Терминатор Меркурия

Слэш
PG-13
Завершён
661
автор
Размер:
6 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде
Награды от читателей:
661 Нравится 43 Отзывы 81 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Из больницы Шерлока увозит Майкрофт — не то чтобы силой, но близко к тому. Майкрофт крепко держит его за руку, выводя из здания, и усаживает в машину. — Надеюсь, ты не собираешься делать глупости. Когда Джон очнётся, ему потребуется твоя помощь. Попытайся выспаться, чтобы быть в здравом рассудке. Шерлока бросает в жар. Он будет помогать Джону? И Джон примет его помощь и сочувствие? — Ты думаешь, он… — Шерлок прикусывает язык. Показывать Майкрофту свою слабость, свои сомнения очень не хочется. — Я думаю, он будет рад тебя видеть. Шерлок не отвечает. Он молчит всю дорогу до отеля, молчит, когда Майкрофт сообщает, что возвращается в Лондон, молчит, поднимаясь в свой номер, молчит, бродя из угла в угол по комнате. Молчит, останавливаясь перед окном. На улице рассвет. Шерлок вспоминает, как смеялся над людьми, верившими в то, что Меркурий не вращается вокруг своей оси. Однако сейчас он готов признать, что в этой легенде присутствует некая… романтичность. Что-то до странности человечное есть в идее мира, одна половина которого всегда кипит под раскалёнными лучами солнца, а вторая покрыта льдами вечной ночи. Но на линии терминатора там всегда рассвет. Бесконечный рассвет — каково это? Балансировать на краю, навеки застрять между «Да» и «Нет», между безжизненным холодом и убийственной жарой… Шерлок обожает ходить по грани; обрез страницы, зависшей в недоперевёрнутом состоянии. Он знает, что было раньше — но не потом. Хорошо ли это — вечный рассвет? Впрочем, до линии рассвета ещё нужно добраться. А сейчас в душе Шерлока — ледяная равнина бесконечной ночи. Захочет ли Джон его видеть? Будет он рад или отвернётся, не желая даже смотреть на того, кто почти убил его? Шерлоку кажется, что от его дыхания стекло покрывается морозными узорами. * Молоденькая медсестра смотрит на него с симпатией и жалостью. Она оглядывается по сторонам и жестом зовёт его подойти. — На минутку и тихо, — шепчет она, открыв дверь в палату Джона, быстренько заталкивает его внутрь и снова нервно оглядывается — не видел ли кто? Шерлок делает два шага и застывает, глядя на Джона. Морской загар в сочетании с болезненной бледностью делают кожу Джона серой. Под закрытыми глазами тёмные круги, губы покрыты беловатым налётом. В носу кислородная трубка, а под ней — светлый след от сбритых усов. Шерлок с присвистом втягивает воздух сквозь зубы. Бог весть почему, но ему кажется, что прямо над ним — солнце, занимающее три четверти неба, что пол под его подошвами вскипает и испаряется. Он непроизвольно оттягивает воротник рубашки, задыхаясь от жара. Грудь Джона перебинтована, но над бинтами слева целиком видно тот самый шрам, о котором Шерлок знал, но не видел. По которому Шерлок бил. Стыд сжигает его изнутри, невыносимый, кошмарный стыд. Шрам ужасен — не уродливый, но пугающий, напоминающий о хрупкости и уязвимости человеческого тела. Тела Джона. Шерлок привык к тому, что Джон сильный, выносливый, спокойно выдерживает колоссальные нагрузки, которые при жизни с Шерлоком являются нормой. Видеть его таким — раненым, слабым, беспомощным и беззащитным — страшно. И шрам… Шрамы. Множество свитых в тугой неопрятный узел рубцов, некоторые толщиной с палец Шерлока, остальные более аккуратные, они наползают друг на друга, спускаются по груди, забираются вверх на плечо. Это отнюдь не аккуратный след обычной пули, это серьёзнейшее осколочное ранение. Шерлоку на миг приходит в голову, что пуля была разрывной, но он отбрасывает эту мысль — в таком случае Джон умер бы на месте. Это что-то другое. Шерлок даже предположить не мог, что всё было настолько серьёзно, ведь рука у Джона работала нормально… Он вспоминает о треморе, о том, как Джон потирал плечо, когда уставал или когда менялась погода, вспоминает его редкие сожаления о невозможности вновь работать хирургом — и сгорает от стыда, от осознания собственной слепоты и глупости, жестокости и безжалостности. Руки Джона безвольно вытянуты на белоснежной больничной простыни. Шерлок смотрит на них, и ему до безумия хочется взять его ладонь в свою, провести большим пальцем по костяшкам, чуть надавливая, пересчитать каждый сустав, прикоснуться губами… Он не сразу понимает, что его толкают в бок. Медсестра тихонько шипит: — Выходите же! Сейчас кто-нибудь придёт! Пора! Ну же! Он позволяет ей выпихнуть себя в коридор и шепчет: — Спасибо. * Шерлок вновь проваливается в холод вечной ночи, когда в больничном коридоре появляется Мэри. Её тоже не пускают в палату, и он чувствует мелочное злорадство. Она расстроена, но Шерлоку кажется, что ей недоступна даже частица того отчаяния, в которое погружён он сам — и ему до боли не хочется делиться тем льдом, что сковывает его душу. Только не с ней. Некоторое время она сидит рядом с ним молча, потом поворачивается и говорит: — Он ведь останется здесь, да? Шерлок моргает. Секунду назад он искренне считал, что больнее быть не может. Он молчит, не зная, что ответить, а Мэри настойчиво продолжает: — Мы собираемся пожениться. Тони не говорил, но я знаю. То есть… Джонни. Конечно, он останется. Шерлок мог бы сказать, что Джон ненавидит, когда его называют «Джонни», но он не собирается её поправлять. Чем больше ошибок она совершит, тем больше вероятность, что Джон выберет не её, а Шерлока. Если сможет простить, конечно — и это дополнение, подброшенное собственным разумом, снова примораживает Шерлока к стулу. — Я читала про вас. — Господи, эта женщина когда-нибудь замолчит? — Я даже подумать не могла… Но сейчас я всё прочитала, что есть про вас двоих в интернете. И я не отдам его вам, понятно? Когда мы познакомились, он был такой… Как будто ему всё время было больно. Я помогла ему. Он был счастлив со мной. Он останется со мной, слышите? Шерлок молчит. Он смотрит на эту маленькую женщину, на аккуратно уложенные белокурые локоны, на изогнутые от ярости губы, накрашенные ярко-красной помадой, на её кукольные голубые глаза без малейших следов потёкшей туши или слёз. Ему нечего ей сказать. Он пытался спасти Джону жизнь — и убил его. Дважды. Он вспоминает, что забыл причесаться перед тем, как идти в больницу. И побриться забыл. Он думает, что, возможно, Джону, когда он очнётся, будет гораздо приятнее видеть красивую, ухоженную Мэри, а не такого встрёпанного и помятого его. Мэри с её чистеньким домиком и вылизанным палисадничком, а не его — со свалкой в квартире и токсичными веществами на кухне. Мэри, которая встречает Джона с работы поцелуем и ужином, а не его — с бесконечными смсками, нетерпением, скукой и малоприятными экспериментами. Нормальную Мэри, которая ни разу не убивала Джона, не заставляла его смотреть на свою смерть и ходить на кладбище к пустой могиле. Обычную Мэри, которая, в конце концов, женщина. Скучную Мэри, ради которой Джон не имитировал свою смерть, которую не ждал, раненый, две недели на пыльном чердаке. Что-то внутри Шерлока размерзается. Как будто на край вечной ночи падает первый луч рассвета. Когда Мэри отшатывается от него и с ругательствами уходит, Шерлок понимает, что улыбается. Криво, болезненно, отчаянно — но улыбается. Он не имеет права бороться за Джона, не имеет права рассчитывать на прощение. Но когда это его останавливали такие мелочи? * Когда Джон приходит в себя, Шерлок спит. Его выставили из больницы, и он ушёл в отель, принял душ, побрился — и заснул с телефоном в руке. Та самая добродушная медсестричка звонит ему с радостной новостью. Да, очнулся. Да, нормально себя чувствует. Да, к нему можно, если ненадолго. Шерлок впрыгивает в одежду и выбегает из номера. Только в такси, поймав случайно отражение своего безумного взгляда в зеркальце заднего вида, он вспоминает, что снова забыл причесаться и даже не почистил зубы. Но ему, честно говоря, плевать. Перед входом в больницу Шерлок останавливается, вновь замороженный неуверенностью в том, что Джон захочет его видеть. Но тут из стеклянных дверей выскакивает Мэри в слезах. — Ты!.. — шипит она, как образцовая гадюка. — Это ты виноват! Ненавижу! Она с силой хлещет его по щеке, испуганно вскрикивает и убегает. Шерлок трет лицо, а его сердце в очередной раз с ураганным свистом пересекает линию терминатора, вылетая из холода в жар бесконечного кипящего дня. * Джон хмурится, глядя прямо перед собой. Разговор с Мэри явно был очень тяжёлым. Шерлок негромко окликает его, готовый выйти из палаты в ту секунду, когда поймёт, что ему неприятно его видеть, но взгляд Джона светлеет, и он улыбается. Шерлок сияет в ответ, подходит к кровати, притрагивается нерешительно к его руке, проводя пальцем по костяшкам. — Привет. — Шерлок слегка откашливается — в горле першит. — Рад, что ты очнулся. — Очень умно, Шерлок, молодец, думает он, но все слова куда-то пропадают, и он может только смотреть в глаза Джона, чуть мутноватые из-за обезболивающих, и чувствовать прохладную кожу его ладони. А Джон, продолжая улыбаться, поворачивает руку и легонько сжимает пальцы Шерлока. — Привет, — отвечает он. — Я тоже рад. — Что очнулся? Джон вроде как смеётся, вскрикивает и потирает свободной рукой грудь. — Не смеши, больно. И что очнулся, и что ты пришёл. И что у нас всё получилось. И что ты… вернулся. Улыбка сходит с лица Шерлока, внутри холодеет. Он глубоко вдыхает, ожидая всё-таки неприязни и отчуждённости. — Прости меня, — тихо говорит он. — Пожалуйста, прости. За тот прыжок. За то, что не знал и не пришёл тогда. За то, что ударил… Шерлок не может продолжать, его душит стыд, и Джон неожиданно сильнее сжимает его руку. — Вот теперь я видел в этой жизни всё, — весело произносит он. — Ты по-настоящему извинился, потому что действительно чувствуешь себя виноватым. Шерлок… Тебе не идёт это выражение лица. Шерлок ошарашенно смотрит на него. Джон становится серьёзным. — У тебя был другой выход, кроме как прыгнуть тогда? Шерлок закусывает губу и признаётся: — Была небольшая возможность сделать это иначе, не так демонстративно. Не у тебя на глазах. Но меня бы всё равно объявили мёртвым. Джон снова кашляет, внезапно развеселившись. — Шерлок, ты же чёртова королева драмы! Нет ничего удивительного в том, что ты выбрал самый зрелищный путь… ухода. Он тянет его за руку, и Шерлок осторожно присаживается на край кровати, остро чувствуя бедро Джона своим сквозь несколько слоёв ткани. — Честно говоря, я был зол. Ужасно разозлился, когда догадался. Если бы не злость на тебя, мне бы и в голову не пришло разыграть свою смерть. Хотел тебя вернуть. Это было глупо. Ты даже не узнал. — Прости, — бормочет Шерлок. Велик соблазн обвинить во всём Майкрофта, но сейчас совершенно не хочется лгать. — Я должен был спросить, как ты, но… Я просто не мог. Мне нужно было сосредоточиться на деле, это требовало всех моих сил. — Прекрати, — спокойно требует Джон. — Я понимаю. И не сержусь. — А в порту… — пытается возразить Шерлок. — А в порту уже мне было не до того. Ты нашёл девочек? — Да. — Тогда ты понимаешь. Мне тогда было совсем не до твоих драматичных возвращений. Дело есть дело. Ну и, честно говоря, это было всё-таки потрясение — снова увидеть тебя живым. Я вроде как и знал, что ты не умер, но был не до конца уверен, а тут ты, да ещё и возможность срочно вызвать кавалерию напрямую, без долгой полицейской волокиты… В общем, я повёл себя не лучшим образом, так что даже не удивился, когда ты мне врезал. Шерлок холодеет и опускает голову. — Я не знаю, что на меня нашло. Прости. — Эй, — зовёт Джон, — прекрати. Это был хороший удар. Вдобавок благодаря тебе из меня наконец вытащили последний осколок. Я даже не знал, что один ещё оставался… Повезло. Шерлок вспыхивает. — Как ты можешь?! Из-за меня ты почти умер! Умер… — шепчет он с болью. — Дважды умер. — Я помню, — улыбается Джон. — Это не первая моя клиническая смерть, знаешь ли. Шерлок замирает. — Если ты снова начнёшь извиняться, я тебя всё-таки стукну, — предупреждает Джон, и Шерлок прикусывает язык. Он не знает, что ещё говорить. Он был уверен, что ему придётся вымаливать прощение очень долго, но Джон снова удивляет его. Джон простил его. Джон держит его за руку. Шерлок осторожно сжимает его ладонь, проводит большим пальцем по костяшкам, чуть надавливая, не в силах поверить, что это происходит в реальности. Гладит суставы пальцев Джона, ловя себя на том, что заворожённо смотрит на их соединённые руки. — Ты вернёшься? — шёпотом спрашивает он. — К нам на Бейкер-стрит? Вернёшься ко мне? — Да, — просто отвечает Джон. Шерлоку кажется, что Джон ответил и на неозвученный вопрос, но какой-то упрямый недоверчивый страх внутри заставляет его уточнить: — А как же Мэри? Она говорила, что вы собирались пожениться. На последнем слове голос Шерлока немного срывается, и он не смеет поднять глаза на Джона, опасаясь, что тот увидит в них слишком многое. — Мэри… — Кажется, Джон морщится. — Я не собирался на ней жениться, даже если бы ты не вернулся. Я ведь уже решил, так сказать, выходить из подполья. В полиции я бы всё равно честно рассказал, кто я и откуда, чтобы получить помощь. С ней жил Энтони Мюррей, а не Джон Уотсон, за него она и хотела замуж, не за меня. Ты не подумай, она не была просто прикрытием, но я не любил её. Никогда не любил так, как… Шерлок вскидывает голову, широко раскрыв глаза, сияющие сумасшедшей надеждой. Джон не договаривает, просто смотрит на него с нескрываемой нежностью, не отводя взгляда. Шерлок понимает — Джон тоже надеется и тоже боится. Шерлок думает, что долго, слишком долго они жили на обрезе недоперевёрнутой страницы, на линии терминатора, в тонкой полосе вечного рассвета. Как хорошо, что Меркурий всё-таки вращается, — приходит ему в голову нелепая мысль. Как хорошо, что всегда и везде, даже после кажущегося бесконечным ожидания, за рассветом наступает день. И Шерлок, продолжая смотреть Джону в глаза, осторожно, медленно поднимает его руку и с благоговением прижимает пальцы Джона к своим губам.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.