Нет, это не Утеха...

II акт, сцена перед «Жертвой»: Крисания склонилась над бездыханным Рейстлином, Такхизис злорадствует в сторонке. Крисания: Что я могу ради любви моей? Взлететь, словно пти… Где-то недалеко слышится стук, звон металла, Крисания прерывается на полуслове. Голос Карамона (за сценой): Рейстлин! Снова грохот и звон, Крисания и Такхизис удивлённо смотрят туда, откуда доносится шум. Голос Карамона: Рейстлин, мать твою! Крисания (удивлённо): Карамон?.. Входит Карамон с обнажённым мечом. Карамон (оглядываясь): Что за нечисть тут шныряет? Ну и местечко! Кто бы сюда полез по доброй воле?! Но у Рейста всегда мозги были набекрень. (заметив Крисанию и Рейстлина) А, вот ты где! Разлёгся ещё. (подходит и поднимает Рейстлина за шиворот) Ну, хватит дрыхнуть! Вставай, паразит! Ты что сотворил с Утехой и моей женой?! Крисания (пытается оторвать Карамона от Рейстлина): Карамон! Он не спит… Такхизис медленно приближается, с интересом рассматривая Карамона. Карамон (встряхивая Рейстлина): Не спит? Да хватит притворяться! Вставай, тебе говорю! (приглядывается) А он и впрямь… Что это с ним? Неужели концы отдал?.. Крисания закрывает лицо руками. Карамон (в ужасе): Как же теперь Утеху восстановить и вернуть Тику?! Крисания замечает подошедшую Такхизис и хватает Карамона за руку. Крисания (тихо): Я могу вернуть его к жизни. Ты только… Карамон (тоже замечает Такхизис): А это кто? Крисания делает страшные глаза, Карамон изучает Такхизис. Такхизис (кладёт Карамону руку на плечо): Да ты её не слушай, Карамон! Твой путь сейчас определён. Что вечно быть у брата за спиной? Красавец и герой, идём со мной! Карамон (замешательство на его лице медленно преображается в ухмылку): Ого! Ты тут главная, что ли? Такхизис (тихо, дотрагиваясь до меча): Мир, залитый кровью, сожжённый войною из-за любви дурака… Карамон: Чего?.. Такхизис (манит): Иди же ко мне… Карамон (ест её взглядом): Да я насчёт Утехи… Такхизис (призывно): Всё будет… Карамон: Понял… (про себя) Шикарная бабёнка! Но как же Тика?.. Погодите, я нынче вдовец или что? (убрав меч в ножны, хватает Такхизис, сминая одно из драконьих крыльев, и тащит Тёмную госпожу за ниспадающую на сцену, словно занавес, чёрно-алую мантию) Из-за мантии вскоре доносятся характерные стоны. Крисания несколько раз пытается запеть «Жертву», но сбивается, украдкой поглядывая на колышущуюся мантию. Через некоторое время из-за мантии выбираются растрёпанные Такхизис и Карамон. У Тёмной госпожи дикий взгляд, Карамон похож на сытого кота, несмотря на то, что его спину пересекают несколько глубоких, кровавых царапин, к которым прилип разорванный шифон. Карамон (на ходу застёгиваясь): Горячая ты баба! Хотя и с придурью. Ну, дело улажено? Я пошёл тогда. Такхизис (яростно): Ты со мною навек! Ты останешься здесь! Карамон: Ещё чего! Такого уговора не было. (берётся за меч, с угрозой) А Утеха?! Голос Летописца (сверху): Карамон! Карамон: А? Голос Летописца: Успокойся. Тут ошибка вышла. Карамон: Какая такая ошибка?? Голос Летописца: При перемещении назад во времени промахнулись на несколько минут. Ты должен был войти в Бездну после того, как Рейстлин одолеет Тёмную госпожу и сам подступится к Пьедесталу Богов. А ты появился раньше. Так что Рейстлин ещё не почти бог и сражаться с ним не надо. Утеха цела, Тика жива и ждёт тебя. Карамон: Вот это другое дело! (обращаясь к Крисании и Такхизис) А вы мне тут голову морочите. (обращаясь к Летописцу) Что ж ты раньше не сказал? Голос Летописца (с ехидцей): Когда – раньше? Карамон (смотрит на Такхизис и сглатывает): Ах, да. Точно, ты вовремя сказал. (указывая на Рейстлина, с невольной жалостью) А он-то сам окочурился, бедолага. Голос Летописца: Очнётся, не беспокойся. Ты его с собой забери – это будет для него худшим наказанием. Карамон: Понял, беру. (закидывает Рейстлина себе на плечо) Что-то он тяжёлый… Ладно, донесу. Такхизис (преграждая путь): Ты останешься здесь! Карамон: Да не останусь, сказал же! (про себя ) Она совсем без мужика обалдела. Но мне тут не нравится. Да и Тика моя, хотя может сковородкой приложить будь здоров, всё равно лучше. А пить я бросил. (обращаясь к Такхизис) Ну, прости-прощай. Крисания: А я как же?! Карамон: Не бойся, не оставлю ж я тебя здесь. Пошли. Такхизис движением руки призывает легионы Тьмы. Карамон яростно отбивается, используя Рейстлина, как палицу. Крисания в ужасе опускается на пол. Легионы рассеиваются. Карамон: Вот местечко, а! (подхватывает Крисанию на другое плечо) Так быстрей будет – ты-то совсем ничего не весишь. Такхизис: Карамон, вернись! Я сделаю тебя богом! Карамон (не оборачиваясь): Своё заполучили мы уже… Нет, становиться богом – это не по мне. Карамон уходит, Такхизис падает на руки своих слуг. Голос, несколько напоминающий голос Летописца (сверху): Прекрасная была идея – послать сюда Карамона. Такхизис (поднимаясь): Так это ты?! Голос: На всякий случай я ему представился Летописцем. Ты же знаешь, я люблю сохранять инкогнито. Такхизис (грозя кулаком вверх): Ну, Паладайн, погоди! Бездна исчезает, показывается местность перед Вратами Бездны. Карамон сгружает свою ношу на землю и сам садится на камень отдохнуть. Крисания бросается к Рейстлину. Крисания: Что я могу ради любви моей? Взлететь, словно птица… Карамон (устало поднимаясь): Да не плачь. Я его сейчас… (с размаху даёт Рейстлину три пощёчины) Рейстлин вздрагивает и открывает глаза, Крисания смотрит на него с изумлением. Рейстлин: Что?.. Где?.. (узнаёт брата) Карамон?! Карамон (снова садится): Где-где… Здесь! Всю дорогу тебя волок. Рейстлин встаёт и, потрясённый, обозревает окрестности. Крисания подходит к нему, он машинально отстраняется. Рейстлин: Где Такхизис?? Карамон: Это дамочка в рваных колготках? Там осталась, внизу. Бесилась, я тебе скажу! Рейстлин бросается к Вратам – они закрыты. Карамон (осматривая себя): Она и меня исполосовала, как свои колготки. Да до крови! Что я Тике скажу?.. А, ладно. Скажу – ранили в бою. Видно же, что обычными ногтями такое не натворить. (на несколько секунд прикрывает глаза, блаженно) Но какова бабёнка! Рейстлин (в бешенстве): Какие колготки?! Ты что наделал, идиот?! Карамон (хмуро): Ты это кончай – насчёт идиота. После того, что я видел в Утехе… прибью, если понадобится – так и знай. Рейстлин оторопело глядит на брата. Карамон (вставая): Пойду я. Счастливо оставаться. Карамон уходит. Рейстлин (осматривает Врата, Крисании): Значит, Такхизис жива? Крисания: Да. Рейстлин: Никогда не знаешь, чего ждать от дурака! (угрюмо) Придётся снова открывать. Крисания: Конечно, я помогу! Голос Паладайна (сверху, сурово): Крисания больше не Светлая жрица. Влюбившись в Чёрного мага, она утратила благость. Она лишена сана. Крисания (в слезах): Отец мой… Голос Паладайна: Не дочь ты мне больше. В храм можешь не возвращаться – он для тебя закрыт. Крисания (с отчаянной решимостью): Я остаюсь с Маджере – до конца. Голос Паладайна (саркастически): Ну, ну. Рейстлин, не выдержав такого поворота событий, выплёвывает непечатные слова. Крисания (поражённая): Ты ведь был утончён и возвышен!.. Рейстлин: Кто, я?! (топает ногами) Пошла вон! Придётся теперь искать другую жрицу… Голос Такхизис (из-за Врат): И не думай. Перед Светлой жрицей Врата больше не откроются. Брата своего приведи – тогда впущу. Рейстлин (в панике): Как я его приведу?.. Он больше не подчиняется мне! Голос Такхизис: Это твои проблемы. Рейстлин: Поговорила б ты с моей невесткой, так знала бы… Голос Такхизис: Я сказала – твои проблемы. Представив себе общение с Тикой, Рейстлин издаёт вопль отчаяния. Рейстлин (после короткого раздумья): Даламар! Входит Даламар. Рейстлин (сурово): Нужна твоя помощь, ученик. Даламар (задумчиво): Знаешь, шалафи, при твоём обращении с кадрами… (слегка отгибает воротник своей одежды, намекая на шрамы, которые оставил когда-то Рейстлин у него на груди) Я тут план разработал – как подсидеть старика и занять место Председателя. Дельце верное. А ты, по слухам, если бы стал богом, разрушил бы всё, и все перемёрли бы. Вот скажи, мне оно надо? Рейстлин (угрожающе): Даламар! Даламар (указывая на посох Рейстлина, с усмешкой): А он ведь погас, шалафи. Погас. Так что извини. Даламар исчезает. Рейстлин в бессильной ярости стучит об землю бесполезным посохом, затем отбрасывает его. Снова появляется Крисания, подходит к Рейстлину со взглядом собаки, жалеющей своего хозяина. Крисания (тихо, нежно): Веришь ли ты мне? Я муку любую приму – боль твою и смерть, всё на себя возьму!.. Рейстлин: Отстань! (стучится головой о запертые Врата) Чёртовы бабы! За что мне такое наказание?! Голос Паладайна (издевательски): А потому что надо было в своё время не только за книжками сидеть. Крисания: Доверь мне сердце своё! И в ладонях моих пусть забьётся оно опять… Рейстлин в изнеможении сползает на землю возле запертых Врат. Голос Такхизис (за Вратами тоскуя): Я так не хочу быть одна… Занавес.