Все выше и выше

Глава 5 Зима. Вечер. По улицам практически безлюдного блекло-серого города гуляет ветер. Мерзкая погода. Под ногами противно хлюпает грязная кашица. По обочинам и тротуарам валяются мусорные мешки, припорошенные грязным, чуть подтаявшим снегом. Вывеска на русском языке: «Магазин 24 часа». Мимо медленно бредет парень, прижимая к груди небольшой сверток. Выглядит он…обычно, для этого времени. Старые штаны, расхлябанные ботинки, несколько свитеров вместо куртки, потому что последняя порвалась неделю назад, а новую негде взять. В магазине слышны какие-то крики. Парень не обращает внимания и просто идет дальше, монотонно переставляя ноги. Выстрел, второй. Звон разбитого стекла. Парнишка затравленно озирается и шагает быстрее. Видно, что он очень устал. Дверь магазина громко хлопает и оттуда вылетают двое мужчин с пакетами в руках. Они вооружены. Старые пистолеты системы Макарова тускло поблескивают в свете единственного рабочего фонаря. Один из мужчин поскальзывается, и едва не падает. Громко ругаясь, он на бегу оборачивается и врезается в парня, едва не роняя свой пакет на землю. Парень падает, не отпуская сверток из рук. — Ты, блядина, хули ты тут бродишь?! Пошел нахуй отсюда! Мужчина с размаху всаживает парню в бок ботинок, но тот не издает ни звука. — Саня, хули ты копаешься?! Ходу! Мужчина сплевывает на землю и устремляется прочь, вместе со своим подельником. Из ограбленного магазина слышны женские причитания. Вокруг резко темнеет. Квартира. Хотя это слишком громкое название. Скорее небольшая однушка. Старые стены и отслоившиеся обои. Почти все свободное место занимает старая кровать и не менее старые стол со шкафом без дверцы. На столе стоит монитор, под столом — системный блок персонального компьютера, с наклейками в анимешном стиле. Комнатка озаряется только голубоватым светом от монитора, перед которым сидит парень в камуфляже темно оливкового цвета. Тихо шумит кулер. Из-за зашторенного окна смотрит непроглядная темень. Ночь. На кровати лежит рюкзак, набитый доверху непонятно чем. На столе, перед парнем лежит пистолет. Внезапно, за входной дверью слышны какие-то звуки. Глухой удар. Чужая речь. Еще несколько ударов, не в дверь, рядом. Крик и ругательства. Выстрел. Еще. И еще. Парень тихо бормочет: — Суки… Какие же суки… Он тут последний оставался… Парень знал, что кроме него и древнего старичка из 107 квартиры, в этом доме никого больше нет. Он встает, кладет пистолет в самодельную кобуру на ремне и тихо ступая проходит в небольшую ванную комнату. Щелчок выключателя. Вся комната доверху забита взрывчаткой. Небольшие брикеты пластида, но их мало. Больше всего тут было различных гранат, самодельного динамита и топлива. По полу тянутся провода, уходящие к несущей стене в жилой комнате. Там тоже взрывчатка. Вся квартира ее наполнена почти доверху. Парень берет с ящика небольшой пульт с единственной кнопкой, и подходит к окну, раздергивая шторы. Первый этаж. На улице темно, нет ни одного рабочего фонаря. Окно открывается тихо, недавно смазанные петли совсем не скрипят. За дверью снова чужая речь. Ручку кто-то подергал, затем в дверь ударили. Ругательства и еще несколько ударов. Парень выпрыгивает в окно и пригнувшись, бежит вперед. В темноте его почти не видно. Слышен выстрел из дробовика. Парень криво усмехается и давит кнопку на пульте. Сначала ничего не происходит. Затем…взрыв. Пятиэтажное здание глухо стонет, и начинает оседать, складываясь как карточный домик, скрываясь в толще пыли. — За Вику, с-суки… И за Деда. Пульт улетает в темноту и силуэт парня темнеет. — Так началась война? Тихий мальчишеский голос отвлекает меня от созерцания собственного прошлого. Оборачиваюсь. Рядом со мной, на крыше какого-то здания стоит Оримура. — Нет. Война началась за полгода до этого взрыва… — мой голос звучит сухо и безжизненно. — Ты уже тогда был солдатом? — Нет. В той пятиэтажке должны были собраться офицеры оккупации. Множество жителей покинуло город еще в начале войны, потому мой дом почти пустовал. Оставшиеся ушли, когда узнали что рядом с ними будут находиться солдаты этих… — А ты почему не ушел? — Я… Я хотел отомстить. Эти уроды не трогали гражданских. — кривая усмешка исказила мое лицо. — почти. Они поймали на улице мою сестру. Изнасиловали и бросили в канаве, умирать. Она… Умерла на моих руках. Ичика отвел взгляд. — Прости, я не… Я перебил его. — Как только узнал, где будет офицерье, так начал готовиться. Ночами таскал взрывчатку, топливо… Воровал. Готовился. Дом к тому времени уже пустовал. Там жил только старый дедок — инвалид в 107 квартире. Он был инженером в свое время. Он знал, что я хотел сделать и помог мне закладывать взрывчатку так, чтобы здание рухнуло за раз. Потом отвлек их в решающий момент. Офицерье поднялось наверх, а солдаты начали пробивать квартиры на наличие полезного хлама. И… Бум. Куча трупов. В тот же день я ушел из города и шел к своим. Потом армия. — А что будет там? — А почему ты спрашиваешь? Ты же вроде шарился в моей памяти. — Я не… Не все смотрел. — Ясно. Смотри. — я кивнул на пожарную лестницу. Оттуда как раз поднимались на крышу двое солдат, в сером камуфляже, со снайперскими винтовками. Оба залегли на краю, у небольшого бортика, за надстройкой. — Павлин, это Космос. Вышли на точку. Прием. — Павлин принял. Наблюдаете цель? Прием. Оба приникли к окулярам прицелов и ненадолго замерли. Вдалеке проходило шоссе, и там что-то происходило. Большое скопление машин. — Враги встречаются с одним из наших чинушей. Падла продал пол страны за туалетную бумагу. — пояснил я молчащему Оримуре, сплюнув на землю. — Так точно, Павлин. Цель наблюдаем. Цель-1 вышла из машины и ожидает. Цели два и три подъезжают. Вышли. Разговаривают. Разрешаете открыть огонь? Прием. — Разрешаю. Стреляйте и отходите. Отбой. Тот, кто назвался Космосом сказал второму: — На тебе первый, на мне второй и третий. По моей команде. Три… Два… Огонь! Сухо треснул выстрел. Затем второй. И третий. — Отлично. — Космос прикоснулся к тангенте рации — Павлин, прием. Цели устранены, прием. — Павлин принял. Отходите. Отбой. — Вова стой, там что-то… — начал было второй солдат, но не успел закончить. Короткий свист и его голова буквально взорвалась, оросив кровью и ошметками второго парня. Ичика судорожно сглотнул и поспешил отвернуться. Согласен, приятного очень мало. — Витя-а-а-а-а!!!.. — Картина померкла. Весна. Шоссе. Горящая техника. В голове колонны догорает «Абрамс». Следом идет броневик LAV–X со свернутой набок башней. Потом идет три грузовика, щедро изрешеченные пулями. Замыкает колонну еще один «Лавочный» броневик. Вокруг щедро рассыпаны, словно неведомой рукой, тела людей, солдат, разной степени живучести. Между ними ходит несколько фигур. Слышны стоны и иногда выстрелы. Мы с Ичикой медленно идем вслед за…мною. Мною из прошлого. Оримула вроде держался, но, судя по его серому лицу, его скоро стошнит. Оно и неудивительно. Крупнокалиберная автопушка шагохода творит чудеса…когда нужно разорвать тело человека. Вокруг валялись куски тел, внутренности… Редко какой труп был целый. Целый клондайк для изучающих анатомию… — Эй, Вовец, сходи назад, там прошмонай. Блин, не могу почему-то назвать этого парня собой! Ладно, пусть будет «прошлый я». В общем, он лишь кивнул и зашагал к броневику в конце колонны, переступая трупы. Возле горящей машины лежало четыре тела. Три были точно мертвы. Одного вообще разорвало пополам и кишки медленно остывали на асфальте. Та еще картина… А вот четвертый подавал признаки жизни. Ему оторвало ногу и он тихо хрипел сквозь зубы, пытаясь зажать рану. — Смотри внимательно, Ичика. Вот она, война. Вот, что могло случиться и у вас. Оримура лишь сжал кулаки. «Прошлый я» тем временем, подошел к живому солдатику, достал нож из ножен на разгрузке и присел рядом. — Чувак, какой у тебя классный трататомат… — действительно, на солдате висела винтовка SCAR-H. Не знаю, чем она меня тогда зацепила, но это был, своего рода мой талисман. Кэп не особо одобрял, но молчал. А потом…его не стало. Парень срезал с тела ремень и отложил автомат в сторону, не обращая внимания на ругань морпеха. Затем он приставил нож к горлу солдату и резко резанул. Брызнула кровь, щедро оросив клинок. Ичика дернулся, но промолчал. Картина вокруг снова потемнела. Знакомый кунг грузовика. Знакомая жесткая лавочка. — Ну что, глянул? — Это… Жестоко. — Я знаю. Но это моя жизнь. Парень вздохнул. — Я… Я всю жизнь жил под защитой сестры. Когда я был маленький, меня…похитили, чтобы повлиять на нее. Она должна была выиграть международный чемпионат, но сорвалась с него, чтобы спасти меня. Я…не понимал тогда. Когда я активировал ИС мне было страшно. Меня все хотели забрать. Если бы не сестра… — Оримура вздохнул. — То ты бы уже был разобран на атомы в одной из лабораторий. -… Да…. Наверное, ты прав. — Ты думал всю жизнь прожить за юбкой Чифую? Нет, я понимаю, что она сильная, она бы смогла тебя защитить… Но знаешь, что я думаю? Ты неврастеник. — парень вздрогнул — Ты привык полагаться на других, и не хотел думать сам. Да, мы выросли в разных мирах. Я другой. Но как бы ты жил дальше? Если бы не я, то ты, скорее всего, был уже труп. Еще там, в кафе. Думаешь, я не прав? Ответом мне было лишь молчание. Парнишка глубоко задумался. А что еще ему оставалось? Он привык жить за чужой спиной. А теперь ему ткнули носом в свое дерьмо и дали пинка под зад. — Знаешь, Оримура… Не знаю, как ты, но вот я чувствую, что твой мир… Неправилен. Грядет буря. Большая буря. И надо поглубже врыть столбы, чтобы не снесло ветром. Ты согласен? Парень взглянул на меня пронзительным взглядом карих глаз. Я поднялся с лавки и Оримура отзеркалил мое движение. — Теперь мы вместе. Ты это я, я это ты. Я протянул ему руку для рукопожатия. И когда наши ладони сомкнулись, мир будто застыл, как на старой фотографии. Можно было различить песчинки в воздухе и комочки грязи на моих ботинках. Раздался уже знакомый смех, так похожий на перезвон колокольчиков и меня словно бы отбросило обратно во тьму небытия… Давно у меня так не болело все тело. Со времен прошлой жизни. С огромным напряжением я разлепил один глаз. Затем второй. Чистый белый потолок. Где это я? Дышалось тяжело, как будто в легкие песка затолкали, а грудь сжали тисками. Ксо-о… Судя по ощущениям, я побывал в центрифуге и выжималке для белья. Так, осмотреться. Ага… Лежал я на какой-то койке. Вокруг были приборы неясного назначения, попискивающие и перемигивающиеся экранами и лампочками. Больница? В вену на правой руке был воткнут катетер капельницы. Трясущейся левой рукой выдергиваю его и пытаюсь встать. Оказывается, на лоб мне были налеплены какие-то датчики, соединенные с приборами. Разумеется, они тут же поотваливались и аппаратура тревожно замигала. Медленно сползаю на пол. Ух, как штормит-то… Как будто с недельного пьянства похмелье. Осматриваю тело и вижу, что грудь туго перетянута бинтами. Оттого и дышать тяжело. На ноге, кстати, тоже обнаружилась чистая и свежая перевязка. Держась рукой за стену, переставляю подрагивающие ноги по направлению к двери. Интересно, те, кто меня сюда уложил знают, что я уже очнулся? Должны, по идее… Только я ухватился за ручку двери, как та резко распахивается и я падаю вперед, на что-то темное…и мягкое. Хм? — Ичика?! Знакомый голос. Сестрица? Меня словно засунули в гидравлический пресс. Начинаю шипеть от боли. И вот давление исчезло, темный и мягкий предмет отдалился и в поле зрения возникло встревоженное лицо Чифую. Позади нее топтались еще силуэты в белых халатах. Врачи? Или лаборанты?.. — Ты зачем встал, поганец?! Блин, вот так всегда, не успеешь очнуться как тебя обвиняют. Мир несправедлив. — Знаешь как мы перепугались, когда аппаратура показала что «пациент скончался»?! Нет, не знаю… Меня насильно вернули в кровать. Сестра уселась рядом, на услужливо подставленный неизвестным врачом, стульчик. — Как ты себя чувствуешь? Как вобла высушенная. Разумеется сказал я совсем другое. — Не очень…хорошо… Сколько…я здесь…? Язык тяжело ворочается во рту, словно многотонное бревно баобаба. Сестрица хмурится, н все же отвечает. — Больше месяца. Что-о-о?! Ебическая сила… — Все…так…плохо?.. — Ну, раз ты уже очнулся, то нет. Однако вставать тебе еще рановато. Хоть поверхностные раны и зажили, но лежать тебе еще тут как минимум неделю. — Тут Чифую прищурилась и в голосе ее прорезалась сталь. — а потом мы с тобой предметно поговорим, по поводу твоих… ДРУГИХ ранений. Вот бля. Ксо! Огнестрельную дырку на бедре так просто не скроешь. Вот влип… — А теперь отдыхай. — сестра кивает врачу и я чувствую укол. Глаза сами собой закрываются, и я проваливаюсь в сон. Через неделю меня выписали. Вроде на словах то оно легко, всего семь дней… Но я чуть с ума не сошел со скуки. Хорошо еще почти каждый день приходили девчонки. Вкусности приносили, болтали. Рассказывали про бой. С их слов, со стороны я был словно демон, только что зубы не задействовал. М-да, накрыло меня тогда знатно. Сессилия сошлась с Хоки, они теперь подружки не разлей вода. Да и Лин тоже с ними нормально общалась. Еще рассказали, что в классе теперь два новых ученика, один из которых парень. Шарль Дюнуа. Представитель Франции. Сестра про него говорила. Живет он в моей комнате, но, разумеется, меня еще не видел. Вторая — Лаура Бодевиг. Представитель Германии. Очень нелюдимая девочка, повернутая на военщине. Общается только с Чифую, и то, потому что она ее тренировала в детстве. Также рассказали про ежемесячные соревнования. Первое место заняла Бодевиг, второе Дюнуа, с небольшой разницей. Третье, разумеется, Сессилия. Однако, судя по результатам и рассказам девушек, оба новеньких очень сильны. Над будет с ними подружиться. Возвращался в общежитие я уже вечером. С обеда меня гоняли по различным тестам, вплоть до венерических заболеваний. И только по окончанию этой пытки поставили в мед карту печать «здоров». Наказали таскать на груди эластичные бинты еще недельку. Ну да и пусть, и то хлеб. Зайдя в комнату, я и сразу не понял, что изменилось. М-да, туплю я что-то… Вещей прибавилось. Сразу стало видно, что тут, помимо меня живет кто-то аккуратный. Это хорошо, люблю аккуратных людей. Из душевой был слышен звук льющейся воды. Значит сосед мой тут. На его кровати почему-то лежал длинный эластичный бинт, похожий на тот, что у меня на груди. Интересно, зачем ему? Ладно, потом узнаю. Так, нужно с ним подружиться, как никак единственный парень… Научу его стрелять, ку-хи-хи… Кстати, насчет стрелять… Я быстро проверил свою кровать. Пистолет, запасная обойма и пачка сигарет были как раз там, где я и оставлял, под матрасом. Отлично! Я достал сигареты и подошел к окну. Конечно, это было опрометчиво, курить перед незнакомым парнем, но я в своем праве. И вообще, мужская солидарность — великая вещь! Облокотившись на подоконник, я подкурил и затянулся. Классно. Конечно, после болезни никакой врач не одобрит сигарет, но что мы об этом думаем? Верно, нам абсолютно пофиг. Легкий ветерок приятно холодил лицо. Затяжка, выдох. Затяжка, выдох. В голове гулял ветерок. Мыслей вообще не было. Не хотелось ни о чем думать. Вода в душе прекратила литься, а через пару минут раздался звук открываемой двери. Щелчком выбросив бычок в окно, я развернулся. — Приве…т. Бля! Ксо! Ксо-ксо-ксо!!! Ну какого хера мне так не везет?! Демиург решил мне отомстить за возрождение?! Я буквально почувствовал как моя челюсть отвисает, и в голове начала свербеть мысль о том, что это сраное дежавю. Вот, хорошее слово, французское. Как и этот французский парень, который… НИХРЕНА НЕ ПАРЕНЬ! Из душа вышла хорошенькая блондинка со стрижкой под каре. Завернутая в одно полотенце. Бюст хоть и был не особо большим, но все-таки явно выделялся. Девушка была очень…хорошенькой. У меня аж начала кровь приливать к нижней голове, но я быстро задушил это желание в зародыше. Пару минут мы просто смотрели друг на друга, но я все же выдавил из себя: — Эм… Шарль? Девчонка вышла из ступора, стремительно покраснела и бросилась обратно в ванную. Громко хлопнула дверь, потом раздался грохот и женский вскрик. Я аккуратно подошел к двери в ванную комнату и постучал костяшками пальцев. — Это… Ты там в порядке? — Д-да! А ничего такой голосок. Мне нравится. Отхожу обратно и присаживаюсь на кровать, лицом к проходу в ванную. Через пару минут щелкает дверь и оттуда выходит та же девушка, но уже в плотно запахнутом халате, потирает видимо ушибленный копчик. Блин, у нее так мило алеют уши! Она встала в проходе и усиленно пытается не смотреть на меня. Видимо, разговор придется начинать самому. — Так… Мистер Дюнуа, я полагаю? Она судорожно кивает, а потом так же судорожно машет головой, отрицая. — Д-да… Нет! — Так все-таки?.. — мягко спрашиваю я. — Шарлотта… — настолько тихо отвечает девушка, что я даже не слышу. — Что? — Шарлотта… — Шарлотта значит… Ну и что ты тут делаешь, Шарлотта? И где же Шарль? Ты его подруга? Девушка снова замялась, усиленно пряча глаза. — Нет, я… Нет… Я и есть Шарль. Ну что-ж, попробовать стоило. Однако ситуация… — Ну, насколько я знаю, Шарль — мужское имя. А ты, насколько я вижу — вполне себе девушка. Так сказать… БРОСАЕТСЯ в глаза…кое-что. Шарлотта снова покраснела как помидорка. Милашка! Так, стоп, сначала разбор полетов. — Ну, Шарлотта, ничего не хочешь мне рассказать? Девушка помялась и медленно села на кровать, напротив меня. В руках она тут же стала мять полы халата, приоткрывая взгляду красивые ножки. Ы-ы-ы… Возьми себя в руки, кобель! — Это… Я… Не говори пожалуйста никому! — на одном дыхании выпалила она. Я поморщился от громкого крика. — Не говорить что? Что Шарль на самом деле Шарлотта? Она судорожно кивнула и я вздохнул. — Хорошо, обещаю, что никому не скажу. Теперь может расскажешь, почему ты себя так ведешь? Она сглотнула, но все-таки ответила. — Я… Я не могу сказать. Это…секретно. Я вздохнул. — Тогда можно я попытаюсь отгадать? — дождавшись ответного кивка, я продолжил — Ты представитель Франции. Так? Так. В интернете написано, что Дюнуа — владельцы компании по производству французских ИСов, «Возрожденных Рафаэлей». Однако эти ИСы только второго поколения, хотя все страны уже начали производство ИСов третьего поколения. Даже у тебя, представителя, пусть и глубоко модернизированный, но тоже «Рафаэль» — это мне рассказали девушки, пока я неделю маялся со скуки. — У вашей компании либо не хватает денег, либо нет нужных людей для разработки нового варианта доспехов. А тут — такой прикол как я всплывает. Первый в мире парень-пилот! Нонсенс! Вот вы и захотели немного срубить деньжат и привлечь ученых, выдав своего представителя за парня. Ну, я прав? На девушку невозможно было смотреть без улыбки, которая сразу вылезла мне на моську. Глаза по пять рублей, отвисшая челюсть… — Рот закрой, муха залетит. — с улыбкой сказал я. Девушка смутилась, но таки спросила: — К-как ты?.. — Ну, все просто, общедоступная информация, неделя скуки и логика. Вуаля. Девушка замолчала, а я продолжал улыбаться. — Ладно, Шарлотта. Я не буду выдавать тебя, однако съезжать с этой комнаты я не буду. Придется нам жить таки вместе. — девушка только собралась что-то сказать, но я не дал — Не беспокойся. Ты, конечно привлекательна, и все такое, но я ж не зверь какой! Набрасываться не буду, обещаю. Блин, за ней так классно наблюдать. Она смутилась еще больше. Ы-ы-ы… — Я…согласна. — Тогда, будем знакомы! Я — Оримура Ичика, свойский парень, не женат. — с улыбкой протягиваю девушке руку и та ее пожимает, тоже со смущенной улыбкой. — Раз мы теперь живем вместе, то хочу кое-что прояснить. В душ можешь ходить первая, я не против. Однако… — я показал ей пачку сигарет — я курю. Ты же никому не скажешь? — лукаво подмигиваю. Девушка согласно кивает. — Вот и хорошо! В принципе это все мои условия… Хочешь что-то добавить? Девушка отрицательно мотает головой. — Ну тогда давай ложиться спать, если ты не против. Я так устал сегодня за этими тестами…