Клетка порока

Чонгука разбудили в шесть, что вызвало шквал мата на звонящий телефон, который собственно и был тому причиной. Звонила бывший куратор, извинилась, разумеется, но тут же добавила, что дело срочное. Так и оказалось, она, как и обещала добилась возможности проведения концерта в Пусане, как он и просил ее до этого, но организаторы оказались теми еще фифами, отказывающимися верить музыкальным записям, они потребовали встречи с Чонгуком немедленно, чтобы если он того не стоит, то не тратить на него время. Парень поблагодарил женщину за старание, а сам потащил свою задницу в душ, пока она должна была скинуть сообщением все данные об организаторах. Он был еще сонный, когда спустился вниз уже собранный, только без скрипки, которая осталась в студии. Внизу была Шихен, что-то готовила на кухне, и Чонгук бы прошел мимо не обращая внимания, если бы она сама его не окликнула. - Значит ты все же умеешь рано вставать? – с ехидством подмечает она, а в ответ Чонгук зевает. - Умею, но не предпочитаю. Нужно встретиться с организаторами, возможно смогу провести концерт в Пусане, - услышав это, Шихен немного поубавила стервозности, заменив долей уважения к парню. – А где Тэ и отец? - Твой отец уже уехал, какие-то документы не готовы к встрече, которая будет днем. А Тэхени спит, когда я его пыталась разбудить, он сказал, что неважно себя чувствует и не выспался, попросил остаться сегодня дома, я разрешила. - Понятно. Ты уж извини, но я вряд ли смогу присмотреть за твоим сыном, переговоры могут занять несколько часов, а то и весь день, - по большему счету Чонгук говорил искренне и без издевки, хотя Шихен и не знает, но сам Чон мог быть причиной того, что мальчишка себя плохо чувствует, ведь третью ночь подряд он не дает ему выспаться. Не то, чтобы он об этом жалел, но ответственность на себя взять он не против. Но женщина фыркает и возвращается к своим делам. Чонгук как и думал, быстро не справляется, сначала он сидел в комнате ожидания, умирая со скуки, а позже выслушивал о всей серьезности и надежности их компании, о том, что они не берутся за пустышки, в надежде раскрутить их, а выбирают только уже готовые таланты. Чонгуку приходится долго улыбаться и соглашаться со всей этой болтовней, и только спустя час лекций его просят сыграть. Он начинает из изученных композиций, по нарастающей направляясь к более сложным, а только потом просит выслушать написанные им. Его игру слушают, не перебивая, насколько внимательно, Чонгук судить не мог, потому что на этот момент, он выпал из реальности сливаясь с музыкой и когда последние звуки растворились в тишине он вернулся, открывая глаза. Организаторы сидели тихо, их взгляды были внимательны и сосредоточены только на парне. А затем они попросили его выйти на несколько минут, чтобы они смогли обсудить и принять решение. И снова пришлось ждать, и пока он ждал, к своему удивлению он заметил странное волнение, и что более странно, он понимал, что оно не касается музыки. Почему-то ему страшно захотелось все быстрее закончить и вернуться домой. Вернуться к Тэхену, который наверняка скрутился комочком в своей постели, такой теплый и милый, готовый принять все, чему бы не захотел научить его Чонгук. Чонгук хотел к Тэхену и эта тяга была слишком сильной. Какого-то черта он за него волновался. Когда парня позвали обратно, то разумеется ему пообещали несколько концертов, они взяли у него данные, говорили о том, что ему нужно будет подъехать еще раз через несколько дней, чтобы начать планировать мероприятия и начать подготовку. Чонгук на все кивал, соглашался, но мыслями был уже не там. Когда он наконец-то освободился, то разумеется отправился домой, по его подсчетам когда он доберется, у него будет еще минимум час, чтобы посвятить его омеге. Вот только вернувшись домой, Чонгук понял, что что-то не так и даже понял что именно, по слишком сильному запаху омеги, который заполнил собой буквально весь дом. Запах едва заметно изменился, приобрел едва заметную кисловатую ноту, от которой все внутренности альфы сжались в тугой узел, а рот наполнился слюной. Он понял, почему его так тянуло домой. Чонгук, не совсем осознавая себя, начал подниматься по лестнице, полностью плененный этим запахом, который вдыхал каждый день, но не мог надышаться, потому что он не был полностью раскрыт. Сейчас же он раскрылся. Но почти поднявшись, втянув носом воздух, Чонгук ощутил то, что заставило прийти в себя. Отец дома. В этот же момент в стороне кабинета мужчины послышался грохот и вскрик, который заставил Чонгука сорваться с места и едва не сорвать с петель дверь в кабинет. От увиденного у Чонгука сорвало крышу. Тэхен был на полу, с разорванной одеждой и стянутыми брюками, весь заплаканный и испуганный, а над ним нависал отец Чонгука, со спущенными штанами и явными намерениями войти в омегу. В его, Чонгука, омегу. Озверев, парень бросился к отцу, отрывая его от мальчишки, и на злобное рычание отвечает первым и затем вторым ударом по лицу отца. Мужчина был не в себе, его глаза были глазами зверя, который совершенно не соображал, понимая только то, что перед ним соперник, а не сын. Чонгук испытывал то же самое. Он избивал собственного отца и получал удары в ответ, пока слух не уловил звук собственного имени, произнесенный испуганным нежным голосом Тэхена. Мальчик был напуган. Это немного отрезвило. - Закройся у меня в студии, быстро, - Чонгук рычит, прижимая отца к полу, сжимая его шею. – Тэхен, быстро! – рявкнул он и заметил, как мальчишка и правда направился, пошатываясь, к двери. Альфа зажимает своему отцу рот и нос, все еще пытаясь удержать его на полу, парень был сильнее отца, и в обычной ситуации он бы хуже себя контролировал, но сейчас, почему-то он мог мыслить трезво. - Приди в себя, пап, - рычит, все еще не давая мужчине правильно вздохнуть, он должен был привести его в себя. – Папа, слушай меня, успокойся! – мужчина брыкается из последних сил, он уже рискует задохнуться, но все еще не в себе. – Ты, мать твою, чуть не изнасиловал ребенка! Приди в себя, говорю! И наконец-то срабатывает, взгляд мужчины яснеет, а руки уже не пытаются оттолкнуть или ударить сына. Чонгук тут же отскакивает, сразу же закрывая дверь и открывая окно, чтобы впустить свежий воздух. Мужчина лежал на спине, глубоко дыша и не шевелился, глядя в потолок. По его потерянному и полному горечи взгляду было понятно, что он действительно пришел в себя и все понимает, понимает, что чуть не совершил. - Ты какого черта дома делаешь? – Чонгук не церемонится, рычит, хотя из-за отбитых отцом ребер и скулы он устало опускается на пол рядом с ним и морщится. - Мне нужно было забрать кое-какие документы для встречи… А здесь так пахло… Мальчик пахнет как она, совсем как она… - Нет, мама пахла по-другому, - Чонгук фыркает, только осознавая, почему выбор отца пал именно на Шихен, ее запах был схож с мамиными, более сладкий с горечью, но все же отдаленно похож. Мальчишка же пах сладко, слишком сладко, чтобы отец обратил на него внимание, но из-за течки у него изменился запах, приобретая кислые ноты, которых не было у Шихен. – Мать была альфой, ее запах был кислым, с едва уловимой сладостью, а не наоборот. Мужчина смотрит на сына с болью и слезами на глазах, он прячет лицо в руки и кажется рыдает, но Чонгуку все равно сейчас на него и на его воспоминания, на его любовь к матери, которую он так и не смог похоронить. Чонгук пиздец как зол из-за его поступка. - Ты не альфа, ты тряпка, - рычит парень, поднимаясь на ноги. – И если в тебе осталась хоть капля совести, ты наберешь Шихен и скажешь, чтобы немедленно езжала домой, а сам ты и шагу не ступишь из этого кабинета, пока она не заберет мальчишку. И мне посрать, какие важные встречи у тебя там. Чонгук выходит в коридор, закрывая за собой дверь и снова окунается в запах Тэхена, такой же ласковый как он, от него голову кружит и в груди щемит, мысли превращаются в жижу, но злость все еще берет верх над притяжением. Чонгук закрывает нос футболкой, которая не очень-то срабатывает и спускается вниз, к двери в студию, и облокотившись о нее спиной зовет мальчика. - Тэхен, это я, он успокоился, - Чонгук не слышит звуков оттуда, но знает что мальчик там и знает, что он слышит, да и подтверждение тому, ручка двери, которая начала прокручиваться. – Стой. Малыш, не надо открывать. Скоро приедет твоя мама и поможет, а пока, не надо, а то мне и так сложно. Дверь осталась закрытой, хотя больше всего на свете сейчас альфа желал оказаться рядом с омегой, по крайне мере, чтобы услышать, что отец ему ничего не успел сделать. Чонгук злился каждый раз, когда думал об этом, когда перед глазами появлялась картина, которую он узрел в кабинете отца. Если бы он хоть на минуту позже пришел, случилось бы непоправимое… Или же если бы он сам пришел раньше отца, тогда бы финал был бы еще хуже. Чонгука колотит от злости и ярости, но он не отступает от двери, боясь оставить своего мальчика одного. - Тэхени, ты должен еще немного потерпеть, сейчас придет твоя мама, а мне нужно хотя бы немного отойти от тебя, я не могу тут сидеть, я буду на лестнице, ждать и сторожить, чтобы он не спустился, так что ничего не бойся, хорошо, котенок? Скоро придет мама и станет легче, - Чонгук поднимается на ноги и скользнув взглядом по двери, идет к лестнице. Через десять минут на пороге появляется ошалевшая и испуганная Шихен, она глубоко дышит и кажется готова разорвать любого, кто попадется под руку. - Он в моей студии, заперся, отец наверху, - Чонгук поднимается на ноги и протягивает женщине ключи. – Это от моей квартиры, дай ему блокаторы и обезболивающее, а я вызову для вас такси, потребую, чтобы за рулем был бета… - Чонгук растерян, он не знает что еще должен сделать или может, он отступает на пару шагов назад. – Вызову такси и пойду наверх к отцу. Шихен ни капли не расслабилась, но в ее взгляде больше не было жажды крови, и она даже кивнула парню, очевидно, что она так его поблагодарила. Чонгук поступает как и обещал, вызывает такси, грозно требуя, чтобы за рулем был бета, а сам идет к отцу, который прикрыв лицо руками сидел на диване. Они не начинают разговор, Чонгук прислушивается, слышит, как Шихен быстро поднимается по ступенькам, очевидно, что за одеждой для Тэхена. А затем, видимо подъехало такси, потому что Чонгук услышал, как открылась и закрылась входная дверь. - Они уехали, - озвучивает Чонгук, чтобы хоть как-то развеять молчание. - Она мне рассказала, - подает голос отец и Чонгук поворачивается к нему. – Она рассказала сегодня утром о том, что вы с ней переспали, тогда, в первый день, когда у тебя начался гон, а у нее течка, - отец совсем не весело улыбается, а Чонгук, к удивлению, почти ничего не чувствует по этому поводу. – И знаешь, я разозлился, понимал, что это было неосознанно, что два самых сильных инстинкта вцепились, но все равно разозлился. А затем, ослепленный злостью и сладостью ребенка, я его чуть не изнасиловал. - Ты считаешь, что это одно и тоже? Тогда ты ошибаешься. - Нет, не одно, господи, да я бы никогда не притронулся к мальчику. - Но все же притронулся. - Я тебе говорил, мои инстинкты слишком сильные, а сам я уже слаб, настолько слаб, что сам себе противен… Я не знаю, как буду смотреть в глаза этому ребенку, но я хочу, чтобы он знал, что я не хотел… Так что я рассказал ей о том, что чуть не произошло. - Она переспала с твоим сыном, а ты чуть не трахнул ее, отличное начало семейной жизни. - А ее сын, влюбился в моего, еще лучше, скажи? – Чонгук вздрагивает от этих слов и поднимает на мужчину испуганный взгляд. И нависает молчание, которое сложно развеять, как и сладостный запах Тэхена осевший на двух альфах. Чонгук не выходит из комнаты до самого вечера, тогда наведывается в ванную, чтобы осмотреть потемневшую от удара скулу и разбитую губу, и возвращается обратно. Он не может уснуть, так что когда в начале второго ночи звонит телефон, он не спит. Номер неизвестный и брать трубку совсем не хочется, но он все же включается. - Слушаю. - Чонгук, это Шихен, - альфа подрывается с кровати не ожидая услышать ее голос. - У вас все нормально? - А? Да… Да, на сколько это возможно. Чонгук, мне нужно с тобой поговорить, приезжай на квартиру, я встречу тебя у подъезда. - Что-то случилось? Вам что-то нужно? - Нужно поговорить, это все, я тебя жду, - и отключается. Чон ни черта не соображает, но вызывает такси и быстро собирается неспособный о чем-либо думать. Уже через пятнадцать минут он выходит из машины у подъезда, рядом с которым видит Шихен. - Я приехал, - неуверенно сообщает Чон, подходя к женщине. Она явно заплаканная, глаза красные, и расстроенная, но куда больше – решительная. - Как далеко зашел твой отец? Тэхен мне не признается, говорит, что ничего не было. - Ничего не было, он не успел что-либо сделать, я вовремя пришел, - Шихен хмурит брови и поджимает губы. - Мой сын говорит, что ты избил собственного отца за него и приказал спрятаться… И это при том, что ты сам едва себя контролировал, - Чонгук молчит на это, он сам не знает как объяснить это, чтобы она поняла. Она не захочет слушать о том, что Чонгук не мог позволить, чтобы кто-то прикоснулся к Тэ… кроме него. – Тэхен принял таблетки, блокаторы и болеутоляющее, но они слишком быстро прекращают действовать, ему очень больно и периодов слабости почти нет. Он хочет альфу. Чонгук сцепляет зубы и сжимает кулаки, он не хочет этого слышать, не может. - Чонгук, он считает, что ты его альфа и хочет тебя, - альфа вздрагивает, удивленно уставившись на женщину, решительность которая трещит по швам, она заглядывает в свою сумку и что-то оттуда достает. – Так что я прошу тебя, провести течку моего сына с ним, потому что я больше не выдержу смотреть, как мой ребенок корчится от боли и желания… Поэтому я прошу, - она протягивает Чонгуку его же ключи. - Шихен… - Чонгук сжимает ее ладонь своими и слегка касается губами. – Ему не кажется, мы с ним истинные, это не шутка и не попытка одурачить. По щекам женщины скатывается слеза и она разжимает ладонь с ключами, и убирает руку, стирая с щек влагу. - Тогда я, тем более, должна была это сделать… Но я тебя предупреждаю, если ты его обидишь – я с тебя три шкуры спущу, - в ее голос вернулась решительность, а в глаза огонь, она вновь тянется к своей сумочке достает из нее пачку презервативов, от чего даже Чонгук, какого-то черта, смутился. – Ему не нужны дети в его возрасте, он только начинает жить и теперь это твоя задача, следить за его безопасностью… А теперь иди, пока я не передумала и не кастрировала тебя на месте. Чонгук усмехается криво, берет у женщины презервативы, и целует ее в щеку, перед тем, как войти в подъезд и подняться на свой этаж, к своей квартире, где ждет его омега.