Мой источник мудрости

      Кот тяжело вздохнул, в сотый раз перечитывая один и тот же абзац. Теория была его злейшим врагом. Он мог на чистом инстинкте творить совершенно поразительные вещи (даже Крестоманси порой удивленно приподнимал бровь после очередного опыта), но почему и как работает та или иная магия усвоить не мог. Во всяком случае, не по учебникам. Другое дело, когда объяснял Крестоманси. Но он почему-то хотел, чтобы Кот научился работать и с книгами, время от времени предоставляя ему разбираться с новой темой самостоятельно. Ну, насколько у Кота получалось разобраться. Поскольку в итоге он рано или поздно неизменно приходил к Крестоманси за объяснениями.       Первое время, правда, не решался. Во-первых, боялся показаться глупым и вызвать неодобрение. А во-вторых, слишком привык, что взрослые считают его вопросы и проблемы не стоящими внимания. Когда он спрашивал что-нибудь у отца, тот только отмахивался нетерпеливо: не надоедай мне с этими глупостями.       Но вскоре Кот понял, что Крестоманси не имеет ничего общего с его отцом – даром, что родственники. К Крестоманси можно было прийти с любыми вопросами – от непонятного места в теории магии до "почему белая кошечка Милли ведет себя так, словно понимает человеческую речь", – и он никогда не пытался просто отвязаться от ученика. Единственной проблемой было то, что Крестоманси часто бывал занят, и его не всегда удавалось найти в нужный момент. А некоторое время спустя Кот забывал про свой вопрос, занявшись чем-то другим. Впрочем, не найдя Крестоманси, можно было пойти к Милли – она объясняла ничуть не хуже.       Кот снова вздохнул и сдался. Нет, сам он никогда не разберется в этих тонкостях. Почему волшебство и магия кудесника не одно и то же, или чем чародейство отличается от колдовства, а оба они от магизма. Кот отодвинул от себя «Углубленную теорию магии» и посмотрел на часы на каминной полке. Три пополудни. Возможно, Крестоманси уже вернулся с приема.       Дверь в кабинет Крестоманси была приоткрыта, и не успел Кот поднять руку, чтобы постучать, как услышал доносящиеся изнутри голоса.       – Джулия просила напомнить, что ты обещал свозить их в Виндзор – еще на той неделе, – в голосе Милли звучали едва заметные веселые нотки.       Кот невольно улыбнулся, вспомнив, как Джулия с Дженет в предвкушении этой поездки выбирали наряды и обсуждали, что, возможно, встретят там кого-нибудь из коронованных особ.       – Да, я не забыл, – ответил Крестоманси. – Просто…       – У тебя выдалась не самая свободная неделя, – понимающе закончила за него Милли.       На мгновение воцарилось молчание, а потом снова раздался голос Крестоманси:       – Знаешь, иногда я чувствую себя виноватым перед ними.       Кот удивленно моргнул.       – Почему? – спросила Милли, озвучив его недоумение.       – Я слишком мало уделяю им внимания.       Это повергло Кота в окончательный ступор. Мало внимания?       Помнится, не далее, как вчера Роджер весь обед (и еще некоторое время после него) рассказывал отцу про усовершенствования, которые они с Джо Пинхоу внесли в свою летающую машину. И тот внимательно слушал и даже время от времени задавал уточняющие вопросы. А потом с явной готовностью согласился прийти на испытания, как только у него появится свободное время.       А разговоры о пресловутой поездке в Виндзор начались с того, что Дженет мечтательно заявила, что хотела бы посмотреть вблизи на королевскую семью – ну или хотя бы на их резиденцию. А Джулия ее горячо поддержала.       И он никогда не отказывался выслушать детей – ни одного из них. Даже когда им случалось провиниться, и Крестоманси был сердит. Все они боялись его гнева и тем не менее знали, что всегда могут рассчитывать на поддержку. Хотя это не было осознанным, скорее глубинным ощущением.       Опять же озвучивая мысли Кота, Милли мягко ответила:       – Глупости, дорогой. Я знаю отцов, которые, будучи заняты далеко не так сильно, тем не менее гораздо меньше занимаются детьми.       Кот согласился с ней, вспомнив собственного отца. Он-то точно уделял ему куда меньше внимания, чем Крестоманси – своим детям. Даже чем Крестоманси – Коту.       – Такие, как Фрэнк, например? – с явно различимой усмешкой в голосе поинтересовался Крестоманси.       Кот вздрогнул: да что ж, они мысли его читают? И если до этого момента совесть немного грызла его, говоря, что неприлично подслушивать под дверью, то тут он решился дослушать до конца.       – Почему ты считаешь, что Фрэнк был невнимательным отцом? – мягко спросила Милли.       – А ты никогда не думала, как так получилось, что Гвендолен знала про девять жизней Кота, а его родители – нет? Что сам Кот рос в неведении о том, какой силой наделен? – ответил Крестоманси вопросом на вопрос. – Меня вот этот факт озадачивает. В конце концов, какой бы умной ни была Гвендолен, она была ребенком. И смогла всё понять и даже придумать, как этим можно воспользоваться в своих целях. А взрослые люди рядом с Котом – те, кто должен был заботиться о нем в первую очередь – ничего не заметили.       – Твоя мать тоже не догадывалась про твои силы, – заметила Милли.       – Именно, – согласился Крестоманси. – Не улавливаешь связи?       – Пожалуй.       – Впрочем, не думаю, что Фрэнк – а уж тем более Кэролайн – были настолько ужасны, как моя матушка. Однако они явно слишком много носились с Гвендолен и слишком мало замечали Кота.       Если до этого Кот был слегка раздражен тем, что его родителей вот так обсуждают, хотя и не мог не признать справедливости высказанных выводов, тут забыл про недовольство и заинтересовался, что же за женщина была мать Крестоманси.       В кабинете замолчали, а совесть вновь начала настойчиво шептать Коту, что воспитанные мальчики не подслушивают не предназначенные для их ушей разговоры. Он собрался уже постучать, но сразу передумал и тихонько ушел. Теория магии подождет – сейчас у него появилась более интересная пища для размышлений.       Эти мысли занимали его до следующего урока. Да и во время урока тоже. Настолько, что Кот сам не заметил, как тихонько произнес:       – Я хотел бы, чтобы вы были моим отцом.       Ему казалось, что он это только подумал, пока Крестоманси не ответил удивленным тоном:       – Правда?       Поняв, что высказался вслух, Кот смущенно покраснел и смог только кивнуть, уставившись на ковер у себя под ногами. А когда все-таки осмелился поднять глаза, встретил один из самых пронзительных взглядов Крестоманси, в котором на мгновение мелькнуло что-то, чего Кот не успел уловить, но что оставило у него ощущение тепла и защищенности.       – Спасибо, Кот, – тихо и очень серьезно произнес Крестоманси.       Не успел Кот смутиться окончательно, как Крестоманси продолжил уже совсем другим поддразнивающим тоном:       – Можешь, по крайней мере, начать называть меня дядей.       Кот несколько раз ошарашенно моргнул, уставившись на него. Крестоманси усмехнулся:       – Что, слишком революционная идея?       Кот сглотнул и все-таки смог выговорить:       – Что-то вроде того, – и после паузы добавил: – Но я постараюсь привыкнуть.       – А теперь предлагаю все-таки вернуться к уроку, – обычным ровным тоном с едва заметной иронией произнес Крестоманси.       И Кота вдруг посетило невероятное подозрение, что он смущен не меньше него, просто гораздо лучше это скрывает.       Кот улыбнулся и кивнул. Странным образом мысль о том, чтобы обращаться к Крестоманси «дядя» перестала быть такой уж шокирующей.