I hate you too.

      Свой самый страшный кошмар забывать он совершенно не хочет. Скорее, напротив – раз за разом впечатывает в память каждое лицо, каждую каплю крови… Крови, что на его руках.       И можно ведь обвинять Супермена с Режимом. Хранителей – что ничего не сделали, словно понятия не имея о самой возможности подобного исхода. Но на деле… Его никто не заставлял.       Да, конечно, желтое кольцо, по сути, на палец надели насильно – а кто бы поступил иначе перед угрозой жизни едва ли не самого дорогого тебе человека?! Хотя, безэмоциональных мудил, которые бы безразлично смотрели на лужицу крови на асфальте, Джордан тоже встречал достаточно.       Он помнит ярость, безотчетную, подчиняющую себе все существо так, что хочется орать, пока под кулаками трещат кости, рвется кожа, брызжет во все стороны кровь. Хочется кромсать на кусочки… В его случае – самого себя.       Ведь Хэл был там, когда все это случилось. Когда в сантиметрах гибли его братья по Корпусу. Некоторые – от его руки.       Он был там даже раньше – когда Супермен и Чудо-Женщина впервые зашли слишком далеко. Когда это продолжили, из супергероев делая их худшими из тех, от кого они пытались очистить мир.       Возможно, пусть ненадолго, но хватило бы простого «нет». Кто знает – кольцо, все же, дает ограниченную лишь владельцем силу. Против криптонца и амазонки? Скептическая усмешка, еще и такая болезненная – все же, хреновый аргумент в собственную защиту. Другого нет и в помине.       Он был там – и ничего не сделал, чтобы хоть попытаться этому помешать. Ничего не сделал более, чем достаточно, чтобы и не надеяться на прощение. Свое собственное – в том числе.       Джордан не верит в искупление, но не может оставаться в стороне, не сделав все, от себя зависящее, чтобы помочь. Отголосок из прошлого – того, когда он знал, кто он. Зеленый Фонарь. Герой. Лидер.       Хреновый – он отвлекается на гигантский зеленый член, которым Лобо лупит Атроцитуса. Непозволительно долго.       — Хэл! Сконцентрируйся! – кажется, это первый раз, когда звучит не привычное «Джордан». Остальное куда более типично – от окрика пропадает даже намек на идиотский ступор.       Они сражаются, как бывало только давным-давно, еще до того, как Синестро предал Корпус, - спиной к спине, безгранично доверяя другому прикрывать себе спину…       — Хэл! Осторожно!       Он снова отвлекся – и это почти стоило землянину жизни. Если бы только… Кому он врет. Слишком уж хорошо знает, что этот гребанный фанатик контроля смотрит. Всегда. Так, что за них двоих хватит.       Едва ли не впервые за эти шесть с лишним лет – если не считать редких моментов за то время, что они вместе могли «вселять великий страх» или как там пафосно выражались носители желтых колец – Джордан просыпается с улыбкой. Которая, впрочем, тут же гасится ощущением взгляда моментально открывшихся желтых глаз на его лице. Встревоженных? Ага, как же, этот хрен покажет…       - Ненавижу тебя-я-я! – выходит простонать на одном дыхании, переворачиваясь на бок, подальше от не перестающего бесить за всем следящего розового наказания. И спиной почувствовать усмешку.       — Я тебя тоже, Джордан.