Сезон дождей обещали в апреле

Валенсия, Испания. Март 1979 года. Портовые шлюхи портового города Валенсия встали рано и растягивали свои длинные накаченные мясистые тела настолько шлюх, насколько они ими были. А были они очень шлюхами. Какой - то прохожий иностранец бешено смотрел своими белыми глазами на тела. Да, экзотически спелые фантазии о знойных испанках белокожего дурня были убогими, как и всё его существование. Нет, это не расизм, просто бывают такие извращенцы и это ужасно. Потыкав запястье руки в глаз, иностранец быстро развернулся, сделал разные движения и повернулся вновь. Дамы ненавидели его и он почувствовал это. А без любви и денег не надо и не купишь её такто... Так думала и цыганка Кармелита, прогуливающаяся по порту этим солнечным утром. Она была. Была яростной и страстной, гордой и независимой, ленивой и властной, горько - сладкой загадочной специей вкусов. Сказочная жизнерадостная Кармелита. Она шла мимо шлюх, гордо поднимая подол своего национальной халата с рынка по продаже всего на свете её брата Арсена и поприветствовала девушек. - Рано ты сегодня, сладенькая перчинка наша, иностраночка-хачиха Кармелиточка, - сказала одна из шлюх, видимо самая главная. - Он здесь?! - низким цыганским голосом пропела вопросом Кармелита. - Как и всегда, - ответила другая шлюха, более наглая сучка. Да, Кармелита была нездешней. Кочующий народ её цыган есть повсюду, но задержались они тут. Обмануть людей покупками модных халатов, а потом сменить своё свободолюбивое нахождение. Несмотря на кочующий образ жизни цыганочка в свои 33 года уже полюбила Валенсию. Для неё это был просто прекрасный город, где очень редко идёт дождь, а она его не любила. Женщина уже настолько привыкла к городу, что она была уверена, что дождливого утра не бывает, ведь она его никогда не видела. Все из - за того, что её будильник всегда стоял на 13:00. Так что же забыла цыганка Кармелита в этом порту, в такое раннее время? Кармелита медленно взошла на борт яхты молодого врача-предпринимателя, молодого семнадцатилетнего парня, ушедшего после 9 класса Паоло. Цыганка шла медленно, тщательно подбирая свои лица для готовящейся беседы. Настрой гордой Кармелиты предвещал серьёзный разговор. Цыганочка стояла перед дверью Паоло двадцать секунд, резко открыла дверь без стука, вошла и начала искать хозяина яхты своими собственными бриллиантовыми карими глазами. И нашла, сидит прибухивает с утра. Красная картина лебедей на стене уютной каюты олицетворяла гордую независимую пылающую кровь неожиданной гостьи. - Паоло, етижкина лошадь, я так больше жить не могу. В апреле обещали сезон дождей, предвестник наших бед, и небеса будут целый месяц оплакивать наше горе. Старушка моя, Жозефина Геннадьевна, ох, Боже её на небесах, вчера мне нагадала предстоящую борьбу. Выпала чёрная карта. - Молотый кофе Чёрная карта. Будешь счастливой, - пьяно ответил Паоло. - Нет, ты ничего не смыслишь в таинствах, - прихихикнула Кармелита, властно считая себя более умной. - Зачем ко мне пришла так рано моя сисястая, ой, кхм-кхм, буль, хотел сказать моя амиго сеньора. - Эта шваль конченная! - женщина агрессивно ходила из стороны в сторону. - Я знала, что это она виновата во всех наших бедствиях. Говорила мама, не щелкай семки до обеда, перебьёшь аппетит. И я не послушала её, ещё и лестницу перешла, чтоб сдохла она! И появилась она. Эта русская невинная, хах, ну ещё бы, девочка на инвалидной коляске Анна. И здесь начались беды. Сталин умер, Афганская война началась, акции Газпрома упали. Всё из за этой суки. Как знала, нельзя было впускать её в дом. Я уже всех бабок Валенсии обошла, всех могильщиков подняла, я стриптиз зажигательный в храме танцевала. И ничего не вышло, состояние только ухудшается. Всевышний, за что такая кара народу моему, зачем наслал на нас это проклятье белоликой погани! - От меня что хотела? - Паоло спокойно покуривал сигару, его уже не удивляли регулярные спектакли эмоциональной Кармелиты. - Паоло, мой старый братан, сколько лошадиных седалищ, сколько мешков гнилой картохи наш дикий кочевой народ контрабандировал на ваши земли! Прошу, друг мой, дай мне взамен немножко яда твоего врачебного, покончить с этой заразой. Никогда ничего не просила, так сейчас от всего нашего народа прошу просьбу одну. - Ой, возьми уже и проваливай. Классная Кармелита не привыкла говорить спасибо, она резко спрятала флакон странного яда в своё цветочное платье и попархала наружу. Она была безмерно счастлива. И потягивающиеся проститутки уже были ярче солнца, а само солнце ярче яркого другого солнца. Цыганке хотелось петь и плясать, но она подавила свои желания ради своей цели - снятия дьявольского проклятия. Кармелита поспешно вернулась в родной, но такой чужой, меняющийся табор. Положила яд в питьевую миску Анны, нежно легла на пол конюшни около своего мужа Ахмеда. Нужно было ложиться спать, чтобы проснуться к часу дня по будильнику, но сейчас Кармелита уснуть не могла. Голова её была забита разными мыслями. Женщина думала и о курсе хлеба, и о длинных шелковистых своих волосах, но самым важным было проклятие. Она вспомнила, как на прошлой неделе сын её сводного брата сестры её мамы по маминой линии простудился. И всё было из - за проклятой Анны. Мыслительная Кармелита почти уснула, как её разбудил шорох с правой стороны её левого бока. Ахмед куда - то направился. Без будильника. Цыганка знала, что свободные мысли мыслят свободно и каждый делает как ему надо, и она не винила мужа, а так же не винила и себя, когда пошла посмотреть куда же Ахмед ушёл. В пятизвёздочной комнате табора Кармелита услышала голоса мужа и некой девушки, которую она не могла разглядеть. - Аннушка, всё сидишь тут, аа, блэт, тьфу, - отхаркнулся Ахмед. - Вольного полёта я, так сказать, сокол, и невыносимо мне видеть заточение твоё в этой клетке. - Да ничего, я с рождения инвалид. - Анна, я обещаю. Слышишь, да? И тд. Что мы вместе сбежим на Хиросиму, я всё устрою. Там тебя местные врачи, и в рот их и в зад, мать твою, вылечат тебя, клянусь самым дорогим, свободой своей. Никто не узнает. Я позабочусь. - Ахмед, зачем... - Мне нравятся беленькие. Ахмед грубо засосал Анну в её невинные губы. - Ах ты инвалидная проститутка, - яростно пылая халатом, в комнату вошла Кармелита. Она начала переворачивать коляску, рвать волосы. Ахмед держал Кармелиту за талию, отстраняя от инвалидки, та держалась руками за что угодно, Кармелита отстранённо посмотрела в сторону, Анна закричала, Ахмед закрыл ей рот, Кармелита дала пощёчину Ахмеду, коляска перевернулась два раза и вернулась в своё прежнее состояние, Анна била рукавом по шее Кармелиты, та хладнокровно била по спине Ахмеда, а он сломал плечо Анне, которая ответила ему, засадив ручку двери ему прямо в глаз, Кармелита не сдавалась и била себя по груди до крови, Анна бинтовала её одной рукой, которую ещё не сломали, Ахмед завыл, на вой прибежало 29 голодных цыган, из них 4 несовершеннолетних детей , мордобой продолжился. - Ухх, жарковато, - Ахмед искал где бы попить, нашёл только миску Анны, испил, упал, умер. У Кармелиты покатилась горько-сладкая нравственная слеза цыганочки. - Моя любовь... На похороны Ахмеда дождливым апрельским днём собрался весь табор. Кроме пропавшей Кармелиты. Паоло здесь тоже был, хоть он и ненавидел болтовню цыган, но не почтить память одного из своих барыг не мог. Состоятельный врач услышал от цыган множество всякого бреда. Наглого иностранца распяли на площади, шлюхи захватили власть и стали управлять городом, колясочница встала на ноги. Полнейшая бредятина. - А вот Кармелита сбежала в Париж, зарабатывает там себе на жизнь уличными танцами, - говорила одна цыганка. - Нет же, она пасёт свиней в Архангельске, - заявила другая. - Одно понятно: Кармелита всегда сбегает с приходом дождя, ведь она одна из нашего вольного народа и поступает как ей хочется, - вмешалась третья цыганка. - Даже и не знаю как бы всё для неё сложилось, если бы сезон дождей не обещали в апреле, - призадумалась одна из старух.