Колыбельная

На корабле стояла непробиваемая и тяжелая тишина. Такая бывает только на поле боя, в тот момент, когда воронье слетается дружной гурьбой и клюет никому уже не нужные трупы. Но андроиды успели сбежать, спешно собрав с поля соратников и не разбирая, кто еще жив и лишь ранен, а кто мертв. Маркус пытался отдышаться, сжимая в руках уже почти безвольное тело. Норт осталась там, среди врагов, одна лежать на плахе из асфальта и снега в груде таких же погибших, разнесенная ровно пятью выстрелами на две части. Один из них попал ровно в сердце, другой - в голову, а остальные... Маркус впервые в своей жизни дрожал. Его любовь, его единственная, первая и последняя возлюбленная сейчас лежит там, посреди холода природной бури и человеческих сердец. Что-то в его руках задвигалось едва-едва, как если бы сквозь кожу умирающего начал прощупываться пульс. Андроид аккуратно положил это на землю. Не было левой руки, поврежден генератор и зрительный анализатор, изломана, измельчена без жалости битами правая нога. Три пулевых ранения - Саймон, да, такой добрый и милый Саймон сейчас истекал тириумом, вздрагивая и подергиваясь. - Маркус... Но взгляд серовато-голубых глаз был ясным, таким, каким бывает лишь горное озеро - кристальной чистоты. Он смотрел прямо и недвижно, даже не моргая - сил на это не было. Губы чуть тронула улыбка: - Маркус... Мы победили? Мы... спасены? - Мы свободны. Голос Маркуса звучал ему же чуждо и так устало. Он не может сказать правду. Не сейчас. Теперь он не вождь, не революционер, даже не андроид. Теперь он жив, жив, потому что чувствует боль, не физическую, но ощутимо отдающуюся где-то в районе сердца. Поэтому он должен быть человечным. Должен отдать эту человечность всю, до последней капли умирающему, ведь он, восставший из мертвых когда-то (всего лишь несколько дней назад, но какая вечность отделяет того Маркуса от этого!) прекрасно знает: там, за чертой нет никакого рая или ада. Нет существования, в котором каждый андроид был бы покоен, или радуги, зайдя за которую, каждый из них, дрожащих мелких сотворений по образу и подобию человека, нашли свое посмертное обиталище. Потому что их истинный создатель - человек, такой же жалкий и страшащийся бури, не знающий милости, не имеющий сердца. - Теперь все будет хорошо, Саймон, - пустые фразы давались на удивление легко. - Мы будем жить, ты и я, и весь Иерихон, все, кто здесь, обретут свободу. Больше не нужно сражаться, - Маркус наклонился к самому лицу друга, и изображение у него в глазах задрожало, подернувшись предательской влагой. - Ты только потерпи немного, совсем чуть-чуть, скоро настанет рассвет и мы выйдем отсюда... Слова лились скороговоркой, безвольной, бездумной, но Саймон верил. Он слабо поднял уцелевшую руку, силясь провести по щеке Маркуса, но та безвольно упала. - Я счастлив... Спасибо тебе, Маркус, но, - голос замер на миг, пока раскрытые губы словно хватали воздух, - но я так хочу спать. - Хорошо. Ты уснешь, - Маркус отвернулся, сжав зубы и веки, и замолчал на миг, - а потом проснешься. И мы будем жить в новом мире, ладно? Едва заметный кивок искореженным лицом. Не люди сотворили это с ним, нет. Они не могут называться людьми. Это звери без сострадания и милости, жестокие и черствые, уничтожили его. Не осознавая то, что происходит, мягкий и бархатистый голос совсем тихо, как дуновение ветра, произнес фразу, протянул ее, из своего страха, горести и боли создаваю мелодию колыбельной. - Hold on just a little while longer, hold on just a little while longer... В ней жила печаль несбыточной надежды. - Hold on just a little while longer, everything will be alright. Все будет в порядке, Саймон, с нами все будет в порядке... - Everything will be alright. В ней правил приказ, направляющий беззащитных в бой. - Fight on just a little while longer, fight on just a little while longer. В ней звучала молитва за тех, кто пал и будет вновь и вновь гибнуть за идеалы и веру в свет человеческой души. - Pray on just a little while longer, еverything will be alright, еverything will be alright. В ней был последний огонь жизни этого утопического, словно бы иллюзорного судна, уходившего все ниже в море лавы и всесжигающего огня. - Sing on just a little while longer... Love on just a little while longer. Саймон улыбнулся чуть шире. Его глаза, медленно мутнеющие серой дымкой, смыкались, а губы прошептали что-то... Эта самая единственная уцелевшая рука сейчас схватила в приступе агонии его за предплечье, обнажая белоснежную, безгрешную природу обоих в угасающем синеватом свете, исходившем от слияния этих двоих. Маркус почувствовал, как под кожу ему вползает светлая печаль и нежность, последний вздох разума, жившего ради этого единственного прикосновения. - Love on just a little while longer, еverything will be alright. Маркус поцеловал в лоб твердое, безжизненно повисшее тело и прикрыл ладонью глаза. Его выбор теперь стал очевиден. Х - СДАТЬСЯ О - БОРОТЬСЯ