Другая жизнь: Жена для демона

— Где Наруто? — Гаара едва сдерживает себя в руках и относительном спокойствии. Его уже две недели после той встречи с собственной женой не пускают к ней. Боятся. Правильно делают, и только сейчас, начинают понимать всю серьезность ситуации. А Шукаку бесится, почти наизнанку выворачивается, ему срочно нужно проверить, не причуялось ли ему присутствие собрата в том хрупком теле, а Самовлюбленному Демону удостовериться, та ли это Наруто, которую обручили с ним. — В родной деревне, — не отрываясь от свитков. Раса предпочитал игнорировать сына, постоянно отсылая на самые «грязные» миссии, делая его присутствие в Суне минимальным. Его боялись все и каждый. Гаара нестабилен, убивал направо и налево, за любой косой взгляд, но был чертовски полезен, да и на деревню нападать не спешил - что говорило о зачатках адекватности. И то, что не покушался на Наруто с первых дней ее жизни в Суне - являлось хорошим знаком, до того злосчастного события. — Прячете теперь? — вопрос не требующий ответа, и так всё ясно. — Я говорил, что так и будет, хочешь сказать, ты не знал, — Собаку Но младший сразу же явно показал свою позицию по отношению данного брака, но мнение детей не учитывалось. Невеста и жена для демона! Бред собачий. Мясо она для демона, вот кто эта Наруто в девичестве Намиказе! Очередная жертва, которая достанется демону внутри него. — Тебе надо было сдерживать себя пару лет. Твоя задача заключается в одном, — поднимает строгий взгляд на сына, напоминая об условиях, а Гаару всего передёргивает от отвращения. — Нет, — он убийца, а не насильник. А эта девушка с ним по доброй воле, как и он с ней, ни за что и никогда! Да и стоит ему к ней приблизится, как хочется убить. Вот в момент отнятия жизни он испытывает чуть ли не райское наслаждение, упиваясь своим превосходством и силой, напитывая демона чужой кровью, а то, чего требует отец, да и обстоятельства этого политического фарса — удел людей, а он демон, монстр, чудовище! Человеческого в нем — только внешность. — Заставим, — равнодушно. Есть достаточно способов заставить их лечь в одну постель, вот только проблема заключалась в том, что Шукаку слишком сильно подавляет волю младшего сына, и если того опоить, то пострадает не только Наруто. Раса уже продумывает, как выполнить условие, в данный момент у них есть год до полного восстановления Наруто. Ему нужны заведомо сильные внуки, для усиления генома и разбавления крови. Кровь почти что чистокровной Узумаки в Суне — редкий фрукт, экзотический, почти как неведомый зверь, оттого и ценный и уникальный. Условия союза были невыполнимы, пока что. Надежда на удачный исход была. В крайнем случае, он обратится к своей сватье, Кушина могла поставить печать подавления, но с ней-то и была проблема, которую Минато решить не мог по сей день. Истинная Узумаки могла многое, даже подавить сущность демона в Гааре, чуть ли не на века, проблема заключалась в том, что женщина откровенно презирала Расу. — Я убью ее раньше, — безэмоционально, с улыбкой маньяка, проигрывая в голове момент расправы над хрупким телом блондинки. Да, ее страх был в тот день неповторим и уникален. Хотелось вкусить снова, но он сломал ее. Она перестала так сладко пахнуть и так ярко пугаться его, да и была жива. Жива после встречи с его персональным безумием лицом к лицу! Это невозможно — как она это сделала? Или из-за того, что джинчуурики, выжила? Она не была сосудом для хвостатого биджу, а тут вдруг… Ичиби утверждал, что нутро у нее кроваво-рыжее, злое и мстительное, а в Песке должен быть максимум один демон! — Не выйдет, — Раса нисколечко не боялся сына и его прямых угроз, он нашел способ, как сдерживать младшего, путем множества ошибок и отнятых жизней. Гаара нестабилен, но управляем. И, как любой зверь, боится боли и поддается дрессировке. Он подберет идеальную охрану для невестки, до поры до времени. — Выйдет, — безапелляционно. Аловолосый демон был уверен, что иначе быть не может, потому что если не сделает это, то он свихнется ещё быстрей. Шукаку прочно вдолбил в его мозг мысль о том, что если не убьет ее, то ему будет ещё хуже. Гааре очень не нравилось, когда Тануки не давал и минуты покоя, требуя крови, тем более конкретного человека. Головная боль лишь нервировала сильней и делала его более уязвимым к психологическим атакам биджу, следственно — более опасным для общества. Каким бы он конченным не был, но нападать на деревню не собирался. Джинчуурики однохвостого более не видел смысла оставаться и вести беседы с отцом, ставя того перед фактом, что до Наруто он доберется и будущее у нее одно — смерть от его руки. В этот раз он ее выпотрошит, чтобы уж наверняка, когда вернётся, не застал ее приветливо улыбающейся и живой! Эта неудачница, которой не повезло стать женой для демона, сдохнет, обязательно. Вопрос времени.

***

Спать Узумаки не могла. Совсем. Ее комната казалась ей чужой, совершенно не приветливой, и наполненной тяжёлой атмосферой тоски и грусти, что даже было дышать почти невозможно от этого давящего чувства. И так хреново! Определенно, даже в Суне под гнетом неизвестности было куда лучше. Дом четы Намиказе был светлым, обманчиво дружелюбным и уютным, но таким пустым и чужим. Н-да, не так она себе представляла семейное гнездышко своих родителей, совсем не так. И встретил он её гнетущей тишиной и прохладой, пробирающейся морозом под кожу, несмотря на то, что было лето. Мамы не было дома, но фотографии которыми были увешаны почти все стены особняка говорили о том, что Кушина жива и невредима, но по какой-то причине отсутствовала. Скорей всего, на миссии. Жаль, а она так хотела увидеть маму. Понять, можно ли у нее искать поддержки, или она такая же, как и отец с братом? Мама же не может быть плохим человеком, мама должна любить своих детей той самой материнской любовью, о которой она и представления не имела, но предполагала, что это самое чувство зарождается автоматически во время беременности. Проверить бы еще это, но Кушины нет дома. Вновь почувствовать себя неудачницей, то ещё дело. Поганое и мерзкое чувство, будто бы ее в грязь окунули, прилюдно, для насмешки. Тем более когда собственная родня смешивает ее с помоями лишь взглядами. Они чужие, но больно так, будто бы близкие и родные, будто бы всю жизнь с ними провела, и пыталась любить. У Наруто очередные надежды разбиты. Она никак себя не ассоциирует с человеком, у которого полная семья, потому что... Восемнадцать лет жила как сирота, и самоощущение меняться не собиралось, потому что и здесь при живых-то родителях совсем одна. Да и вообще, если подумать, то ее отец закрыв глаза на все внушительные минусы политического союза и брака, поставил в этом негласном, а может и закрепленном на бумаге договоре, свою подпись её кровью. Кровью своей дочери! Хокаге! Герой войны! Любящий отец и высокоуважаемый человек! Минато подписал ей смертельный приговор, и лишь судьба уберегла его от новости, что дочь мертва, с месяц как отошла в мир иной, уступив свое тело другой, по сути, его же дочери, из другой реальности, слепленной из другого теста. Было обидно за ту девушку, что так беспощадно отправили на смерть ради безумного политического союза и призрачных внуков с усиленным геномом. Намиказе-старший оказался козлом, и Кьюби это охотно подтвердил. Всю ночь, ворочаясь с боку на бок, она размышляла о том, что творится в Конохе другой реальности. Орочимару мало что рассказал, заверил лишь, что когда та придет сдавать анализы, то будет постепенно вводить в курс дела. Так сказать, ответы на вопросы равноценный обмен. Она вопрос и возможность её исследовать, а он отвечает. Скользкий хитрожопый продуманный до мелочей гад! Учиха Мадара, твою мать! Это ж надо… Что тогда творится с Учихами в целом? Ей предстоит узнать на ужине, на который её так любезно пригласил основатель. Наруто заведомо было плохо, и уже готова была хвататься за сердце, надо попросить успокоительного у Орочимару, он же не такой жмот? Про остальных… Это постепенно. Тем более, тут она всего лишь на неделю, потом опять в Суну, под крылышко четы Казекаге, и вновь по лезвию ножа босиком, в пасть к монстру. Предстоит еще подумать, как укротить строптивого Енота, жадного до крови, страдающего вопиюще злорадным характером, и нарочно устраивающий своим джинчуурики персональный ад с шизофренией. Гааре будет тяжело промывать мозги миролюбиво, невозможно даже. Но придётся как-то. Иначе она и слова сказать не успеет, как её в Песчаном Гробу в фарш перемелят. Ну, при наличии Курамы, это сделать сложней, но вышедший из-под контроля Биджу — опасно уже для селения, а если их два — то как бы кратер остался от этого самого селения. Кьюби её в обиду не даст, а так, как в Режим Биджу они войти не могут как раньше, то из нее вырвется зверь, поглотив сознание, разум и тело и делать будет так, как выгодно ему самому, и повлиять из бессознательного она не сможет вопреки всем ее стараниям. И схватки двух демонов будет не избежать, как и реки крови. Шикарная перспектива, ради сохранности ее жизни уничтожать деревню. Такую роскошь она себе позволить не может, совесть не позволит, как и чувство вины, да и широта души. И вообще, плачевно все это, если лежать и думать, что тут полная жопа. Подумать об этом она всегда успеет, а вот что-либо предпринимать для её устранения не мешало бы начинать. А то её эта реальность реально сожрет и не подавится. Пора было браться за тренировки и доказывать обратное, что достойна лучшего, а не прозвища «неудачница», и начинать набираться сил, чтобы нести добро в злые умы методом кулака и пендаля. И не смотря на усталость, недосып и почти деревянные мышцы — что в очередной раз доказывало, ее тело слабое, неподготовленное и слишком уж изнеженное, Наруто вскочила с кровати и поспешила унести ноги из этого совершенно не приветливого и обманчиво светлого дома, при этом не забыв привести себя в приличный вид, и наскоро перекусить. Коноху она знала как свои пять пальцев, возможно, и в этом мире тут все так же, как и там, свободный полигон она найдет для себя и устроит тест-драйв для этого тела, проверяя на выносливость. Два дня почти непрерывного бега по деревьям показали, что азы и основы усвоены, а вот тренировок дальнейших не было. Бег по-ниндзяковски вызывал отдышку и боли в мышцах. Но два дня продержалась, хотя, скорей всего из-за своей бараньей упрямости, ну и шока, глубокого и сильного. «Если не отожмешься сто раз, то пробежишь вокруг Конохи пятнадцать раз, не сможешь пробежать столько, значит будешь приседать тысячу раз, не сможешь — значит будешь ходить вокруг академии на руках десять раз! — гоготал Курама, вспоминая забавных шиноби в зелёном трико и их глупые, но очень действенные тренировки на выносливость. Узумаки хмыкнула, улыбнулась, а потом загрустила. — Все, молчу, — воспоминания о друзьях совсем не поднимали той настроения. — А если серьезно, возьми на заметку их методику, физическая сила у тебя совсем никакая, а про навыки Тайдзюцу даже подумать страшно. Да поможет тебе Сила Юности!» — Пф, — нахмурилась блондинка, совсем не оценив реплику хвостатого, едва волоча ноги к полигонам. Эта Коноха была такая же как и ее, те же повороты, те же здания. Ну может, были отличия, как например, дом ее семьи. — Сейчас узнаем, на что способно это тело, — Узумаки плелась по пустой Конохе, лишь изредка замечая бесшумно бегущих по крышам шиноби, на периферии сознания, боковым зрением. На то они и шиноби, чтобы быть незаметными. Она, как правило, под это правило не подходила. Наруто Узумаки сразу же сломя голову и толкуя пафосные речи неслась на врага, да и по крышам деревни носилась как ураган. Наруто персона, которая всегда была на виду, у всех. Во все времена. Прямолинейна и груба даже в бою. «Не перетрудись, тут некому будет утаскивать твою измученную тушку с полигона. — он искренне переживал за это тело, в которое их совсем не случайно занесло. — Оно дефектное, — брезгуя и недовольно фырча. Кьюби в принципе презирает слабость, а слабая джинчуурики это позор на его голову. Хотя, сам её втянул в эту авантюру. Виноват, но не признает.» — Спасибо! — голос сочился сарказмом, и Лис туда же! И так хреново, и он ещё не упускает возможности напомнить о плачевности ситуации. — Лис ты блохастый, где поддержка, а? Наруто, мы справимся! Наруто, ты сильная! Наруто, порви всех своим Расенганом! А, а? — вспылила Узумаки, ее чуть ли не трясло от негодования. И идя по пустым улицам, она активно всплескивала руками и во всю голосину высказывала свое возмущение. — Что, совсем мозги отбило? Говорят, хорошо тебя по голове шмякнули, — голос полный издёвки, режущий самолюбие как раскалённый нож масло. — И так была дурная, а теперь ещё и сама с собой разговариваешь! — зло хохотнул случайный прохожий, спрыгнув с крыши. Если бы эта блондинка так не кричала ранним утром, перекрикивая просыпающихся петухов, в жизни бы не заметил. — Пошел знаешь куда… — три, два, один! И ее разорвало на куски. Блондинка сжимает кулаки до хруста, потому что хочется разреветься и в этот же мгновение врезать по самодовольной физиономии. Смотреть было больно, и в то же время, ярость брала такая! Курама обзавидуется. — Я твои Шаринганы сейчас знаешь куда засуну! Поверь, ты самолично увидишь, какой у тебя дерьмовый внутренний мир, изнутри, через жопу, — и хорошо, и плохо, то ли улыбаться, то ли зубами скрипеть от негодования, что Учиха тут такой же козел, но такой... Такой, совсем другой! Видно невооруженным взглядом. — О-о-о, попробуй, неудачница, — зато тут Саске многословен. Прям фонтанирует словами. Но такой же самодовольный гад с фирменным учиховским налетом, кхм, даже гнильцой. Что аж кулаки сводит и рожу хочется начистить до состояния фиолетовой сливы. — Агрх, — последнее слово вернуло с небес на землю. Надрать учиховскую задницу всегда было проблематично и стояло в приоритетах, а сейчас, в ее нынешней форме, почти нереально. А потом Наруто быстро так поменялась в лице, расплываясь в довольной улыбке. — Я даже на месте постою, поддамся, тебе, такой слабой и бестолковой, смотри, по дороге не убейся, — руки в карманы и губы расплываются в ехидно-презрительной усмешке, а в глазах откровенные смешинки. Да, даже в этом мире с ним ничего не меняется, только в глазах нет прежней боли и темноты. Такой же скверный характер. — Стой, стой, — Узумаки чувствует подъем сил, небывалый такой, мотивирующий. Когда это ей выпадет такая удача напасть на застывшего в ожидании этого самого нападения Учиха? Саске стоит себе, светится своим превосходством и самодовольством, ожидая что Наруто споткнется по дороге, или же если и ударит, то будет как укус комара, не более. Очередной повод больно уколоть по ее и так изодранному самолюбию. Только, нынче, она странная какая-то, даже кулаки распускает, а не молча терпит. Девушка бежит к нему, улыбаясь во все тридцать два, понимая, что не совсем тут все плохо. Сейчас она сделает то, что в другой реальности Саске Учиха ни за какие коврижки не позволил бы ей сделать в виду своей гениальности и чрезмерной ловкости. Только ради этого, можно было уже полюбить эту реальность. Вон, стоит, лыбится и ждёт ее провала. Ничего, у нее талант возвращать с небес на землю всяких там Учиховских выродков! Проверено на нескольких Учиха! — Ну ты там скоро? — вытаскивает руку из кармана и взлохмачивает черные волосы, издевательски медленно зевает, а потом ковыряется в ухе, насвистывая себе что-то под нос, весь такой расслабленный, но такой самодовольный. Аж зубы сводит. — Му-ха-ха! — откровенно заржала Узумаки не сдержав порыва, разбегаясь до максимальной скорости, что при нынешних обстоятельствах было тяжело, ноги едва слушались, и достигая застывшего Учиха. Огибает его, заходя за спину, присаживается с лихорадочно блестящими глазами, и едва подавляя очередную волну дикого смеха, выкидывает вперёд руки со сложенным печатями простой, но легендарной техники. Спасибо Какаши-сенсей! — Тысячелетие боли, — сложенные вместе пальцы настигают лощенную задницу брюнета, обтянутую темными форменными штанами. — Какая жалость, попала! — это как манна небесная, Ками-сама. И тепло сладким медом по сердцу разливается! Саске Учиха, ожидающий чего угодно, только не прямого попадания по пятой точке печатью тигра и последовавшей за ней болью, как физической, так и моральной, приумноженной в тысячу раз. Таким убитым и разбитым он себя никогда не чувствовал, а то, что это сделала ещё и неудачница всея Конохи заставило удвоить чувство вселенской скорби и печали. — О да, я сделала это! Ку, я сделала это! — смотреть на унижение Учиха было приятно, очень. Пьянящим бальзамом на истерзанную душу выливалось чувство эйфории. Хоть в другой жизни сделала это! А то не только же ей от Какаши получать по жопе «тигром», а потом целый день испытывать подобие депрессии. — Больная, — кряхтел уязвленный брюнет, соскребая свою тушку с дороги, с ужасом озираясь по сторонам. Это был крах его самолюбия, позор на его идеальную репутацию мачо. — Да я тебя… — задыхаясь от возмущения. Его уложила на лопатки девчонка! Ну ладно, девушка, его ровесница, из уважаемого клана, слабачка и недоучка, позор головы Хокаге. Уложила на лопатки за какую-то минуту, заставив испытать все муки бытия. Хоть бы этого никто не видел! Это в крошку раздробило его эго, и захотелось провалится сквозь землю. И мстить! Зверски! — Сам поддался, идиота кусок, не смей недооценивать неудачниц! — и, показав язык, Узумаки, преисполненная счастьем, бросилась наутёк, пока Учиха не оклемался. Наверняка, черта мстителя, повернутого на своем кровавом плане отмщения, присутствует в его темноволосой голове и лощеной тушке. — Ками-сама, да мне ни в жизнь никто не поверит, что я такой фуфловой техникой уложила великого и могучего Учиха на лопатки! Охренеть! — но уложила же! Жаль, раннее утро и людей на улице нет, вот было бы зрелище! Да и теперь стало ясно, что эту технику она может спокойно использовать в этом мире. Тем более у парней этого мира явно тот же заскок, что и в той вселенной: её недооценивают в силу ее никчемности. Это хорошо - отличная фора. «Узумаки, ты сделала невозможное, — в той реальности, чтобы уложить Учиха на лопатки, пришлось пожертвовать многим, и рукой в том числе. Кураме было весело. Страдающий и униженный представитель красноглазых и для него как бальзам на душу. — Прекращай со мной вслух разговаривать, а то за больную примут, — перешёл непосредственно к делу Лис. Учиха спалил ее за тем, что та разговаривала с ним, а со стороны будто бы сама с собой. Попахивает как минимум сумасшествием.» — Ой, ты прав, даттебайо, все, молчу, — захлопнула рот, а то и правда, примут за сумасшедшую, что повлечет за собой море вопросов, проверок и возможно, поход к мозгоправам. Узумаки добралась-таки до полигонов, постоянно оглядываясь, испытывая стойкое чувство развивающейся паранойи, ведь Саске тот ещё говнюк, а она слабая. Учиханутый козел, что там, что тут, ему всегда было плевать на всех, и даже тут, наверняка, и то, что она такая неудачница, девушка, и, по сути, жена младшего сына Четвертого Казекаге, не спасет ее от неминуемой расправы. Но день определенно стал лучше, и жизнь приобрела иные краски, и эта реальность уже не казалась такой уж и убогой. Саске, в глазах которого не было той бездны тьмы, радовал, честно. Да так радовал, что она была счастлива за него, что хоть у кого-то в этой реальности сложилась жизнь. Но тот бы Саске, если бы попал сюда вместе с ней, не оценил. Слишком была изломлена душа, вывернута наизнанку, выпотрошена и склепана по новой. Да и привык он быть один, и лишать себя шанса на счастье, всегда. Это было бы потрясением, и от него бы он сбежал, считая себя недостойным, в силу своих былых грехов. Сколько раз он сбегал от ее дружбы? Интересно, а какая тут Сакура? Такая же преданная фанатка Саске-куна? Было бы интересно посмотреть. Да в принципе, на всех было бы интересно посмотреть под другим углом. «Не расслабляйся! Вон, видишь, та полоса препятствий! А ну встала и пошла проходить! — раскомандовался Курама, не одобряя того, что сосуд, добежав до полигона, была уже на пределе своих возможностей и больше не изъявляла желания тренироваться. А до столкновения с Учихой прямо-таки извергала энтузиазм начать что-то менять. Учиха зло, даже в этом мире, портит все планы.» «Я сдохну, не дойдя и до конца! — это тело было ужасным. Совсем ужасным, в плане физ подготовки. Как она за два дня до Конохи в среднем темпе бега добралась? Не иначе, как любопытство подстегивало, да и неприятная компания в лице змеиного Санина, и злого-брата близнеца.» Устроив себе передышку в две минуты, блондинка настроив себя на то, что иначе никак нельзя, и истязать себя придется по полной, ринулась в бой. Линия всевозможных препятствий ее не пугала, но внушала некоторый трепет и страх провалиться. И тут же была опущена с небес на землю, не пройдя и первого препятствия, свалившись носом в траву и едва не вывихнув шею. Не смогла взбежать вверх по деревянной изгороди. Энтузиазма поубавилось, и чувство собственной никчемности усилилось. Лишь отборная брань ее огненно рыжего паразита, перемежающаяся со словами поддержки, заставили ее до полудня пытаться пройти полосу препятствий, безрезультатно. Мокрая, грязная, растрепанная, она едва могла даже пальцем пошевелить. Мышцы ныли нещадно, и постепенно наливались свинцовой болью, делая ее изваянием. Да, развитие тела на все десять лет! Ладно, в двенадцать она такой была. Позор-то какой в ее восемнадцать лет оставаться слабым генином. И ей ли жаловаться? Ведь все это время в своем мире была генином, как и Саске, с замашками на уровень силы санина. Нормально так, ага. А тут генин с замашками на недогенина! — Тело дрянь, — подвела итог девушка, разочаровывавшись в конец. Курама прав, даже некому ее привести домой. Ей хоть и не привыкать, да только у нее важная встреча с ползучим гадом. Идти уже надо, судя по положению солнца на небосводе, уже двенадцать. — Ку-ку, Нару-чан, — почти над ухом. Наруто бы дернулась, если бы могла. И за сердце бы схватилась, да руки не слушаются. Микроинфаркт был получен. Стоило вспомнить - как тут же нарисовался этот самый ползучий гад. — Ты как меня нашел, следил за мной? — все же, может, паранойя не была наигранной? Даже повернуть голову в сторону мужчины не могла. Перетрудилась. Только Наруто, превозмогая боль и явные муки тела, что все, слабая тушка дошла до своего передела, могла продолжать тренировки. Так было с изучением Расенгана. Рвала жилы и канал, почти не спала, лишь бы доказать Сенджу, что она может. — Следил, — честно признаться, и по ее руке скользнуло что-то влажное, холодное, и явно шипящее. На всякий случай, для перестраховки, он подбросил ей змею в рюкзак. Мало ли она все же глупая и сбежит. — Извращенец! — кривит губы, потому что мышцы работают только на лице. Иначе она бы давно отбежала на противоположную сторону полигона, ну или отползла бы, будь возможность, на достаточное расстояние от ублюдка Орочи. — Вылечи меня, мне плохо. Ты можешь! — просит, иначе как давать хотя бы слабый отпор этому сумасшедшему учёному, если он пересечёт границы при сборе анализов. — Думаешь, стоит? — склоняется над ней, и Узумаки давит стойкий приступ отвращения, застрявшего комом в горле. Его темные волосы щекочут ей нос и щеки, и ее чуть ли не тошнит. Жуть. Обследует мед чакрой тело. — Ты и там была настолько же больной? — ее тело в таком напряжении, что удивительно, как она себе мышцы от усилий не порвала. А ушибов-то сколько, даже есть пару трещин в ребрах. — Я целую неделю рвала жилы и каналы, чтобы доказать одной бабульке, что могу освоить суперсложное дзюцу за неделю, — усмехается. Да, и в том мире у нее мозгов было не особо много. Точнее здравомыслие отказывало, когда ее брали на слабо. — Успешно? — лечит. У него нездоровый интерес к ее персоне, становится уж слишком любопытно, насколько далеко она может зайти в своих стремлениях. — Я победила, — улыбается, вспоминая тот момент. И захотелось коснуться ожерелья Первого, но… Перенесло только духовную и энергетическую часть, а кулон остался в другом мире, на ее хладном трупе. От воспоминания поморщилась и захотелось волком выть. Она скучала, безумно тосковала по своему миру. — Упрямая какая, идём. — выпрямляется и подает руку. Наруто с удивлением отмечает, что мышцы отпускает боль, но все равно дискомфортно. И встаёт сама, не с первой попытки, но встаёт. А Санин лишь хмыкает и убирает ладонь. Какая гордая девочка. Змей ведёт Узумаки по уже заполненным шумными гражданами улицам. Люди на нее оборачиваются, смотрят с интересом, но в их взглядах нет той ненависти, что была у людей того мира, до того, как она доказала, что достойна большего и спасла целый мир на пару с Учиха Саске. Думала, что ее и тут ненавидят, раз такая... Неудачница. Но некоторые смотрят с сожалением, особенно женщины. А вот шиноби, проходящие мимо, смотрят косо с презрением, или как на кусок дерьма. — Почему они на меня так смотрят? — задевает. Такой резкий контраст между мирным населением и военными силами деревни. — Ты позор на голову Хокаге. Не оправдала возложенных ожиданий, оказалась слабой, никчемной, вот и смотрят на тебя так, со временем и сам Минато стал на тебя так смотреть, когда даже в экстренных ситуациях и толики силы Узумаки не проявилось, да и в принципе, силы. Плюс, все обследования показали, что как ни крути, все бестолку. В тебе один плюс - сильная кровь, не более, которая может проснуться в твоих детях, но не факт, — объяснял змеиный Санин, протянув руку к золотым хвостам, миг, и прядка у него в руке, нагло и беспощадно перерезанная кунаем. Еще одно отличие, надо будет сказать, что здешняя Наруто убирала волосы либо в хвост, либо оставляла распущенными. Два высоких хвостика слишком вычурно и привлекает внимание. — Эй! — возмутилась голубоглазая зло сверкнув глазами и отшатнувшись в сторону. Все, что сказал этот змей, и казалось правдоподобным объяснением, почему ее считают неудачницей, но полученную информацию перекрывает недовольство. — За все надо платить, Нару-чан, — запечатывает золотистый локон в свиток с довольной ухмылкой. — Боюсь представить, что будет дальше, — Лис в голове поддакнул, сказав, что и Змей с превеликим удовольствием по кусочку у каждого органа отрежет, если приспичит. Блондинка тут же изменилась в лице, испытав очередной приступ паники и отвращения. — Не бойся, я вредить не стану, все будет в нормах разумного, — добрая улыбка на губах змея чуть почву из-под ног не выбила и заставила нервно сглотнуть. Добрые Змеи это тоже слишком, хотя, пока что милый дедушка Мадара занимает лидирующую позицию на пьедестале удивительных открытий в этом мире. — Мадара, расскажи, — о наболевшем. Почему он тут живой и невредимый, а ещё в трезвом уме и относительном здравии. — Дай руку, — и не стесняясь, вынул скальпель из подсумка. Голубые глаза расширились от ужаса, и девушка опять отшатнулась. Ну вот вообще ни стыда, ни совести, прям на людях резать собрался!— Соскоб сделаю! — мило так лыбится и тон такой мягкий, почти ласковый, а у нее волосы на затылке дыбом встали. «Расслабься, он хоть предупреждает, что делать собрался, а мог уже давно тебя всю вдоль и поперек обследовать помимо твоей воли, — нехотя, но озвучивает разумный довод Кьюби, напрягаясь. Может, отпечаток той личности, оставленный ее прошлой жизнью, накладывается на неизвестную личность здешнего, что делает его до чертиков опасным типом и может являться неверным суждением. Орочимару был собой только на половину, а может и меньше.» Узумаки подозрительно щурилась, думала целую долгую минуту, но все же протянула руку, с большой такой неохотой. Учёный вынув из подсумка какую-то колбу, тут же аккуратно соскреб кожу с пальца, и завинтив крышечку, бережно положил назад. — Сначала осмотр, более детальный, чтобы понять, нет ли необратимых последствий после того случая, а там поговорим, моя жена готовит чудесно, — и вот теперь, он реально улыбнулся мягко, и глаза стали более добрыми. — Ж-ж-жена? — выпала из реальности, и челюсть некультурно и резко поехала вниз. У Орочимару жена? — Ты так удивлена, будто бы такого априори быть не может, — оскорбился мужчина. Постепенно начинает бесить такое поведение этой неизвестной Наруто. Ладно ее бестактность, но воспринимает она его так, будто бы он один из самых опасных беглых преступников, который хочет ее разобрать на сувениры с помощью куная и скальпеля, а все самое ценное и важное на черном рынке продать. — Если ты скажешь, что у тебя и дети есть… Я… — и судя по заискивающему взгляду и опять мягкой улыбки, у Орочимару был ребенок. — Святой Рикудо! — приложила ладони ко рту, желая поправить отвисшую челюсть. — Мицуки, ему уже двадцать три, — добил ее Орочимару. — Мадара, ещё ты… Может тогда Джирайя злостный отступник? А Цунаде ни капли в рот не брала, и…. — Поговорим дома, крестница! — удар, в самое сердце и Узумаки пошатнулась, тут же проглотив язык, а Санин любезно взял ее под руку, помогая устоять на месте. Выражение лица девчонки он запомнит надолго. Будто бы битого стекла наелась, и ее заставили это проглотить, такое мучинически-обреченное и удивлённое. Этот факт он приберег напоследок.