Утенок

— Как «F»? — Чимин ошарашенно рассматривал страницы, усеянные минусами даже там, где он точно был уверен, что все сделал правильно. Как оказалось — нет. Это «нет» хлыстом резануло по легким, выбивая весь воздух, заставляя в немом шоке раскрыть рот, чтобы снова и снова водить пальцем по неверным ответам, в надежде проснуться от этого кошмара. Но все было вполне реально. Преподаватель окинул блондина расстроенным взглядом, требуя, чтобы тот после пары попытался ему разумно объяснить: каким образом лучший ученик параллели докатился до такого. А что он мог сказать? Чим уткнулся лбом в холодный стол, веруя, что где-то глубоко в его дурном от данной вести мозге найдется хоть один довод, чтобы оправдаться перед самим собой. Но доводов не было, как и зачета, который придется вымаливать всеми правдами неправдами, чтобы родители не снесли ему голову за бесцельно потраченные деньги. Учеба в Америке — удовольствие не из дешевых, а учитывая курс доллара, считай, предмет роскоши. И парень, будучи студентом ответственным, видел в этой чертовой закорючке внизу листа трагедию вселенского масштаба. Губы дрожали — он даже представить не мог, что, черт возьми, ему теперь делать? Преподаватель — Сатана в овечьей шкуре, да такой, что в аду демоны перекрестятся, и как, спрашивается на милость, у него пересдать хотя бы на «В»? Прекрасный день… Зато остальные были вполне довольны — выведенная небрежным почерком «D» их определенно устраивала, наверное, и Чимин бы с ней смирился — зачет как-никак. А теперь он должен вызубрить всю теорию от корки до корки, а если учесть, что учебника по предмету как такового не было, вся ситуация обещала ночевки в студенческих и городских библиотеках в поисках информации. Да и интернет тоже никто не отменял. Блондин выдохнул, опуская взгляд. Еще немного и он бы разревелся, подобно девчонке под свет неоновой таблички в мозгу с красноречиво выведенным «Неудачник». Так и есть. Даже у Юнги — отъявленного бездельника и заводилы всея универа, члена «Черепа и Костей» красовалась гордая «В+». И ведь парень голову на отсечение готов отдать, что тот нифигашеньки не учил. Не в его стиле. Он — полная противоположность Пака — пай-мальчика с приторно сладким голоском, участвующего во многих университетских мероприятиях, посещающего занятия по вокалу. Шуга скорее плюнет в лицо преподам и покажет средний палец ректору, чем заунывным голосом зачитает речь о важности высшего образования. Хулиган и тунеядец… обожающий дразнить однокурсника за слишком смазливое личико. — Утенок, не горюй ты так, лучше приходи на вечеринку. Или это занятие не для тебя? — Юнги потрепал визави по блондинистой голове, слившись в потоке студентов, желающих поскорее покинуть сие неприглядное местечко. Тем более, что в столовой сегодня подавали отменные сэндвичи. «Видимо бумажка с символикой «Черепа и костей» — приглашение на тусовку, которое этот придурок мне оставил? — насупив нос задумался парень, пальцем задевая гравировку.» Некоторые завистливо оглядели Чима, но последнему сиих чувств не понять. Он не видел причин рвения в это сообщество. Там же «Золотая молодежь», «белая кость» — если только поперек горла, то да — эти ребята были довольно высокомерны и назойливы. И Шуга тому яркий пример. Остальные студиозы из кожи вон лезли, чтобы привлечь внимание кого-то из Черепа: дарили им подарки, признавались в любви, ходили за ними везде где можно, порою, засыпая на пороге общежития, дабы хоть немного приблизиться к предполагаемому покровителю. Поговаривали, что одна девица, страстно желавшая оказаться при сахарном папочке, продала фамильное кольцо, чтобы выкупить пригласительный на одну из тусовок, где могла бы найти покровителя, но в итоге план с крахом провалился, и студентка забрала документы, не желая мириться с таким позором. Многим не удавалось пополнить ряды так называемой «элиты», поэтому они направляли свой взор на «Волчью голову» или «Свиток и ключ» — общества не имеющие таких высоких требований, но тоже уважаемые и признаваемые во всем Йеле. И будь Чимин немного напористее и наглее — давно отхватил бы себе место в одном из трех этих сборищ. Но собирая учебники, он думал совершенно об ином: определенно он хотел развеяться, пропустить пару коктейлей, плевать, что безалкогольных, зато под орущую на весь кампус музыку, что точно отвлечет его от дурных мыслей. Тем более, что на подобных мероприятиях он ни разу не был. Однако побывать всегда хотелось. Однокурсники могли месяцами гудеть о вечеринках Черепа: ребята из сообщества любили закатить пати на полную катушку, да чтобы море алкоголя, девушек, парней и секса. Чтобы грязно, развратно и с кучей денег. Богатенькие детки умели развлекаться, а Чим не мог себя представить среди скопления обдолбанных студентов, которые прожигают свою жизнь на дне очередного снифтера коньяка. Но пора хоть на сотую часть это исправить.

✗✗✗

Пытаясь уместиться между желтым Ламборгини и Астеном Мартином, Пак окончательно осознал, почему так боготворят «Череп и кости». Со своим черным Дженесисом он явно выгорал на фоне дюжины машин, продав которые, без проблем бы можно было купить остров в средиземном море. Протиснувшись среди толпы нетрезвых студентов, танцующих под очередной трек Бейонсе, парень уже пожалел, что пришел. Пьяные вусмерть студентки, языком ловящие конфетти, снова и снова вливающие в себя все что попадется под руку и содержит алкоголь, явно не были тем, что ожидал увидеть парень. Хотя, ситуация приняла новые обороты, еще тогда, когда он узнал, что ребята из тайного общества снимут целый особняк в тридцати километрах от Нью-Хейвена, на противоположной стороне реки Милл. И сейчас он с раскрытым ртом рассматривал усадьбу Брэдлей Хволбек, разбитые вокруг акры чудесных садов, затопленных ночной мглой, башенки с панорамными окнами, открывающими вид на настоящее веселье, творящееся за толстыми звуконепроницаемыми стеклами. Хотя и это от шума не спасало: двери дома были открыты, потому басы музыки раздавались на всю округу. Чим неуверенно приблизился к каменной лестнице, наблюдая парочку трезвых студентов — явно участников сообщества, судя по надменному изучающему взгляду. Те, держа в руках по бокалу коньяка, обратили свой взор на Пака, едко ухмыляясь. — Кто привел сюда такую кису и даже не удосужился встретить? — начал один из парней, поправляя небрежно уложенные волосы и игриво толкая язык за щеку. Блондин испуганно сжался, замирая у перил, но незнакомец, видимо, не собирался заканчивать представление, отпивая немного алкоголя и плотоядно слизывая его с губ, не забывая при этом поглядывать на Чима, у которого от раздевающего взгляда все внутри похолодело. То, что большинство зазнавшихся деток богачей не считали нужным скрывать свои предпочтения и желания — студент знал, даже теоретически был готов к каким-нибудь пошлым шуточкам, но не сразу и не с порога. Тяжело сглотнув, юноша опустил взгляд, стараясь обойти приближающегося парня, собирающегося взять понравившееся. — Намджун, его Юнги пригласил, не нарывайся, — второй из студиозов одернул друга, пытаясь того вразумить, и совершенно не заботясь о том, что Чимин его прекрасно слышит. — Ты же знаешь, что он не любит делить подстилок. Пак возмущенно выдохнул, но в перепалку вступать не решился, пониже натягивая вязаную кофту и мелкой поступью скрываясь с глаз парней. Войдя в вестибюль, Чим раскрыл рот от удивления, наблюдая, как смельчаки прямо в одежде прыгали в бассейн посреди холла, отчего рядом с ним было постоянно мокро, так что купались даже те, кто не особо и желал — банально поскальзывались. И все это под танцы, брызги воды, капли которой переливались в свете софитов, орущих студиозов и в целом безбашенную атмосферу. Чимину же захотелось после произошедшего забиться где-то в уголке или у той же барной стойки, но нет: на последней танцевала стриптиз Киран — самая сексуальная девушка параллели, а диванчики облюбовали парочки, которым не нашлось места на других этажах. — Так ты здесь приглашенный? — ехидно улыбнулась однокурсница, всучивая в руки шот с чем-то непонятным, и явно содержащим алкоголь. — Не понимаю, что в таких как ты находят ребята из костей… Чим и сам слабо понимал. Эта девчонка, дабы оказаться на сией тусовке даже готова подрабатывать официанткой, а ему, считай, достался счастливый билет. Сомнительное счастье, правда. Парень здесь никого не знал, наблюдал, как вовсю гогочут парни с его факультета, устраивая соревнование «кто больше вылакает и не откинется». Блондин не без отвращения слушал девушек, что заплетающимся языком рассказывали о себе старшекурсникам, пытаясь их заинтересовать. Правда все досье сходило на банальное хихиканье — выпитый алкоголь давал о себе знать. Идиотизм чистой воды. Знают же, что их даже и не слушают. За спиной послышалось улюлюканье, хоть немного перекрывающее басы, доносящиеся из колонок — видимо Киран снимала с себя последнюю вещь. Пак в задымленном неоновом от прожекторов свете смотрел, как переливается напиток из края в край шота, в один момент опрокидывая в себя спиртное — горло обожгла текила, отдаваясь резью во всей глотке. Как никогда кстати оказался на столе бокал с колой, который парень в тот же миг осушил, облегченно выдыхая. Несмотря на то, что стало вдруг жарко, раздеваться юноша отказывался; выглядел он на редкость по-идиотски в шерстяной кофте в цветную полоску на два размера больше среди девчонок в платьях-ночнушках да парней, многие из которых давно щеголяли с голыми торсами. Десятки тел двигались под очередной попсовый хит, пока Чимин пьяно улыбался, разглядывая кучу незнакомых лиц, пытаясь проникнуться атмосферой всеобщей безбашенности и веселья. — Утенок, — хриплый задурманенный голос в перемешку с горячим дыханием донесся до ушей. — Неужто меня ждешь? — закинув руку на плечо визави, Юнги запрокинул в себя очередной снифтер коньяка. — Ничего подобного. Чим неловко улыбнулся, тушуясь от таких открытых действий однокурсника, который, поставив стакан на стол, приблизился к блондину со спины, кладя руку на по-девичьи хрупкую талию. Последний вспыхнул, дергаясь в чужой хватке, в один момент ставшей стальной. Растерянно озираясь вокруг, Пак встретился с надменным выражением лица того самого Намджуна, который расслабленно отсалютовал бокалом коньяка, поправляя пиджак и удаляясь вглубь толпы. — Утенок, оттянись в конце концов. — Мне не нравится, когда ты меня так называешь. — Чимин вскипел, отталкивая собеседника. Скрывшись в толпе у барной стойки, тот выдохнул, выпивая, стоящий неподалеку бокал с соком, и морщась от привкуса спирта, согревающего все внутри. Чимин очередной раз пожалел, что тридцать минут тащился на такси, которое, кстати, недешево-то и стоит, чтобы попасть на вечеринку, где его записали в ранг шлюхи Юнги, который своими приставаниями только укрепил чужие догадки. — Да ладно тебе, — Шуга оказался рядом совершенно неожиданно, выудил из кармана черных брюк косяк, — возьми и расслабься. Забей на эту чертову оценку и оторвись по полной хотя бы раз в жизни. Твоя кислая мина меня раздражает. — Если я тебя раздражаю — ты можешь за мной не ходить. Меня и так по твоей милости считают твоей подстилкой. — Гордись, детка. Эта роль абы кому не достается. Паку, кажется, и вспыхивать некуда, но он все равно заливается пунцом, пряча взгляд за пеленой пушистых ресниц, задыхаясь от возмущения. Ему еще и гордиться предлагают… Чимин со злобой посмотрел на Шугу, вырываясь из очередных объятий. Брюнет с ухмылкой обратил внимание на студента, показательно закуривая самокрутку и настойчиво предлагая затянуться. Чим наконец сдался, покорно делая первую затяжку и давясь кашлем с непривычки. Дым вышел клубами через нос, но у парня ощущение, что слизистую к чертям сожгло. Следующая попытка скорее из вредности — Пак постарался выпустить перистое облако дыма, вместе с облегченным выдохом. Юнги ухмыльнулся такой настойчивости, с откровенным интересом наблюдая за действиями главного отличника их потока. Совращать на подобное малолеток — крышесносно, такого правильного и робкого мальчика с наивным оленьим взглядом — за гранью реального. Слишком соблазнительно, чтобы отказаться. Брюнет подливал абсента, стопки пустели катастрофически быстро, зато чаша желания увидеть мальчишку пьяным вусмерть уже наполнена до краев. Меж тонких бледных пальцев оказалась последняя самокрутка, Юнги свалился на диван, широко расставляя ноги и блаженно затягиваясь. — Я тоже хочу, — насупился блондин, недовольно сводя брови к переносице — Всего один раз, — не понимая, что делает, Чим уселся на Шугу верхом, вдыхая сладкий аромат конопли. Последний засмеялся, мягко просунул папиросную бумагу меж пухлых губ, пальцами касаясь нежной кожи, но не меньше желая прикоснуться к собственному члену. Что, собственно, Мин в следующий миг и сделал: сжав едва возбужденную плоть, грубо оттянул ее через плотную ткань брюк, рыча сквозь зубы, совершенно не обращая внимание на Пака, которому бы давно пора где-нибудь отоспаться, и который, повинуясь этому желанию, покинул диван, пьяной походкой направляясь на второй этаж. В итоге в комнате он оказался вместе с Шугой — оставаться в одиночестве последний не собирался. Поправив сползающую кофту, Чим устало плюхнулся на кровать, прикрывая глаза; на щеках выступил пунец от выпитого алкоголя, а собеседнику хоть бы хны — даже язык не заплетался, а ведь коньяка вылакал немерено. — Утенок, ты меня поражаешь… — И чем же? — Чимин кокетливо захихикал, направляя затуманенный взгляд на визави. -… Чем я тебя поражаю? Юнги в ответ запустил руку за кромку своих брюк, чувствуя влагу предэякулята, сжал член, проводя ладонью по всей его длине, и поднял взгляд на Пака, у которого от наблюдаемого слюна вмиг стала вязкой. Блондин молча следил за тем, как приблизился однокурсник, нависая сверху и укладывая руки по обе стороны от шеи с дрожащим кадыком, как мазнул языком по подбородку, шепча о сладости песочной кожи, раздвигая чужие ноги. — Я никогда не думал, что мне захочется трахнуть кого-то вроде тебя… утенок…— зацепившись за собачку на молнии Пака, парень рванул ее вниз, стягивая брюки и отбрасывая их куда-то в сторону. Мин целовал жадно, мокро, пошло, стягивая чужие боксеры от Кляйна, пробегаясь пальцами по шелковой коже до невозможного упругих сексуальных ягодиц, обещая прибить Чимина за моду скрывать все самое прекрасное за мешковатой одеждой. Мин потерялся в эйфории от стонов Чима такого пьяного и желанного, такого развратного, способного одним своим видом доставить на седьмое небо. А Чимин трезвел медленно, сквозь толщу сознания пробивались басы, тело горело от настойчивых прикосновений, кожа плавилась под горячими пальцами, в голове прояснялось, и приходило понимание, что происходит… — Нам нужно остановиться, — облизывая губы, прошептал блондин, пытаясь выскользнуть из-под крепкого тела. — Мы не должны. — Утенок, ты серьезно думал, что сможешь слиться, доведя меня до этого? — хриплым голосом протянул брюнет, схватив руку собеседника и положив на ширинку собственных брюк. Блондин покраснел, отводя взгляд. Чужие поцелуи стали настойчивее: кусая бледную кожу до синих-красных-фиолетовых пятен, Шуга с упоением слушал болезненные стоны Пака, извивающегося под ним, подобно змею. И правда змей — искуситель, доводящий одним своим телом, выгибающимся до хруста в нижних позвонках, вскриками слетающими с пухлых, влажных от поцелуев, губ. Это чертово сумасшествие. Чимин и не заметил, как мертвой хваткой вцепился в мощные широкие плечи, ощущая, больно сомкнувшиеся зубы на собственной шее. — Хен, хватит! Мне это не нравится. — пропищал он, стирая тыльной стороной ладони выступившие слезы, но Юнги только хрипло засмеялся в ответ, расстегивая пуговки чиминовой рубашки. Губы слились воедино, горячий язык столкнулся с другим влажным и не менее жарким; Юнги совсем не планировал останавливаться — эта игра ему нравилась, как и милый мальчик с песочного цвета волосами и наивным взглядом — прямо как у утенка. Он сжимал чужие бедра, толкался пахом навстречу, заканчиваясь как личность, после каждого ответного всхлипа-стона, сопровождаемого попыткой оттолкнуть. Разведя стройные ноги, Шуга припал к покрасневшим коленям, оставляя невесомые поцелуи — Пак оттого засмущался еще сильнее, прикрывая лицо руками, шумно втягивая воздух от нарастающего возбуждения. Пальцы брюнета скользнули в ложбинку меж ягодиц, подбираясь к самому колечку сфинктера. Чимин дернулся, снова пытаясь выбраться из объятий, слезть с пальцев, грубо проникнувших в тело. По щекам пробежали первые слезы; в заду нещадно пекло и зудило, отчего блондин закусил губу, в следующий момент сдавленно вскрикивая, когда ко второй фаланге добавилась третья, раздвигая почти сухие стенки. — Хен… Мне больно. Слушая лишь себя, брюнет снова и снова вторгался пальцами в податливое тело, медленно растягивая проход — Чим мог бы, в конце концов, сказать спасибо, что тот не поставил его раком, выебав до чертиков в глазах. Но Пак просто желал, чтобы это все побыстрее закончилось. Он рвано дышал, размыкая пухлые губы под давлением чужих пальцев, покорно выставляя розовый влажный язычок, позволяя вовлекать себя все в более грязные лижущие поцелуи. Юнги ритмично трахая Чимина, смоченными слюной пальцами, скользил второй рукой вдоль шеи, усеянной засосами, надавливая на подрагивающий кадык. Тело снизу реагировало на каждое прикосновение, выгибаясь так, как не выгибалось ни одно другое, хотя в постели Шуги побывали многие, более того — побывали лучшие. Пак словно создан для секса, каждая линия в нем, каждый сантиметр кожи, словно искусство, самое развратное и пошлое, вместе с тем самое прекрасное и ирреальное. Чим неловко скользнул вдоль линии чужих плеч, задыхаясь от волны какого-то нового доселе неизвестного чувства; маленькие пальчики рефлекторно сжались, стоило брюнету снова надавить на простату. Юнги приспустил свои брюки, чтобы закинув худощавые ноги на бедра и оттянув блондина за копну мягких волос назад, заставляя выгнуться до предательского треска позвонков в спине, войти одним грубым толчком в трепещущее тело. Чимин простонал как последняя шлюха, не то от наслаждения, не то от чувства, что сейчас его порвут изнутри, но так громко, что брюнету снесло крышу. Шуга закусил губу, сходя с ума от узости бархатных стенок, входя во всю длину. Брови Пака надломились: задушенно вскрикнув, он попытался отстраниться, что почти получилось, если бы его не притянули за бедра снова, насаживая на сочащийся смазкой ствол по самое основание. Чим плаксиво захныкал, стирая предательские слезы, понимая, что Юнги плевать. Последнего собственная грубость изводила, ему определенно нравилось. Нравилось, как проступала венка на чужом лбу, краснело лицо, и сбивалось дыхание с каждым толчком. Нравилось, как по-детски выглядел Чимин в этой вязаной кофте, и как одновременно развратно с этим взглядом заплаканных блядских глаз цвета темного шоколада. С виду наивный мальчик. Но именно эта непорочность, красота изнеженная, плоть податливая топили в неясном безумии и, кажется, доводили до экстаза. Шуга вколачивался в изнемогшее тело, втрахивал его в скомканные пропитанные запахом пота и секса простыни, целуя каждый миллиметр плавящейся, подобно воску кожи. Пак сорвал в болезненных криках голос, где-то на периферии слыша любимую песню, доносящуюся из холла какими-то размытыми звуками. — Хен, — блондин положил руку на колено визави, тяжело дыша. — Мне так больно… Юнги вытащил член, садясь на кровать. Спина коснулась холодной поверхности древесины, разум постепенно трезвел, но останавливаться вовсе не хотелось, потому схватив едва сопротивляющегося Чима за тонкое запястье, тот вновь опустил его на ствол, заставляя широко раздвинуть ноги. Блондин что-то вымученно пискнул, стирая выступившие слезы, шепча умоляюще «хватит» и пытаясь слезть с сочащейся смазкой плоти. — Ты же понимаешь, что если я не кончу, больно будет только тебе? — усмехнулся Мин, целуя заплаканное лицо. — Ну же, утенок, поработай своей очаровательной попкой. И Чим услышал: наигранно простонал, жмуря глаза, с хрипом запрокидывая голову, шумно сглатывая, отчего в голове визави проскочила мысль вцепиться зубами в выпирающий кадык, оставляя там самый яркий засос. Уткнувшись носом в плечо, Чимин приподнял бедра, затем медленно вбирая орган до самого основания. С каждым разом движения становились более уверенными — Шуга прижался к спинке кровати, чувствуя, как крепко сжимает его изнутри Пак, что-то невнятно шепча. Воздух в комнате накалился до предела — брюнет мертвой хваткой вцепился в усыпанные гематомами бедра, грубо насаживая Чима до предела снова и снова, упиваясь хлюпающими звуками, его стонами (плевать что неискренними совсем) и громким «еще», звучащим эхом в хмельной голове. Блондин подпрыгивал на чужом члене, исходясь в криках, словно в бреду шепча имя брюнета, лишь бы все это закончить, снова и снова впуская в себя возбужденную плоть, ощущая бархатными стеночками каждую выступающую венку. В ушах лишь хриплый голос Шуги, перед глазами лишь его расслабленное уверенное выражение лица. Чимин коснулся губами чужой шеи, старательно слизывая соленые капли пота, водя пальцами вдоль чужих напряженных мышц живота, всхлипывая от особенно глубоких толчков. Запрокинув блондина на спину, Юнги последний раз протолкнулся в тело, чтобы вытащив член излиться на бледный, немного впалый живот с тихим хриплым стоном. Едва отдышавшись, Шуга встал с кровати, застегивая брюки, надевая рубашку и явно намереваясь уйти. — Просто попользовался, как в-вещью… Д-да, хен? — заглушая всхлипы, прошептал Чимин. — Утенок, не утрируй и не притворяйся идиотом, ты же сам понимаешь — это секс по пьяни без обязательств. — достав из кармана пиджака пачку сигарет, брюнет блаженно закурил. — Но ты, несомненно, был хорош. Затушив бычок в стакане с недопитым бурбоном, Шуга поправил копну черных волос, удаляясь прочь. Чимин же обнял себя за плечи, смотря на лучи солнца, пробивающиеся сквозь плотную ткань штор. На глазах невольно выступили слезы, стекая по бледным щекам, капая на вязаный рукав кофты — на душе было как никогда паршиво, отчего предательски дрожали губы, а рыдания никак не могли прекратиться. «Действительно, а чего он ждал? Что этот парень — член «Черепа и костей», один из самых крутых студентов Йеля будет собачкой бегать за ним — скучным, унылым ботаником? Мечтай, Пак Чимин, так бывает только в сказках. А в них траху в пьяном угаре места нет.»