Я медленно поднимаю голову, все еще находясь немного в шоке от увиденного. Моя серая полоска на запястье медленно пожелтела. Сначала она была бледно-желтая, как полотенце в нашей с Джошем ванной, но потом она стала приобретать оранжевый оттенок, как солнце перед закатом. Мною понемногу начала овладевать тревога. «Джош, надеюсь, ты в порядке» — подумал я, доделывая свой кофе. Я то и дело старался отвлечься от навязчивых мыслей, убеждать себя, что Джош в безопасности и его приступы тревоги больше его не побеспокоят. Но как только полоска побагровела, отрицать очевидное было уже нельзя: у Джоша приступ.
«Нет, этого не может быть, вот уже полгода с ним такого не случалось, этого просто не может быть, нет-нет-нет, » — то и дело вертелось у меня в голове.
Тихо выругавшись и оставив теплый кофе недопитым, я выбежал из дома и поймал первое попавшееся такси.
Всю дорогу я молился всем существующим богам. «Лишь бы у Джоша все было в порядке. Господь, будь милостив, лишь бы у Джоша…».
Я повторял заветные слова, словно мантру, но уже изрядно саднившее запястье заставляло переживать еще больше. Я боялся смотреть на полоску. Тревожный страх закрался в душу, будто мы с Джошем делили страдания на двоих.
Оставалось еще немного, совсем чуть-чуть до торгового центра, куда отправился Джош. Солнце уже клонилось к горизонту, раскидывая оранжевые, желтые, красные лучи по небосводу, будто умелый художник мастерски разбрызгал акварель по полотну.
«Не стоило отпускать его одного, точно не стоило.»
«Черт, Джош, я бы пошел с тобой в этот дурацкий центр, лишь бы с тобой все было в порядке.»
«Ну почему же ты не позвал меня? Зачем оставил какую-то нелепую записку и просто испарился?»
В голову закралась предательски волнующая мысль: а что, если Джош вовсе и не в центре? Что, если он пошел куда-нибудь в другое место, а мне соврал?
О чем я думаю? Как я могу сомневаться в Джоше, в моем солнечном мальчике, в моем, в конце концов, соулмейте?!
Машина затормозила, резко выбив меня из тяжелых раздумий. Если с мрачными мыслями еще можно было смириться и скинуть их на банальное беспокойство, то побагровевшее запястье проигнорировать не получится.
Расплатившись с водителем и даже не удосужившись посмотреть в сторону сдачи, я молниеносно выпрыгнул из машины и рванул в сторону входа в торговый центр.
«Где же его теперь искать? »
«Центр такой огромный, он может быть где угодно…»
Я бегу, расталкивая прохожих, и, если честно, у меня нет какого-либо плана.
Лишь бы найти его, лишь бы найти…
Пробегаю мимо бутиков.
Здесь нет
Забегаю в маленькую кофейню.
Здесь тоже
В голову приходит спасительная мысль: уборная.
Бегу, что есть мочи. Еще один поворот…
Распахиваю дверь и… вижу его. Смотрю на запястье: оно потихоньку начинает приобретать оранжевый оттенок, а потом и вовсе желтый. И все в один миг стало таким неважным, ненужным. Весь мир резко потерял краски, остался в тени. В тени Джоша. Он стоял, опершись о раковину. На его лице отражалась гримаса ужаса, но увидев меня, он попытался улыбнуться. Я молча подошел к нему и постарался как можно ласковее обнять. Как ни странно, мое рваное дыхание подействовало на него успокаивающе.
– Я так рад, что с тобой все в порядке, — шепотом произнес я ему на ухо.
В ответ он лишь обнял меня сильнее и тихо шмыгнул носом. Я понял, что дела совсем плохи и попытался его успокоить:
– Джош, все будет хорошо,
страх отступит, покой — победит, — выпалил я и подумал, что на эту строчку можно придумать неплохую песню.
Джош лишь тяжело дышал в ответ и сжимал меня в объятиях крепче.
– Я больше не буду уходить от тебя, никогда-никогда, — тихо шепнул он и его слова отозвались теплом в моей груди.
Я разомкнул наши объятия и нежно поцеловал его в уголок губ.
И сейчас, в уборной торгового центра, стоя возле блеклых раковин и зеркал, я чувствовал себя самым счастливым человеком во всем мире. Мне так хотелось, чтобы Джош знал, что я чувствую, поэтому получилось что-то вроде:
—
Раньше я думал, что лучше бы мне умереть молодым, но из-за тебя я бы подумал дважды.
Джош мило улыбнулся и засмущался.
Мы вышли из уборной и направились в сторону выхода. Конечно, мне хотелось узнать, что такого приключилось у Джоша, но сейчас ему явно нужен покой и уход.
Я взял его за руку, от чего тот немного вздрогнул.
–
Не бойся. Мы едем домой.
***
Когда мы подъезжали к нашему району, мне жутко захотелось помочь Джошу расслабиться. Безусловно, стены дома напоминали только о приятном. Казалось, они вобрали в себя часть заботы и ласки, которую мы оказывали друг другу. Но я подумал, что лучшим для моего соулмейта отдыхом будет какое-нибудь новое впечатление. Поэтому я попросил водителя не останавливаться и вести нас дальше к многоэтажкам.
Я посмотрел на Джоша с небольшой неуверенностью — я боялся увидеть там несогласие или неприязнь — но его лицо излучало только искренний энтузиазм. Я буквально почувствовал нашу связь в этот момент.
***
Мы сидели на крыше высокого здания, откуда, пусть и не открывался вид на весь город, но обзор был завораживающий. Джош все еще жался ко мне, как маленький беззащитный ребенок, которого так хотелось согреть и обласкать. Он обнимал меня, а я его. Полоска на моем запястье все еще оставалась желтой, и мне не хотелось заставлять Джоша чувствовать боль снова, поэтому, если он посчитает нужным, расскажет сам.
– Я хотел купить тебе подарок… на годовщину нашей встречи, — робко начал говорить мой соулмейт, а я, в свою очередь, повернулся к нему и не мог пристально не рассматривать его лицо, так красиво освещенное заходящим солнцем, — но в какой-то момент я понял, что людей вокруг меня слишком много, они будто окружили меня, загнали в угол, и тут, — на этом моменте он замолчал и поник головой, но, собравшись с мыслями, продолжил, — тут у меня началась это проклятая тревожность. Ни с того ни с сего. Тай, видимо, мне придется возобновить мои походы к психологу…
Джош произнес последнюю фразу так, будто я находил в ней что-то предосудительное. Я был зол на него, зол, что он боится поделиться со мной своими проблемами.
– Милый, ничего страшного, мы справимся с этим, — я взял его за руку и посмотрел прямо в глаза, — ты всегда можешь на меня положиться, в любой момент, будь то день или глубокая ночь, ты можешь прийти ко мне, разбудить, растормошить и просто поговорить. Или поплакать. Или спеть со мной что-нибудь. В конце концов, я могу сыграть тебе, — от нахлынувших эмоций к горлу поднялся ком, отчего мой голос сорвался на хрип, — ведь самое главное для меня — это ты. Ты делаешь мою жизнь дополненной, без тебя я бы вряд ли чувствовал себя счастливым или хотел просыпаться. Я хочу, чтобы ты был со мной. Чтобы ты находился рядом. Я хочу, чтобы ты жил.
Оставайся живым.
Я глянул на запястье и увидел, как полоска медленно приобретает розовый оттенок…
