Хайноре. Книга 1

      Последний месяц лета выдался ужасно, просто ужасно жарким.       Несносная духота, невыносимая, даже шелковые летние платья и выезды в родовое поместье на берегу Серого моря не спасали. Солнце настигало их везде.       - Альма, когда это кончится? – Валирейн страдальчески запрокинула голову на мягкую спинку. Её экипаж превратился в клетку для пыток. Сейчас бы вскочить на Малинку и домчаться до поместья сестры с ветерком, но девице столь благородного происхождения не пристало вести себя, точно крестьянка, к тому же леди знала, что стоит ей только шагнуть из кареты, как ненасытное чудовище схватит её своими золотыми руками, и вместо того, чтобы проводить время с семьей, Валирейн проваляется в горячке всю неделю.       – Скоро, госпожа, Царствие Огня не вечно, так мне сказали птицы, пришедшие с юга, – ведьма подняла указательный палец, и бесчисленные браслеты на её запястье привычно звякнули, даруя леди хоть и мимолетное, но приятное чувство уверенности. Эта дикарка с южных островов ещё никогда не ошибалась.       – Я скажу тебе, госпожа, как это было, – снова звякнули цепочки и кольца – Альма наклонилась ближе, щекоча смоляной косой плечо леди. Она говорила тихо, чтобы не услышали духи, потому что если услышат, то передадут богам, а боги не любят, когда о них говорят вслух. – Наша земля была бесплодным камнем, пока Сашая Мать Всех и Папа Ромох не предались любви в небесах. Папа Ромох обронил две жемчужные капли своего семени на мёртвые камни, и почва проросла зеленью. Сашая окропила землю влагой из своего лона, и появились моря и реки. Их страсть выжгла искру, и появился огонь, грозы и смерть. Каждый год они совершают своё благодатное соитие, сменяя лето и зиму. Жрецы говорят, чем холоднее лето, тем ближе конец времён, ибо божья страсть угасает, а без любви нет жизни. Так что благодари богов за жару, моя госпожа.       Альма подмигнула и улыбнулась, обнажая острые как у зверя клыки. Иногда леди даже боялась её. Особенно, когда впервые увидела в доме отдохновения на островах Фандия, куда приезжала каждую осень лечиться от родовой хвори. Невысокая, худая, с разрисованным лицом, в пестрых одеждах жрицы Древних. В тот год Валирейн было хуже всего, не спасал даже местный благодатный воздух, и только Альме удалось вылечить приступы травами и куреньями. Они часами разговаривали обо всем на свете, купаясь в клубах ароматного дыма. За то время леди так привязалась к ведьме, что захотела забрать её с собой. Сестра была против, негоже, мол, девице Оронца держать при себе дикарку, но отец разрешил, он никогда не мог отказать ей, никогда ещё не отказывал. Валирейн не уставала благодарить Всесоздателя за то, что отец все ещё глава семьи, жив и здоров. Иначе бы заботы о младшей дочери лорда Советника перешли в руки старшей сестры, и тогда Валирейн даже вздохнуть лишний раз будет нельзя. Сестра и отец часто спорят, когда дело касается семьи. И лорду Оронца приходится считаться со старшей дочерью, ведь она приближенная короля.       Валирейн вздохнула и сжала испещренную черными узорами руку ведьмы. Все её используют и никому нет дела до её желаний, но Альма не такая. Альме можно рассказать все что угодно, она никогда не осудит и не солжет. Боги запретили ей лгать, когда ниспослали дар и сделали своей жрицей.       – Госпожа слишком много думает, – заключила Альма, прищурив свои жёлтые, волчьи глаза. Она подводила их сурьмой, каждое утро рисовала новые узоры на щеках, и значение у них всегда было разное, только она никогда не говорила об этом Валирейн. Боги запрещают, это тайна.       – Я боюсь, – Валирейн перевела взгляд на оббитый бархатом потолок кареты. В мягких тенях ей мерещились духи, о которых вечно говорит Альма. – Боюсь, что сестра опять захочет избавиться от тебя.       – Пусть попробует, – фыркнула дикарка, порывисто вскидывая бренчащую руку. – Древние защитят меня от всего.       – А что, если здесь у них нет власти?       Альма засмеялась, глянув на леди, как на малое дитя. Именно такой Валирейн себя и почувствовала. Глупо сомневаться в Древних, они спасли её от лихорадки, и Альма не раз предсказывала будущее, обращаясь к Сашае. Вот вчера ведьма снова напророчила жару, и так оно и вышло. А перед отправкой экипажа наказала вознице ещё раз тщательно проверить все колеса их кареты, ей, мол, приснилось, что в пути случится несчастье, колесо отскочит и карета сойдет с дороги прямо в обрыв. Возница ворчал и упирался, пока Валирейн не приказала ему слушаться. И ведь правда, пришлось заменить пару хлипких колёс…       Лира успела задремать под мерный скрип экипажа, фырканье лошадей, тихий приглушённый кашель возницы и разговоры гвардейцев, но заслышав знакомый шепоток и бряцанье сотни колец, распахнула глаза.       Она говорит с ними!       Покачиваясь вперёд-назад, Альма едва слышно пела что-то на языке южных островов, и это всегда означало, что с ней заговорили Древние. А когда они говорят – надо слушать, ведь чаще всего это предсказания, самые настоящие пророчества! или предупреждения…       Леди старалась не дышать, все звуки извне вдруг стали неслышны, словно бы они с Альмой снова в той самой комнате на другом конце мира, дышат травами и плавают во снах. Магия… Настоящее колдовство…       Альма шептала, страшно изгибая рот, изображая пальцами причудливые фигуры, постукивая в такт маленькой босой ногой, и Валирейн казалось, словно из её глаз летят искры, но это все солнечный свет, прокравшись из-за занавески, подсвечивал их изнутри.       – Она снова заговорит о наречении, – прошептала ведьма и вдруг замерла.       Валирейн схватилась за брошь.       – Наречении? О боги…       – Помни, – Альма подняла указательный палец. – Госпожа, тебе нужен тот, кого нарекли тебе Древние. Только он!       – Я помню… Высокий, как скала, бурый, как медведь, смотрит серебром…       – Зовётся Хозяином Барбарисовой рощи, – закончила Альма.       – А что если… – начала было Лира, но не решилась договорить. Что если сестра нашла ей другого жениха, совсем не того, кто предсказан ей свыше?..       – Нет, – отрезала Альма, словно взмахом плети. – Тебе предначертано лишь одно и лишь один. И это будет именно он – никаких сомнений.       Ведьма смотрела остро, пригвождая Лиру к сиденью кареты, и мягкие подушки вмиг обратились камнем, леди сжалась под этим взглядом, словно сами Древние смотрели сквозь жёлтые глаза своей жрицы, смотрели и пронизывали тонкими золотыми стрелами. Уверенность Альмы внушала страх и надежду одновременно.       – Но если ж выйдет так, что сестра твоя нашла тебе другого, значит Древние решили испытать тебя, госпожа. Значит тебе придется отстоять свою судьбу.       – Но… – хрипло заговорила Валирейн. – Как я объясню сестре… что я смогу сделать… я ведь…       – Нет, госпожа. Только ты и сможешь это сделать, – уже спокойнее проговорила ведьма, и голос её зазвучал мягче и ласковей, словно бы плеть обернули в шёлковый платок. – Но и я не останусь в стороне…       И правда, Лира не осмелится перечить сестре, не посмеет сказать, что выйдет замуж только за особенного нареченного, у неё просто не хватит сил, сколь невыносимо обидно было это признавать. Но вот Альма… это совсем другое дело. Она найдёт способ избежать неугодного для Древних и Лиры события. Она не первый раз «меняет ход». Как вот недавно, когда леди Карисс заняла место Лиры в кортеже королевы, когда та отправлялась в свое летнее путешествие по прибрежным владениям короны, Бархатной тропе, как этот путь звался испокон веков. Это было очень хорошее место, кортеж прямо за каретой королевы, почти во главе процессии, и эта мерзавка Карисс, змея в атласном корсаже, ох как горевала Лира! Ей бы пришлось ехать за два кортежа от её величества, это было столь же достойное место, но как же унизительно, что Карисс её обогнала! И как только Лира не умоляла сестру похлопотать за неё, ведь старшая Оронца так близка с королём, но все было напрасно. Это глупо, говорила сестра, я не буду тревожить короля бестолковыми просьбами, прими поражение достойно. Лира приняла, проплакала ночь в объятиях Альмы, но потом смиренно все приняла – значит, на то воля Отца, значит, так он её карает за гордыню. А потом леди Карисс нашли на дне старого колодца в королевском саду.       Говорили, она страдала каким-то душевным недугом, говорили, что это была неразделенная любовь, много что говорили. Всё что угодно, лишь бы быстрее перестали говорить. Нельзя портить всем настроение перед отъездом её величества. Валирейн давалась диву, даже ужасалась тому, как быстро все забыли о бедняжке Карисс и даже в сплетнях, кулуарных шепотках не касались её и словом. Они ехали с Альмой в карете по Бархатный тропе, прямо за кортежем королевы, она каждое утро завтракала за её столом, и даже пару раз обмолвилась с её величеством о погоде и чудодейственном морском воздухе. И когда Лира делилась с Альмой тем, как она счастлива и как замечательно чувствует себя близ королевы, ведьма взяла её лицо своей тонкой разрисованной рукой и сказала, заглядывая в глаза:       – Запомни, госпожа, запомни хорошенько, я сделаю для тебя все, даже если мне самой придётся броситься на дно колодца. Ты будешь счастлива. Так хотят Древние. Только бы Древние не возжелали видеть её сестру на дне колодца, это было бы слишком…       Их встретили сухо.       Как обычно, сестра и отец были слишком заняты, чтобы спуститься к младшей дочери со всеми домашними. Это немного кольнуло леди Валирейн – она не видела семью всю весну и пол лета. К тому же, сама королева одаривала её вниманием, куда большим, чем родная сестра. Но зато хотя бы старые слуги были ей рады.       – Вам очень на пользу морской воздух, госпожа, вы дивно порозовели, – заключая Лиру в объятия, ласково пропела её бывшая кормилица Сорка.       – Точно как сказано, а. Краше принцессы наша хозяйка, – прошамкал старый садовник. – Сколько их там ужо у короля? Штук десять, хоть на рынке продавай? Сорка распорядилась поднести обед прямо в покои леди, но Лира отказалась. Она просидела в карете всю поездку, и теперь хотела побыть на свежем воздухе. Пусть, велела, стол накроют в саду, как в детстве.       – Нам не хватает хозяйской заботы, госпожа, – жаловалась кормилица, когда они обходили поместье. – Милорд так редко бывает дома, а ваша сестра и того реже, нам постоянно не достаёт рук, старик Одар едва справляется с садом. Поглядите как он разросся, это же никуда не годится! Лира участливо кивала, поглядывая в окна особняка. Неужели сестра даже не выглянет?       – Я слыхала, вы, госпожа, отдыхали с самой королевой? Какая честь! Ах, если бы она родила хоть одного принца…       Поместье и правда выглядело немного запущенным, но зато свежего горного воздуха здесь хватало, и даже солнце не казалось таким жестоким, как в низине. Лира вспоминала свои детские игры под сенью этой вот старенький ивы, аромат осенних яблок, настои, которые Сорка варила из местных слив. Все эти красоты поросли сорной травой, но все ещё не утеряли очарования.       – Госпожа, – шёпотом отвлекла её Сорка, – а эта… девица… теперь всегда с вами?       – Альма? – Валирейн оглянулась – ведьма неслышно следовал за ними, по-звериному водя носом. – Да, она заботится обо мне.       – Она, что, будет обедать с вами? Ее место с другими слугами.       – Нет, – отрезала Лира. Кормилица ухаживала за ней, когда умерла матушка, вырастила её, но Валирейн уже не ребёнок, к тому же она здесь госпожа и Сорке лучше об это не забывать. – Альма не слуга. Она будет обедать со мной.       Женщина поджала губы, но кивнула.       – Как вы скажете, госпожа.       Ветер трепал полы шатра, игрался с ажурной скатертью и длинной бахромой горных цветов, которыми Сорка украсила их стол. Обед был скромный, Лира никогда не ела много. Зайчатина в подливе, немного фруктов. Альма, напротив, ела плотно, леди давалась диву, как в её маленькое тело влезает столько еды. Но хуже всего, что она делала это руками, как дикарка, а на приборы даже взгляд не бросала. Лиру это уже не смущало, она привыкла, но другие – нет, поэтому чаще всего леди все же отсылала ведьму обедать со слугами, к тому же Сорка была права, этикет не вынес бы такого кощунства. Но не здесь. Это её дом, не королевский дворец, не поместье какой-нибудь высокой леди, они здесь не гости, а хозяева, поэтому есть могут как им вздумается и с кем вздумается. К тому же наблюдать за тем, с каким лицом Сорка смотрит на Альму, было крайне забавно.       – Это вкусно, – по-свойски заявила ведьма, обращаясь к женщине, – Но добавь туда пряностей, будет лучше.       Сорка чопорно кивнула, и Лира тихо хихикнула в кулак.       – Насколько я помню, – заметила Сорка, – госпожа Оронца с детства страдала страшными кашлями и плохо переносила специи.       – Те времена забрали боги, забрали, пережевали и выплюнули в небытие. Госпожа теперь здорова, – ведьма подмигнула Лире, и та благодарно улыбнусь в ответ.       Но Сорке не понравились слова Альмы, она поглядела на неё подозрительно сузившимися глазами, как когда-то давно глядел на Лиру, если той случалось не слушаться или проказничать.       – Какие такие боги?       – Древние, те, что качали в люльке вашего Отца.       – Госпожа!.. – Сорка осенила себя знаменем Всесоздателя, с ужасом посмотрела на Лиру. – Велите ей не говорить так при нас, это богохульство и ересь!       – Боюсь, Сорка, – Валирейн прижала руки к груди, округлила глаза, – я давно уже одержима ересью.       Альма засмеялась, глядя с каким ужасом женщина снова осенила себя знаменем Отца, и Лира тоже не смогла долго сохранять серьёзное лицо. Их смех разносился ветром, звонкий и низкий, птичий и звериный. Сорка фыркнула и суеверно плюнула через локоть, отбросив всякий этикет.       – Надеюсь, госпожа, это ваше… увлечение скоро пройдёт, как и ваша хворь. Вы уже не ребёнок, пора перестать дурачиться.       – Верно сказано. Она уже не ребёнок. Так и не говори с нею как с проказливым щенком! – Альма щёлкнула острым ногтем по чаше с остатками похлебки, и та звонко откликнулась. – Прояви почтение.       – Уж не тебе, дикарка, мне указывать! – едко бросила Сорка.       – Значит укажу я, – твёрдо сказала Лира. – Уйди, пожалуйста. Я хочу побыть наедине с Альмой. Нам больше ничего не нужно.       Женщина оскорблено поджала губы, так сильно, что морщинки раздробили кожу вокруг рта на мелкие осколки, но сколько бы негодования не читалось в её взгляде, Сорка все же подчинилась и ушла. Вздохнув, Валирейн коснулась теплой руки Альмы. С ней она чувствовала себя сильнее и свободнее, с ней ей казалось, что нет ни отцовской воли, ни воли королей и Всесоздателя, есть только Древние и они на её стороне. А значит Лира под защитой самых могущественных сил этого мира. А значит бояться и робеть ей не перед кем.       Уж точно не перед старой суеверной кормилицей! Она уже не ребёнок, чтобы боятся её сказок о королеве крыс, живущей под кроватью, или о слугах Отца, которые все видят и даже слышат мысли. Это все пережитки, старушечьи глупости для малых детей.       Что ж, возможно стоит задуматься о том, чтобы привести поместье в порядок и искоренить тьму в умах этих недалеких людей.