Ненависть?

      Когда Хэнк опрокидывает в себя очередную стопку виски, бесконечная череда мыслей все же не покидает его, вопреки надеждам. Ненавидит. Как же он ненавидит эти пустые консервные банки. Ненавидит всю их невозможно деланную человечность, их приторно идеальный вид, их подчеркнуто вежливый говор. Он ненавидит андроидов. Ненавидит всех их. Ненавидит Коннора. Его - больше всех. Следующая стопка отправляется следом за предыдущими. Этот пластиковый урод хуже всех их. То, как он изо всех сил пытается раскрывать преступления таких же, как он сам, чертовых жестянок; то, как он трогает все улики своими чертовыми длинными пальцами; то, как он сует их в свой чертов рот; то, как облизывает их своим, наверняка, совсем по-человечески шершавым чертовым языком. Невыносимо. Постоянно расспрашивает про все на свете: про пса, про музыку, про спорт. Говорит, что любит собак. Любит. Как эта жестянка может любить что-то? Или кого-то? Всего лишь череда алгоритмов в его чертовой программе, не больше. И Хэнк понимает это. И из-за этого ненавидит не только Коннора, но и себя. Он, черт возьми, ненавидит себя за то, что временами не может оторвать взгляд от этого проклятого андроида, иногда выглядящего гораздо человечнее многих людей. Но эта иллюзия с треском расколовшегося стекла ломается, стоит только услышать "Мое имя - Коннор, андроид, присланный из "Киберлайф". Он не человек, и никогда не сможет им стать. И от осознания этого в разы паршивее. Бармен наливает еще виски. Нет, Коннор не плох. Хэнк ухмыляется и уже вслух добавляет: - Он слишком идеален.