрашающий вид.       Тело чудовища приняло боевую стойку, шея вернулась в прежнее положение, а взгляд теперь был направлен точно в сторону беспомощных и жалких смертных. Ужасающий вой прекратился, перестав терзать уши слышащих его. Отряд начал убегать. Драконы стали раскрывать крылья, готовясь к полету.       - Иксрен!       Дебрах раскрыл жуткую пасть. В ее глубинах виднелось зарождение огня. Глотка становилась все ярче. Светило перешло на язык. Оно ослепляло собой взоры тех, кто на него смотрел…       Гвардейцы на своих драконах почти оторвались от земли.… А кто не успел этого сделать, уже постигла обжигающая мощь.       Из объятой огнем глотки черного владыки вырвался столб пламени, сжигающего все на своем пути. Сначала он пал на болотную землю, обратив всю ее воду в пар. Затем коснулся деревьев, в один миг сделав из них огромные факелы.       - Живо! Взлетаем! - прокричал командир отряда.       Было слышно, как его голос дрогнул. Он уже не чувствовал ни малейшего шанса хоть как-то спастись, предчувствовал скорую гибель.       Мысли переплетались и спорили в голове у каждого рыцаря. Явное большинство сводилось к действительной неизбежности смерти, заставляя тело смириться с тем, что грядет. Поэтому за чувством скорой кончины стали всплывать строки Платиновой молитвы, будто сами собой, будто только и ждали случая, их звездного часа. Они завладели губами всадников, заставляя проговаривать каждое прописанное в их памяти слово. По крайней мере с молитвой хоть умирать не так страшно…       Это были последние слова преследователей. Глаза драконов и их наездников прорезал ослепительно яркий свет. Обжигающий жар окружил обреченных воинов со всех сторон. Бежать больше не имело смысла. Дышать стало нечем. Казалось, тела горели изнутри. Ощущение пронзания бесконечным множеством раскаленных игл безжалостно терроризировало каждый нерв, каждую крупицу живой плоти. Жар стал нестерпимым: волосы и одежда тлели, затем вспыхивали вальсом искр. Чешуя драконов под кислотным огнем плавилась, как воск от обычного пламени, спекаясь прямо на плоти животных. И вот уже смертельный жар полностью поглотил некогда живых преследователей. Настолько быстро он их пожрал, что ни всадники, ни драконы толком не смогли ничего прокричать.       Сияние потухло, жар ушел. На месте гвардии оказались лишь обугленные остатки костей и горсть раскаленных искореженных доспехов. В воздухе витала отвратительная вонь пережаренного мяса.       Огненный ореол потух на пасти черного дракона. Гиеди исчез, отправился в свою часть измерения. Напоследок из его глотки вырвался сухой ужасающий смех ликования в сторону поверженных и беглеца, что вызвал гигантов. Власть страха над смертными всегда была сладка и приятна для дебраха.

***

      Конец этой жуткой ночи возвещал зеленоватый от карнилийского тумана рассвет. Небесный огонь только-только поднимался над горизонтом.       «- Плата заплачена. Теперь ты принадлежишь и мне и моему каравану», - в голову вторгся голос черного дракона, того самого, что уходил последним.       Глаза широко распахнулись. Грудь лихорадочно вздымалась, а нос жадно ловил воздух. Смертный начал прерывисто дышать. Он мог поклясться, что видел себя сверху, а перед собой пять чудовищ, темнейших богов. Следует быть осторожным в следующий раз, когда снова придется использовать это заклинание. Лучше вообще его больше никогда не использовать. Оно чуть не убило его!       «- Советую тебе поскорее отыскать пристанища Стервятников, если не хочешь навсегда поселиться в этих болотах. И да, береги артефакт. Даже не смей думать о том, что ты можешь его потерять…» - продолжение фразы впилось в черепную коробку.       Беглеца передернуло от телепатического голоса. Тело внезапно подпрыгнуло. В это короткое мгновение сознание смертного успело заключить достаточно много странных фактов.       Первый заключался в том, что дыхание стало каким-то… шумным. При каждом вдохе и выдохе. Горло и нос хрипели при прохождении порции воздуха. Второй - странное ощущение чего-то лишнего в районе спины и конца позвоночника теперь не отпускало разум. Третий намекал на то, что все вокруг как будто уменьшилось. Ненамного, совсем ненамного, но глаза беглеца это заметили. Он непривычно возвышался над землей. И было как-то странновато ощущать, что он видел теперь на уровне половины длины ближайшего дерева, когда раньше его ровный взгляд касался только трети. Четвертый говорил о том, что он принял стоячее положение, оставаясь на четвереньках после прыжка. Постепенно мысли выдавали картинку произошедшего, строили теории, которые все больше начинали пугать смертного.       «- Неужели? О, нет! Я очень надеюсь, что я ошибаюсь или вовсе просто сплю…» - сознание беглеца заговорило вместо его рта.       Оно уже примерно знало, что за странности произошли с его носителем и очень не хотело соглашаться с ними, заставляя мозг отчаянно думать, что все нормально, стараясь задавить панику. Но безудержное любопытство было слишком сильным, чтобы хоть как-то его заглушить. Голова смертного стала искать ближайшую болотную лужицу впереди себя, специально не оборачиваясь назад и не смотря вниз, чтобы не подтвердить догадок сознания.       Немного слева оказалась ямка с болотной водой. Она была маленькой, но ее было вполне достаточно, чтобы разглядеть лицо в отражении. По крайней мере беглец надеялся там его увидеть.       Он нагнулся к ней. Глаза резко зажмурились.       «- Нет! Будь проклят этот день, будь он проклят!»       Смертный уже знал, что с ним произошло, но верить до сих пор отказывался. С каких пор у обычного мужчины шея способна перенести голову с приличной высоты над землей до самой земли, задействовав лишь одну эту самую шею?! Просто дурной сон. Мысли безуспешно пытались убедить мозг, что все это бред. Голова затряслась в разные стороны, чтобы прогнать эту нежелательную реальность. Глаза по-прежнему он не открывал, чтобы ненароком обратно не попасть в ту нежелательную реальность, от которой он только что скрылся за веками.       «- Хватит устраивать концерты неведения! Открой глаза и посмотри на себя. Прими уже свою новую жизнь и топай! Артефакт должен быть доставлен!» - голос черного чудовища снова врезался в мысли смертного.       Как по команде глаза открылись и посмотрели на крохотное отражение в болотной лужице. Оно заключалось в ореол зеленоватого тинистого тумана, что веял над карнилийской чащей.       Психика беглеца достигла своего пика. Безумие вкупе с истерией завладели его разумом. Огромная черная когтистая лапа ударила водное зеркало. Капли лужицы разлетелись в разные стороны, оставив от нее лишь мокрый след.       Беглец в ужасе закричал. Точнее его сознание и разум закричали. Тело же отозвалось на это пронзительным драконьим рыком, зародившимся в недрах глотки, вышедшим из жуткой пасти с клыками и разнесшимся далеко по диким территориям.