Воспоминания

Торстон помнит многое.. Помнит холодное осеннее утро и то, как сидел на подоконнике старой обшарпанной квартирки, пил горячий кофе и встречал багровый рассвет. Изредка парень отрывал взгляд от унылого пейзажа за окном и переводил глаза на окружающий его интерьер: однокомнатная съёмная квартира, состоящая из скучных серых стен, почти обсыпавшегося потолка, жутко холодных полов и нескольких предметов мебели, из которых небольшой и всегда аккуратно застеленный матрас, пару кресел, книжная полка, прячущая где-то в своих глубинах немного потрёпанный от времени сборник произведений Гоголя, и кофейный столик, украшенный грязными от кофе кружками — были единственным богатством проживающих в этой лачужке хозяев. Быстро остывший крепкий напиток вернул парня в реальность и серые глаза, полные тоски, вновь уставились в окно. Ему всегда казалось, что прозрачная гладь стекла, словно вода, отражает все его прожитые годы, которые будто сосуд — либо полностью пустые, либо до краёв наполненные бессмысленностью. Не отрывая взгляда от окна, Роб на автомате полез в карман джинсов за пачкой сигарет. Обхватив сухими губами длинную белую сигарету, он резким движением поджёг её конец. Жадная затяжка, и крепкий аромат кофе перемешался с едким дымом. Амбре из таких родных для блондина запахов ненадолго заполнило пустоту внутри него, сжирая все мысли и погружая искалеченное тело в столь приятный никотин. И так происходит раз за разом. Парень до крови стирает костяшки пальцев о бетонную стену в комнате, выкуривает несколько сигарет, до потери сознания наслаждаясь этим вредным туманом, и мысленно возвращается в тот день, когда в его жизни появилось яркое пятно на фоне абсолютно серого холста, именуемого судьбой. Торстон до мельчайших деталей помнит тот дождливый вечер, в который он решил сходить в небольшую книжную лавку неподалёку от дома. Роб и сам не до конца понимает, почему он, поддавшись неожиданному желанию, вдруг подорвался с тёплого дивана, накинул на себя куртку и вышел на улицу в жуткий ливень. Будто неведомая сила тянула его сквозь стены, сквозь льющийся водопад с небес навстречу чему-то неизведанному, такому таинственному и манящему. Пару минут он простоял внутри магазина возле двери, потупив взгляд на отдел с книжными полками, на которых красовались толстые книги с произведениями знаменитых русских поэтов, и чего-то ожидал. Книги были самых разных размеров: от маленьких книжонок, похожих на блокнотики для ежедневных записей, до огромных фолиантов с многочисленными стихотворениями и рассказами, переплёты и обложки которых были выцветшими и немного ветхими, что добавляло им некого шарма эпохи средневековья. Совсем рядом разместился отдел с американской литературой. Содержимое полок было скудным, нежели на ближе стоящих. Все книги обернуты в плотную однотонную обложку из кожи, на которой мелкими буковками напечатаны имя автора, его годы жизни и создания данного произведения. Среди авторов мелькали имена известных личностей: Эрнест Хемингуэй, Эмили Дикинсон, Роберт Фрост и многие другие. Встреча была неизбежной. Через мгновение из-за стеллажей с книгами появилась она. Низкая и болезненно бледная девушка отталкивала от себя всех прохожих, но не Торстона. Её худобу не могла скрыть даже плотная ткань чёрного свитера, который, как казалось, так нелепо свисал с тонких изящных кистей и доходил чуть ли не до колен. Густые чёрные волосы, словно смола, растекались по плечам и ниспадали длинными струйками вниз, смешиваясь с цветом одежды. Ядовито-зелёные огни одним взглядом прожгли ему грудь и вынули оттуда что-то жизненно необходимое, без чего парень уже не сможет существовать. Как каменная и давно заросшая диким плющом статуя, он завороженно наблюдал за действиями черноволосой незнакомки. Та что-то спрашивала у кассира, иногда бросая исподлобья заинтересованный взгляд на блондина. Расплатившись за покупку, она медленно, как-будто тянув время, удалялась из магазина, вполоборота смотря на него. Лёгкий, еле слышный хлопок, режущий тишину звон китайского колокольчика и дверь закрылась. Не теряя ни секунды, Роб рванул на улицу. Сразу же в лицо ударили холодные капли дождя. Впиваясь в глаза, они словно пытались ослепить парня, чтобы он не смог отыскать виновницу своего ночного помешательства. Преодолев несколько метров на одном дыхании, он остановился, достигнув зеленоглазой цели. Не ожидавшая такой прыти от сероглазого незнакомца брюнетка выронила из рук книгу, оказавшуюся тем самым сборником произведений Гоголя, который сейчас занимает своё законное место на пыльной полке среди прочих книг. Торстон не знал ни её имени, ни даже что ей сказать, но сделав пару шагов вперёд, уже держал в своих горячих ладонях маленькую, безумно ледяную ручку. Девушка не сопротивлялась, так как понимала, что ей уже не отвертеться. Помешались они оба.. Торстон помнит, что было дальше. Вечерняя прогулка под дождём, полная весёлого общения и ночных посиделок на лавочке в городском парке, немного подтаявшее шоколадное мороженое и губы. Такие мягкие и нежные, немного суховатые, с небольшими трещинками, которые показывались только при её лучезарной улыбке, одурманили парня, превратив самый разумный орган человеческого тела в бесполезный. На следующий день полуночный сон прошёл, оставив после себя еле ощущаемую головную боль от недосыпа и приятное чувство где-то в области сердца. Роб, как обычно, сидел на своём рабочем месте в тату-салоне и, словно бездушная груда железа, работающая строго по программе и беспрекословно выполняющая все приказы своего создателя, ожидал очередного клиента, будь то несовершеннолетняя шлюшка, решившая наколоть себе примитивный рисунок на копчике, или толстый мужик, жаривший котлеты в McDonald's. Блондин выполнял любые прихоти и молча делал свою работу. Хочет клиент татуировку на интимной зоне — засунь себе поглубже в глотку всё своё отвращение и коли, хочет поплакаться — слушай историю о том, как на прошлой недели какой-то урод сбил тётушку Бетт и молча кивай в знак соболезнования. Часы тянулись медленно, будто годы в колонии строго режима. Парень качался на чёрном кожаном кресле, облокотившись на его дырявую спинку и устремив задумчивый взгляд на однотонный потолок, покрашенный в мерзко розовый цвет. Кончики пальцев нервно отстукивали чечётку на столе, таком же дряхлом, как и старое облезлое кресло, а глаза слепило дешёвыми неоновыми лампами, которыми было обвешано всё помещение. Непрерывный стук пальцев по столу перемешался со скрипом ржавых железных колёсиков кресла, создавая непонятную гамму самых противных звуков. Из его головы всё не уходил образ черноволосой красавицы. Её немного грубоватые черты лица, мертвенно бледная кожа и малахитовые глаза глубоко засели в груди Роба, с каждым разом всё больше проедая дыру в сердце, когда он думал о ней. Парень винил себя в своей рассеянности, из-за которой он забыл не то, что спросить её номер телефона, но даже имени не удосужился узнать. Теперь он сидит и дожидается девушки, с которой, возможно, больше никогда не увидится. Весь день Торстон провёл в раздумьях, рисуя на телах людей незамысловатые фигуры животных и цитаты на японском языке. Только тогда, когда он уже собирался уходить и искал в столе ключи, чтобы закрыть рабочее помещение, позади раздался знакомый хриплый голос. Та же неведомая сила, что управляла им в тот дождливый вечер, снова завладела его разумом и против воли развернула блондина к двери. Там стояла она, кутавшаяся от холода в тот же невероятно больших для неё размеров свитер. Длинные чёрные волосы на этот раз были собраны в лёгкий пучок, но непослушные пряди всё равно выбивались из причёски и игривыми спиралями опускались на плечи. Роб наизусть помнит тот разговор, снова и снова, как кассета от магнитофона, прокручивая его в голове. — Я.. Я Хедер, — дрожа и нервно кусая нижнюю губу, девушка сделала шаг вперёд. — Я знаю, что уже поздно, но это единственный тату-салон, где работает высокий сероглазый блондин. Я заплачу даже больше, чем нужно, только не выгоняй. — Как ты меня нашла? — будто выйдя из транса, спросил парень. — Татуировки на твоих руках, — брюнетка указала на руки Роба, которые от плеча до запястья покрывали древнескандинавские руны. — Я почему-то сразу подумала, что ты работаешь в тату-салоне. — Оу.. Да, точно, — немного смутился блондин, посмотрев на свои руки. — Можно? — девушка приблизилась к нему. — Да, конечно. Проходи, Хедер, — Торстон не мог скрыть восхищенной улыбки. – Меня зовут Роб. — Спасибо, Роб, — брюнетка улыбнулась и прошла к рабочему столу, на котором стояли баночки с чернилами самых разных цветов, небольшая тату-машинка и вата с различными медикаментами на всякий случай. Дрожащими руками она сняла с себя свитер и последовавший после бюстгальтер маленького размера, оголив идеально ровную спину и выпирающие рёбра. Спрятав мешающие пряди смоляных волос, Хедер аккуратно залезла на твёрдое подобие стула. Прикрывая худыми руками свою грудь, она ощущала у себя на затылке горячее дыхание парня, невольно засмотревшегося на её почти обнажённое тело. — Какую хочешь наколку? Бабочку? Цветочек? — усмехнулся блондин, обрабатывая руки спиртом. — Коли всё, что хочешь, — на полном серьёзе выдавила из себя девушка. Первые пару секунд Роб был ошарашен настойчивым тоном такой хрупкой девушки, но уже вскоре преступил к работе. Обработав машинку и девичью спину спиртом, он нанёс чёрный слой чернил на всю её поверхность. От шеи до середины спины распласталось ночное небо с многочисленными белёсыми огоньками звёзд, а на левой ключице взошла полная луна, позвоночник превратился в могучий ствол старого дуба, на шеи же распустились его листья, копчик и всё пространство выше покрылось бескрайними лугами, а из кроны дерева спустились толстые верёвки качели, на которой юноша раскачивал свою возлюбленную. К рассвету работа была закончена. Уставший парень отложил в сторону машинку и испачканными в чернила руками вытер пот со лба. Не обращая внимание на дикую усталость, синяки под глазами и боль во всём теле, он любовался своим рисунком. Торстон и сам не заметил, как его руки потянулись к волосам Хедер. Юркие мужские пальцы с лёгкостью справились с заколкой и чёрные нити шёлка потекли по спине брюнетки, дополняя всю картину. На лице расплылась лёгкая улыбка, а голова незаметно кивнула. Его ночная посетительница идеальна. В скором времени короткое знакомство в книжном магазине переросло в крепкие отношения, а через пару месяцев пара уже переехала в небольшой райончик на окраине города, заселившись в старую пошарпанную квартирку с чердаком и видом на одинокое шоссе. Несмотря на возраст и неопрятность их нового дома, Хедер прыгала от радости, ведь неподалёку от их места жительства находился небольшой лесок, а в северной части раскинулись благоухающие поля. Одним словом, рай для творческих людей. За всё время, проведённое вместе с девушкой, Торстон узнал, что она тоже увлекается искусством, только вместо живой натуры и тату-машинки использует холст и кисти. Поэтому перебравшись в эту сказочную долину, брюнетка была нескончаемо рада. Она любила одиночество и всё своё свободное время рисовала местные пейзажи, уединившись на подоконнике в квартире, а затем продавала рисунки соседям или на ярмарке, проводившейся по выходным и праздникам. Каждое утро Роб просыпался раньше брюнетки, чтобы сбегать в поле, нарвать полевых ромашек и порадовать ими свою любимую, вновь увидеть искры в её малахитовых глазах и узреть несравненную улыбку. И каждый раз, приходя домой с букетом свежих цветов, он находил её на кухне, готовившую для него блинчики с яблочным джемом и чёрный кофе. Только она могла варить настолько крепкий кофе, от которого на несколько секунд немел язык, а потом ещё долгое время во рту ощущался приятный привкус муската и корицы. Незаметно подойдя к Хедер, блондин обнимал её сзади и губами припадал к спинным позвонкам. Оставляя влажные поцелуи вдоль позвоночника, он не упускал ни одной синей венки, просвечивающейся сквозь неплотный слой чернил. Спускаясь всё ниже и ниже, парень получал удовольствие от девичьих вздохов вперемешку с хрипами. В эту же минуту на холодный кафельный пол падала белая ночная сорочка и кухня наполнялась стонами. Роб помнит, как они любили сидеть на старом и давно заброшенном чердаке их съёмной квартиры, пили чёрный кофе и просто наслаждались присутствием друг друга. В холодные вечера девушка читала ему Гоголя, а парень засыпал у неё на коленях, слушая тихий и мелодичный голос больше, чем само произведение. Часто такие посиделки заканчивались безумным сексом на полу или небольшими приключениями, во время которых пара грабила пыльные коробки, плотно обмотанные скотчем. Среди старых вещей практически не было ничего ценного, но иногда встречались самые настоящие сокровища. Например, в одной из коробок, среди книг и дешёвых статуэток, брюнетка отыскала яйцо Фаберже, которое сейчас гордо воцаряется на книжной полке в их спальне. — Милый, помоги мне разобрать старые коробки на чердаке. Видимо прежних хозяев не интересовало их имущество, раз они просто упаковали все свои вещи и сложили их в тёмный угол, — позвала Торстона спустившаяся с чердака девушка. Ответа не последовало и забеспокоившись, она принялась обыскивать комнаты на наличие парня. Пустые помещения следовали одно за другим, как-будто пытались внушить брюнетки, что она абсолютно одна в этой Вселенной, а всё произошедшее было лишь игрой её воображения. Слёзы предательски собирались в уголках глаз, а крик застрял глубоко в горле. Нигде не найдя блондина, Хедер в панике выбежала на улицу, и тут же её страх сменился шоком и полным непониманием. Роб сидел на ступеньках, спокойно курил и смотрел на пустое шоссе. Вытирая катившиеся из глаз маленькие капельки, она тихо подошла к нему и присела рядом, опустив свою голову ему на плечо. — Я думал, что давно сгорел как снаружи, так и внутри, — от слов парня брюнетку резко передёрнуло и она подняла на него удивлённые глаза, — но искры твоих зелёных глаз заставляют полыхать меня снова и снова, дотла сжигая моё и без того мёртвое сердце. Тяжело вздохнув, девушка обвила руками тело парня и уткнулась лицом ему в грудь: — Я люблю тебя, милый. — Я тебя тоже, — Торстон улыбнулся и поцеловал её в лоб. Пара строила грандиозные планы на жизнь, задумывала сделать ремонт и превратить эту облезлую тюрьму из бетонных стен в уютное гнёздышко, где оба будут довольны. На чердаке Роб хотел основать свой собственный маленький тату-салон, а небольшую гостиную с выходом в коридор переделать в студию, где Хедер могла бы спокойно рисовать свои картины, не опасаясь посторонних звуков и шумов. Но до реализации мечты руки никак не доходили. Теперь уже никогда не дойдут.. Как-то перебирая бумаги о покупке тату-машинки, блондин наткнулся на ящик, принадлежавший девушке. Он знал, где хранится ключ от него, но нарушать личное пространство свой возлюбленной хотелось меньше всего. В этот раз любопытство взяло вверх и найдя маленький металлический ключик под её подушкой, парень открыл все тайны брюнетки одним поворотом замочной скважины. Кроме баночек с краской, запасных кистей и незаконченной картины, завёрнутой в плотную серую ткань, ничего интересного там не оказалось. На мгновение взгляд Роба зацепился за какую-то бумагу с печатным текстом. Аккуратно отодвинув всё лишнее в сторону, он взял интересующий его документ. — Милый, я дома, — раздался приятный женский голос из коридора и в гостиную вошла Хедер, только что вернувшаяся с ярмарки. — Ты не представляешь, что я сегодня выиграла в тире.. Парень медленно подошёл к ней и протянул злополучную бумагу, оказавшуюся медицинской справкой, — Рак лёгких, третья стадия. Долго собиралась молчать? — Я.. Прости меня, — на глазах девушки выступили слёзы, а голос перешёл на хрип. — Сколько осталось? — слова Роба прозвучали словно приговор, а в его интонации почувствовалась какая-то безысходность. — Роб, — брюнетка сделала шаг вперёд и, в надежде успокоить его, взяла за руку. — Сколько!? — Торстон сорвался на крики и выдернул свою руку из слабых девичьих пальцев. — Прости, я не хотела доставлять тебе море проблем. Не хотела, чтобы ты сидел возле меня круглыми сутками и кормил с ложечки. Я хочу, чтобы ты жил нормальной жизнью, — прохрипела девушка. Неожиданно хрип перерос в сильный кашель и Хедер, положив одну руку на грудь, а другой прикрывая рот, упала на колени. К ней сразу же подбежал перепуганный парень и взял за окровавленные руки. Роба впервые охватил дикий страх за жизнь близкого человека и он, не представляя, что нужно делать, просто обнял брюнетку и успокаивающе погладил её по мягким волосам. Приступ отступил так же быстро, как и начался. Девушка перестала кашлять и упёрлась руками в грудь блондина, оставляя тёмно-красные следы на его одежде. Облегченно выдохнув, он прижал её ближе к себе и стал молить о прощении. — Прости, родная, — произнёс парень и оставил лёгкий поцелуй на виске любимой. Торстон помнит многое.. Помнит тот пасмурный день, в который ясное утреннее небо затянули тяжёлые грозовые тучи и казалось, что всё земное человечество больше не увидит яркого солнечного света, больше не ощутит его тепла на своём лице. Помнит чёрную парадную одежду, за которой прятались ранее счастливые люди, и кладбище, такое мрачное и отталкивающее, накрывающее белой пеленой тоски каждого посетителя. Помнит, как опускали в сырую землю холодный деревянный гроб с его любимой, изящно украшенный ароматными белоснежными ромашками, собранными с поля неподалёку от их дома. Помнит, как кричал и просил не забирать её. Просил ещё немного побыть с ней и попрощаться. Но смерть не делает одолжений. Она забирает всех, не оставляя ни единого шанса на спасение. Парень докурил сигарету и, потушив, бросил её в тёмный угол комнаты, где лежали десятки таких же белых окурков. В последний раз он окинул помещение тоскливым взглядом и спустился с подоконника. Всё находилось на своих местах, как и месяц назад. Он никому не позволял трогать её вещи, даже самому себе. У стены стояла та же книжная полка, на которой среди пыльных книг где-то потерялся этот чёртов сборник произведений Гоголя, комнату наполнял всё тот же аромат чёрного кофе, а слева доживало свой век старое кресло с лежащей поверх на нём белой сорочкой. Кажется, она всё ещё ждёт свою хозяйку, которая больше никогда не зайдёт в эту квартиру и никогда не прикоснётся к своим кистям и баночкам с краской. Из серых глаз вновь покатились слёзы и Роб медленно направился к рабочему столу. Открыв ящик, когда-то принадлежавший девушке, он достал оттуда револьвер, выигранный Хедер на ярмарке пару месяцев назад. Заряжая оружие, блондин перевёл глаза на стоявшую на столе вазу с давно засохшими ромашками. На лице скользнула лёгкая улыбка, а рука поднесла револьвер к виску. Он поднял голову на потолок и закрыл глаза. — Жаль, что поверив в мечту, мы так и не смогли её осуществить. Я люблю тебя, милая, — Торстон нажал на курок.