Единственный, кто сможет понять

Для него нет чувств. Фарафонов уже забыл, что такое любить. Теперь для него существуют лишь слова «вещь» и «собственность», и Слава знал об этом не понаслышке. Сколько они уже живут вместе? Год? За это время Гена из милого и заботливого мальчика превратился в сурового тирана, который мог и ударить лишний раз, просто так, от скуки. Во время секса Он просто зверел – каждый раз трахал худое и податливое тело там, где только вздумается, и вообще не думая, нравится партнеру или нет. А партнер просто терпел. Скулил, беззвучно выл, но чувств своих не показывал, лишь мечтал, чтобы Гена поскорее кончил и ушел по своим делам, чтобы самому остаться лежать или сидеть, бояться пошевелиться, при этом чувствуя себя полностью раздавленным. Он конкретно устал. Пытался уйти, сбежать, но парень каждый раз находил его, грубо тащил домой, а после порол. Да так, что ходить было больно, не говоря уже о других действиях. А еще во время таких действ он любил душить Карелина. До тех пор, пока у него не начнут синеть губы, и он не начнет трепыхаться в его руках. И после он так легко прекращал это, будто ничего и не было вовсе. Но потом в жизни Славы появился другой человек. Никита прекрасно знал обо всем, что происходит в доме его товарища и коллеги, но ничего сделать не мог, да и вообще поначалу лезть не хотел. А потом к нему завалился Слава, с полностью отсутствующим видом и одним вопросом: «Есть выпить?» В ту ночь они сидели и пили виски, и Никита искренне не понимал, почему он пошел именно к нему, а не к Замаю или Игнатьеву, допустим. Но Карелин был настолько разбит, что задавать этот вопрос не хотелось. Так и подошло время к раннему утру, и Слава сразу же смылся, будто рисунок на асфальте дождем, ничего не сказав. Он приходил еще много раз, так же жаловался на Гену, а после молча уходил, не говоря вообще ничего. От Гены вопросов по этому поводу не следовало, а значит, на таком бегстве Карелина еще не поймали, что, почему-то, радовало Курскеева. Да и вообще, за те недолгие полгода, что он к нему ходил, Никита успел привязаться, как, кажется, и сам Слава. Теперь их разговоры были не только о Рики, но и о простых жизненных мелочах. Иногда Слава даже смеялся, но тихо и хрипло, от чего становилось как-то не по себе – будто он этот смех насильно из себя выдавливает. В один из таких вечеров Курскеев все-таки спросил: – Почему именно я? У тебя полно друзей, мог бы жаловаться им. Почему для такой важной цели ты выбрал именно меня? На это Слава очередной раз засмеялся, поворачивая свою голову к нему и с какой-то надеждой смотря в глаза, ответил как-то незамысловато. – Ну и ебанутые у тебя вопросы. Разве не ясно? Ты – единственный, кто сможет понять меня. Смысла этой фразы Никита так и не понял. Почему только он? Может, потому, что он знаком с ними обоими достаточно близко?.. Размышления Никиты были прерваны касанием к плечу, и повернув голову он увидел лишь мирно сопящего на своем плече Карелина. Он выглядел во сне еще более беззащитным. Казах обнял его подрагивающие плечи, забираясь на диван с ногами и прижимая к себе спящее тело крепче. Насколько он знал, это один из немногих случаев, когда парень действительно заснул нормально. И тогда Никита понял, что он, хоть и нихера не понимает, по сути, но нужен он Славе точно так же, как тот нужен ему. Ведь человеку нужен человек. Никите нужен Слава. И он намерен забрать свое.