Вход через окно.

Ночь была жуткая и отвратительно чёрная. Ужасающая буря выла за окнами, швыряя в них обломанные ветки деревьев и обрушивая на ветхие крыши целый шквал дождя. Молнии то и дело разрывали хмурое небо, так и грозясь ударить во флюгер чьего-нибудь дома. Ленский сидел на диване и полусонно читал какую-то книгу. Он без интереса просматривал скучные страницы, в душе досадуя на то, что так придётся провести неделю, а может и больше. В сердцах отбросив ни в чём не повинный томик, он начал нервно мерить комнату шагами, пытаясь придумать себе хоть какое-нибудь занятие. Но, так ничего и не сообразив, он решил, что лучше перенести всё на завтра, а сейчас отойти ко сну. Лежа в постели, он смотрел на странные темно-синие тени на потолке, пытаясь заснуть, но сон не шёл. Вдруг он услышал резкий стук в стекло и чей-то голос, настойчиво зовущий его по фамилии. Вздрогнув от неожиданности, Владимир поднялся, медленно подошёл к окну и слегка отодвинул одну штору. В трепещущем неверном свете молний он увидел тёмный силуэт своего лучшего друга, спрятавшегося от дождя под собственным сюртуком. Молодой поэт быстро распахнул раму и удивлённо окликнул гостя: - Евгений! Вы же в Петербурге... - Где Ваши манеры, сударь? - весело ответил он, - Впустите гостя наконец, потом уже расспрашивайте! Ленский отошел от окна и громко рассмеялся, глядя, как Евгений с хохотом влезает внутрь, оскальзываясь на мокром подоконнике. - И всё же, Евгений... Почему Вы вернулись? – спросил Ленский, поворачиваясь к другу. - По Вам соскучился, - улыбнулся Онегин и похлопал его по обнажённому плечу. Молодой поэт вспыхнул и поспешно поправил сорочку. Нервно хихикнув, он смущённо опустил взгляд в пол, глядя на лужу грязи, медленно расползающуюся от ног Евгения по ковру. Удивлённо вскинул брови, заметив, что его друг стоит посреди комнаты совершенно босой. - Евгений, Ваши туфли... - Владимир многозначительно посмотрел на пол. Онегин недоуменно уставился на свои ноги и, ничего не сказав, стал вылезать обратно во всё ещё открытое окно. Ленский пожал плечами и, накинув на себя покрывало, полез следом. - Евгений, да что...- Владимир спрыгнул с подоконника и, немедленно поскользнувшись, с криком шлёпнулся в грязь, увлекая за собой друга. Онегин, тоже не удержавшись на ногах, рухнул сверху. Ленский перепугано вздрогнул и машинально вцепился в плечи друга, не давая тому встать. Евгений с улыбкой вглядывался в чумазое лицо поэта, погладив того по мокрым волосам. Он мягко провёл пальцами по его вискам, снимая с них листья и комки грязи. Владимир, придя наконец в себя, громко захохотал, представив себе, как глупо выглядят двое взрослых людей, валяющихся посреди ночи в луже по уши в грязи. Его смех был настолько заразительным, что Евгений тоже невольно улыбнулся. Руки его заскользили по мокрой траве, и он снова рухнул на друга, ударившись лбом о его плечо. Молодой поэт приподнялся и погладил друга по голове, измазав того грязью. Он виновато улыбнулся, тряхнул мокрыми кудрями и тихо извинился. Онегин поймал его руку и прижал её к себе, заставляя поэта придвинуться ближе. Ленский со смешком стащил со своих плеч грязное покрывало и накрыл их обоих с головой. В полнейшей темноте он нашарил руку друга и бережно взял её в свои. Евгений тихо вздохнул и, стараясь унять предательскую дрожь в пальцах, проговорил: - Догадался, да? - Ну конечно же, Евгений, я ведь не слепой – еле слышно прошептал Ленский. Он погладил его плечи и мягко их приобнял, уткнувшись носом в ткань мокрого насквозь сюртука. Его друг одной рукой притянул его ещё ближе, а другой стал водить по спине, чувствуя, как поэт мелко дрожит не то от волнения, не то от холода. Ленский приподнялся, робко поцеловал Онегина в щеку и заговорщически шепнул тому на ухо: - Полезли-ка уже домой... Онегин поднялся и подал руку другу. - Смотри, уже рассвет... И дождь кончился... - Владимир с улыбкой огляделся и снова разразился хохотом, глядя на измазанного в грязи приятеля. Он подошёл к дому и, неловко подтянувшись, с грохотом ввалился в окно, попутно оборвав портьеры вместе с карнизом. Пару секунд спустя из комнаты послышался его заливистый смех вперемешку с ругательствами, совсем не подобающими дворянину. Вскоре он снова показался в оконном проёме, сдёрнул с головы обрывок тюли и, протянув руку Онегину, втащил того внутрь. Евгений окинул взглядом комнату, господствующий в ней беспорядок, и брезгливо сморщил нос, увидев своё отражение в зеркале. Ленский, уже успевший переодеться, протянул ему чистую рубашку и указал на уборную. - Я подожду... - Он хитро подмигнул другу и лег в кровать, почти с головой накрывшись одеялом. Онегин усмехнулся и, пожав плечами, отправился переодеваться. Вернувшись минут через десять, он присел на кровать и тихо позвал Владимира, но тот только простонал в ответ что-то невнятное и отвернулся, начиная смотреть десятый сон. - Будет он ждать, как же! - рассмеялся Онегин и прилёг рядом. Ленский что-то снова пробормотал и, сонно улыбнувшись, уткнулся носом в плечо друга, обнимая того за талию и складывая на него ноги. Евгений с нежностью смотрел на спокойное лицо поэта, слушал его тихое дыхание и сам не заметил, как провалился в сон. Он крепко прижимал тёплое тело Владимира к себе, и уже ни суета проснувшихся крестьян на улице, ни беспощадно сквозившее окно не смогли бы его разбудить и вырвать из чудесных объятий смешно сопящего друга.