С.о_О. С., или Сага об обучении Саске

День 14. Тайна немецкого акцента Кабуто. Саске, Орочимару и Кабуто снова выбрались на свет божий. Орыч решил потренировать Саске в технике исчезновения в огненной дымке. Кабуто ползал по полянке, собирая, как он выражался, лекарственную «трафку» и тихо хихикая. Внезапно Орочимару стал белее, чем был обычно, и сиганул за ближайшее дерево. Кабуто тоже в мгновение ока скрылся в совершенно дикорастущей конопле. - С-саске-кун, прячься! Вали оттуда, кому сказал! – донеслось из-за дерева испуганно-раздраженное шипенье Орыча. Саске не понимал, что случилось, ни одно из его чувств прирожденного ниндзи Листа не говорило ему об опасности. Тут он заметил, как кто-то, пыхтя как белая медведица в брачный период, ломится к нему сквозь чащу. От греха подальше Саске включил шаринган. Вскоре на лужайку вывалилась престарелая тетка неимоверных размеров. Она была одета в ярко-красное что-то, сильно смахивающее на парашют. Точнее сказать, это парашют был одет в нее. Ее серые волосы были связаны в два тугих пучка на затылке, делая ее похожей на фанатку Сэйлор-Мун на пенсии. - Э-эй! Мальтшик! – она пробралась к Саске, и тот едва не грохнулся в обморок, окруженный ароматом ее приторно-сладких духов. - Вам что-то надо? Женщина удивленно и с явным презрением посмотрела на малолетнего шиноби своими бесцветными, на выкате, глазами. - Ты скасать это мне, кнабе? «Чего?» - подумал Саске. Немецкого юный коноховец в Академии не учил, а я учила и знаю, что это значит «мальчик, подросток, юноша» выбирайте, что больше нравится. - Кааабууутооо! Мальтшик мой, кута ты есть спрятаться? Я только что витеть тьебя стесь. Кабуто понуро выпал из конопляных зарослей. - Оооо! Сколько лет, сколько сим!!! А кте это неплакотарное смеиное отротье, твой хосяин? - проусюсюкала тетка. - Что-о?! – раздалось из-за дерева, где прятался Орыч-сама. - Аа, вот и еко приятный колосишко послышался. Женщина подковыляла к дереву. Орыч, показавшийся из своего укрытия, столкнулся с ней нос к груди. Тетка крепко зажала Орыча в объятьях, отчего он исчез в складках ее парашюта, ой, то есть, платья. Подушив его еще минут пять, она обратила свой взор на Кабуто. Очкарик, побледнев еще сильнее, чем Орыч в прошлый раз, молча протянул руки, решив, что лучше не сопротивляться. Тетка протопала в его объятья. Он, конечно, ее не объял. - Мама-сан, поснакомьтесь, - задыхаясь, Кабуто смог-таки обратить внимание тетки на Саске. – Это ученик Орочимару-самого – Саске-кун. - Што это есть са непоньятное имя? Кто он? - Вообще-то, это Учиха. – Орочимару пришел-таки в примерно вертикальное состояние. - Учиха? О, это самечательно, я тоше пыла в тетстве учихой. Только пусть он не заучихивается осопо – посмотрите у мальтшика класа соффсем красный! Слетите, чтопы он вечером вовремя лошился спать, – тетка продолжала сыпать полезными советами, а Саске медленно приходил в ярость. - Мьеня сапыли претставить, - довольно громко намекнула незнакомая пока по имени тетка. - Ах, да, – Орочимару криво усмехнулся и, собравшись с духом, сказал: - Саске, это Гертруда Иоганн-Себастьяновна Якуши фон Ба-Бах. По совместительству мать Кабуто. Очаровательная юная леди. При этих словах тетка стала одного тона со своим нарядом. День 14. все еще. Так как начинало темнеть, они решили идти домой. Женщина кинула в Саске чемоданом, видимо, полагая, что потомок легендарно-гениального клана сочтет для себя огромной честью оттащить его в пещеру. Кабуто затравленно поплелся следом. Орочимару беспалевно старался держаться подальше от мамочки Кабуто. Саске плюнул и бросил чемодан, а потом еще и на чемодан плюнул. Он и свою-то сумку никогда не таскал - стоило только глазом моргнуть, как появлялась целая стая девчонок, готовых подраться за очередь нести его сумку, да и его самого. Вечером тетка собрала всех в главной комнате (не тронном зале - туда ее Орыч ни за какие техники бы не пропустил). - Я посмотреть, как вы тут существовать, и прийти к плохой вивот. Я не моку оставить в таких услофиях моеко мальтшика. - Кабуто, - Орочимару наклонился к самому уху медика. – Если она опять будет клянчить деньги на движение против опытов над хомячками, я вычту это из твоей зарп… Орыч не успел дошептать, так как мама-сан атаковала его отлично-исполненным хуком справа, который Саске успел-таки скопировать шаринганом. - Исфращенец! Што ти телаешь с моим мальтщиком?! Орыч не мог ей ответить, так как ненадолго нас покинул. - Э, мамулечка-сан, сачем ше вы так… грубо. Тьеперь Орочимару-самой притьется самасывать синяки, а у нас как рас кончилась еко любимая мука. Да и челюсть вставная просто так на тороке не валяется. - Но он ше… Он ше… Ах, мойё титятко, я так испукался, што этот старый исфращенец стелать што-нибуть яойное… Я ше всеко лишь сащищать тепя. - Мм, Гертруда Вольфговна, ой, - Саске, по сузившимся глазам мамы-сан, понял, что, скорее всего, назвал какое-то не то отчество (ведь в немецких отчествах он разбирался мало), поэтому он поспешил быстро исправиться: - Я имел в виду: Вольфговногавна… э-э, Вольфгов… а ладно, не это важно. Я хотел спросить вопрос. Бесцветные глаза тетки все еще продолжали медленно убивать Учиху. - Ну, э, в общем, вы не могли бы потренировать меня в тайдзюцу? Тетка внезапно словно расцвела и помолодела на несколько лет, но это ее не украсило. - Конечно, я обошаю это. Вот уш и не потумала, что стесь есть кто-то, шелающий обучица этому виртуосному искусству! Нато ше, какой хороший мальтщик – витишь, Капуто, торокой Саскхен просит, чтопы я препотала ему несколько урокофф. - Тогда, может, начнем тренировку? – Саске хотелось как можно более скорей отработать удар. - Нет, нет, Саскхен, мы сначала толшны найти потхотящее опорутование, я витела кте-то стесь. Я этим саймусь савтра. Я устафать с дороки и хочу оттохнуть. - А, понятно. - Кокта этот твой смея притет в себя, скаши, что я не хотель бить еко так сильно. Ауф видерзеен. - Гуте нахт, мути, - Кабуто облобызал ей руку и она тяжело поперевалилвалась к себе в апартаменты. День15. Саске не находил себе места, ожидая, пока мама-сан проснется. Наконец-то он мог выучить что-то существенное. В памяти всплывали его тренировки с Какаши перед заключительным раундом экзамена на Чуунина. Он старался вспомнить, что же он тогда выучил. Разгон, удар, кувырок, уход от ответной атаки... Наконец, издали послышалась легкая поступь мамы-сан. Саске выглянул в коридор. Кабутина мама была при полном параде. В руках она сжимала какие-то книги. «Ну ни фига себе, - подумал Учиха, - даже Какаши не говорил, что по рукопашному бою есть столько инструкций». Гертруда Иоганн-Себастьяновна просто излучала счастье и отличное настроение. Саске чихнул. Еще она излучала свои приторно-сладкие духи. - А, вот и мой торокой Саскхен! Топрый утро. - Вы уже готовы к тренировке? – попытался быть вежливым Саске, помня о вчерашнем хуке. - Та, мы начнем наше санятие неметленно. Фчера я вспомнила, в каком именно потсемелье я витеть опорутование. Но я хотеть претупретить тьепя, что я люплю послушных учеников. Саске задумался над ее произношением: она сказала «люблю» или «луплю»? Решив, что для его блага лучше подойдет первое, он кивнул в ответ. Через час они добрались до той комнаты, в которой, как говорила Гертруда, находилось оборудование для занятий тайдзюцу. Мама-сан подергала ручку, дверь оказалась заперта. - Это есть странно, Саскхен, найти моего мальтщика, у неко есть ключ тля этой комната. Саске уже запарился быть у всех на побегушках – нашли тоже молодого – но, справедливо рассудив, что если за ключом отправится мама-сан, то вернется она только к закату, он решил сбегать поискать. За ближайшим поворотом его кто-то схватил за шиворот. Саске, успевший к этому времени набрать приличную скорость, едва не задохнулся из-за врезавшегося в шею до самых позвонков воротника футболки. - Хххххеее, - прохрипел он, пытаясь сквозь выступившие слезы рассмотреть будущего смертника. Это оказался Кабуто. - Саске-кун, я как раз искал тебя. Мне нужно сказать кое-что важное. - Кабуто? А… Что с твоим акцентом? Кабуто немного замялся и совсем немного покраснел. - Мм, ээ, я говорю с акцентом только когда мне хочется кого-нибудь убить, но сейчас это не имеет значения. Саске секунд на тридцать выпал из реальности, вспоминая, слышал ли он хоть раз до этого речь Кабуто без акцента. Так ничего и не вспомнил. - Эй, ти мьеня слюшать или нет?! - Конечно… ты говорил, что хочешь кого-то убить? Кабуто медленно поправил очки. - Нет, я коворить, что тьепе не стоит хотить на тренировки с моей матерью. Поэтому я и сапер эту тверь. - Почему же не стоит, ты видел ее прекрасно-поставленный удар? Дай мне скорее ключ, мне нужна сила, чтобы одолеть Итачи, а твоя мама здорово владеет стилем, который я видел лишь однажды в коноховском педагогическом колледже. Но там все были в умат пьяные, думаю, они даже не знали, что демонстрировали это совершенное тайдзюцу… - Ти что, не слышать што я тепе только што скасать? - Ключ! Кабуто пожал плечами, как бы говоря «сам напросился», и протянул ключ. День 15. тренировка или… э-э… это что за хрень?! Сияя, как новая монетка в 10 копеек, Саске протянул ключи Гертруде. Та немедленно открыла дверь и перелилась в комнату. Это была большая зала, вдоль стен стояло несколько канделябров с горящими свечами, пространство между ними было завешано тяжелыми бархатными портьерами. Саске как ни старался, так и не смог найти ничего, похожего на оборудование для тренировки рукопашного боя. - Эээ, Гертруда Гансовна, а где?.. Он осекся, увидев, как мама-сан положила свою стопку книг на крышку блестящего черного… рояля(?!). - Я есть так рата, что ты распираешься в этом, как вы коноховцы насываете, тайтшутцу. Мне уше столько лет никто не просил о препотавании, что я тумаль, что культурных лютей соффсем не осталось. Саске, как и все Учихи обладающий отличной интуицией, все равно выпал в осадок, слыша это. Похоже, имел место быть когнитивный диссонанс. - Н-но, это же не тайдзюцу… - тихо пропищал Саске. - Вот, ити сюта, – тетка тем временем подкрутила табуретку так, чтобы Саске удобно было доставать до клавиш, затем открыла одну из книг. Саске шел к ней как на эшафот. Но он помнил, что Орочимару все еще не пришел в себя после вчерашнего, поэтому решил, что первую тренировку по «тайдзюцу» он перетерпит, а дальше вежливо откажется. Гертруда Иоганн-Себастьяновна Якуши фон Ба-Бах светилась от счастья, когда рассказывала про нотный ряд, про композиторов, про годы ее молодости, проведенных на занятиях по «тайдзюцу». К концу занятия Саске уже не мог слышать этого слова. Она отпустила его только тогда, когда он от усталости стукнулся о клавиши головой. Гертруда испугалась за сохранность оборудования и сказала, что на сегодня хватит. Это была самая уматывающая тренировка в жизни последнего из Учих. Даже глаза закрывались сами собой. Измученный и голодный, с перебинтованными пальцами, покрытыми мозолями, Саске ввалился на кухню. Там сидел Орочимару-сам, прижимая к челюсти мешок со льдом. Выглядел он еще фиговей, чем Саске. - Ну, как тренировка тайдзюцу? – ухмыльнулся Орыч оставшимися зубами. - Ну, как спалось? – ухмыльнулся Саске, доставая холодную пиццу. Оба грустно вздохнули. В дверях показался Кабуто. Учиха и Саннин бросили на него вопрошающие взгляды, полные отчаяния и мольбы. - Она коворить, что она не уехать, пока хомячки стратать от шутких опытоф. - Значит, завтра же чтобы ее здесь не было, - пробормотал Орочимару, выписывая чек на имя мамы Кабуто.