Добро Пожаловать На Борт

Траун оставил строгие указания, что его не следует беспокоить, без причины. Он был занят невероятно важным делом и не хотел, чтобы его что-то отвлекало. Это была его драгоценная кладка яиц. И они, наконец, начали вылупляться. Лампы отопления мягко освещают муфту жемчужных, овальных яиц, лежащих на песке. Время почти пришло. Для Трауна, весь процесс был увлекательным. Сначала изменения были незаметны, но по мере приближения того самого момента, в тонких оболочках появлялись крошечные трещины в которых виднелся волосяной покров. Яйца мягко качались в колыбели песка, пока крошечные жизни внутри перемешивались и начинали двигаться. Джинджер тихонько триллила, ободряя своих малышей выбраться за границы их малюсеньких тюрем. Траун сиял, он мягко проводил пальцем вниз вдоль позвоночника по пушистому телу Джинджер. — «Ты такая хорошая девочка. Посмотри, что ты сделала с адмиралом Снутсом! Я так горжусь тобой.» Адмирал Снутс, развалившийся на шезлонге, зевнул, а затем размял свои длинные когти, устроившись так, чтобы наблюдать за хозяином и его товарищем с несомненной гордостью. Послышался мягкий треск и крошечная мордочка появилась над одним из яиц. Как будто это был сигнал, которого ждали другие, другие яйца заколебались и закачались с новой силой, и на свет появлялось всё больше мордочек, влажных и блестящих, которые проталкивались через вершины своих яиц.  — Молодцы, — прошептал Траун. «Вот и все, сейчас. Приближается.» Рыжий трелил немного громче чем обычно, выражая свою поддержку, когда она мягко носила яйца. Одна за другой появились маленькие головы. Крошечные глаза моргнули, подстраиваясь под яркий свет. Тихонько оглядываясь, птенцы выскользнули на свободу, на тёплый песок. Джинджер коснулась каждого из них носом, тщательно осматривая каждого из них, пока они влажные птенцы извивались, дезориентировавшись на песке. «Молодцы, ваши дети такие же красивые, как их мать.» Именно тогда Траун отметил, что одно яйцо оставалось молчаливым и неподвижным. Оно даже не двигалась и не трескалась. Оно было безжизненно. Таков был путь природы, но все же Траун почувствовал легкую тяжесть грусти и пальцем аккуратно провёл по изгибу раковины. «Извини, малышка. Этого не должно было произойти.» Джинджер, казалось бы, чувствуя грусть своего хозяина, ткнулась в его руку своей мордой и оттолкнула её, чтобы легче было вытолкнуть яйцо из гнезда. — Моя храбрая, сильная красавица, — пробормотал Траун, мягко подняв исаламири и прижав её к груди. Поглаживая мягкий, изящный мех, он дивился: «Звезды. У нас теперь много ртов, которых нужно прокормить, не так ли? Восемь новых малышей.» Восемь уцелевших птенцов теперь набирают силу и исследуют сковороду с песком на шатких ножках. Тепло нагревательной лампы сушило пух, который покрывал их с головы до ног, и они выглядели так, как будто носили пушистые коричневые пальто. Траун потянулся, чтобы мягко коснуться одного из маленьких исследователей, на что он защебетал от негодования. Тут же Адмирал вздохнул и защищаясь прошипел. — Успокойся, это всего лишь я. — Траун увещевал. Это была долгая ночь, и Траун обнаружил, что сильно устал. Обогревательная Лампа согрела не только птенцов, но и его, и веки начали тяжелеть. — Может, немного отдохнем?» — он успокоил Джинджер. — «Ты заслуживаешь отдыха, моя маленькая леди.» С осторожностью Траун собрал извивающихся, щебетавших птенцов и устроился на своем диване, перенеся их к себе на колени. Джинджер тщательно выполняла свои обязанности, проверяя не свалился ли кто на пол, она убедилась что никто не упал. Вскоре все затихли и уснули в теплой, пушистой куче. Со вздохом, Траун откинулся назад по мере того, как становилось теплее и уютнее он и сам погружался в сон. И именно так Пеллаэон нашел своего командира. Один из величайших военачальников, которых когда-либо видела Империя, крепко спит на диване, все еще в полной форме, тихонько храпит и покрыт исаламиром. Джинджер свернулась клубочком устроившись недалеко от руки Трауна, а ее детеныши были…везде. Один залез в карман и заснул внутри, выглядывала только крошечная голова. Другие свернулись в сине-черных волосах Трауна. Остальные застолбили различные удобные места на груди и шее Трауна. Адмирал Сноуп величественно восседал (защищая) над ботинками Трауна, при вторжении Пеллеона он поднял голову, свирепо шипя (свирепо для исаламира, во всяком случае). Бедный Пеллеон был в растерянности. Потревожить Трауна и его назойливую «семью»? Или спокойно взять отпуск и позволить Великому адмиралу продолжить отдых? С мягкой улыбкой и дрожанием головы, Пеллеон выбрал последний.