О брошенных

      Сухая и потрескавшаяся земля простиралась на многие километры вперёд, буквально горя под ногами, от неё неизменно шли духота и столбы пыли. Ветер был южным, разморенным и ленивым, потому еле дул. День стоял воистину жаркий и демоница позволила себе снять надоевшие сапоги с галстуком, отбросив их куда подальше. - Я как посмотрю, у вас тут процветает засуха? - Ниджу сочувственно улыбнулась, пристально разглядывая пустынную унылую местность, располагавшуюся перед ней вместо одной из глубоких и прежде полных бурной растительности долин.       Стоя на небольшом, пока ещё зеленевшем холмике, демоница про себя размышляла, что жители Сукхаватти были совершенно чудными: все они говорили загадками и ребусами, полными витиеватых слов, а также обладали очаровательным хитрым блеском в бездонных алых глазах. Подстать Бубновому королю. Собравшись с мыслями, глава деревни степенно ответил: - Ваше положение, Ниджу-сама, весьма парадоксально: как явление, губящее и засушивающее, может процветать? Демоница тихо засмеялась, но быстро убедила себя прекратить и высказать Данте всё лично при встрече (если такая возможность представится), да и Итигацу не хотелось обижать - он хороший, деятельный, ответственный малый, вон, целую шебутную деревеньку содержит в полном порядке. - Вы смеётесь, Ниджу-сама, это хорошо - смех продлевает редкие моменты счастья и гармонии в нашей жизни, а значит, он продлевает и саму нашу жизнь, - благодушно отозвался юноша. - Смех, быть может, и да, - покачала головой демоница, оборачиваясь ко главе деревни и ловко спрыгивая с холма вниз на ссохшуюся почву, - А вот состояние вашей земли очень даже вряд ли. Что думает по этому поводу Данте-сама?       Лицо мирного жителя Сукхаватти, казалось, стало светлее, но вместе тем и чуть печальнее, чем до этого. Было видно: он уважает и любит своего создателя (И не удивительно: Бубновый король же по сути божество для всех местных), но сам не до конца понимает причины ответа, который он дал ему: - Мы не имеем права подниматься на великую скалу к Данте-саме, но он дал нам воодушевление, когда пришла сушь. Он поучал нас: «Дух превыше тела, но, чтобы его укрепить, нужно иногда терпеть и телесные истязания». «Понятно, - Ниджу подавила раздражённый выдох, - Значит этот ленивец морит голодом и жаждой свой же народец, а вместе с тем заставляет несчастных всё это терпеть под предлогом навязывания им своей философии. Хорош, конечно, нечего сказать». Вслух она подобного сказать не могла, а жаль: Сукхаваттийских обитателей действительно хотелось защитить от его влияния и подсобить им, чем демоница была способна. - Ну, Данте-сама, может, и поучает вас, но ему самому питаться не требуется, а вам это жизненно необходимо. Подумай, Итигацу, ведь это сейчас засуха лишь за холмом, а потом она пойдёт внутрь долины. Что вы будете делать потом? Одна философия, братец, тут не поможет - надо срочно что-то менять. Пока не поздно, понимаешь? - Ниджу попыталась воззвать к рассудку главы деревни, на что Итигацу немедленно и очень взволнованно отреагировал - Но Данте-сама этого не одобрит! Быть может, он сам послал на нас это испытание! Наш священный долг - показать ему то, на что мы способны. Наш дух станет лишь крепче! Мы- - Что за жуткий вздор! - Ниджу прервала его на полуслове, разгневанная и расстроенная, - Итигацу, пойми же: засуха вызовет проблемы с водой, проблемы с водой повлекут болезни, а болезни неизбежно принесут смерть! Прошу, позволь мне помочь вам, - демоница почти взмолилась, прижимая руки к своему сердцу: - Ведь ты сам рассказал мне: сегодня с утра стало плохо сестре Ситигацу, поэтому вы вынуждены были остаться без вкусного завтрака, который она обычно готовит. А вчера? Вчера сестра Дзю-Гацу упала без чувств, она все ещё лежит, мучается от боли в животе и бредит.       Итигацу замолк, задумываясь над словами Ниджу-самы.       Она была определённо другая, эта Принцесса: пришла не с неба, как Куро-сан, а по земле, как и они все ходят в Сукхаватти. Она была выше каждого из деревни на целую голову, тоже обладала пятью пальцами, иным цветом волос, глаз, однако было и видимое отличие от Куро-сана: Ниджу-сама умела колдовать, подобно Данте-саме. Оттого народец рассудил на её счёт добродушно и хлебосольно, а колдунья оказалась на редкость доброй и щедрой. Принцесса появилась в Сукхаватти около двух недель назад, а вся деревня уже порядком привязались к ней, что говорило о приятной натуре Ниджу-самы и о том, как хорошо она смыслила в простых житейских делах Сукхаваттийцев.       И всё же, какой бы доброй иностранная Принцесса ни была, Итигацу не мог позволить себе ослушаться Данте-самы, не мог он позволить и остальным: - Да, вы верно судите, Ниджу-сама, но как нам поступать иначе, чем тому учит Данте-сама? Верно, он лучше знает, что нам необходимо. - Подумай, Итигацу, вы же будете страдать таким ужасным образом! Неужели вы живете лишь чтобы умереть? - Ниджу прибегла к последнему аргументу, раз прошлые были недостаточно убедительны. Итигацу не нашёлся, что ответить: он отвёл взгляд, размышляя над словами чужестранной Принцессы, а Ниджу с трепетом ждала его окончательно решения. Минуты тянулись мучительно долго, но демоница терпеливо стояла напротив него. Наконец смущённый, но всё же уверенный голос разрушил тишину: - Нет, Ниджу-сама. Мы живём, чтобы жить, чувствовать, совершенствоваться. Смерть - это конец жизни, а значит, и конец для нас, конец для всего, что мы делаем. Мы не хотим, чтобы она настигла нас так быстро, когда мы ещё ничего не успели оставить после себя, никакого маленько следа. - Значит, я могу помочь вам? - демоница тепло улыбнулась. - Да, Ниджу-сама... пожалуйста, - Итигацу сжался, словно боялся, что сейчас его накажут за подобные слова. «Они не только почитают - да они же боятся его!» - проскользнуло в мыслях у колдуньи, - «Надо почаще заглядывать сюда и помогать им».       Взмахнув руками, Ниджу поднялась в воздух, материализуя серп - магический символ плодородия, доставшийся от Бориса, а затем махнула им в сторону сухой пустыни. Места эти моментально заколосились злаками и всяческим полевым разнотравьем, река постепенно зазвучала с новой силой. Не имея другой возможности, кроме как восхититься подобному волшебству, Итигацу с радостью и благодарностью поглядел на Ниджу-сан. Та убрала серп и спустилась на землю, прямо рядом с главной деревни, убедительно декламируя: - Теперь вы все будете в порядке, опасность миновала. - Спасибо вам, Ниджу-сама, - Итигацу благодарно поклонился, - Я бы мог выразить нашу признательность вам, но деревня ведь пуста и в ней ничего нет. А мне пора возвращаться. Надо ведь ещё исцелить сестёр. - Что за глупости? Я не нуждаюсь в материальной благодарности - мне достаточно ваших слов, Итигацу. Поспеши к ним и передай от меня объятия, пожелай скорейшего выздоровления. До свидания, мой друг, - демоница попрощалась с ним и растворилась в воздухе, словно её здесь и не было. - До свидания, Ниджу-сама. Спасибо, - ещё раз радостно и облегчённо прошептал Итигацу ей вслед. Возвращаясь вниз, он не раз опасливо поглядел на каменное убежище Данте-самы, однако оно было безмолвно.

***

- Ты пришла в королевство к кому?! - Джокер был в святом ужасе и вместе с тем - в невероятном удивлении, - Ты сделала что?! Ты хоть понимаешь своей дурной головой, что он способен был с тобой сделать?! Ниджу, это его мир! Ты меня слышишь?! Казалось, в тот момент сотрясалась вся чернота Карточного мира. - Тише-тише, что я такого сделала? Джокер, я их, на минуточку, спасла! - Ниджу посмотрела на возлюбленного с чувством оскорблённого достоинства.       Она, значит, защитила народ от полоумного философа, а Джокер её еще и ругает за это! Как будто она девчонка, чтобы её отчитывали: ей Бориса с его методами воспитания хватало, вон, вся спина в шрамах. Слёзы обиды как-то сами собой покатились по щекам, заставив Ниджу всхлипнуть и тут же закрыть рот руками. Ещё чего! Она не будет плакать по таким пустякам, может, Джокер её провоцирует.       Тринадцатый же пребывал в некотором ступоре: женские слёзы были именно тем, что он меньше всего понимал и чего больше всего боялся.       В его голове внезапно промелькнул рассказ Ниджу о её детстве и о зверствах Бориса - демона-коммуниста, решившего силой насадить свою политику везде и захватить фэндом FCX - а также, к несчастью, являвшегося её отцом. Джокер вздрогнул и даже сжался: ругая её, он забыл, что внутри Ниджу-сан всё ещё маленький, сломанный отцовской жестокостью ребёнок, который почти ничего не знает о мире вокруг неё, пусть по магической силе и навыкам иногда превосходит самого Тринадцатого.       Трикстер вспомнил и их первую встречу: она случилась именно тогда, когда Борис после битвы посчитал Ниджу убитой и оставил её на поле боя, а она провалилась в один из неисправных порталов Создателя и очутилась в карточном мире. Истекающая кровью из достаточно глубокой раны, Ниджу смотрела в чёрную пустоту карточного мира, простирающуюся настолько далеко, на сколько хватало взгляда, и невольно задумалась: «Неужели хоть одно живое существо захочет быть заперто здесь по своей воле? Нет, только безумный бы согласился, здесь же почти нет ничего, кроме отчетливой смеси чужой злости, разочарования и отчаяния». - Вы абсолютно правы, леди, тут такая скукотища, - Джокер улыбнулся как можно приветливее, стараясь не спугнуть такую неожиданную гостью своей хандрой. - А? Что-о? - Ниджу с ужасом смотрела на материализовавшегося перед ней клона, силясь понять: как он прочитал её мысли? «На это способны лишь существа, обладающие магией. Как он смог?! Неужели...» - Именно, леди, я очень неплохо колдую, - Джокер подмигнул новой знакомой, - Простите, но я не уловил вашего имени за нашей милой беседой. Введённая в смятение окончательно, демоница скрестила руки на груди, с подозрением прищурившись в сторону клона: - Я его и не кидала, чтобы вы ловили. - Какая вы, однако, обидчивая, - Джокер с притворной печалью покачал головой, - Ах! Вы, верно, обиделись на меня, что я читал ваши мысли? Простите мне мою бестактность, ведь я здесь уже так давно совсем один. Как-то и не привык к обществу, особенно к такому миловидному. Смутившись подобного комплимента и пожалев одинокого незнакомца, демоница отвернулась, чтобы странный колдун не увидел её смягчившихся черт и лёгкой улыбки, а затем проронила еле слышно: - Ниджу-сан. Мое имя Ниджу-сан, но можете звать меня просто Ниджу. Изумлённый таким поведением новой знакомой, Тринадцатый решил, что стоит ответить тем же: - Я - Красный Джокер, один из клонов Создателя, но все всегда зовут меня просто Джокер. Или же... как там выражался Куромаку? А, да - угроза чужому благополучию и мировому порядку. Хотя, полагаю, последнее было явно придумано таким мудрёным не из лучших побуждений. Ниджу тихо засмеялась, оборачиваясь лицом к клону и заключая: - Вы - самый необычный из всех магов, встречавшихся мне на пути, мистер Джокер. - Весьма вероятно, - загадочно ответил Тринадцатый. - Вы говорили, что совсем один здесь, но я слышала от других жителей фэндома, будто у вас целых двенадцать братьев и сестёр. Как же так получилось, что они сейчас не рядом с вами? - спросила демоница с интересом и одновременно - тревогой. «Неужели семья бросила его? В этом ужасном месте, совсем одного... Нет, они бы не смогли!» - К несчастью, леди Ниджу, так оно и вышло, - с еле-различимым сожалением прозвучало в ответ. Демоница вся содрогнулась, вспоминая злое свечение единственного отцовского глаза, и две маленьких слезы скатились по её щекам: - Знаете, мистер Джокер, а ведь меня, выходит, тоже бросили здесь. Тогда повисла неловкая и траурная тишина, прервав которую, Джокер залечил раны демоницы до конца и им внезапно для обоих удалось разговоришься по душам. Тринадцатый признался ей тогда, что никогда не видел существа настолько сильно страдавшего внутри, но такого храброго и отважного снаружи, как она. Сейчас же ему было сложно что-либо сделать, на что-либо решиться, но Ниджу, кажется, решила за Джокера сама, тычясь мокрым от слез лицом ему в грудь. Тринадцатый приобнял её за плечи, целуя в лоб и утирая солёные капельки: - Прости, я не хотел тебе о нём напоминать. - Оно само, Джей, не заморачивайся. - Я рад, что ты нашла с Сукхаваттитйцами общий язык, но будь осторожнее, хорошо? Не все клоны такие же отшельники, как Данте. - Не беспокойся за меня, - гордо заявила Ниджу-сан, - впрочем, ты прав - осторожность действительно не помешает. - Так мы договорились? - Да. - То-очно? - Да, Красный Джокер, - Ниджу-сан перешла на полное имя, чтобы показать, как она обижена тем, что для неё дважды повторяют. - Такое ощущение, что я для тебя ребёнок. - Может, совсем капельку, - признался Джокер. - Ах так! - Ниджу выпрямилась - она была почти ростом с Джокера, если б не его пышная шевелюра, он бы, верно, даже был ниже, но демоница не бралась судить - не особенно хороша была в подобных делах. Зато она весьма умело и просто крышесносно целовалась. - Да-а, - лохматый и весь в помаде, Джокер счастливо и тяжело выдохнул, - это точно не детские штучки.       Ниджу победоносно ухмыльнулась, обнимая его за шею и утягивая вниз за собой.

***

- Значит, она была здесь и остановила засуху? Возлюбленная Джокера определённо сильный маг, в таком случае, - Габриэль довольно засмеялся, укладывая голову на плечо своего короля, - А я сразу сказал: ни к чему твоя задумка не приведёт. Даже то, что они - твои создания, не делает их настолько жертвенными, как ты сам, Данте, пойми: ты не научишь их жить так, как им будет неудобно, - король, похоже, даже не слушал его. - Данте, пожалуйста, услышь меня: для них это сродни тому, что ты наслал бедствие и бросил их. - Я дал им поучение о том, как преодолеть эти лишения. Не заставив их пережить подобное испытание, я обреку их на жалкое утопичное существование. Я хочу, чтобы они стали людьми, Габриэль, хочу, чтобы они не были такими же цветными пустышками, как мы. А не имея жизненных трудностей, не почувствуешь никогда - как это - быть человеком. - Но ведь можно не так жестоко поступать с ними и в любом случае добиться твоей цели, - возразил уверенно валет, - Давай им испытания поменьше и постепенно повышай их сложность: так твоему народу будет легче привыкнуть к новому образу жизни. Данте лишь покачал головой, уходя куда-то обратно в себя и в космические дали.       Габриэль устало вздохнул и поднялся на ноги - переубеждать Данте было подобно рисованию вилами по воде - бесполезно: - В любом случае: наше время истекло, я должен возвращаться в своё королевство, если не хочу быть кем-либо замеченным. - Хорошо, иди, - ровно и без какой-либо живости в голосе отозвался Данте. Валет, полный пасмурных мыслей, покинул своего короля.