Он классный

— Он классный, серьезно. Сам увидишь. Сара от него просто в восторге. Голос Ричарда в телефонной трубке звучал успокаивающе, Дин невольно улыбнулся. Представить маленькую злую Сару «в восторге» было непросто, но он уже слышал об этом от Уилс. — Надеюсь, он и правда хорош. Я что-то расслабился в отпуске. — Ничего, ты быстро нагонишь. Нога не беспокоит? — Все отлично. Я разрабатывал ее, делал специальную гимнастику, ходил на массаж. Чувствую себя готовым, — Дин еще раз улыбнулся в телефон. — Прекрасно. Тогда мы ждем тебя! — Да. Я приду завтра. От предвкушения в груди сжималось и дрожало что-то теплое. Дин любил свою работу, хоть она никогда не приносила много денег, да и до мировой славы коллег из «Дю Солей» их труппе было как до Антарктиды вплавь. Ему нравился запах влажных опилок арены, пудра, сладковатая пыль и блестки за кулисами, гулкий пустой зал во время долгих репетиций. Дин скучал по всему этому. По скрипу трапеций и успокоительному звону карабинов, хлопкам Ричарда, отбивающего ритм, по коллегам. И по полету, больше всего. Выходя на арену, Дин чувствовал, как у него вырастают крылья. Он ни разу не пожалел, что оставил спортивную гимнастику ради цирка, хотя тренера и пророчили ему большое олимпийское будущее. Дин хотел летать. Здание цирка вырастало впереди из стены дождя. Серый рассвет плавно перешел в такое же серое утро: начинался декабрь, самое темное время года. Дин натянул капюшон поглубже и побежал через стоянку к служебному входу, ругая себя, что так и не купил зонт. — Ди-ин! Эванджелин с визгом кинулась ему на шею еще до того, как он успел вылезти из мокрой куртки. — Привет, Эва, — прохрипел Дин. — Погоди с интимом, дай хоть лыжи сниму... — О, да ты решил сменить амплуа и стать комиком, — она отстранилась и похлопала его по плечу. — Держишься молодцом. Как нога? — Вроде норм. Специально пришел пораньше, думал, никого не будет, я попрыгаю немного. — Из ваших никого, — Эва кивнула. — Здесь Стив и Адам, они новый номер ставят, но арена пока не нужна, да мы с Орландо: у нас что-то Тауриэль приболела, анализы ждем. Она указала на свою гнедую лошадь, понуро стоящую в стойле. — Ох, сочувствую. Надеюсь, ничего серьезного? — Я тоже надеюсь, — Эва вздохнула. — Они для меня как дети. Ума не приложу, что мы будем делать, когда выступления с лошадьми запретят. Распрощавшись с коллегой, Дин на всякий случай сверился с расписанием в холле: арена была зарезервирована только с трех часов дня. Он смело вписал себя с девяти утра и до полудня, и пошел готовиться в раздевалку. Их шкафчики стояли в один ряд, на каждом была табличка с именем. Прежде справа находилась табличка «Роберт Казински», но теперь вместо нее было пусто. Должно быть, не успели сделать новую. В дверной щели шкафчика Дина торчала открытка «С выздоровлением!», на которой был изображен Дональд Дак в гипсе, принимающий в подарок сноуборд. Из коридора доносился голос Стива: — Раз, два, три... и три! И три! — Да ну ё-моё, — отозвался Адам. — Давай снова. Дин улыбнулся. Он был очень рад им всем после двух месяцев вынужденного отпуска. Натянув тренировочное трико, Дин вышел в коридор и с наслаждением вдохнул сладковатый запах кулис. — Па-аберегись! — посигналил сзади Адам, прокатываясь мимо на ярком мяче и жонглируя при этом пластиковыми бутылками. — Привет, Дин, два, три... с возвращением! Раз, два, три! — Привет, Адам. Как жизнь молодая? — Бьет ключом. Разводным. По голове. Два, три! Вот, номер новый ставим. Ты уже знаком с новеньким? — Нет, еще не виделись. — Он классный! Мы тут со Стивом немного поузнавали: говорят, он стажировался в Канаде, — Адам продолжал смотреть на свои бутылки, но при этом многозначительно подергал бровями. — Хорошо. Посмотрим, чему он там научился. Мне еще в форму войти нужно. — Да все в порядке будет. Раз, два, три! Бомба дважды в одну воронку... ай, бля! Адам отвлекся и его бутылки попадали на пол. Навстречу из бокового прохода выкатился Стив на мяче побольше и поярче. Он все еще жонглировал. — Раз, два, привет, Дин, два, три! Пять, восемь! — Привет, Стив. Вам ведь пока арена не нужна? Я сетку растяну. — Конечно, два, пять, восемь! Жги, летун! Подбодренный таким образом, Дин вытянул страховочные тросы и закрепил нижнюю сетку. Он подумал и спустил две трапеции, чтобы начать с простых перелетов, но от лонжи решил отказаться, проверив сетку еще раз. Надо преодолевать свои страхи. Взобравшись на платформу, он наскоро размялся, сделал несколько глубоких вдохов, чтобы раздышаться, и мягко нырнул в воздух. После короткой фазы полета прохладная перекладина легла в ладони, как влитая. Дин покачался немного на руках, ощущая, как уходит страх, потом закинул ноги и повисел на коленях, глядя, как туда-сюда двигается под ним арена, затянутая сеткой. Мышцы, давно скучавшие по привычным ощущениям, приятно напрягались. Дин улыбнулся и снова взялся за перекладину руками. Раскачавшись на трапеции достаточно, он оттолкнулся и перелетел на следующую. Кажется, все работает, пост-травмы особенно не ощущается. Хотя, может, потом накроет. Он взобрался ногами на перекладину и раскачался, выполнил перелет обратно простым сальто и сразу же плотно взялся за опору. Хорошо. Дин еще немного покачался, отрабатывая вращения и перехваты, потом стал прыгать сальто и винты в сетку. В целом, тело слушалось, хотя шло немного тяжелее, чем раньше. В пострадавшей ноге чувствовалась какая-то особая плотность, которая не позволяла до конца использовать возможности мышц. Наверняка тренировки помогут справиться с этим. Увлеченный процессом, Дин не заметил, как пролетело время. Он выполнял очередную серию соскоков на сетку, когда увидел зрителя. Незнакомый парень в джинсах и легком свитере с закатанными рукавами стоял у технического выхода, наблюдая за тренировкой. От неожиданности приземление произошло на спину. Дин выдохнул и встал в сетке прыжком. — Привет. Ты, наверное, Эйдан? — спросил он. Парень сумрачно кивнул. — А ты Дин? Ты довольно крупный для вольтижера, — задумчиво сказал новенький. — Кхм... никто не жаловался прежде. — А зря. Техника безопасности требует дополнительной страховки в этом случае. Я не удивлен, что ты получил травму. Дин растерянно хлопал глазами. Такого ему еще не говорили, и уж тем более не обвиняли в... — Не говори того, о чем не знаешь, — Дин постарался улыбнуться. — Можешь попасть в глупую ситуацию. — Я очень ответственный ловитор, — Эйдан склонил голову. — Безопасность в первую очередь. — Звучит отлично, надеюсь, на практике ничуть не хуже. Скоро узнаем? — Да. Я надеялся потренироваться сегодня, — Эйдан провел по волосам. — Скоро остальные подойдут. — Вроде же к трем собирались, а еще нет и полудня. Присоединишься? Дин не терял надежды наладить здоровые отношения в коллективе. Пусть первая встреча вышла не очень дружеской, он старался не слишком доверять первому впечатлению: оно часто бывает ложным. Уилс часто повторяла, что большинство людей куда лучше, чем мы о них думаем, и Дин был склонен с ней согласиться. — Не хочу тебе мешать. Мне нужно размяться, а это я люблю делать один, — Эйдан покачал головой. — Продолжай, пожалуйста. — Ладно, — легко согласился Дин. Он полез на платформу, ощущая спиной взгляд новенького, но когда посмотрел сверху, Эйдана уже не было. Дин попрыгал еще немного, потом сходил пообедать и немного отдохнуть. Ближе к трем стали подходить остальные. Сидя за стойлами лошадей, Дин с улыбкой слушал взволнованный голос Ричарда, и отвечающий ему спокойный рокот Грэма. Обе Сары пришли вместе, как и всегда, весело щебеча. — А где же Дин? — спросила Уилс. — Вы уже познакомились? — Да, я видел его, — ответил Эйдан. — Скорее всего, он где-то здесь, отдыхает. Он тренировался с утра. — Я так и думала. Наверняка сидит где-нибудь в укромном уголке и слушает, что мы о нем говорим. Дин невольно улыбнулся. Уилс была его лучшей подругой, а потому знала его привычки очень хорошо. — Мы не говорим ничего особенного, — немного раздраженно ответил Эйдан. Похоже, Дин ему не особенно понравился. Он вышел, когда Грэм уже крепил канаты наверху. Ричард, одетый в тренировочное, скакал в сетке и руководил. — Немного левее. Еще. Чуть выше. Отлично, Грэм, оставь так. Сара раскачивалась на корд-де-волане, как на качелях, Уилс спрыгивала винты соскоков, Эйдан с мрачным видом проверял крепления рамки. — Дин! — воскликнул Ричард. — Вот наш парень, — довольно проворчал Грэм, спрыгивая в сетку. — Иди же обниму, злодей! После групповых приветствий и объятий Дин почувствовал себя много лучше. Даже хмурая физиономия Эйдана больше не беспокоила так сильно. — Давайте же пробовать! — воодушевленно заговорил Ричард. — Начнем с простой связки: платформа, трапеции, двойной перехват, подъем на рамку. Уилс на канате, пока без реквизита. По местам! Дин кивнул, поднимаясь на платформу. Это была обычная практика для начала программы, просто раньше в рамке его хватал Роберт, а теперь там ждал незнакомец. Первая часть прошла неплохо: они с Сарой поменялись местами на платформах, перекидываемые Грэмом; Дин для себя ответил, что слабовато толкнулся на обратном перешмыге во второй трапеции. Следующим этапом он должен был повиснуть в руках Грэма, поймать Сару на ноги, перекинуть ее на обратную трапецию, а сам, используя инерцию от ее толчка, почти без остановки нырнуть в руки Эйдана. Комбинация выполнялась на небольшой высоте, никакой опасности здесь не было, и все равно Дин почувствовал легкую дрожь внутри. Надо было опробовать этого новенького сперва. Сцепка прошла неплохо, хотя после большого перерыва в занятиях Сара показалась ему тяжелее. Отправив ее в полет, Дин толкнулся сам, уже понимая, что инерции ему не хватает. Его пальцы прошли в паре сантиметров от рук Эйдана, и сетка мягко приняла его на себя. — Блин. Давайте еще раз! — раздосадовано воскликнул он. Уилс сползла на бамбук и отсалютовала ему ногой. — Все нормально, Дин! Не нервничай. — Не упускай момент с инерцией, — пробубнил Эйдан, все еще качаясь в висе на коленях. — Ты поздновато толкнулся. — Да, я почувствовал, — признался Дин, взбираясь обратно. — Сара? — Готова. — Начали дубль два! — скомандовал Ричард. Но ни на второй, ни на десятый раз дело не клеилось. Дин либо пролетал мимо, либо едва касался пальцев Эйдана, не успевая схватиться. При каждом прикосновении будто статическое электричество лупило по рукам, и вместо того, чтобы зацепиться, Дин вздрагивал и падал в сетку. Эйдан свирепо сопел, после каждого падения Дина проверяя крепления, один раз даже взбирался на самый верх, просчитывая расстояние. — Ты уверен, что выполнял это прежде? — Да, причем без проблем, — раздосадовано ответил Дин, запуская руки в волосы. — Понятия не имею, в чем проблема. — Давай попробуем поменяться, — предложил Грэм. — Я попробую поймать тебя с рамки, а Эйдан возьмется за трапецию. — В этом есть смысл, — поддержала Уилс сверху. — Давайте, — скомандовала Сара. — А то мы никогда не закончим, а у меня свидание скоро. — Дин, ты в порядке? — спросил Ричард, подойдя к сетке, пока Грэм и Эйдан менялись местами. — Мне кажется, да. Наверное, перерыв так сказывается. Прости, я всех подвожу. — Глупости, ты первый день вышел! Восстанавливайся, сколько надо, мы поможем. Дин и сам не знал, в чем дело. Он всегда чувствовал себя вполне уверенно над манежем, не боялся высоты и неплохо прикидывал дальность прыжка, и вот теперь что-то шло не так. — Спасибо, Ричард. Я постараюсь. В руки Грэма Дин влип с треском, со страху вылетев с большим запасом. Тот раскачал его, и Дин вернулся на трапецию, чтобы повторить успех. Все прошло гладко на второй раз, и для закрепления они решили добавить двойной винт в полетную фазу. Дин почему-то знал, что все получится, и совершенно не волновался. — Ну, ты чуть медленнее обычного, — констатировал Грэм. — Не знаю, из-за перерыва, или просто устал — но проблем особенных я не вижу. — Меняетесь обратно? — крикнул снизу Ричард. — Да! Дин стоял на платформе, ожидая своей очереди, и смотрел на далекую белую футболку Эйдана, снова занявшего рамку. Его что-то беспокоило. Первая партия элементов, трапеция, вторая партия, Грэм и Сара, следующая трапеция, рывок… Пальцы прошли друг через друга, и после короткого полета (огни так и мелькали в глазах) Дин приземлился животом в сетку. — Предлагаю закончить на сегодня, — сказал Ричард в наступившей тишине. — Завтра с утра придем и будем разбираться, что идет не так. — Отличная мысль, — отозвалась Сара, съезжая вниз по канату. — Тогда я побежала. Ребята, всем пока! Дин, не унывай, все получится. Он только улыбнулся ей вслед, пытаясь разобраться с собственными мыслями. Возможно, это психологический барьер против новичка, раз с Грэмом тот же опыт прошел хорошо. Тогда, если Дин убедительно представит в рамке Роберта… Да не получится ничего. Эйдан слишком яркий и заметный, и глазами еще сверкает, как нечисть какая-нибудь. Наверняка получится привыкнуть. Врач рекомендовал Дину больше гулять, чтобы нога скорее пришла в норму, а поврежденные мышцы разработались, поэтому он оставил машину на стоянке и пошел вдоль парковой ограды в сторону дома. Дождь давно прекратился, но мокрый воздух оставался недвижимым, и дышать было сложно. К ночи холодало, на дорогу наползал туман. Дин кутался в куртку и жалел, что не поехал на машине: там хотя бы тепло и сухо. Только сейчас он вспомнил, что ничего не ел с полудня, а потому зашел в магазин у неработающего фонтана и взял немного продуктов. Продолжив путь в обнимку с пакетом, из которого торчал багет (иногда Дин откусывал от него на ходу), он завернул к зданиям Института коммуникаций, обошел их справа, у дома с одноглазой кариатидой срезал через двор и вышел к своему кварталу. Дома здесь стояли невысокие и крепкие — их строили в тридцатые, а тогда в моде были толстые стены и массивные фундаменты. К сожалению, «старое здание» — это только для романтиков привлекательно, ведь в реальности оказываются кривые полы, потолки и стены, подозрительные двери в неожиданных местах, гнилые трубы и дряхлая, то и дело искрящая проводка. Дин поднялся на свой этаж по протертой множеством ног лестнице, отпер дверь старым ключом, которым пользовалась, наверное, еще его бабушка, и оказался дома. Поначалу он думал сделать квартиру-студию, но градостроительный комитет запретил ему сносить стены. Да что там стены: бдительная старушка-соседка миссис О'Доннел вызвала комиссию, чтобы проверить законность установки стеклопакетов в «историческом здании», как она выражалась. К счастью, нарушений не нашли, от Дина отстали, но контингент дворовых бабуль с легкой руки миссис О'Доннел стал считать его неблагонадежным смутьяном, и жаловаться во все инстанции по любому поводу. Вот, например, сейчас под дверь оказалась подсунута записка, написанная кривоватым старческим почерком: «Ваши часы на кухне тикают слишком громко». Дин специально сходил проверил: часы у него на кухне были электронные, и тикать никак не могли. Выбросив записку в мусор, он взялся готовить нехитрый ужин, восславляя общество потребления и промышленные морозильники. После Дин удобно устроился в гостиной перед телевизором, и до глубокой ночи просматривал старые записи, поэтапно вспоминая все элементы и связки разных программ. Засыпая, он поймал себя на мысли, что хочет увидеть, как ярость в глазах Эйдана сменяется чем-то другим. Хотя бы дружелюбием. Наутро Дин пришел в цирк очень рано. Арена была занята конниками, поэтому он прицепил себе страховки и прыгал под самым потолком, спустив четыре трапеции каскадом. Даже учитывая травму и перерыв, получалось совсем неплохо, и Дин приободрился: возможно, все наладится со временем. Эванджелин и Орландо ушли, убрав за собой манеж, и Дин смог спуститься. Он заканчивал укреплять сетку, когда пришли Грэм и Ричард. — Привет, как настрой? — поинтересовался последний. — Боевой, — Дин кивнул. — Эйдан еще не пришел? — Давно здесь, — фыркнул Грэм. — Бегает снаружи, круги нарезает. Спортсмен! Эйдан появился вместе с девочками. Он был мрачнее вчерашнего, и, кажется, не причесывался спросонья. — Привет, — хмуро сказал он. — Ты готов сегодня? — Надеюсь, — Дин улыбнулся. Как показала практика, готов он был так себе. Не очень готов. Совсем нет. Эпичность сегодняшних падений могли бы воспевать менестрели; их успешно заменял стонущий Ричард, а музыкальное сопровождение составляли скрип зубов Грэма и брутальное сопение Эйдана. Дин чувствовал себя футбольным мячом, который летает и падает, летает и падает. По неясной иронии падал он только если ловитором был Эйдан. — Да в чем дело-то? — психанула Сара раз, примерно, на двадцатый. — Вы что, давно тайно знакомы и ненавидите друг друга? — Нет! — хором отозвались оба. — У нас завтра выступление, я думала, уже полной группой выйдем! — Ничего страшного, у нас прекрасная короткая программа, — успокаивал снизу Ричард. — Дин, восстанавливайся спокойно! А Дин лежал в сетке, покачиваясь, и искал причину своих грандиозных пролетов. Эйдан не сделал ему абсолютно ничего плохого, это точно. Что тогда? — Давайте хоть короткую прогоним тогда, — предложила Уилс. — А с утра еще попробуем с Дином. Со стороны выступление смотрелось совсем иначе. Без второго вольтижера Ричард решил максимально использовать прочие средства, поэтому доля участия Уилс увеличивалась, а сам Ричард работал как ловитор в партерной зоне. Сара летала, словно была рождена в воздухе, и ее гибкое тельце так и сновало между опорами снарядов и коллег. Сидя на бордюре зрительной зоны, Дин наблюдал за друзьями, мысленно считая обороты и элементы. В какой-то момент — он это заметил, потому что сам пару раз попадался похожим образом, — нога Сары соскользнула во время толчка, и вылет получился слабым. Дин уже ждал падения в сетку, но Эйдан тоже заметил помарку и толкнулся в рамке навстречу. Почти безнадежным рывком он схватил Сару за запястья совсем не в расчетной точке траектории, но они решили это простым перелетом через партнера. Комбинация была спасена и Дин улыбнулся. И правда же — он классный. Ближе к вечеру, когда все разошлись, Дин убедился, что арена свободна, и раздвинул турники. Он настелил маты, включил метроном в телефоне и начал ковырять комбинацию с самого начала. Еще в спорте он уяснил, что в такой ситуации всегда проще начать с чистого листа. Он разучивал комбинацию так, словно прежде не выполнял ее вообще, шаг за шагом. Перелеты, вращения, элементы средней сложности, потом — высокой. Неторопливо, осторожно, размеренно. Спустя пару часов вполне довольный результатом Дин отправился домой. На улице снова шел дождь, и он решил не геройствовать, а поехать на машине. Дома ждали вчерашние бифштексы и мороженые овощи в компании телевизора. Дин клевал носом на диване, когда в дверь кто-то позвонил. На часах было девятнадцать минут двенадцатого. — Я кого-то жду? — сонно удивился Дин. За дверь обнаружился суровый Эйдан с пакетом из супермаркета. — Привет. Разбудил тебя? Прости, я свет в окне увидел, и решил, что... в общем, я могу войти? — Да, пожалуйста, — растерялся Дин, отходя в сторону. — Хотя уже поздновато для дружеских визитов. — Я понимаю, — Эйдан кивнул, проходя внутрь. — Но мне показалось, надо попробовать что-то сделать с нашей проблемой. — Ты прав, — вздохнул Дин, запирая за ним дверь. — Я тоже об этом думаю. Проходи на кухню, пожалуйста. Хочешь чего-нибудь? — У меня с собой пиво, сухарики и орешки. — Завтра выступление, а с десяти утра тренировка, — Дин с сомнением покачал головой. — Безалкогольное! — Эйдан продемонстрировал баночку. — Я же говорил, я ответственный. — Тогда все хорошо. Пока Эйдан мыл руки, Дин достал из холодильника остатки хлеба и сыра, которыми думал завтракать, поставил пивные бокалы. — Это Уилс сдала мой адрес? — Да, — напряженный до того Эйдан чуть улыбнулся, расслабляясь. — Она считает, что мы подружимся. — Мне она тоже так сказала, — кивнул Дин, разливая пиво. — Тогда давай знакомиться, Эйдан. Расскажи, откуда ты, как попал к нам. — Вообще-то, я думал, что сперва расспрошу тебя, что там произошло и как ты разбился, — признался тот. — Ну, я-то первый успел спросить, — Дин пожал плечами и хмыкнул. — Так что ты и начинай. — Я родился в Ирландии, — покладисто начал Эйдан. — Семья моего отца владела поместьем и землями на юге, были богаты по местным меркам. Но он разочаровал семью, влюбившись в мою мать — цыганку без гроша за душой. Они уехали вдвоем, отец устроился на работу, мать занималась домом и детьми. В отличие от него, она не порвала связи со своими соплеменниками, и те часто бывали в нашем доме в гостях. На летних каникулах я не раз жил с цыганами, и как-то проникся… не знаю, духом свободы? В общем, я с детства обожал рассказы о бродячих цирках и жизни артистов, поэтому после обычной школы отправился в обучаться в цирковую. Я не был спортсменом в прошлом, поэтому мне пришлось заниматься чуть больше остальных и учиться прилежнее, зато я закончил обучение с отличием и выиграл стажировку в Монреале. Там очень много внимания уделяют безопасности и профилактике травм, поэтому я теперь выгляжу слегка параноиком среди всех. Эйдан похмурился, становясь похожим на сказочного ненастоящего злодея, и глотнул полстакана пива. Дин за это время перетаскал почти все орешки. — Круто, там же эти ребята из «Дю Солей». Ты наверное был на всех их программах, да? Слушай, Эйдан, ты ведь мог бы устроиться в крупные столичные цирки — в Дублине, Лондоне, Париже. Или остаться в Канаде, там перспективы и все такое… Зачем ты в нашу глушь забрался? — Потому что в моей душе потерявшийся цыган рвет струны на своей гитаре, оплакивая дальние дороги и непройденные пути. Я во сне вижу себя одним из них, бредущим по пыльным дорогам среди лошадей и кибиток, где на ходу пришивают блестки к старому трико, кормят младенцев и собак из одной миски, а в последней телеге в клетке едет ручной тигр, — Эйдан вздохнул. — Я хотел вообще в Россию ехать, у них там в цирке, знаешь, и лошади, и тигры с медведями, и собачки с обезьянками… Тут у вас хоть лошади есть. Так, это точно безалкогольное пиво у нас? Что-то меня не туда понесло. Он повертел банку в руках, а Дин подумал, что легко может представить Эйдана в нарисованной им картинке. Его кудри трепал бы ветер среди бескрайних холмов, тихонько позвякивая струнами старой гитары с пунцовым бантом на грифе, а на привале огненные искры костра плясали бы в его глазах. — Очень романтично. — Ага, выходит, я романтик. А ты? Что делаешь в цирке, как убился? — Не убился, а всего лишь ногу сломал, — вздохнул Дин. — Ну, я гимнаст. Выступал на соревнованиях, думал связать с гимнастикой свою жизнь. А потом увидел в записи старую цирковую программу и что-то меня зацепило. Я двое суток просидел в интернете, просматривая тонны видео, и все решил. Поступил учиться, ушел из спорта. Родители у меня привычные, против не были: у меня есть брат, который такое временами откалывает, что я по сравнению с ним как наивный первоклашка. В общем, попал я в лапы Ричарда, и ни разу не пожалел. — Любопытно вышло. Наверное, в цирке служат только самые упоротые фанаты, — Эйдан усмехнулся. — И чего, с травмой-то что? — Неудачный эксперимент. Это была идея Роберта, он хотел поставить сложный трюк. Он всегда хотел что-то такое… на грани. Я сорвался с каскада трапеций; он был слишком длинным, и при падении я угодил на самый край сетки и вылетел с нее на бортик. — Вы должны были использовать страховку! Это обязательно при разучивании новых элементов, особенно тебе, ведь ты летаешь с большой инерцией! — Эйдан снова хмурился. — Ты и этот Роберт поступили очень безответственно. — Ричард так ему и сказал. Они поругались и Роберт ушел, — Дин вздохнул. — А я чувствую себя виноватым. — Совершенно напрасно. Роберт был твой… в смысле, вы тесно общались? На какое-то мгновение Дину почудилось, что Эйдан слегка покраснел, но это наверняка просто упал блик с улицы от светового табло парикмахерской напротив. — Ну, мы дружили, но не слишком близко. — То есть, он не был твоим парнем, например? — Что? Нет, нет, — Дин рассмеялся, попытавшись представить себя с Робертом. — Ничего такого. — Я просто так спросил, чтобы понимать, — смутился Эйдан. — Ты не подумай, я без предрассудков. — Хорошо, не буду. — Так в чем, ты считаешь, причина твоих падений со мной? — Я много думал об этом, — Дин кивнул. — Возможно, это последствия травмы: психологическое предубеждение против чужака. Грэма я знаю давно и верю ему, а ты для моего подсознания — темная лошадка. Что-то во мне срабатывает, опасаясь падения и новой травмы, и я неосознанно ухожу от контакта. — Поэтому ты начал учить комбинацию заново, — понимающе покачал головой Эйдан. — Прости? Разве я… об этом говорил? — Я видел тебя, — Эйдан вздохнул. — Хотел поговорить, зашел, а ты там, на турниках… Знаешь, это очень впечатляет. Ты не истеришь, не нервничаешь, а просто упрямо работаешь. До этого я считал тебя безответственным, а после понял, что ошибаюсь. Должно быть, ты просто доверял этому Роберту, а теперь что-то сломалось. Это я сейчас не про ногу, если что. — Я понял, — Дин усмехнулся. — Возможно, ты прав. Эйдан повернулся на стуле, и левая сторона его лица окрасилась синим от света снаружи. Он сразу стал похожим на инопланетянина. — Слушай, у меня идея. Чтобы ты стал подсознательно доверять мне, нам нужно позаниматься вдвоем. Без остальных, хорошо знакомых тебе людей. — Мысль интересная. Завтра… то есть, сегодня мы уже не успеем, а вот завтра… — Сейчас! — перебил его Эйдан. — Что, сейчас? Но ведь уже второй час ночи… — Именно сейчас! Ты бывал в цирке ночью, когда там больше никого? — Только когда мы меняли программу накануне выступления, и репетировали до упаду, — ответил Дин. — Мы все равно не попадем внутрь: там же заперто, и ночная охрана есть. — Попадем, — уверенно заявил Эйдан. — Я же цыган, помнишь? Идем. Он решительно встал, выжидательно глядя на Дина, и тому ничего не оставалось, как согласиться. В конце концов, он не смог выдумать ни одного действенного повода для отказа, раз уж глухой ночной час им не являлся. Поездка на машине по спящему городу заняла всего несколько минут; старенький «жук» Дина завернул на почти пустую стоянку перед зданием цирка, и двое нарушителей выбрались наружу. — Ну что, цыган, как мы попадем внутрь? — Учись мне доверять прямо сейчас, — важно сказал Эйдан, направляясь к служебному входу. На проходной спал ночной сторож мистер МакКеллен. На столе у него бормотал маленький переносной телевизор, в чашке остывал недопитый кофе. Эйдан потянулся к шкафчику и подцепил ключи от раздевалки, с победным видом демонстрируя их Дину; потом он жестом показал следовать за ним и исчез в темноте коридора. — Мальчишки, — пробормотал мистер МакКеллен, улыбаясь своим снам и не открывая глаз. — Сорванцы. Они быстро переоделись и вышли по неосвещенному коридору через парадный занавес. Где-то в сладковатой пудряной темноте вздыхали во сне лошади, и Дин снова улыбнулся, представляя Эйдана цыганом. Едва встанет солнце, он украдет лучшего коня и умчится прочь… На арене было темно и тихо. Дин никогда не заставал такой тишины в цирке, и сейчас ему сделалось немного жутко. Казалось, будто в зале, среди непроглядной темноты, сидят какие-то люди и смотрят на них. — Эйдан, нам понадобится свет, — сказал Дин, вздрагивая от звука собственного голоса. — Да, я знаю, — отозвался тот откуда-то издалека. — Сейчас я зажгу нам костер, и мы будем танцевать в этой степи до рассвета. Ай, бля! Судя по звуку, он обо что-то споткнулся и рухнул. Дин подпрыгнул на бортике. — Ты цел? — Да, нормально, — прошипел Эйдан. Он чем-то пощелкал в осветительской, и над манежем зажглись два небольших прожектора. — Думаешь, этого хватит? При свете Дин сразу почувствовал себя увереннее, и тут же потянул крепление сетки. — Надеюсь, — отозвался Эйдан. — Не хочу включать слишком ярко, чтобы никого не привлечь. Так, ты будешь прыгать со страховкой! — Но она мешает! — возразил Дин. — Ограничивает, путается. Сетки внизу вполне достаточно. — Один раз уже было недостаточно, — Эйдан нахмурился. — Ты должен доверять ловитору, а я — заботиться о твоей безопасности. — Хорошо, давай по-твоему. Дин послушно прикрепил карабин к шлейке и взобрался на платформу. — Герадешвунг на трапецию, перешмыг, ризенвелле, перелет мне в руки, — перечислил Эйдан. — Достаточно просто? — Конечно. Сказать было гораздо проще, чем сделать. Дин безупречно выполнил первую часть, но в момент полета в руки Эйдана снова промазал и повис на страховке. Тот выругался и полез куда-то наверх. Дин вернулся на платформу и услышал шум мотора круговой трапеции. — Что ты собираешься делать? Вместо ответа Эйдан спустился к нему из-под купола, вися на подколенках на перекладине. — Цепляйся. Будем кататься, пока тебя не затошнит, чтобы ты привыкал к моим рукам, — сказал он. Теперь возможности отклониться не было, и Дин снова почувствовал это: как удар тока пробил его руки, едва он коснулся кожи Эйдана. Тот надежно обхватил его запястья и поднял. — Это что, музыка играет? — Да, у меня в телефоне. “Hijo de la Luna” — грустная цыганская песня с идеальным ритмом для упражнений, — ответил Эйдан, спуская Дина в ладони. — О чем она? — О ревности, измене и драме. В общем, все умерли. А Луна качает свое дитя в колыбели. — Печально, — вздохнул Дин. Они летели над ареной в слабом свете, будто бы в небе одновременно светили две луны: Луна и ее сын. Мелодия обволакивала Дина и Эйдана вместо ночного сна. Казалось, что они давно вырвались за пределы цирка и парят в ночном небе над спящим городом, над холмами, деревеньками и далеким песчаным побережьем, и вот-вот откроется взгляду бескрайнее море с двумя серебряными дорожками лун этого странного, зыбкого мира. — Попробуешь сальто? — спросил Эйдан, опаляя макушку Дина горячим дыханием. — Э... да, давай. Дин толкнулся в его руках, выбросился чуть выше, сразу задавая вектор вращения; под действием силы тяжести он начал падать вниз, уже предвкушая сетку, но резкий рывок за руки вернул его в реальность. — Вот! Вот то, о чем я говорил! Ты даже не пытаешься пойматься за меня! — зашипел Эйдан возмущенно. — Еще раз давай. Дин послушно прыгнул, в этот раз наугад пытаясь схватиться. К его удивлению, руки Эйдана тут же поймали его в надежный захват. — Лучше! Продолжаем. Они пролетели еще несколько кругов, чтобы Дин осмелел и стал прыгать увереннее. — Ты должен доверять мне настолько, чтобы без сомнения нырять в воздух, зная, что я тебя поймаю, даже не глядя на меня. Это даст тебе высшую степень свободы в исполнении, полет станет легче и изящнее. — Звучит замечательно. Есть инструкция, как переключить голову? — Есть, и не одна. Пока нужно тренироваться до автоматизма. — Давай я встану на трапецию и выпрыгну сальто назад через тебя, чтобы на вылете попробовать взяться за руки? — предложил Дин. — Приступай, — кивнул Эйдан. В первой попытке Дин зацепился одной рукой, и то только потому, что его поймал Эйдан. — Еще раз. Они повторили несколько раз, пока не стало получаться вполне сносно; Дин уже представлял габариты Эйдана в пространстве и мог примерно подстраиваться к его рукам. — Так, усложняем. Я спущусь на руки, ты выполнишь все то же самое, но схватишься сам за мои ноги. Из этой позиции я выброшу тебя вверх, чтобы ты встал обратно на трапецию, — сказал Эйдан. — Чудесная мысль, давай. Они попробовали еще несколько элементов, потом Эйдан устроил передых. Он висел на животе, держа Дина за руки; у того было чувство, что его поймала и несет большая птица. — Я люблю летать, — прошептал Дин. — Тогда летай. А я поймаю, когда устанешь, — отозвался Эйдан. Он подтянул Дина к себе, отстегивая карабин страховки. — Что ты задумал? — Совместный полет. Эйдан без предупреждения выпустил Дина, чтобы выскользнуть с трапеции, и сразу перехватил его поперек груди. Лишенные страховок и поддержки снаряда, они падали вниз, судорожно обнявшись. Дину показалось, что ветер, свистящий в кудрях Эйдана, пахнет морем. Они рухнули в сетку, как в волны, и закачались, постепенно уменьшая амплитуду. Глаза Эйдана были совсем рядом, и в них отражались две серебристые дорожки от лун-прожекторов. Дин тихо выдохнул. Волны почти успокоились, а лунные дорожки вдруг оказались совсем близко. Губы у Эйдана были теплые и сухие. Короткий поцелуй разорвался, и они уставились друг на друга. — И такая техника для переключения головы тоже есть, — прошептал Эйдан. — Это что, снова Уилс меня сдала? — улыбнулся Дин. — Неа, на этот раз тюбик специального лубриканта у тебя в ванной. — Оу... — Мы больше не одни, — напрягся Эйдан. Дин обернулся и увидел в проходке сестричек Несбитт: старшая, Пегги, на небольшом голубом шаре, и младшая, Мэри, на огромном белом. — Уже семь утра?! — Полседьмого. Танцовщицы на шарах, должно быть, пришли раньше. — Тогда нужно все убрать, им же покрытие на арену нужно, — заволновался Дин, подскакивая. — Девочки, мы сейчас все сделаем! Простите! — Ничего, — заулыбалась Пегги. — Мы не спешим. Привет, кстати! Мэри кивала, тоже улыбаясь, и прикладывала ладони к пунцовым щекам. — Что у вас за музыка такая красивая играет? Эйдан сполз с сетки и подошел к ним, доставая телефон из внутреннего кармана. — Грустная цыганская песня с хорошим ритмом. — Очень хорошим, — кивнула Пегги. — Можно мы покатаемся под нее? — Запросто. Мы пока подремлем на креслах часок. Эйдан сделал музыку погромче и положил телефон на бордюр. За это время Дин выключил и убрал трапеции, начал отстегивать сетку. Он вдруг подумал, что это было очевидно с самого начала: руки вздрагивали, когда он касался Эйдана, потому что тот нравился ему. Все так просто. Он скатал и закрепил убранную сетку, перебрался через бортик к Эйдану, который уже развалился на креслах в партере. Сестры Несбитт бегали по арене, ловко растягивая покрытие для своих мячей. — Думаешь, они видели? — спррсил Дин. — Ага. И что? — Эйдан сонно покосился на него. — Ну так. Я не знаю. Мэри всего шестнадцать. — Успокойся, мы не делали ничего такого... хотя хотелось бы. — Не перед выступлением! — возмутился Дин. Он лег спиной на грудь Эйдана, расслабленно глядя, как плавают по арене две искрящиеся луны — голубая и белая, и на каждой кружатся фигурки фей, выполняя фигуры своего таинственного танца. Горячее дыхание ритмично трогало его ухо. — Значит, после выступления, — прошептал Эйдан. — Значит, — кивнул Дин, улыбаясь своим мыслям. «Он и правда классный».