Марс

Корабль уже подлетала к Марсу, вся команда, состоящая из 10 человек, была взволнована. -Капитаааааан, ещё чуть-чуть и мы сядем!- подбегая к Карме, радостно прокричал лейтенант. -Замечательно!- так же радостно он ответил Луппонову. Стёпа подошёл к иллюминатору и стал осматривать местность рядом с зеленой поляной, на которую приземлялась экспедиция. Вокруг все напоминало город, в котором он живёт на Земле. *** -Капитан, атмосфера разряженная. Но кислорода достаточно. Опасности никакой. -Выходим!- Никита был возбужден как ребенок. - Стоять, вам ничего не показалось странным?- приподнимая бровь, спросил Карма. -Вроде нет… -Место приземления подозрительно похоже на наш родной город. -Так давайте пойдем и узнаем что за чертовщина тут происходит.-Уже серьезным голосом произнес Луппунов, на что получил одобрительный кивок капитана. -Хорошо, Луппунов, Хранов идёте со мной, остальные остаются на корабле и ни в коем случае не выходят. Если что вы успеете смыться. Свяжитесь с Землёй. Передайте, что мы сели. Больше ничего. Скажите, что полный доклад будет завтра. -Есть капитан. *** Выйдя, трое почувствовали приятную весеннюю погоду, они шли по улочкам частного сектора, как вдруг один из них сорвался с места и побежал куда-то вперед. -Эй! Куда ты! -Хранов блять, стой!- кричал Капитан. Карма и Никита бежали за своим другом, который со слезами на глазах убежал от них. Достигнув конца улицы, он свернул вправо и попал во двор большого двух этажного дома. -Бабушка! Дедушка! Вы тут?!?- кричал Хранов, врываясь в дом. Двое стариков сидели на диване перед телевизором. -Саша!- ахнули старики. Они побежали друг к другу на встречу, обнимая и хлопая друг друга по спине,- Сколько же лет прошло! Как же ты вырос!.. Сашенька, дорогой, как ты? -Бабушка, дедушка!-всхлипывая говорил Хранов- хорошо, как вы? Вы прекрасно выглядите! Он разглядывал своих стариков, отодвинув от себя, вертел их кругом, целовал, обнимал, плакал и снова разглядывал, смахивая слезы с глаз. Солнце сияло в небе, дул ветерок, зеленела трава, дверь была открыта настежь. -Идем же выпьем чаю! -Я не один, я с друзьями,- смеясь, вышел во двор и позвал остальных. -Капитан, идёмте же. -Здравствуйте- приветствовали старики- входите друзья Саши. Они прошли в кухню, где на большом столе их уже ждал чай, капитан и Луппунов сели. -И давно вы здесь живете?- спросил Никита. -С тех самых пор как умерли- с ехидцей ответила бабушка. -Простите что?- Карма поставил свой стакан. -Они уже как лет 15 умерли. - Спокойно ответил Александр. -И вы сидите как ни в чём не бывало!- Воскликнул капитан. -Полно!- Старушка лукаво подмигнула.- Кто вы такой, чтобы судить о таких делах? Мы здесь, и всё тут. Что такое жизнь, раз на то пошло? Кому нужны эти «зачем» и «почему»? Мы снова живы, вот и всё, что нам известно, и никаких вопросов мы не задаём. Если хотите, это вторая попытка. От разговора их отвлекли доносящиеся издали восторженные крики , дружные приветственные возгласы. -Спасибо за чай, но кажется нам пора. - Вставая сказал Капитан. Карма и Луппунов вышли из дома и увидели перед собой ракету. Все люки были открыты, и экипаж торопливо спускался на землю, приветственно махая руками. Кругом собралась огромная толпа, и космонавты влились в нее, смешались с ней, проталкивались через нее, разговаривая, смеясь, пожимая руки. Толпа приплясывала от радости, возбужденно теснилась вокруг землян. Ракета стояла покинутая, пустая. В солнечных лучах взорвался блеском духовой оркестр, из высоко поднятых басов и труб брызнули ликующие звуки. Бухали барабаны, пронзительно свистели флейты. Золотоволосые девочки прыгали от восторга. Мальчуганы кричали: «Ура!» Толстые мужчины угощали знакомых и незнакомых десятицентовыми сигарами. Мэр города произнес речь. А затем всех членов экипажа одного за другим подхватили под руки — мать с одной стороны, отец или сестра с другой — и увлекли вдоль по улице в маленькие коттеджи и в большие особняки. -Стой! - закричал капитан Степан. Одна за другой наглухо захлопнулись двери. Зной струился вверх к прозрачному весеннему небу, тишина нависла над городком. Трубы и барабаны исчезли за углом. Покинутая ракета одиноко сверкала и переливалась солнечными бликами. -Дезертиры! - воскликнул командир. -Они самовольно оставили корабль! Клянусь, им это так не пройдет! У них был приказ!.. -Капитан, - сказал Люстиг, - не будьте излишне строги. Когда вас встречают родные и близкие… -Это не оправдание! -Но вы представьте себе их чувства, когда они увидели возле корабля знакомые лица! -У них был приказ, черт возьми! -А как бы вы поступили, капитан? -Я бы выполнял прика… - Он так и замер с открытым ртом. По тротуару в лучах марсианского солнца шел, приближаясь к ним, высокий, улыбающийся молодой человек лет двадцати трёх с удивительно яркими карими глазами. -Стёпа!- крикнул он и бросился к ним. -Что? - Капитан попятился. -Стёпа, дорогой! Подбежав, мужчина стиснул в своих объятьях капитана. -Ты?… - пролепетал Карма со слезами на глазах. -Конечно, я, кто же еще! -Локи! –Капитан вытирая слезы повернулся к Луппунову, не уходя из объятий незнакомца. -Это мой парень, Роман. Локи, познакомься с моим товарищем Луппуновым! Они тянули, теребили друг друга за руки, потом обнялись. -Локи! -Стёпа, бездельник! -Ты великолепно выглядишь, Локи! Но постой, как же так? Ты ничуть не изменился за все эти годы. Ведь тебе… тебе же было двадцать три, когда ты умер. Бог ты мой, столько лет, столько лет — и вдруг ты здесь. Да что ж это такое? Я так сильно скучал по тебе! -Я тоже скучал, давай пойдём в наш дом- Рома нежно взял Карму за руку и потянул в сторону дома. *** День был чудесный и долгий. После ленча они перешли в гостиную, и Карма рассказал Локи все про свою ракету, а он кивал и улыбался ему, Рома был совсем такой, как прежде. Вечером был обед, умопомрачительная индейка, и время летело незаметно. И когда хрупкие косточки были начисто обсосаны и грудой лежали на тарелках, капитан откинулся на спинку стула и шумно выдохнул воздух в знак своего глубочайшего удовлетворения. Вечер упокоил листву деревьев и окрасил небо, и лампы в милом старом доме засветились ореолами розового света. Из других домов вдоль всей улицы доносилась музыка, звуки пианино, хлопанье дверей. Локимин поставил пластинку на виктролу и закружился в танце со Стёпой. От него пахло тем же одеколоном, он их запомнил еще с того лета, когда он и его родители погибли при крушении поезда. Но сейчас они легко скользили в танце, и его руки обнимали реального, живого Рому… -Не каждый день человеку предоставляется вторая попытка, - сказал Локи. -Завтра утром проснусь, - сказал капитан, - и окажется, что я в своей ракете, в космосе, и ничего этого нет. -К чему такие мысли! - воскликнул он ласково. - Не допытывайся. Бог милостив к нам. Будем же счастливы. -Прости, любимый. Пластинка кончилась и вертелась, шипя. -Ты устал, дорогой. Спальня ждет нас. - Ласково произнес Локи, расплываясь в теплой улыбке. -Но мне надо собрать моих людей. -Зачем? -Зачем? Гм… не знаю. Пожалуй, и впрямь незачем. Конечно, незачем. Они ужинают либо уже спят. Пусть выспятся, отдых им не повредит. Покинув мир сигарного дыма, духов, книг, мягкого света, он поднялся по лестнице и все говорил, говорил с Ромой. Рома толкнул дверь, и Карма увидел их желтую латунную кровать. -Слишком много сразу, - промолвил капитан. - Я обессилел от усталости. Столько событий в один день! Как будто меня двое суток держали под ливнем без зонта и без плаща. Я насквозь, до костей пропитан впечатлениями… Широкими взмахами рук Локи расстелил большие белоснежные простыни и взбил подушки. Потом растворил окно, впуская в комнату ночное благоухание жасмина. Светила луна, издали доносились звуки танцевальной музыки и тихих голосов. -Так вот он какой, Марс, - сказал капитан, раздеваясь. -Да, вот такой. - Рома раздевался медленно, не торопясь стянул через голову рубаху, обнажая золотистый загар плеч и крепкой, мускулистой шеи. Свет погас, и вот они рядом в кровати, как бывало - сколько лет тому назад? Капитан приподнялся на локте и поцеловал любимого, вдыхая напоенный ароматом жасмина воздух, потоки которого раздували в темноте легкие тюлевые занавески. В тишине просторной комнаты слышалось только их дыхание. -Спокойной ночи, Локи. -Спокойной ночи, Стёпа. Капитан лежал в объятьях своего любимого. Только теперь схлынуло с него напряжение этого дня, и он наконец-то мог рассуждать логично. Все — все были сплошные эмоции. Громогласный оркестр, знакомые лица родни… Зато теперь… «Каким образом? — дивился он. — Как все это было сделано? И зачем? Для чего? Что это — неизреченная благостность божественного провидения? Неужто бог и впрямь так печется о своих детях? Как, почему, для чего?» А тысячу лет назад кто жил на Марсе? Марсиане? Или всегда было, как сегодня? Марсиане. Он медленно повторял про себя это слово. И вдруг чуть не рассмеялся почти вслух. Внезапно пришла в голову совершенно нелепая теория. По спине пробежал холодок. Да нет, вздор, конечно. Слишком невероятно. Ерунда. Выкинуть из головы. Смешно. И все-таки… Если предположить. Да, только предположить, что на Марсе живут именно марсиане, что они увидели, как приближается наш корабль, и увидели нас внутри этого корабля. И что они нас возненавидели. И еще допустим — просто так, курьеза ради, — что они решили нас уничтожить, как захватчиков, незваных гостей, и притом сделать это хитроумно, ловко, усыпив нашу бдительность. Так вот, какие же средства может марсианин пустить в ход против землян, оснащенных атомным оружием? Ответ получался любопытный. Телепатию, гипноз, воспоминания, воображение. Предположим, что эти дома вовсе не настоящие, кровать не настоящая, что все это продукты моего собственного воображения, материализованные с помощью марсианской телепатии и гипноза, размышлял капитан Карма. На самом деле дома совсем иные , построенные на марсианский лад, но марсиане, подлаживаясь под мои мечты и желания, ухитрились сделать так, что я как бы вижу свой родной город, свой дом. Если хочешь усыпить подозрения человека и заманить его в ловушку, можно ли придумать лучшую приманку, чем любовь всей его жизни Локимин? А что, если марсиане извлекли все представления о городе только из моего сознания ? И, создав город по моим воспоминаниям, они населили его родными и близкими, живущими в памяти всех членов экипажа ракеты! И допустим, что спящий Рома не Рома, а марсианин с необычайно высокоразвитым интеллектом, которому ничего не стоит все время держать меня под гипнозом?… А этот духовой оркестр? Какой потрясающий, изумительный план! Сперва заморочить голову Хранову, за ним Луппунову, потом согнать толпу; а когда космонавты увидели матерей, отцов, теток, невест, умерших десять, двадцать лет назад, — разве удивительно, что они забыли обо всем на свете, забыли про приказ, выскочили из корабля и бросили его? Что может быть естественнее? Какие тут могут быть подозрения? Проще некуда: кто станет допытываться, задавать вопросы, увидев перед собой воскресшую мать, — да тут от счастья вообще онемеешь. И вот вам результат: все мы разошлись по разным домам, лежим в кроватях, и нет у нас оружия, защищаться нечем, и ракета стоит в лунном свете, покинутая. Как ужасающе страшно будет, если окажется, что все это попросту часть дьявольски хитроумного плана, который марсиане задумали, чтобы разделить нас и одолеть, перебить всех до одного. Может быть, среди ночи мой лювовь, что лежит тут, рядом со мной, вдруг преобразится, изменит свой облик, свое существо и станет чем-то другим, жутким, враждебным, — станет марсианином? Ему ничего не стоит повернуться в постели и вонзить мне нож в сердце. И во всех остальных домах еще полтора десятка братьев или отцов вдруг преобразятся, схватят ножи и проделают то же с ни чего не подозревающими спящими землянами… Руки Кармы затряслись под одеялом. Он похолодел. Внезапно это перестало быть теорией. Внезапно им овладел неодолимый страх. Он сел и прислушался. Ночь была беззвучна. Музыка смолкла. Ветер стих. Локи лежал рядом с ним, погруженный в сон. Он осторожно откинул одеяло, соскользнул на пол и уже тихонько шел к двери, когда раздался голос Ромы: — Ты куда? — Что? Голос Ромы стал ледяным. — Я спрашиваю, далеко ли ты собрался? — За водой. — Ты не хочешь пить. — Хочу, правда же хочу. — Нет, не хочешь. Стёпа рванулся и побежал. Он вскрикнул. Он вскрикнул дважды. Он не добежал до двери. Наутро духовой оркестр играл заунывный траурный марш. По всей улице из каждого дома выходили, неся длинные ящики, маленькие скорбные процессии; по залитой солнцем мостовой выступали, утирая слезы, бабки, матери, сестры, братья, дядья, отцы. Они направлялись на кладбище, где уже ждали свежевырытые могилы и новенькие надгробные плиты. Десять могил, десять надгробных плит.