Голос

– Здесь, конечно, не так холодно, как в Канаде, да и вообще, снега нет, но сама понимаешь… – Лана безостановочно щебечет в трубку новости из Мадрида, и Кейт честно пытается делать вид, что слушает ее, ворочая ключом в замочной скважине. За окнами в подъезде слышатся резкие порывы ветра, и когда Когане начинает откровенно злиться, дверь, наконец, поддается. На пороге ее обдает теплом, и девушка облегченно сбрасывает портфель на тумбу в прихожей, чувствуя, как расслабляются плечи. – Ты слушаешь? – предупреждающе доносится из трубки, когда Кейт устало набирает ванну. – Да, – коротко поясняет она и вытирает влажные руки, зажимая телефон между ухом и плечом. – И что ты думаешь? – вкрадчиво спрашивает Лана, а следом слышится какой-то невероятный ор, похожий на детский крик, и звук резко захлопывающейся двери. – Про что? – наивно интересуется Кейт, а через секунду, поняв свою ошибку, едва не бьется головой о стену. – Я так и знала! – возмущенно заявляет МакКлейн и готовится выдать обиженную тираду. – Тебе совсем скучно, раз так порываешься доебаться до своей бывшей? – зло бросает Кейт и рывком садится на диван, хмурясь, как будто Лана может видеть ее. – А? – растерянно доносится из трубки. Когане закатывает глаза. У Ланы это была любимая игра. Притвориться, что не было у них никогда никаких отношений, а вот только, попытки в сожительство и дружеская привязанность. У Кейт дружеской привязанности не было, было только острое желание бросить трубку и неприятная горечь каждый раз при виде сверкающих голубых глаз. – Бэ, – уже более спокойно парирует девушка и включает ноутбук, – что ты мне звонишь через день? Мы расстались месяц назад, а про друзей я тебе вроде и так уже все высказала, – голос не злой и не печальный. Приходится объяснить Лане очевидные вещи словно ребенку, а ведь из них двоих это у Кейт проблемы с чувствами и эмоциями. На том конце линии молчат, и Когане уже думает, что МакКлейн обиделась. – Просто привыкла, – выдает Лана, и по голосу слышно, что она улыбается. Кейт не видит в происходящем ничего смешного, потому что каждый раз после этих звонков приходится до ночи себя успокаивать, а если не повезет, еще и во снах слышать чужой бархатистый голос, доводящий либо до бешенства, либо до возбуждения. – Ясно, – вздыхает она и пустым взглядом смотрит на светящийся экран ноутбука. По второй линии звонит Широ, и Кейт вроде бы надо взять трубку, брат он ей или не брат. Но Лана вдруг снова начинает болтать, и Когане откидывает голову на спинку дивана, слушая переливчатый голос на той стороне провода.

***

Лана уже хочет извиниться и сказать, что не будет приставать, если Кейт правда попросит, но слышит короткие, порывающие сеть гудки, и буквально задыхается на пару секунд. В голове бурным потоком несутся догадки. Кто звонит? Мама? Широ? Новая девушка? Новый парень? Она не знает. А затем вдруг взрывается, безостановочно неся бред про цветы на подоконниках ее бабушки, лишь бы только Кейт не бросила трубку, лишь бы только слушала, лишь бы только что-то было между ними по-прежнему. Когане и не бросает, терпеливо выслушивая голос Ланы на протяжении нескольких часов, а иногда даже рассказывает что-то сама, и ни разу не просит подождать, пока она перезвонит или напишет смс, и МакКлейн с замиранием сердца ждет, когда ее, наконец, пошлют за свинское отношение и желать перетянуть чужое внимание полностью на себя. Гудки раздаются снова прямо перед тем, как она хочет идти спать, и тревожность так сильно пронзает все ее сознание, что любые намеки на сон пропадают без следа. Они обе молчат, пока телефон мерзко пикает, и от этого звука Лану натурально тошнит. – Это Широ? – спрашивает она будничным тоном с едва различимой надеждой в голосе и сжимает в руках простынь на кровати до побелевших костяшек. – Да, – Кейт чем-то шуршит, и Лана не знает, врет она или нет. – Чего не берешь? Я подожду, – предлагает МакКлейн, закусывая губу. – Сама знаешь. Голос у Кейт вдруг тихий и обреченный, и Лане становится откровенно паршиво и стыдно, но трубку она не кладет. И продолжает говорить до поздней ночи.