Музыка играет.
Она играет, окутывает весь зал, а Чимин с Джином танцуют. Вместе. Даже не смотря друг на друга и абсолютно синхронно. Будто это та самая последняя тренировка, а в зале сейчас никого нету. Лишь они вдвоем, в своём маленьком мире, в котором могут чувства не скрывать. Стоит на секунду приостановиться, когда движения нету, как чиминова рука легко, на пару секунд касается руки Джина, а нежный взгляд направлен в его глаза.Пара секунд. Танец продолжается.
И опять эта синхронность, непонятно откуда взявшаяся. Будто каждое движение оттачивалось годами в залах, но у них было лишь два дня тренировок вместе.Лишь два дня, чтобы понять, что ты утонул.
Утонул в чувствах.
Ведь после каждой этой тренировки следовал какой-либо душевный разговор, когда они высказывали всё, что накопилось за столько лет, когда они были одни лишь из-за друг друга. Сокджиново «я люблю тебя» и тихое дыхание Чимина на его плече, которое моментально сбивается, стоит старшему произнести три этих слова. Они будто целебные для Чимина, залечивают старую душевную рану.«Я тоже тебя люблю»
Чимин переводит взгляд в глаза старшего. Сейчас этот мир вновь для них двоих. Они отдаются этому танцу, который сейчас кажется таким откровенным, ведь в него заложено столько воспоминаний. Теперь этот танец будет вечным воспоминанием. Только лишь для них двоих. Ведь лишь сами парни знают о том, о чем они говорят, смотря друг другу в глаза, чувствуя стук сердца.Быстрый стук сердца.
Пульс учащается до невозможности, пути назад нету. Любовь.Они влюблены.
Влюблены друг в друга.
Кажется, до конца жизни.
Но они вместе без обещаний. Без всякого «навсегда».Просто рядом.
А когда не рядом, мир теряет цвета, краски стираются. Но стоит им вновь оказаться рядом, как всё чёрно-белое становится цветным, а в каждом минусе появляется плюс. Каждую проблему перенести вместе, вот чего хочет Чимин. Даже не столько перенести проблему, сколько просто быть вместе.Танцы на стеклах.
Воспоминания — стёкла. Только у каких-то края острые, а какие-то сточены, как огранённые камни, которые невозможно отличить от алмазов даже при свете. Только эти «алмазы» не сдашь в ломбард. И не хочется. Хочется поставить в рамку, а потом, вечером, когда они будут делить на двоих один плед и вкус горячего шоколада, сказать: — А помнишь..? И он правда будет помнить. Джин это, или Чимин, вовсе не важно.Сейчас этот мир на двоих.
Лишь для них двоих. Чимин закрывает глаза, танцуя дальше с закрытыми. Он вспоминает сейчас всё. Он вспоминает, как они только что целовались за сценой, видит, как поссорились. Он вспоминает этот огонек ревности в глазах Джина. Своё громкое «Не пущу! Никуда не пущу!», когда Джин пытался сбежать из зала. Сейчас оно эхом раздается в чертогах разума. Помнит, как целовался с Джином при ребятах, по пьяни.И первый поцелуй помнит.
Свой самый первый поцелуй.
Всё плохое из головы и вовсе вылетело. Если же смотреть раньше: помнит, как уснул на джиновом плече, как обрабатывал ему порез на руке. Помнит тот день, когда чуть не поцеловал Джина в щёку на камеру. Казалось, что это произошло случайно, но сам Чимин и правда намеревался сделать это. И лишь сейчас он понимает: Джин не сопротивлялся. Что бы ни случилось, Джин никогда не сопротивлялся. Объятия, чуть ли не поцелуи, как Чимин его за руку брал. Джин. Никогда. Не. Сопротивлялся. «Как же я был слеп… Как же мог не замечать?» Лишь сейчас его осенило.Музыка заканчивается.
Заканчивается танец. А вместе с этим и глаза Чимина открываются, прерывая раздумья, сладкие воспоминания.Он смотрит на Джина. Смотрит ему в глаза.
Кажется, его взгляд можно описать просто. Глаза-сердечки А перед ними до сих пор летают не-горящие-звёздочки, ведь Джин так красив. А Чимин так чертовски в него влюблен, что просто не замечает, что уже около минуты молча стоит. Пока он не слышит хлопки, которые выводят его из этого состояния транса. Он идёт за сцену.А Джин с ним.
Идёт и улыбается, ведь волна воспоминаний заставила его задуматься. Задуматься о прошлом. О том, как всё могло измениться ещё три года назад, когда он впервые заметил, что Джин не противится его действиям. Как бы он был счастлив тогда. Но сейчас, спустя столько лет, спустя столько бессонных ночей и огромной кучи намеков, он почувствовал, что значит любить. Кажется, любить и любить Ким Сокджина — разные понятия. Потому что любить Ким Сокджина можно только Чимину. А когда любят тебя и когда тебя любит Ким Сокджин — вообще параллельные, которые никогда не пересекутся. Джин заботливый, Джин загадочный. Он ревнивый. Уютный. Хитрый. Немного пошловатый. Наглый порой и дерзкий, что Чимину нравится. Но ещё больше Чимину нравится, что Джин такой лишь с ним. Лишь с этим маленьким Пак Чимином, который неделю назад и подумать не мог, что всё вот так обернется. Что три дня назад он всё-таки решился сказать Джину, что любит. Что чертовски любит. Что даже дышать трудно, когда рядом Ким, потому что боится спугнуть того, кто так близок сердцу. Оказывается, мог бы быть близко и материально. Оказывается, намного раньше. — Как же я был слеп… — Чимин не замечает, что вслух говорит свою мысль. Мысль, которая сейчас повторяется в голове нескончаемое количество раз. Но улыбка не сползает с его лица. Не получается убрать её. Никакими способами. Хотя было бы неплохо, потому что у Пака уже немного скулы сводит из-за такой яркой и широкой улыбки. Отправляет её Джину. После отправляет воздушный поцелуй. А перед глазами опять эти не-горящие-звёздочки, лишь от того, что Джин рядом.Дыхание вновь сбивается.
Джин рядом.
Он рядом.
Здесь.Прямо тут.
И они вместе.
И Джин принадлежит только ему. И он принадлежит только Джину. Ведёт взглядом к пухлым губам. Ещё припухшие от долгих поцелуев за углом. Чимин уверен — его такие же. Только у Джина ещё и сладкие. А хёновы руки горячие-горячие, когда обвивают талию Чимина, он обжигается о них. Но Джин залечивает эти ожоги поцелуями. Когда во время объятий Джин дотронулся до синяка, он даже болеть перестал. Прикосновения Джина сводят с ума.Тук-тук-тук-тук…
Черезчур быстрое сердцебиение. А Чимин лишь смотрит на Джина. Всего лишь смотрит и улыбается. Смотрит и улыбается…