Одна причина упасть и Две встать

Вот и подошло к концу такое значимое событие как Евровидение. Пусть Никите оно принесло только разочарования и боль от проигрыша, он всё равно был рад посетить Португалию и увидеть много нового. Сейчас он, уставший и вымотавшийся за эти дни, возвращался в номер отеля, в котором остановился на время выступлений и подготовки. Комната встретила его тишиной и разбросанными в спешке вещами. Плюнув на уборку, Алексеев сразу решил сесть за ноутбук и узнать, что творится в соцсетях. Как и ожидалось, почти все говорили о «курице», занявшей первое место, и проигравших певцах. Фанаты писали утешительные сообщения и всячески пытались поддержать своего кумира, но Никита понимал, что от этого станет только хуже. Его взгляд зацепился за одно выделяющееся сообщение от его девушки. Открыв диалог с ней, он прочитал огромное сообщение, содержание которого повергло его в немой шок. Девушка писала, что очень переживает за Алексеева, что хотела бы его поддержать, но сегодня она нашла своего соулмейта и поэтому вынуждена расстаться с парнем. Никита трясущимися руками закрыл диалог и уставился в потолок. Горло сжало в предательских спазмах, из-за которых было трудно дышать. Она ведь так обещала столь много, заверяла, что ей плевать на истинность, что у них самая настоящая любовь, даже если их метки не совпадают. Для Никиты сообщение было ударом в самое сердце, ещё и после громкого поражения на Евровидении. Всё свалилось сразу, кучей, из-за чего парень не знал, что делать дальше. Он случайно опустил взгляд на своё запястье, рассматривая завитые линии рисунка. Вот уже как год он отчаялся найти своего соулмейта, вот уже как год он не смотрел на это приторно-красное изображение розы, вот уже как год в его сердце жила пустота. Медленно обводя пальцем контур метки, он подумал, что так и умрёт одиноким. Ещё раз вздохнув, певец хотел было заснуть и забыть все ужасы этого дня, но в дверь настойчиво постучали. Нехотя встав, Никита направился к ней, даже не представляя, кто мог прийти к нему так поздно. Открыв дверь, он увидел Мэловина с бутылкой вина в одной руке и бокалами в другой. Он приветливо улыбнулся, смотря разноцветными глазами на хозяина номера. После участия в Евровидении они стали больше общаться, а вскоре с уверенностью могли назвать друг друга друзьями, но скрывали это от ненасытных журналистов, избегая вопросов, которыми так любили их закидывать фанаты. Иногда певцы вместе ходили в клубы и отдыхали после трудоёмких репетиций с бутылкой какого-нибудь вина или чего покрепче. После обмена номерами телефонов они переписывались, если возможности увидеться вживую у них не было. — Я тут подумал, что пить в одного, как алкоголик, не очень хорошо, — объяснился Мэл, проходя в номер и оглядывая Никиту, — ты чего такой помятый? — Девушка бросила, — безнадёжно бросил Алексеев, проходя следом за незваным гостем. — У-у-у, сочувствую, — расставляя бокалы на столе, прокомментировал Костя, — а из-за чего бросила-то? Никита облокотился на диван, стоящий рядом, и устало прикрыл глаза, вздыхая. Сознаваться в своём провале не хотелось, как и слушать слова сожаления, но Мэл как-то слишком доверительно смотрел в глаза, поэтому ещё раз вздохнув, парень еле слышно прошептал: — Она нашла своего соулмейта… Глаза брюнета удивлённо расширились. — А я всегда думал, что вы соулмейты… — пробормотал Бочаров, отводя взгляд, — я, кстати, тоже ещё не нашёл своего. — О, а я думал, ты просто не хочешь светить этим на публике, — теперь настала очередь Никиты удивляться. — Ха, это точно, я бы не стал такое афишировать, — усмехнулся Костя, аккуратно разливая вино по бокалам и протягивая один шатену, — ну что, не откажешь ли ты мне, если я попрошу тебя разделить со мной восхитительное красное полусладкое? На лице Алексеева расцвела лёгкая улыбка, и он благодарно принял бокал из рук друга. На секунду его пальцы задели бледные пальцы Мэловина, но Никита быстро одёрнул руку, почувствовав разряд, прошивший тело от кончиков пальцев. Между ними завязался оживлённый диалог, во время которого оба парня расслабились и теперь, активно жестикулируя, что-то доказывали друг другу. С каждым новым бокалом алого напитка темы становились всё откровенней и откровенней. Костя поделился своими наблюдениями во время секса с прошлыми пассиями, рассказывая, что и когда они перепробовали и как круто это было. Никита стыдливо признался, что за все четыре года отношений дальше минета они не заходили, и что он являлся в свои двадцать пять девственником. Эти заявления немало удивили Мэловина, но тот решил тактично промолчать, чтобы не смущать друга ещё больше. Дальше разговор пошёл о соулмейтах и о том, как трудно их найти в наше время. Алексеев как истинный романтик верил, что где-то обязательно есть его человек, который так же ждёт встречи с ним. Костя же утверждал, что если говорить о половой связи, то, что с соулмейтом, что с обычным человеком — разницы никакой. — Кстати, а что у тебя за метка? — вдруг спросил Никита, допивая последние рубиновые капли вина. — Никогда не видел упоминания о ней. — Да обычная метка, — откидываясь на спинку стула, протянул Мэл, — а что, хочешь увидеть? Вопрос застал Алексеева врасплох. Ведь с одной стороны — неприлично смотреть на метку человека, не состоящего с тобой в романтических отношениях, да и просить об этом как-то стыдно, но с другой стороны — его прямо-таки пожирало любопытство. Шатен немного замялся, отводя взгляд и перебирая все варианты ответа. — Вижу же, что хочешь, — пьяно хихикнул Костя, закатывая рукав чёрной рубашки. Никита сразу выпрямился и с интересом уставился на руку, которая пока была перевёрнута заветным местом вниз. Почему-то ему не терпелось увидеть метку друга, хотя в данной ситуации это было странно. — Ну что, готов? — игриво глянул разноцветными глазами на шатена Мэловин. Алексеев мог лишь, как болванчик, кивнуть и с нетерпением уставиться на запястье. Брюнет положил руку на стол, а потом резко перевернул. Блять. Ёбаная роза. Воздух резко застрял где-то в лёгких, Никита удивлённо смотрел на метку, такую же, как и у себя. Так прошла минута напряжённого молчания, отчего Мэловин поёрзал на месте, не в силах избавиться от странного чувства, будто он был подопытной мышью. Вдруг Никита закатал свой рукав и положил руку рядом, едва соприкасаясь кожей. Две идентичные розы, аккуратные завитки лепестков, яркий алый цвет и почти чёрная середина. Алексеев поднял глаза и наткнулся на такой же шокированный взгляд напротив. Перед глазами всё поплыло, когда Никита понял, что плачет, плачет от счастья. Он нашёл, он дождался, он смог. Костя придвинул руку чуть ближе, соединяя метки, которые вмиг загорелись и стали исчезать, а из-под них начали виднеться долгожданные символы. На руке Мэловина остался золотистый ключ, по середине которого виднелась та самая роза, а у Никиты был замок — тоже с алой розой. Костя резко поднялся и, приблизившись к своему соулмейту, нежно взял его пальцами за подбородок и поднял так, чтобы взгляд был направлен на него самого. Второй рукой он аккуратно вытер слёзы и, медленно приблизившись к лицу, поцеловал. Поцелуй был медленным и тягучим, с привкусом солёных слёз счастья, он полностью овладел разумом двух парней. Никита первое время был настолько шокирован, что замер и не двигался, но потом, осознав произошедшее, стал медленно отвечать, пытаясь не отставать от своей пары. Костя медленно отстранился и посмотрел на Алексеева. Тот шокировано хлопал глазами и пытался прийти в себя. Мэловин протянул руку, ожидая дальнейших действий своего соулмейта. Никита посмотрел на запястье, где теперь был золотой ключ, ключ от его сердца, и, схватившись за него, поднялся с поддержкой Мэла, почти сразу же оказавшись в крепких объятиях, и губы соулмейтов снова слились в поцелуе. В этот раз Костя действовал более решительно, поэтому сразу протолкнул свой язык в пленяющий рот любимого. Язык прошёлся по ряду ровных зубов и задел чужой, отчего Никиту пробило крупной дрожью, а ноги подкосились. Алексеев попробовал неуверенно ответить на это заигрывание, и их языки сплелись в диком танце. Певцы могли бы вечно продолжать этот безумный поцелуй, но воздух кончился у обоих, из-за чего им пришлось оторваться друг от друга с пошлым причмокиванием. Никита тяжело дышал и пытался успокоить ускорившееся во время поцелуя сердцебиение. Руки Кости всё ещё обвивали талию его соулмейта, поэтому он аккуратно повёл Алексеева по направлению к спальне. Никита настолько отвлёкся на свои мысли, что очнулся только тогда, когда упал на кровать. Мэловин навис над ним, прожигая взглядом таких разных глаз. — Ты не против? — проводя рукой по груди парня снизу, спросил Мэл. — Нет, — почти простонал Алексеев, почувствовав, как пальцы задевают напрягшиеся бусинки сосков. Губы Кости резко переместились на шею шатена, он, сначала почти невесомо, покрыл её поцелуями, а потом раскрепостился, прикусив кожу и втянув её. На месте поцелуев-укусов расцвели синяки, и Мэл ухмыльнулся, оставшийся довольным своей работой. Костя медленно, пуговица за пуговицей, расстегнул рубашку Алексеева, невзначай задевая затвердевшие соски. Никита вздрагивал каждый раз, когда пальцы касались разгорячённой кожи на груди. Все эти ощущения были ему в новинку, поэтому Алексеев был необычайно отзывчив. Когда умелыми руками тело было освобождено от рубашки, Мэл не упустил возможности ещё раз подразнить Алексеева, проведя сверху вниз по груди руками, вызывая судорожный стон. Мэловин осторожно накрыл губы напротив, затягивая в новый, ещё более горячий поцелуй. Пока Никита наслаждался вкусом губ Мэла, руки Кости не спеша добрались до домашних шорт и оттянули резинку вниз. Никита уже успел возбудиться, о чём свидетельствовал внушительный стояк. — А ты, как я вижу, времени зря не терял, — усмехнулся Костя, разрывая поцелуй. Шатен покрылся густым румянцем от пошлого намёка своего соулмейта. Мэл спустился чуть ниже, проводя языком по груди, а после по животу. Никита задушено простонал, выгибаясь, желая лучше ощутить движения сладкого языка. Сейчас для Алексеева перестало существовать всё, кроме этой кровати и человека напротив. Никита полностью отдался умелым губам любовника. Незаметно Костя уже спустился к резинке трусов и чуть приподнял её, высвобождая член Никиты. Быстро лизнул его, как бы пробуя, Мэл провёл языком пару раз вверх и вниз. Алексеев громко вскрикнул, выгибаясь чуть ли до боли в спине и сгорая от приятных ощущений внизу, которые напоминали огненный комок удовольствия. Руки сами собой зацепились за простынь, со всей силы сжимая её. Мэловин лишь хитро улыбнулся, наслаждаясь бурной реакцией соулмейта, и одним быстрым движением вобрал член в рот. После этого Никита смог лишь громко вскрикнуть и вцепиться пальцами в волосы Мэла, стараясь насадить его ещё сильнее. Косте понравилась раскрепощённость партнёра, и он заглотил глубже, пропуская член в расслабленное горло и стараясь не царапать его зубами. Алексеев хотел бы спросить, где он этому научился. — Блять… — прошипел Никита, чувствуя, что уже на грани, а Мэловин вдруг остановился, сжимая член у основания, не давая кончить. — О, наш хороший мальчик умеет материться? — ухмыльнулся Костя, стягивая мешающие шорты окончательно, а заодно и трусы вместе с ними, — Тогда давай приступим к чему-то более интересному. Алексеев полностью погряз в пучине наслаждения и не замечал никаких действий со стороны партнёра. Лишь когда он остался без нижней части гардероба, ощущая себя лежащим на животе с приподнятым задом, в душе Никиты поселились сомнение и страх. Он попытался разглядеть лицо любимого, но взгляд зацепил только часть торса и руку с рисунком ключа, которая лежала поверх руки с замком Никиты, придавливая её к кровати. Вдруг шатен почувствовал движение влажного языка по чувствительным мышцам сфинктера. Алексеев резко вздрогнул и попытался уйти от таких необычных ощущений, но руки соулмейта крепко держали его. — Не надо… там, — неразборчиво простонал певец, теряясь в своих ощущениях. Это продолжалось, как показалось Алексееву, целую вечность, пока не исчезли приятные волны удовольствия и руки любимого, и не послышался щелчок. Никита беспокойно обернулся, чтобы узнать, что задумал Мэл, но почувствовав лёгкое давление пальцев в том же месте, поспешно отвернулся, упираясь лбом в сложенные руки. Костя не спеша водил смоченными в креме пальцами по чувствительным мышцам, изредка надавливая сильнее, чуть проникая. Ему не терпелось оказаться внутри этой попки, но сначала требовалась подготовка, чтобы не навредить соулмейту. Мэловин аккуратно протолкнул один палец, отчего по спине Никиты пробежали мурашки, но больно не было, скорее, неприятно. Палец медленно двигался внутри горячего нутра, оглаживая чувствительные стенки и смазывая их для последующего проникновения. Алексеев уже привык к одному пальцу, но вдруг к нему добавился ещё один, заставляя певца сдавленно выдохнуть. Мэл с восхищением смотрел на свои пальцы, исчезающие в блестящем от смазки отверстии, которое сдавливало их. У самого брюнета стояло так, что уже чувствовалась саднящая боль, но он героически терпел. После того, как парень под Мэлом расслабился, он попробовал развести пальцы, растягивая ещё больше, хотя мышцы опять напряглись, препятствуя растяжке. Поэтому Костя решил отвлечь любимого, покрывая поцелуями спину и шею Никиты, заставляя расслабиться. Вскоре два пальца уверенно могли двигаться внутри. Вдруг Алексеев содрогнулся всем телом, вмиг напрягаясь и протяжно постанывая. — Сделай… сделай так ещё раз… — сквозь стоны, как в бреду, прошептал шатен, ещё сильнее насаживаясь на пальцы. Костя ухмыльнулся и ещё раз провёл пальцами по комочку нервов, вызывая новые и новые стоны со стороны соулмейта. Спустя несколько движений Никита без стеснения насаживался на пальцы, стараясь получить как можно больше удовольствия. Тогда Мэловин и решил, что хватит, поэтому, вытащив пальцы, отчего Алексеев недовольно простонал, ощущая прохладную пустоту, приспустил своё бельё, придвигаясь к желанному телу. Никита почувствовал, как стенки ануса медленно раздвигаются под давлением чего-то большого и влажного. Первое время шатен пытался заглушить стоны боли, но когда в нём оказалась головка члена Мэла, то стон со свистом вырвался наружу. Костя остановился, давая привыкнуть к новым ощущениям растянутости. После того, как Никита расслабился, брюнет продолжил проникновение, иногда останавливаясь, пока полностью не оказался внутри. Оба парня облегчённо вздохнули. Первые толчки были тягуче-медленными и вызывали у Алексеева неприятное покалывание, но после Мэловин ускорился и поменял угол проникновения, пытаясь найти простату. Пока Никита не чувствовал удовольствие, только зуд и жжение, поэтому его член чуть опустился, и в голову полезли не самые приятные мысли. Но вдруг, когда Костя опять сменил угол, шатен до хруста в позвоночнике, прямо как кошка, выгнулся. Теперь Мэл более активно толкался в Никиту, вызывая у него всё новые и новые стоны. Кажется, певец успел кончить, но сейчас его член стоял как и минуту назад, истекая белой вязкой спермой. Костя сорвался на бешеный темп, буквально втрахивая соулмейта в постель, отчего тот стонал и вскрикивал не хуже шлюхи, нисколько не стесняясь. Кончили они почти одновременно, Мэл в Никиту, а Алексеев на простынь. Оба хрипло дышали, ни у кого из них не осталось сил даже на поход в душ, поэтому, укрыв соулмейта одеялом, Костя быстро вырубился под его сопение. Руки с метками лежали идеально, создавая один общий рисунок — раскрытого замка и ключа от него…