Тридцать тысяч футов над землей

В отличие от многих своих знакомых волшебников, Гермиона Грейнджер обожала летать на самолетах. Нет, дискомфорт во время взлетов и посадок она, конечно, чувствовала, но почему-то ощущение мощи, которая заставляла тяжеленный аппарат взлетать и двигаться в воздухе безо всякой магии, ей безумно нравилось. Это казалось по-настоящему прекрасным. Будучи ярчайшей волшебницей своего поколения, несколькими вещами (например сексом, путешествиями на дальние расстояния или еще чем-то легкомысленным) заниматься она все-таки предпочитала абсолютно по-магловски. Поэтому, решив отправиться на конференцию в Нью-Йорк, она попросила министерство забронировать билет на самолет. Билет ей и впрямь забронировали, но лишь на последний рейс, которым она могла бы еще успеть. Что поделать… Улететь раньше никак не получалось — в Лондоне тоже было очень много дел. Надо сказать, что большинство ведьм и волшебников, опасаясь, по-видимому, невероятных магловских технологий (в частности полетов на самолете), предпочитали по-прежнему путешествовать на трансатлантическом лайнере «Русалка». Так назывался огромный волшебный корабль, курсирующий между Великобританией и США. Настойчивое требование министерства, чтобы высокопоставленные чиновники, а также знатные ведьмы и волшебники (причем с соблюдением обязательных мер предосторожности) в обязательном порядке присутствовали на конференции по реформе Лиги Магических наций и примирению магических сообществ, означало, что многие британские волшебники отправились в Нью-Йорк уже несколько дней назад. Понятно, что некоторые пытались отказаться от участия, мотивируя это страшной занятостью или плохим самочувствием, но британское Министерство магии заняло неумолимую позицию: именно у них, в Англии, несколько лет назад оказался уничтожен один из страшнейших темных магов современности. Поэтому в Нью-Йорк отправились все, кому было предложено (и желающие, и не очень). И Гермиона не без оснований надеялась, что в полете не столкнется ни с кем из своих коллег или знакомых. Насколько было известно, место на этот рейс забронировали только ей, что было весьма приятно. Тем более что на Нью-Йоркскую конференцию должны были отправиться и те, кто совсем еще недавно придерживался доктрины этого самого «страшнейшего темного мага современности», а путешествовать в компании Пожирателей смерти, пусть и бывших, Гермионе хотелось меньше всего на свете. Иногда ее даже беспокоило столь активное включение бывших сторонников Волдеморта в общественную жизнь, что проводилось министерством уже несколько лет. Она уже прошла утомительные контрольные процедуры и оказалась в салоне самолета. Где с удовольствием откинулась на спинку кресла и раскрыла яркий глянцевый журнал, торчащий прямо перед глазами. Страницы пестрели рекламой: «Лучшие рыбные рестораны в Сиэтле», «Денвер. Высококлассные отели» и так далее. Гермиона нахмурилась — сознание отказывалось воспринимать пестрые картинки с рекомендациями для туристов. Она пролистнула несколько страниц и оказалась в разделе товаров беспошлинной торговли. «Может быть, купить Джинни духи? Или какую-нибудь выпивку для Невилла?» С ней рядом до сих пор оставалось пустым одно единственное место, и Гермиона оптимистично надеялась, что до конца полета таким же оно и останется. Но нет. — Черт… только не здесь… Занятая изучением каталога, Гермиона продолжила рассматривать журнал. Хотя по брюзгливому тону поняла, что подошедший пассажир явно чем-то недоволен. «Сам разберется», — подумала она и решительно опустила голову. — Какие-то проблемы, сэр? — раздался голос приближающейся стюардессы. — Меня отправили на это место, но, должно быть, произошла ошибка. Я не могу сидеть здесь. — Сэр, могу я увидеть ваш посадочный талон? — Мой… «что»? — Ваш посадочный талон, — возникла неловкая пауза. — Маленькая карточка к билету, которую вам выдали при регистрации. — Вы имеете в виду это? — Да, сэр, спасибо. Гермиона ухмыльнулась. Ситуация выглядела немного странной, но забавной. Да и голос подошедшего капризника показался ей странно знакомым. Потом бортпроводница уточнила информацию на талоне. — Сэр, прошу прощения, но это ваше место. Все правильно, 6В. Мужчина снова заговорил. — Но я не могу сидеть здесь. — Почему же, сэр? — Потому что я не могу сидеть рядом с ней! Ошеломленная Гермиона подняла глаза от журнала. «Ого… как же это я сразу не догадалась? Ну кто же еще может так нахально возмущаться соседством со мной? — она действительно удивлялась, что не узнала этот глубокий, высокомерный голос раньше. — Вот и понадеялась, что никого из волшебников здесь не окажется. Мда… кажется, мое везение закончилось». И она была права: поскольку человеком, возмущающимся перед бортпроводницей, оказался Люциус Малфой. — Вы знакомы с этой леди, сэр? — удивленно спросила та. — «Леди»? — усмехнувшись, уточнил Малфой. — Да, — кивнула Гермиона. — К сожалению, мы знаем друг друга. Стюардесса неловко улыбнулась и обратилась к Гермионе напрямую. — Мадам, неужели вам будет очень неудобно, если этот джентльмен сядет рядом с вами на время полета? Некоторое время Гермиона размышляла, но потом, чтобы позлить этого чистокровного сноба, мило улыбнулась. — Нет. Думаю, я переживу это. У Люциуса слегка перекосилось лицо, и он продолжил: — Видите ли… Это может создать… хм… некоторую неловкость для… — он сжал губы. Но Гермиона перебила его: — Дело в том, что в прошлом у меня и мистера Малфоя имелись кое-какие разногласия. Но это было давно, и мы уже перевернули ту печальную страницу. Не так ли, мистер Малфой? Стюардесса снова попыталась решить ситуацию. — Что ж, сэр, поскольку все места в бизнес-классе заняты, я могу только посмотреть, не найдется ли для вас свободного кресла в салоне эконом-класса. Если, конечно, вы предпочитаете сидеть там. — Да, давайте посмотрим, будьте любезны, — раздраженно кивнул Люциус. — Хорошо, пройдемте, пожалуйста, — стюардесса бросила сочувственный взгляд на Гермиону и отошла вместе с Малфоем. Гермиона вздохнула. «Вот же чертов Пожиратель! Уж пять лет, как война закончилась, а никак не угомонится…» За пять лет, прошедших после войны, политика министерства изменилась, и оно начало массово сотрудничать с бывшими Пожирателями Смерти. И, нужно признать, добилось значительных успехов. «Хм… По-видимому, Малфой является не самым успешным примером такого сотрудничества». Однако она понимала: если Люциус летит тем же рейсом, то, скорей всего, он — один из приглашенных на конференцию. «Что ж… Теперь он пересел в эконом-класс, но даже останься он здесь, я бы смогла потерпеть. Ничего. И худший вариант терпела! — Гермиона вспомнила одного толстяка, соседствующего рядом с ней по дороге в Гонконг, который мало того что еле помещался в кресле, так еще и использовал около двадцати бумажных пакетов, поскольку его постоянно тошнило. — Да уж! От Люциуса Малфоя, по крайней мере, хоть пахнет приятно». Она ухмыльнулась собственным рассуждениям, но улыбка не успела сползти с губ, когда стюардесса вернулась обратно в бизнес-салон. Вместе с Малфоем. И извиняюще посмотрела вниз. — Простите, мадам. Мистер Малфой говорит, что расстояние между креслами в эконом-классе просто невыносимо узкое. Поэтому он готов сесть здесь. Чувствуя, как раздражение плавно перетекает в любопытство, Гермиона пожала плечами. — Хорошо. — Я могу положить вашу сумку наверх, сэр? — уточнила стюардесса у Малфоя. — Что? — недовольно буркнул тот. — Во время полета ваша сумка должна храниться под сидением или в верхнем отделении шкафчика. Малфой какое-то время раздумывал, но потом протянул ей сумку. — Возьмите, — а затем запоздало: — Спасибо. Взглянув на него, стюардесса улыбнулась. — Полагаю, вам не часто приходится летать, сэр? — Да. Это мой первый… полет. И то… только по необходимости, — тон его голоса внезапно изменился, Малфой явно пытался загладить свою первоначальную невежливость. — Но я… очень ценю ваше внимание, мисс. Гермиона усмехнулась. «Вот же мерзавец! Может же включить обаяние, может ведь. Особенно когда захочет!» И это было правдой: Люциус Малфой всегда умел манипулировать людьми. — Хорошо, дайте знать, мистер Малфой, если вам что-нибудь понадобится. Я постараюсь сделать ваш полет как можно комфортней, — несмотря на «малфоевские» капризы, обаяние его явно сработало, поскольку стюардесса мило улыбнулась Люциусу и дрогнула сильно накрашенными ресницами. — Обязательно, но теперь не стоит волноваться, — промурлыкал тот и опустился на сиденье рядом с Гермионой. Некоторое время между ними царила тишина, но потом Гермиона не выдержала. — Полагаю, должна поприветствовать вас, — процедила она, так и не отрываясь от журнала. — Не сбивайте дыхания. Не стоит… Открыв рот, она уже приготовилась сказать ему какую-нибудь дерзость, но прикусила язык и решительно уставилась обратно в журнал. Потом поняла, что читает статейку о ковбоях в Монтане уже десятый раз, но не понимает ни слова. Еще несколько минут они сидели в тишине, но потом, будто не в силах выдерживать раздражающее напряжение, Малфой заговорил: — Как долго нам придется лететь? — вопрос прозвучал для Гермионы неожиданно. — Решили потратить на меня дыхание? Он замолчал. Снова воцарилась давящая тишина. — Около восьми часов. Ну не могла Гермиона ничего поделать с собой. Ей обязательно нужно было ответить на любой поставленный вопрос. — Восемь часов? — с явным ужасом повторил Малфой, и глаза его слегка расширились. — Да. — Мерлиновы подштанники… Не удержавшись, Гермиона фыркнула. Смешок получился коротким, но явственным. — И что же делать все это время? — Читайте, спите, смотрите кино, слушайте музыку… много чем можно заняться. Настала его очередь вздохнуть. — А для чего нужны эти окошки в спинке кресел? — Это экраны… по ним можно посмотреть фильм. — Тоже маглы придумали? — Да, — она повернула к нему голову. — А маглы, знаете ли, вообще сумели привнести в нашу цивилизацию много интересных вещей за прошедшие века. Бровь Малфоя с сомнением приподнялась. — Позволю себе не согласиться, мисс Грейнджер. Самые значительные изобретения и открытия были сделаны все-таки волшебниками. — Некоторые — да, но не все. И даже не большинство. — Вы же наверняка знаете, конечно, что многие великие маглы просто решили не раскрывать себя как волшебники. Именно поэтому я говорю, что маглы не могут претендовать на большинство величайших достижений человечества. Шекспир, Бах, да Винчи… все они волшебники, все! — с самодовольным лукавством подытожил Малфой. — Нужно добавить, что эти сведения остаются спорными. Хотя я признаю: существуют доказательства того, что у них действительно были волшебные силы. Вы не можете не упомянуть ведьм, которые были ярчайшими женщинами своего времени... Клеопатру, Елизавету I, Флоренс Найтингейл, и это я называю лишь некоторых из них. Мне кажется, что все они были очень разумны, чтобы сохранить свои магические способности в секрете. Во всяком случае, они стали великими не столько благодаря магии, сколько благодаря энергии и работоспособности, благодаря силе своего характера, своему уму. Люциус кривовато усмехнулся. — Я бы не сказал. Все-таки именно магия дает нам силы, которые могут незримо и тонко изменить ход истории. — Хм… Не заметила, чтоб ваша магия изменила историю именно так, как хотелось вам, — на удивление ровно и без насмешки ответила Гермиона. Резко повернувшись, Малфой посмотрел на нее, и серые глаза стали ледяными от ярости. — Не стоит больше обсуждать эти вопросы, мисс Грейнджер, по рекомендации вашего же собственного отдела. Какой там девиз предлагается? «Простить и забыть». Да? — он хищно ухмыльнулся. — Быть может, вам следует напомнить себе о нем? — Не я отказывалась сесть рядом, мистер Малфой, не забывайте. Почти наслаждаясь этим проявлением враждебности, тот слегка улыбнулся. — О… кошечка выпустила коготки? Не можете долго сдерживать гнев? Ничего не ответив, Гермиона только пристально посмотрела на него. Глаза у Малфоя были серыми, почти серебристыми, отметила она, какими-то глубокими и удивительно яркими, а кожа на высоких скулах была ровной и гладкой. Слабые морщинки вокруг глаз, конечно, выдавали возраст, этого отрицать она не могла. Но, сделав глубокий вдох, чтобы успокоить гнев, она вдруг вдохнула пьянящий аромат, который исходил от Малфоя, и поняла: неудивительно, что стюардесса флиртовала с ним. Гермиона не могла не признать, что Люциус, несомненно, был, хотя и раздражающим, но при этом и безумно привлекательным мужчиной. Она закрыла глаза и отвернулась. Малфой же тем временем чуть наклонился вперед, достал журнал из спинки впередистоящего кресла и пренебрежительно оглядел его. — Это что еще за мусор? — О, на этот раз соглашусь с вами. И впрямь мусор. Лучше изучите инструкцию по безопасности, особенно если не летали раньше, — она вытащила инструкцию и протянула ее Люциусу. — Надеюсь, что в случае проблем, я смогу справиться с ними чуть проще, чем большинство находящихся здесь, — высокомерно протянул он. — Отличная вещь — надежда, боюсь только, даже магия не поможет вам на высоте тридцати тысяч футов, мистер Малфой. Ничего не ответив, он взял инструкцию, правда, не удержался, чтобы не взглянуть на нее с презрительной гримасой. — А почему эти люди улыбаются? Они же срочно выпрыгивают из самолета в море, у них проблема, а они улыбаются этому… Гермиона позволила себе усмехнуться. — Я тоже удивляюсь. Глупо, на мой взгляд. Слегка повернувшись, Малфой глянул на нее… нет, не с улыбкой, конечно, но выражение лица у него едва уловимо смягчилось. Пару мгновений они просто смотрели друг на друга, но потом оба отвели глаза. — Дамы и господа, меня зовут капитан Коллинз, наш экипаж приветствует вас и… Объявление пилота привлекло внимание, а уже скоро самолет тронулся и начал медленно двигаться, выруливая на взлетную полосу. — Вы действительно никогда не летали раньше? — поинтересовались Гермиона. — Никогда. — Тогда должны сейчас нервничать. — Да не особо. — Но вам хотя бы любопытно? — Пожалуй. — А мне всегда это казалось довольно захватывающим. Даже чувствую прилив какого-то странного возбуждения, когда сила двигателей поднимает самолет в воздух. Люциус приподнял бровь. — Неужели? Гермиона вдруг поняла, как щеки ее начали пунцоветь. Она быстро отвернулась к окну, но все равно остро, почти навязчиво чувствовала, что Малфой находится рядом. Ощущение это не проходило. И четкое, даже немного будоражащее присутствие этого мужчины, которого Гермиона когда-то ненавидела, удивляло и немножко пугало ее. «Когда-то? Неужели я перестала ненавидеть его? Но разве то, как он среагировал на нашу встречу, не дает мне право относиться к нему по-прежнему?» И все же… она не могла отрицать, что время, так или иначе, смягчило былую враждебность. И если уж придется провести рядом с ним этот долгий полет, они должны хотя бы попробовать вести себя цивилизованно. Все эти мысли бурлили в голове, пока Гермиона упорно смотрела в окно и пока самолет неспешно приближался к взлетно-посадочной полосе. «Как странно быть в самолете с Люциусом Малфоем...» Она не стала говорить Люциусу, что взлет и посадка не только возбуждают ее, но и заставляют жутко нервничать. Возможно, это была уже некая зависимость от магии, или же ее охватывал банальный, можно сказать, иррациональный страх, но Гермионе всегда было не по себе во время взлета и посадки. Если бы она сидела сейчас с кем-то из своих друзей, то точно схватила бы оказавшегося рядом за руку. Самолет замер, готовясь к взлету. Гермиона взглянула на Малфоя. Тот тоже соизволил слегка повернуть голову, чтобы посмотреть на нее. — Эти ощущения, наверное, интересны для вас? — она спросила. — Немного… — помедлив, согласился он. Заревели двигатели, заставив сердце Гермионы ёкнуть, и самолет помчался вперед. Быстрей. Еще быстрей! Она внимательно смотрела в окно, стараясь не пропустить момент, когда тяжеленный аппарат наконец-то оторвется от земли. Во рту окончательно пересохло. «Черт возьми. И это реакция после всех моих многочисленных полетов!» — Гермиона вздрогнула, почувствовав себя уже хуже. Всегдашние неприятные ощущения обычно проходили, как только самолет набирал высоту, но этого нужно было еще дождаться. Воздушное судно всё набирало и набирало скорость, двигатели ревели, колеса бешено гремели, уже почти отрываясь от взлетной полосы. Гермиона быстро задышала, а потом, не осознавая, чего же она делает, схватилась за первое, что попалось под руку. А под руку ей попалось колено Люциуса Малфоя. Но тут самолет взлетел. Гермиона не поняла, до чего дотрагивается, но это было теплым и каким-то успокаивающим. Она неосознанно ухватилась за это что-то, как за спасительную соломинку. Постепенно лайнер набрал высоту, и уже скоро Гермиона смогла дышать спокойно. Вот тогда-то и решила выяснить, за что же хваталась. Повернув голову, она посмотрела вниз: тонкие пальчики побелели, с силой вцепившись в «малфоевское» колено, обтянутое черными брюками. Поначалу взгляд Гермионы, потрясенной до состояния шока, метнулся от своей руки к лицу Люциуса. Но он смотрел на нее будучи в точно таком же шоке, как и она. На пару мгновений оба словно бы заледенели, не зная, что делать. Потом, она отдернула руку, будто обожженная, неловко опустила голову и пробормотала: — Извините. Я… немного… То есть, мне всегда нехорошо во время взлетов. Ничего не ответив, Люциус слегка покашлял, будто прочищая горло. Гермиона же повернулась к экрану прямо перед собой и принялась стремительно прокручивать меню. Вскоре это же начал делать у себя и Малфой. Больше ничего сказано не было, какое-то время они молчали, тупо уставившись в свои экраны и притворяясь, будто следят за сюжетом. Прошло около четверти часа, когда бортпроводницы двинулись по проходу, предлагая напитки. К ним подошла та же стюардесса, что и раньше. — Я могу предложить вам выпить, мадам? — обратилась она к Гермионе. — Да, я бы хотела джин с тоником, пожалуйста, — кивнула она. «А почему, собственно, и нет? Перелёт будет долгим. И я не собираюсь уныло сидеть, дуясь на Люциуса Малфоя. Тем более что ведет он себя на редкость терпимо». — А вам, сэр, налить чего-нибудь? Надеюсь, ваш полет протекает комфортно? — она кокетливо улыбнулась Люциусу, невольно отмечая, насколько хорош собой этот капризный пассажир. — Вполне, спасибо, — сдержанно отозвался Малфой. — Будьте добры, огневиски. — Огненного виски? О… простите, я не знакома с этим брендом. Боюсь, что среди наших запасов такого напитка нет. — Это не бренд, это название напитка как такового… Ладно, тогда тоже давайте джин с тоником, — вздохнул он. Стюардесса налила напитки. — Как вам первый полет, сэр? Надеюсь, он станет для вас захватывающим событием, — ее бьющая через край любезность уже раздражала Гермиону. — Безусловно. И хотя для меня этот опыт нов, очень надеюсь, что он окажется очень интересным. Интересней, чем то, что я испытывал раньше. — О, боже… Сэр, я готова сделать все, чтобы превратить его в незабываемый, — закончила она уже с откровенно соблазнительной улыбкой и наконец-то отошла к следующим пассажирам. Гермиона закатила глаза. Заметив это, Малфой слегка улыбнулся. — Очаровательная леди. — Не забывайте, что она магла. Улыбка Люциуса стала слегка похожа на волчью. — Однако нельзя знать точно, какие сокрытые таланты может таить в себе ее магловская кровь. — А вы, значит, готовы помочь ей раскрыть их, да? Малфой поднял бровь. — По крайней мере, она не злится и не игнорирует меня. — Если вы заметили, мистер Малфой, я пытаюсь вести себя с вами вежливо и дружелюбно. — Вот именно, что пытаетесь… — издевательски согласился он. Всегдашняя, почти предсказуемая снисходительность Люциуса почти бесила, и Гермиона изо всех сил пыталась обуздать себя. — Что поделать… Ничего другого сказать не могу. Вы не очень нравитесь мне, и, помнится, уже давно. Зачем же изменять привычкам? К тому же сегодня вы сами задали тон нашей встречи, еще в самом начале. — А вы, значит, хорошо меня помните… Польщен, мисс Грейнджер, почти польщен. Ее гневный ответ был быстрым и горячим: — О… как я могу забыть? «Флориш и Блоттс» много лет назад. Когда вы вели себя как фанатичный высокомерный ублюдок. Да, собственно, ничего не изменилось. Вы и теперь такой же: предвзятый, надменный мерзавец! — Первые впечатления могут быть обманчивыми, мисс Грейнджер. — Первые впечатления?.. Да это мое общее… мое глобальное впечатление о вас, Малфой, и причин поменять его, к сожалению, за эти годы так и не набралось. Ваше, прямо скажем, почти незаметное проявление эдакого скромного сожаления после войны и ваше жалкое блеяние о том, что вы подчинялись Волдеморту вынужденно, чтобы защитить свою семью, меня, извините, не убедили! — Гермиона наклонилась прямо к нему и цедила эти обидные жалящие слова буквально сквозь зубы. — Как интересно… — с блуждающей на губах улыбкой Люциус будто размышлял вслух, словно наслаждаясь этой страстной яростью. — Надо же, какой темперамент… Не буду скрывать, это весьма впечатляет. Со свирепым выражением лица Гермиона откинулась на сиденье и скрестила руки на груди. — Черт бы вас взял! Как же мне жаль, что вы не остались сидеть в эконом-классе. Видит бог, я хотела вести себя с вами прилично, хотела хотя бы попытаться… но не знаю, как смогу выдержать еще целых семь часов! — Тогда, может, вам стоило подумать об этом прежде, чем хватать меня за колено, как будто у вас несколько лет мужчины не было, — мягко, даже почти вкрадчиво парировал Малфой. Казалось, он словно бы подразнивает ее. — Это была инстинктивная реакция, я уже извинилась, — Гермиона вдруг быстро-быстро задышала. — И вообще… — Что «вообще»? — Вы ошибаетесь. У меня был мужчина… недавно… даже несколько. Нет, на самом деле много. — Много? Подумать только… мисс Грейнджер, вы создаете себе репутацию роковой красотки. — Да заткнитесь, наконец! — выплюнула Гермиона. Как назло, Люциус по-прежнему оставался спокойным, а теперь и вовсе смягчился, но вопрос все же задал: — Итак, кто же еще попал под власть ваших чар… с тех пор, как вы расстались с мистером Уизли? — в голосе звучало любопытство. Гримаса недоумения исказила лицо Гермионы, когда она, слегка повернувшись к нему, ответила: — Что значит «кто же еще»? Неужели вы ожидаете, что я вам список предоставлю? Хм… Тогда откровенность за откровенность. Я отвечу на ваш вопрос, если вы расскажете о подробностях своего развода. Кто стал его причиной: ее любовник или ваша любовница? И почему вообще ваши пути разошлись? — Это очень личное дело. В отличие от вас, знаете ли, я стараюсь не выплескивать свою частную жизнь на потеху зевакам, что обожают колонки сплетен «Ежедневного пророка». Гермионе ужасно захотелось съездить по этой холеной самодовольной физиономии. — Что ж… если вы уже все знаете, к чему вам мои рассказы? Читайте «Пророк»! — Ну, может, я кого-нибудь пропустил… Среди ваших возможных любовников называют имена Оливера Вуда, Виктора Крама… и даже Кингсли Шеклболта. Хм… скажите, а кто из них был лучшим? Вытаращив на него глаза, она ошеломленно выдохнула: — Что?.. Это вы серьезно? — Хочу сказать, что у вас большие перспективы на великолепную партию, мисс Грейнджер. — Да-да… Спасибо за столь лестную оценку, — она зажмурилась, оказавшись потрясенной «малфоевской» наглостью. — Всё! Пошутили — и хватит. Ничего я рассказывать вам не буду. И вообще… вы ведете себя как… как последний хам! Люциус усмехнулся. — Какая жалость… а мне так нравится наблюдать за вашей яростью. Она выглядит довольно привлекательно. — Угомонитесь! У меня нет желания общаться с вами, — Гермиона повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. И вдруг увидела там какое-то необъяснимое, пусть и злое… восхищение, которое не получалось игнорировать. Дыхание Гермионы замерло, и внутри что-то странно ёкнуло. Стремительно развернувшись к иллюминатору, она уставилась на быстро удаляющиеся лоскутки английских полей. «Хам! Но почему… почему он действует на меня так… непривычно? И почему должен теперь сидеть рядом целых семь часов? Проклятье!» Она постоянно чувствовала тепло, исходящее от Малфоя. А еще какую-то врожденную силу, присутствующую в каждом его движении. И, конечно, тот опьяняющий аромат, который тревожил ее. «Ублюдок!» Пытаясь отвлечься, Гермиона прикрыла веки, но голос Люциуса снова вернул ее в реальность. — Возможно, идея остаться сидеть рядом с вами оказалась не так уж плоха. Мне очень нравится наша беседа. Она тяжело вздохнула. — Особенно если сможете продолжать столь «милое» общение еще семь часов. — Продолжать семь часов? Боюсь, что это утомит даже меня, мисс Грейнджер. Хотя… не скрою, я с радостью отзовусь, если вы захотите попробовать, — он ухмыльнулся. Дернувшись в кресле, Гермиона возмущенно уставилась на Малфоя и поняла, что от этой наглости открыла рот и жутко покраснела. — Я… — у нее не было слов. — Что? — притворно удивился Люциус. — Ничего. — Вас что-то смущает? — Я думала, что вы ненавидите меня, — пробормотала Гермиона. — Угу, безусловно ненавижу… — Тогда почему вы?.. — Что я? — Почему тогда вы… флиртуете со мной? — теперь ей хотелось выбить его из колеи своей прямотой. Шокировать этого негодяя так же, как бесстыдно шокировал ее он. — Флиртую? Не понимаю, что вы имеете в виду, мисс Грейнджер. Кажется, нам нужно на время прерваться. — Вот и хорошо. Я хочу почитать. Книга, которую она взяла в полет, находилась в сумке под сиденьем, и Гермиона полезла доставать ее. Конечно, пространство бизнес-класса было более удобно, чем у эконома, но все равно приходилось неловко возиться, чтобы достать что-нибудь из сумки, лежащей на полу под креслом. Поэтому Гермиона и вынуждена была наклониться, доставая оттуда книгу, причем наклониться в сторону Малфоя. Точней, в сторону его паха. И тут же услышала: — Уже приступили, мисс Грейнджер? Неужели так скоро? С разочарованным возгласом Гермиона тут же поднялась. — Боже мой… Да заткнитесь же, наконец! Я просто пытаюсь достать из сумки книжку. Давайте покончим с шуточками. Извините меня. Хорошо? Люциус засмеялся, и теперь ей и впрямь захотелось ударить его. — Малфой, ты дождешься, что после приземления я пожалуюсь на сексуальные домогательства, учти. — Мерлин… Вот уж будет весело, правда? Вы же прекрасно понимаете, что наши пикантные перепалки возбуждают вас так же сильно, как и меня. Не в состоянии чем-либо возразить, Гермиона лишь тяжело дышала, но потом выплюнула: — Ты… ты знаешь кто? Самодовольное дерьмо! — Хм, — от неожиданности поперхнулся Малфой. — Всё. А теперь я буду читать. Прекрасного полета! — и удовлетворенно бросила его же собственные слова: — Не сбивайте дыхание. Не стоит… — Жаль… я ведь прям наслаждался собой. — Круто. — Ладно. Что порекомендуете к просмотру? — Не знаю. Может, «Аббатство Даунтон»? — Что это за история? — В ней идет речь об архаичной и весьма привилегированной семье с укоренившимися предрассудками, которая живет в большом старинном доме и стремится приспособиться к изменившемуся миру. Знакомо звучит, да? — обернувшись к Малфою, Гермиона широко улыбнулась. — Ваше остроумие просто поражает, мисс Грейнджер. Усмехнувшись, она уткнулась в книгу. Люциус тоже достал из внутреннего кармана пиджака небольшой томик. Гермиона попыталась прочесть название, но у нее это не получилось. Скоро подошло время ужина. Малфой выбрал что-то из предложенного авиакомпанией меню, Гермиона сделала то же самое, не ожидая ничего особенного. Она не очень любила то, что обычно предлагали в самолетах. — Какая кошмарная еда… — негромко произнес он, уже возвратив поднос. — Хм. Зато оставляет место для следующих желаний. Не насыщает. Малфой вдруг обернулся и пристально посмотрел на нее. — Интересно, чего же хотите вы, мисс Грейнджер? В это время освещение уже погасили, и салон самолета погрузился в мягкий, почти интимный полумрак. Может, поэтому ей показалось, что глаза Люциуса ярко сверкнули. Так, что на какое-то мгновение она просто не могла отвести от них взгляд. К счастью, эту щекотливую беседу прервала стюардесса, предложившая одеяла, которые они оба взяли. Воспользовавшись возможностью, Гермиона почти сразу укуталась в одеяло и закрыла глаза. «Эх, если б можно было просто проспать это безумие. И проснуться уже перед посадкой…» Она чуть подвинулась, собираясь спиной опереться о подлокотник кресла между собой и Малфоем, но обнаружила, что тот поднят. — Не могли бы опустить его? — через плечо обернулась на Люциуса. — Конечно. Просто я подумал, что вы предпочтете больший простор. Потому и поднял. «Угу, и больше шансов, что дотронемся друг до друга во сне», — Гермиона почувствовала, как ее охватывает странная смесь тревожного недовольства и самого настоящего возбуждения. Вздохнув, она ничего не ответила и отвернулась. Уснуть Гермиона не могла. Рядом слышалось легкое дыхание Малфоя, но она была уверена, что тот тоже не спит. Испытывая какой-то непонятный дискомфорт, она ворочалась и ворочалась, пытаясь улечься чуть удобней, но это никак не удавалось. Наконец, некоторое время спустя нашелся все же вариант, показавшийся ей удобным, и тогда вроде бы устроилась. Несколько минут лежала спокойно, надеясь, что вот-вот уснет. Даже потихоньку расслабилась. Теперь мешало другое: теперь Гермиона лежала к нему лицом и с каждым вдохом чувствовала, как ноздри наполняются необыкновенно приятным, дурманящим ароматом Малфоя. Терпким, почти пьянящим. Ее бедро невольно сползло вперед. И коснулось его ноги. «Черт! Мне же нужно отодвинуться! Или… он сам сейчас уберет ногу. Он же должен почувствовать мое касание…» Но нет… Длинная нога Люциуса Малфоя оставалась неподвижной, и Гермиона тоже оставила свою на прежнем месте, только прислонилась еще сильней к теплому и сильному его бедру. Усилием воли она сжала веки, чтоб глаза оставались закрытыми, но тут же поняла, что нервно прикусила губу. Она попыталась успокоить сбившееся дыхание и медленно выдохнула, но это оказалось бесполезным. Внутри будто сжался какой-то тугой узел, который настолько болезненно дергался, что Гермионе хотелось захныкать. Она отказывалась признавать, что это близость Малфоя действует на нее так. «Кошмар какой-то! И чего мне теперь делать? Я же… просто хотела похулиганить и не думала, как это всё подействует на меня саму…» Приоткрыв рот, Гермиона тихонько вздохнула и, отчаявшись справиться с собой, прижалась к Люциусу еще крепче. А потом… потом она почувствовала... прикосновение. Там, под пледом, где никому не было видно, Малфой осторожно дотронулся до ее ноги и медленно-медленно двинул пальцами вверх. Сначала он прошелся подушечками, потом Гермиона ощутила, как по внутренней поверхности бедра кружат костяшки пальцев, а потом, когда он добрался почти до самого верха, опять почувствовала ладонь. Только теперь пальцы были раздвинуты и медленно двигались по гладкой ткани леггинсов, надетых Гермионой в дорогу. И их мучительно медленное движение почему-то обжигало. «Ох… мамочки… Это зачем же я ему разрешаю?..» Пальцы же Люциуса тихонько двинулись выше и оказались почти на лобке, но потом, спустившись вниз, уже сомкнутой ладонью легли на промежность и тихонько погладили ее. Повернув голову, Гермиона уставилась на Малфоя. Глаза его были закрыты, а голова расслабленно лежала на маленькой самолетной подушечке, будто он и вправду спал. Вот только пальцы продолжали неспешно поглаживать у нее между ног, заставляя Гермиону тяжело и прерывисто дышать. А потом он вдруг тоже открыл глаза и встретился с ней взглядом. С его лица исчезла привычная ухмылка, исчезло высокомерие. Сейчас рядом с ней лежал мужчина, который хотел ее. Он почти не шевелился, но пальцы по-прежнему ласково касались ее между ног, прямо там, где это прикосновение чувствовалось особенно остро. Гермиона понимала, что ей нужно схватить эту ладонь и оттолкнуть ее. Что нужно возмущенно сказать ему какую-нибудь резкость, а еще лучше дать пощечину. Но все, на что хватило сил, это сжать ноги, пытаясь остановить его руку. Малфой толкнул ладонь сильнее, продолжая и продолжая потирать промежность поверх тоненького материала лосин. И это казалось Гермионе чудесным. — Вы не можете этого делать… — наконец прошептала она сдавленным шепотом. — Почему же? Очень даже могу. — Нет, нельзя! — Почему нет? — Потому что… потому что… — она не могла убедительно сформулировать причину, голова кружилась все сильней. — Вы не хотите меня? Если не хотите, скажите прямо. И я остановлюсь. — Н-нет… — Что «нет»? Нет, не делайте этого? Или нет, не останавливайтесь? — Нет… — она втянула воздух и еще сильнее прижалась к его руке. — Что, мисс Грейнджер? Ответьте мне. — Нет… — простонала Гермиона, по-прежнему чувствуя, как не перестает двигаться его ладонь. — Не останавливайся… пожалуйста… не останавливайся ни за что... Губы Малфоя слегка растянулись в полуулыбке, а ладонь скользнула под леггинсы, почти сразу находя горячую и влажную сердцевину. Она снова втянула в себя воздух. — Боже… как же хорошо… Чертовски хорошо. А Люциус уже кружил по клитору, иногда опускаясь ниже, к входу во влагалище, чтобы подобрать пальцами немного влаги, уже сочащейся оттуда. Потом снова поднимался вверх. И снова кружил по тоскующему по прикосновению клитору. Малфой дразнил ее, раз за разом подводя к краю и снова не давая упасть в блаженную пропасть. Открыв глаза, Гермиона потянулась к нему с поцелуем, но Люциус сдержался, предпочитая вместо этого смотреть на нее. Выражение лица Гермионы завораживало его. — Тоже хочу дотронуться до тебя, — пробормотала она. — Почувствовать тебя… Она чуть повернулась набок, позволяя колену соскользнуть вниз, чтобы Люциус продолжил ласку, но рука ее потянулась прямо к поясу брюк. Горячие жадные пальчики тут же отыскали и расстегнули молнию. А уже в следующий миг Гермиона нашла его член: крупный, горячий и жесткий, как камень. Настала очередь Малфоя вздрогнуть. Ненадолго отстранившись, Гермиона несколько раз лизнула ладошку, но потом вернулась и крепко обхватила член рукой, принявшись медленно скользить по нему сверху вниз. Укрытые одеялами и похожие на один единый ком, какое-то время они так они и лежали, наслаждаясь этими прикосновениями. Вокруг царил полумрак, и только гул двигателей приглушал рваные вдохи, срывающиеся с губ обоих. — Да, ведьма, еще… — прошипел ей на ухо Люциус. Гермиона с улыбкой подняла голову. И вовремя. Люциус наконец-то опустил лицо прямо к ней и поцелуем впился в губы. Теперь они сладко, лениво целовались, продолжая ласкать друг друга пальцами. Гермионе ужасно нравилось лежать вот так, но уже скоро она почувствовала, что чего-то все-таки не хватает. Полноценного проникновения! Конечно, в этом положении пальцы Люциуса могли добраться до клитора, но этого казалось мало. От ощущения пустоты во влагалище появилась ноющая боль, готовая уже скоро стать мучительной. Продолжая скользить по члену, Гермиона шепотом пробормотала: — Хочу тебя внутри. Ужасно хочу… Сейчас. — Здесь не получится… Мы переполошим весь салон. Ей хотелось рыдать от отчаяния. Гермиона чуть приподнялась и огляделась. Вокруг находились другие пассажиры бизнес-салона, причем некоторые из них еще не спали. Малфой был прав: полноценного секса здесь не получится. — Мы можем пойти в туалет. Ты как… рискнешь? Она боялась, что Люциус возмутится этой идеей, но когда пальчики нежно пробежались по члену и слегка задели головку, Малфой прикусил губу и быстро выдохнул: — Да… скажи, что мне делать... Тихонько засмеявшись, Гермиона потянулась к нему с поцелуем. И он снова ответил, жадно и глубоко проникнув в глубину рта языком. — Захочешь кончить — разберешься! — шепнула она на ухо и убрала руку из брюк. — Подожди. Объясни толком. Куда мне идти? — он оглядел салон. Гермиона кивком указала куда-то назад. — В туалетные комнаты. Они расположены в конце каждого салона, по бокам. Понимаешь? — Люциус кивнул. — Иди первым. Зайдешь — не закрывай замок, потому что я пойду через минуту. — Через минуту?! Да как же я выдержу? Она улыбнулась и снова поцеловала его. — Как-нибудь. А теперь надень пиджак и постарайся прикрыть свой колом стоящий член, — прошептала Гермиона напоследок, чмокнула его в нос и отстранилась. Малфою ничего больше не оставалось, как послушаться и, вздохнув, выдвинуться в указанном направлении. К счастью, одна из туалетных комнат оказалась свободной. Именно в нее Люциус и вошел. Гермиона последовала за ним почти сразу, правда, по дороге заметив, что один из пассажиров в конце салона посмотрел на нее с явным любопытством. Скоро она уже скользнула в кабинку вслед за Люциусом, который тут же прижал ее к двери. Отвечая ему такими же жаркими объятиями, Гермиона пробормотала: — Подожди, нужно запереть дверь и бросить Оглохни, — жадно целуя Малфоя, ей удалось каким-то образом достать палочку и пробормотать заклинания. — Черт, здесь же совсем тесно! — снимая с нее леггинсы, ругнулся Люциус. — Ничего… зато здесь мы совершенно одни, — ухмыльнувшаяся Гермиона снова потянулась к его брюкам. Наконец-то она смогла увидеть то, что до этого лишь чувствовала руками. Увиденное, прямо сказать, впечатляло. — Не медли. Хочу тебя в себе прямо сейчас… Последняя фраза прозвучала почти умоляющим стоном. Одним движением он поднял Гермиону и прижал к двери, поддерживая под ягодицы. Та уцепилась за его шею, но даже не успела ничего осознать, когда вдруг почувствовала, что… Оказалась заполненной. «О, черт… как же хорошо…» — мелькнуло в голове, когда Гермиона обхватила его ногами и уселась удобней. Ощущения казались ей чудесными. Он наконец-то был внутри. Откинув голову назад, она счастливо засмеялась и толкнулась навстречу. Люциус чуть отстранился и снова погрузился во влагалище. «Я хотела этого. И наконец получила!» — Да… — закричала она и, прижавшись, уткнулась ему лицом в шею. Теперь он размеренно двигался, с каждым мгновением наращивая темп, и это заставляло ее вскрикивать снова и снова. Внезапно гортанные женские крики сменились счастливым смехом. — Боже… ты же заполняешь меня целиком! — Не понимаю, почему для тебя это новость, — двигаясь еще быстрей, выдохнул Малфой. — Просто ты большой. — Эм-м… Тебя это возмущает или радует? — Нет… Я просто ошарашена, — мягко прошептала Гермиона ему в шею и сжала мышцы влагалища. От этого Малфой зажмурился и качнул головой, а потом глухо спросил ее: — Тебе хорошо? — А что? Не верится? — Просто… ты же ненавидишь меня. — Конечно. Но это не значит, что мне не нравится с тобой трахаться. — Ай-ай-ай… какие грязные словечки, оказывается, могут слетать с ваших губок, мисс Грейнджер… — Ну… уж коли я решила заняться грязными делишками с вами, мистер Малфой, — она вдруг умолкла, а потом простонала. — Да… Вот там, да. — Так? — он понял, что достает до шейки матки, одновременно задевая клитор. — Конечно… Да! — Не хочу больше ждать, — проворчал он между толчками. — Еще чуть-чуть… о, черт возьми, да, вот так. Не останавливайся… Еще немножко! — Я пока держусь, ведьма. — Терпи. О-о… терпи, мерзавец! — Скажи это еще раз. — Что? — Назови меня так снова. — Мерзавец! Ты чертовски коварный, злобный и самоуверенный мерзавец. — Да… но, заметь, именно я трахаю тебя сейчас. — Конечно ты… И не останавливайся, прошу. Трахай и дальше. Не переставай… — Боги, ты сводишь меня с ума, — еле слышно выдохнул Малфой. И шепот его прерывался от той скорости, с которой он теперь двигался. — Не знаю, что со мной… Ты мне нужен, понимаешь, нужен! — а уже скоро оргазм обрушился на нее безумным удовольствием, заставляя вскрикнуть: — Вот оно! Люциус! Он понял. Потому, дрожа всем телом, излился и сам. А потом замер, лицом уткнувшись в волосы Гермионы. Они еще долго так и стояли, тяжело дыша и переплетясь влажными телами, пока она не подняла голову и лбом не уткнулась в лоб Люциусу. — Жаль, что мы не можем остаться здесь навсегда... Тот скептически оглядел малюсенький самолетный туалет. — Серьезно? Никогда бы не подумал, что тебя надолго устроит этот крошечный закуток… Гермиона засмеялась. — А я никогда не знала, что у тебя есть чувство юмора. Малфой внимательно посмотрел на нее. — Вы знали только то, что я хотел показать вам, мисс Грейнджер. А это была такая малость… — Знаешь, мне кажется, что тебе пора прекратить называть меня так. Между прочим, у меня имя есть. Губы его слегка дрогнули, но сказать он ничего не сказал. Наконец оба почувствовали, что стоять стало неудобно, и Люциус вышел из нее, опустив затем на ноги. Воспользовавшись палочкой, они начали приводить себя в порядок. — Готова? — спросил Малфой, поправляя на себе ремень. Гермиона кивнула. — Иди первый. Я побуду здесь немного еще, чтобы не так в глаза бросалось. Наклонившись, он еще раз прильнул к губам поцелуем, вот только теперь тот отдавал нежностью. А потом открыл дверь и, выскользнув прочь, сразу же закрыл за собой. И почти сразу ее снова открыли, это низенький лысый бизнесмен попытался войти, явно ожидая, что туалет свободен. Гермиона вскрикнула, но мужчина, кажется, испугался еще сильнее. — Что за?.. О, извините, мисс! — заикаясь, промямлил он. — Просто я видел, как тот джентльмен выходил отсюда. И подумал, что свободно. Черт возьми, как я мог спутать? — казалось, ему потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, что же происходило в этой кабинке. После чего на лице его тут же появилось понимание. Гермиона пожала плечами. — Надо же нам как-то было скоротать время, — заговорщицки прошептала она незадачливому свидетелю и, мило улыбнувшись, поспешила на свое место. Там она опустилась в кресло и виновато ссутулилась, словно желая исчезнуть. — Вот же дерьмо! Надеюсь, он не сообщит о нас экипажу. Люциус оглянулся назад. — Хочешь, я сделаю так, чтобы он вообще забыл о нас? — Что? Ты имеешь в виду, что подвергнешь его Обливейту? Нет… не нужно. Вообще он показался мне забавным. Думаю, все будет хорошо. Малфой посмотрел на нее с легкой иронией. — Нет, все-таки ты изумительная женщина. И Гермиона улыбнулась комплименту: еще никогда не доводилось слышать чего-то подобного от Пожирателя Смерти. Памятуя о недавнем оргазме, все тело как будто пело от удовольствия. — Как и вы, мистер Малфой. — Вот как? А что же насчет имен? Устало вздохнув, она прижалась к его плечу и потихоньку начала засыпать. Уже в дымке полусна ей послышался голос подошедшей стюардессы, которая спросила, не нужно ли Люциусу чего-нибудь. — Как протекает ваш первый полет, сэр? — Неплохо. Некоторые аспекты перемещения авиатранспортом показались мне весьма интересными. — Рада видеть, что вы наладили отношения со своей попутчицей, — это было сказано с легким подразнивающим сарказмом. — О, нет… Конечно, мы по-прежнему ненавидим друг друга, но научились находить нечто приятное даже в нашей обоюдной ненависти. Поначалу Гермиона подумала, что он оскорбляет ее, но потом поняла: слова эти были произнесены с необидной насмешкой, и поэтому сквозь сон улыбнулась. Она лениво дремала, а сознание снова и снова возвращалось к самому яркому эротическому переживанию, что произошло с ней за всю жизнь. И не желала, чтобы оно заканчивалось. Сейчас, в этой удовлетворенной полудреме, ей почему-то хотелось, чтобы Люциус Малфой всегда был рядом. Сильный и спокойный. Коснувшись рукой его бедра, Гермиона прижалась сильнее и пробормотала: — Люциус... Малфой сразу повернулся к ней и приник к губам. Теперь влажное тепло его рта казалось таким знакомым, будто их совместное (и не очень приятное) прошлое было совсем в другой жизни. — Боже мой, что мы делаем? Что вообще с нами происходит? — вздохнула Гермиона, поглаживая его по бедру, а затем протягивая руку к твердой упругости живота. Она уже успела заметить, что, несмотря на возраст, Люциус был в прекрасной форме. И это не могло не нравиться. — По-видимому, то, что должно было произойти в любом случае, — поразмыслив, произнес он. — Должно? Между нами? — Мне кажется, да… — А ты когда-нибудь думал, что это случится? — Гермиона поколебалась, прежде чем задать ему вопрос. Люциус молчал. «Нет. Хотя несколько последних лет очень надеялся, что когда-нибудь добьюсь своего…» — мысленно произнес он. — Как думаешь, а я? — не могла угомониться Гермиона и оторвала его мыслей. — Не знаю… Отвечу вопросом на вопрос: а ты? — Эм-м… Полагаю, что да. Хотя и не могла признаться в этом даже самой себе. Когда я была еще ребенком, то думала, что ты невероятно хорош собой. И это ужасно: думать так о мужчине, который, по сути, пугает тебя. И я… убедила себя в том, что страшно ненавижу тебя. — Да ты и до сих пор ненавидишь меня. — Я? — Во всяком случае, если безукоризненно следовать правилам, — откровенно поддразнил ее он. — Ага... Значит, это ты меня ненавидишь? — Конечно. Можешь даже не сомневаться, — это было произнесено с почти убийственной иронией. — Хм. Я тебе не верю. Малфой ухмыльнулся и снова поцеловал ее, но на этот раз в макушку. — А теперь… все так странно. И я не могу понять, как жила без тебя. Вот как? — Гермиона вздохнула. — Теперь мне хочется, чтобы ты всегда был внутри меня. — Милая, я не думаю, что стоит снова пытаться повторить наше маленькое приключение. Боюсь, что мы чего-нибудь сломаем. Потерпи до приземления. — Имеешь в виду наши конечности? — Нет, — негромко засмеялся Люциус. — Я имею в виду какое-нибудь авиационное оборудование. — Ну… — Гермиона огляделась. Свет в салоне был погашен, а почти все пассажиры, похоже, уже спали. — Тогда я знаю, что сделаю. Она опустилась на колени в промежутке между рядами сидений. И, поняв ее намерение, Люциус сразу же набросил одеяло, скрыв ото всех. В темноте никто бы ничего не заметил. Сказать по правде, она и сама не понимала, почему ей так хотелось его снова. Парадокс заключался в том, что этот мужчина был ей необходим теперь, Гермионе безумно хотелось просто близости с ним. В каком угодно варианте! Наклонившись, она медленно лизнула головку члена, а потом так же неспешно, будто смакуя, вобрала весь его в рот. И то, что она ощущала сейчас, ей чертовски нравилось. Там, в безмолвной тишине, накрытая одеялом она чувствовала себя один на один с этой частичкой его плоти, которую так жаждала. Прошло несколько мгновений, и темп ее увеличился, теперь Гермиона двигалась чуть быстрей. Она как раз опустилась особенно низко и уже хотела поднять голову, когда вдруг почувствовала, как на затылок легла ладонь Малфоя. Понятно, что Гермиона могла стряхнуть ее, но почему-то казалось… Казалось, что эта большая теплая рука не пытается властвовать или давить на нее. Нет, эта рука словно бы просит. И сама сегодняшняя ситуация стала вдруг чем-то большим, чем просто неожиданный секс. Стала неким итогом, неким примирением после всего того ада, который пережили они несколько лет назад. Эмоции переполняли. Еще никогда ей не хотелось сделать мужчине минет, как хотелось этого сейчас. Теперь Гермиона двигалась еще быстрей, понимая, что все совсем скоро закончится. И оказалась права: Малфой вдруг выгнулся в кресле и что-то негромко зашипел, наполняя рот Гермионы вязким кремообразным семенем. «Так вот какой он на вкус… Горький, как раздражение, царившее между нами все эти годы. И сладкий, как медовый тембр его голоса…» Что бы там ни было, она нуждалась в том, что произошло. Теперь Гермиона мягко ласкала уже опадающий член губами, не в силах отпустить его. И чувствовала, что мир ее окончательно перевернулся. Когда ее взлохмаченная шевелюра наконец-то появилась из-под одеяла, Люциус еще тяжело дышал, закрыв глаза. Усевшись, Гермиона посмотрела на него, и припухшие от оральных ласк губы растянулись в ухмылке, достойной самого Малфоя. Который еще нескоро пришел в себя и невнятно прошептал: — Фуух… Состроив невинную мину, Гермиона снова прикорнула к нему на плечо и скоро уснула. Проснулись они лишь за полчаса до посадки, когда экипаж принялся будить всех пассажиров. Прогнав дремоту, Люциус повернулся к ней, и глаза его сразу же скользнули к еще чуть припухшим губам. — Гм-м… Я тут подумал и решил, что при определенных обстоятельствах перемещение магловскими самолетами может быть… м-м… весьма приятным. — Я рада, Люциус, что ты предпочел более открытый подход к жизни, чем раньше, — она потянулась, чтобы чмокнуть его, но тут почувствовала, как в животе что-то противно ёкнуло. Гермиона поморщилась, ощутив знакомый дискомфорт. — Черт… совсем забыла, что терпеть не могу и посадки. — Во время взлета ты вцепилась мне в коленку так, что даже больно стало. — Прости. Возможно, придется сделать это снова, только теперь при посадке. Или я могу подержаться за твою руку? — Что? Хм… давно я не держался ни с кем за руки. Глядя на Малфоя, Гермиона невольно улыбнулась, когда встретилась с ним глазами. «Странно… Что с ним происходит? Куда исчезла былая заносчивая холодность? Почему сейчас я вижу в его глазах совсем другое? Теплоту, добродушную иронию, желание... Неужели я впрямь много лет совсем не знала его?» Она чуть помедлила и протянула ему свою ладонь. Пару секунд Люциус смотрел на протянутую ладошку почти с недоумением, но потом взял ее и переплел пальцы со своими. Оставшуюся часть полета они так и сидели, ни о чем больше не разговаривая, а просто довольствуясь ощущением близости. И когда лайнер коснулся земли, Гермиона поняла, что ладошку крепко сжимают сильные пальцы Люциуса Малфоя. Самолет медленно катился к терминалу, когда она повернулась к нему. — Мы с тобой даже не упомянули о конференции. Ты же из-за нее оказался на этом рейсе, да? — Да. Министерство настаивало на моем присутствии, тебе наверняка известно. Это необходимо для миссии примирения, — он недовольно поморщился. — А тебе наверняка известно, что это принесет пользу для всех Малфоев. Так что, как говорится, «закрой глаза и думай об Англии». Люциус фыркнул. — Даже не подозревал, что именно ты посоветуешь мне что-то подобное. Бросив весьма загадочный взгляд, Гермиона задумчиво протянула: — Ну… Вы же знали только то, что я хотела показать вам, мистер Малфой. А это была такая малость… Улыбнувшись ее сообразительности, Люциус приложил маленькую ладошку к губам, словно переворачивая страницу прошлого. — Где ты остановишься? — негромко поинтересовался он. — В «Уолдорф Астории», как и ты, думаю. По-видимому, у них есть большой конференц-зал, где поместятся все делегаты. Тем более что неподалеку располагается и Министерство магии США. — Хм… возможно, эта дурацкая конференция окажется не такой скучной, как я боялся, — в улыбке Люциуса появилась некоторая мечтательность. Самолет остановился, и пассажиров уже пригласили к выходу, когда Гермиона наклонилась к нему и прошептала: — Знаешь, а ведь мы теперь члены «Клуба Майл-Хай». — Чего? — Клуб Майл-Хай. Его членами считаются люди, которые хотя бы раз сделали это во время полета. — Сделали что? Ты говоришь так, будто мы кого-то убили. Она закатила глаза. — Надеюсь, те дни для тебя в прошлом… — Конечно. А после всего того, что проделал с вами, мисс Грейнджер, я просто не имею морального права на прежнюю жизнь. — Не мисс Грейнджер, а Гермиона. Люциус, ну хватит уже. — Хорошо. Буду работать над этим, — он поднялся с кресла и протянул ей руку, которую Гермиона приняла. Так они вышли из самолета, и у обоих билась в голове одна и та же мысль: «Надеюсь, что в номерах «Уолдорф Астории» больше места, чтобы сделать это еще…» Примечание: Mile High Club — собирательное слэнговое определение для людей, которые хотя бы раз занимались сексом на борту находящегося в небе самолета.