***
Чуя не боится Занзаса. Да, может, и выглядит испуганным, но не боится. Жизнь — игра, а люди — лишь актеры на фальшивой сцене с грустным финалом… Живые люди с мертвой душой просто не могут бояться. Они не запрограммированы на это. У них просто нет чувства самосохранения, чтобы чувствовать страх. У них просто нет души… Он способен испытывать ненависть и презрение, но не страх. Он до зубного скрежета ненавидит отца, а презирает — недо-Хранителей сестры, которые бросили ее. Пожалуй, понимает лишь Мукуро и Хром, которые всеми силами защищают СВОЕ Небо в стане врага, кидая на это все силы и совсем не задумываясь о собственной безопасности. Он их прикрывает, довольно усмехаясь. Да и, пожалуй, Реборна, который готов прикончить каждого, кто хоть раз обидел его подопечную. Чуя усмехается и думает, что он со всеми троими прекрасно поладит. Мальчишка настолько сильно все это ощущает, что готов буквально в прямом смысле взорваться от негодования. Вот только про то, что сестру заставляли через слезы и боль проходиться все то же, что и его, буквально убивает на месте. Вот только его личный ад растянулся на долгие десять лет, а у сестры — вот странность-то — попытались впихнуть за два года. Чуя играет. Чуя — хороший актер. Чуя, в конце-то концов, лишь живой ребенок с мертвой душой и взглядом старика, погребенный в болоте из собственной ненависти, боли и отчаяния. Чую интересует только благополучие его сестры, а Занзас — лишь инструмент, чтобы про нее узнать. Так какая разница, насколько пугающе он выглядит? — А ты неплох, Сумасшедший мусор. — Скайрини видит мертвые глаза напротив и все то, что Чуя позволил себе на короткое время обнажить. Они оба испытывают одни и те же эмоции. Все то, что некогда пережили пусть и не вместе, но одновременно. Понимают друг друга без слов, потому что у обоих одна ненависть на двоих. Занзас знает, что Чуе плевать на Вонголу и на весь этот чертов мир, который может сгореть в апокалипсисе. Чую интересует только сестра и ее благополучие, ради которого он готов пойти на все. Вонгола чертовски сильно просчиталась, когда поставила на этого ребенка. — Я рад, что мы друг друга понимаем. — улыбается блондин мертвыми глазами, выглядящими как простые голубые стеклышки. Занзас, запрокинув голову, хрипло смеется, а его Хранителям становится резко не по себе. Чуя уничтожит Вонголу раньше, чем взойдет на трон. А если кто-то попробует хоть намек пропустить на устранение Тсунаеши, мальчишка сделает это немедленно и со всей присущей ему жестокостью. Слишком много ненависти и внутреннего огня, весь потенциал которого даже рассмотреть нельзя.Глава 19. Савада Чуя.
1 февраля 2019 г. в 14:13
Чуе пять, когда к нему впервые приходит его отец. До этого мальчишка уже не раз слышал о нем от доброго дедушки Тимотео и ласковой нянюшки, которая постоянно сидит рядом с мальчиком и ухаживает за ним. Блондин настороженно выглядывает из-за ее юбки, оглядывая стоящего перед ним высокого блондина настороженным взглядом и с трудом удерживается от желания шарахнуться назад.
Почему-то этот человек совсем не нравится чему-то внутри его — чему-то мудрому и невероятно правильному, пока мальчик продолжает смотреть на мужчину с открытым ртом. Мальчишке хочется убежать и спрятаться как можно дальше, чтобы его «отец» не смотрел на него так. Только вот уйти уже не успевает.
— Оставьте нас наедине. — в голосе огромного человека лишь металлический холод и почти что осязаемое отвращение, которое тот испытывает по отношению к собственному ребенку. Когда «отец» покидает его спустя час, а нянюшка, причитая, залечивает сломанные кости и огромные гематомы по всему телу, Чуя не способен даже испытывать облегчение. Лишь непередаваемый страх и ненависть.
Когда ему исполняется шесть…
— Ты ведь станешь хорошим Боссом. Правда же, Чуя? — тихо змеится голос отца, мешая нормально дышать. Хруст костей от очередного удара во время тренировки, а во рту снова металлический привкус. На пол падают капли крови, а он отлетает к стене от очередного удара отца.
Снова слышится хруст костей, а правую руку прошивает резкой болью. Сломана.
— Вставай. — требует Иемицу, когда мальчишка снова хрипло заходится в надсадном кашле, все еще продолжая сидеть на полу, потому что сил подняться нет. Потом снова уходит, напоследок бросая. — Этот мальчишка — моя гордость.
Гордость отца? Гордость? Ха-ха-ха… Разве Иемицу может гордиться хоть кем-то кроме себя? Скорее уж Чуя — продолжение его амбиций, которые тот пытается реализовать через сына.
Ха-ха-ха… Трижды ха.
Мальчишка горько усмехается и с трудом поднимается на ноги, медленно направляясь к нянюшке.
Это был непрекращающийся кошмар, в котором отец то и дело избивал его чуть ли не до полусмерти, преподнося это как очередную тренировку. Он тихо скалится и с ненавистью смотрит на отца, когда тот этого не видит.
Чуя и сам толком не знал, когда именно осознал тот факт, что у него есть старшая сестра. Но точно помнил, что был просто непередаваемо счастлив, когда все это случилось. Ведь это означало, что у него в жизни появился нормальный и постоянный жизненный ориентир. Были, конечно, и другие, вернее пытались ими стать, но…
Отец?
Каждый раз, когда отец приходил к нему, то смотрел только как на живой и дышащий товар, который можно продать подороже. Глухое равнодушие в глазах, постоянные побои и слова про то, что он является ЕГО гордостью…
Чуя кривится, а у самого желудок подкатывает к горлу, словно желая навсегда распрощаться с обедом.
Мама?
Мама искренне любила и пыталась даже по-своему разумению заботиться о нем, но… взгляд пустой и равнодушный, как у куклы. Вкусные домашние блюда, вкус которых полностью испорчен горчащим ядом. Кашель до крови и тихое недоумении матери, которая будто не понимает, что пытается убить собственного ребенка.
Та гладит его по голове насквозь прогнившей рукой и тихо напевает колыбельную, когда он, полностью обессиленный от очередного яда, без сил лежит на кровати.
Это какой-то неправильный мир. И родители у него совершенно неправильные. А может, все наоборот? Мир и родители правильные, но тогда неправильный он?
Чуя усмехается и буквально чувствует, что у него едет крыша. У него есть лишь Тсунаеши, которая из раза в раз посылает через родителей свои рисунки. Именно она удерживает его от подкрадывающегося безумия. Отец и мама, ориентиры переменные и откровенно хреновые, рассказывали ему, что Тсунаеши живет, как обычная маленькая девочка; что она боится собак и не любит, когда ее волосы пытаются заплести в косички; что она очень неуклюжая и постоянно падает, а еще плакса.
Возможно, любой бы другой ребенок на его месте возненавидел бы сестру за то, что та обладает тем, что он был лишен достаточно долгое время — любящей семьей, простым счастьем и нормальным детством без боли и жестоких тренировок. Но он, весь смысл жизни которого постепенно был сведен лишь к жизненному благополучию Тсунаеши и ее комфорту, лишь обрадовался тому, что ей не придется проходить через все, что некогда прошел он.
Место, где он воспитывался, трудно было назвать домом. В принципе, это не походило ни на что, чтобы можно было его хоть как-то классифицировать. Его с самого детства готовили на роль Десятого босса Вонголы, вот только почему-то никому об этом не говорили, а когда это пытался сказать он, его губы слипались, а язык примерзал к горлу. Каждый день был распланирован от и до еще с пяти лет. Тимотео почему-то говорил Иемицу, что его сыновья не подходят на эту роль, а поэтому выбрали его сына. Почему выбрали именно его, мальчишка не знал, но со всей самоотдачей страдал от этого выбора.
Тренировки на пробуждение огня, политика, дипломатия, бухгалтерия, математика, иностранные языки, тренировки на увеличение силы и выносливости. Он и его наставник прекрасно понимали, что сделать из него действительно хорошего Босса не получится, но когда наставник несмотря на все мольбы и слезы подопечного попытался об этом сообщить Ноно, его не дослушали, мягко заткнули и велели продолжать. Тогда Чуя в очередной раз порадовался, что сестру не тронут.
Долгие годы, где время потеряно и его уже нельзя восстановить, а каждый день превращался в самый настоящий кошмар наяву. Слишком много всего, что он должен выучить. Слишком много всего, что он должен вбить в свои рефлексы. Слишком много…
Слишком много страданий и боли ради Королевской мафиозной семьи, которая ему к черту не нужна.
Просто слишком много всего…