Замок с привидениями

Где-то в Древней Греции… Замок имел полное право именоваться особняком. И стоял он наособицу — в глухом углу, вдалеке от мало-мальски населённых мест, и вид имел совершенно особенный. Романтически-мрачный. Да ещё в такой вечер… Тёмная лошадь обдала ржанием вторую лошадь, скачившую сзади. Даже странно: сразу две лошади в глуши, возле дома, в котором, похоже, давно никто не живёт. Геракл едва заметно напрягся— ему ли было не знать, что они ещё не выехали из этой глухой местности. Лошадь встала вровень с лошадью Геракла, нервно перебивая копытами влажную землю. — Я думаю, что нам надо уже где-нибудь остановиться, — сказал Геракл. — Ты прав, — сказал Иолай. — Сегодня Зевс не в духе … Где переждём дождь? — Можно прямо под этим дубом. — В Солнцестояние?! — Не согласен, тогда давай свой вариант. — В самом деле? — Да. Поэтому я сегодня даю тебе право выбора ночёвки. Привязываем лошадей, и я жду твоего решения. — Геракл, давай всё-таки доедем до дома, подарки надо мне ещё приготовить — завтра же Солнцестояние. Геракл громко хмыкнул, и Иолай понял, что его отговорки признаны неубедительными. Он вздохнул и сдался — дёрнул поводья лошади, спрыгнул с неё и уставился на лошадь Геракла. — Ладно, заночуем под этим дубом. — Нет, тут с листвы капает, мне неудобно будет заснуть… Говорит, а сам хмурится. Полубог. Иолай прервал Геракла нетерпеливым жестом. — Раз уж мы протащились через такой ливень, нужно хотя бы осмотреть местность. — Я думал, тебе будет… — Геракл не сразу подобрал подходящее слово, — занятно хоть что-то самому решить. Иолай повертелся, посмотрел на унылую громаду замка, в окнах которого не было ни проблеска света. — В том замке кто-нибудь живёт? — Никто. Он заброшен. — Тогда заночуем там. — Меня туда не тянет. — Почему? Он обитаем? — Нет. В этом-то и дело. — А поконкретней? — протянул Иолай. Опять Геракл что-то недоговаривает. Если знает любую тайну, не поделится никак. — Древний замок погружён во тьму. Над лесом, как водится, навис густой туман… Но что это? Уж не волки ли воют на Луну? — Это моя щека ноет от твоей оплеухи, — сказал Геракл, хмурясь ещё больше. — Геракл, — сказал Иолай с укором, — ты решил в ночь перед Солнцестоянием сыграть со мной в недомолвки? — Правильнее называть это привидениями. — Называй как хочешь. Геракл, у меня подарки не завёрнуты. А завтра, ровно в шесть часов, семейный сбор под ёлкой. — Иолай хотел было вскочить в седло, даже потянулся к поводьям… — Ладно, я скажу, — торопливо сказал Геракл. — Только сначала я всё же введу тебя в курс дела. Итак, Солнцестояние 2 века — смутное, страшное время. Греческие солдаты гибнут на полях военных сражений. А в Афинах ужасная эпидемия вирусной чумы, смерть не миновала ни одного порога, косит и старых, и малых. В душах людей поселилось глухое отчаяние. Смутное, страшное время… — Ты начинаешь повторяться, — заметил Иолай. — А здесь, в этом самом замке, — Геракл указал на тёмную громаду крепости, — двое парней, созданных друг для друга, приняли смерть не от войны, не от чумы, не от кованого сапога, не от огненного дыма, а от любящих рук… Он замолчал, выдерживая драматическую паузу. — Ну и?.. — не вытерпел Иолай. — Одного звали Морис, — продолжил Геракл. — Человек он был довольно замкнутый, но мужественный, за что и полюбил его красавец-близнец Лайдан, озарявший всё вокруг ангельским светом своей чистой души. Они словно спустились с небес, но боги не смогли оградить их от ужасов грубой холодной земли… Он опять замолчал, и Иолай опять не сдержался: — Какое же несчастье постигло братьев-близнецов? — Ими овладел безумный страх перед неминуемой разлукой, и они решили, что лучше быть вместе вечно, чем провести врозь хотя бы одно Солнцестояние. — И они покончили с собой? — спросил Иолай, чувствуя трепет в душе. — Теперь их души посещают этот замок каждое Солнцестояние, — кивнул Геракл. И признался с мрачной улыбкой: — У меня сердце сжимается от того, что… Иолай тоже мрачно улыбнулся: — Замечательная история, Геракл. И рассказчик ты великолепный. Но я не верю ни одному твоему слову. — Как, ты не веришь в привидения? — искренне удивился Геракл. — А ты этого не ожидал? — Нет. Я думал, все в них верят. — В другой раз, я, может, и позволил бы тебе себя уговорить заночевать в другом месте, но, раз ты, полубог, трусишь, тогда извини, Геракл. Иолай решительно отошёл от лошади друга и направился в сторону замка. Геракл, пожав плечами, остался под деревом. — Привет семье, — бросил Иолай, направляясь к крепости. — Постой! Ты куда? — обеспокоился Геракл. Иолай помахал руками. — Я там дождь пережду — а потом сново в путь отправлюсь. Геракл покачал головой и сказал сам себе: — Ни за что туда не пойду. Я не то, чтобы трус… Он повернул свою лошадь, крепко держа могучими пальцами поводья. Замок выглядел устрашающе. Вспышка грома и молнии на секунды осветила его. ≪А где же Иолай? Неужели он уже скрылся в этой жуткой полуразрушенной крепости? ≫. Геракл приглядывался к промозглой тьме, но оруженосца уже видно не было. Совсем не видать… *** А Иолай уже зашёл в замок. Взяв со стены факел, он высек искру и тычась огненным пламенем в тёмные углы, Иолай бродил по огромной гостиной, ища место, где устроиться поудобней. Здесь всё до странности походило на зловещий замок Аида. У Иолая было стойкое ощущение чужого взгляда в спину, и он непроизвольно сутулился, втягивая голову в плечи. Ладони вспотели, факел был словно кусок мыла — такой же скользкий, пятно пламени металось по стенам, по мебели… Может, это сами вещи угрюмо взирают на непрошеного гостя из-под полуопущенных век?.. Эти вот старинные мраморные статуи, например… *** Внезапная вспышка молнии осветила замок, на мгновение превратив окружающее в сверхконтрастный чёрно-белый завес; загрохотал гром. — Иолай! Вздрогнув, он обернулся. На пороге стоял Геракл. — Я передумал. — Голос прозвучал несколько тонковато. — Ладно. Раз так сложилось, переждём непогоду тут, — сурово договорил он. — Да неужели? Полубог не трус? — Перестань, Иолай. Я не трус. — А что тогда сразу идти не хотел? — Ну, я … — Геракл подошёл ближе, в луч пламени от факела Иолая; вид у него был очень взбудораженный, — просто меня не прельщают заброшенные замки… — А может, это из-за привидений? — сказал Иолай, дурацки ухмыляясь и корча лицо в притворном испуге. Чудовищного вида статуи вдруг зашевелились. Факел в руке Иолая дрогнул — это было так неожиданно: он же был уверен, что статуи стоят… Статуи задёргались, а после застыли в своих первоначальных позах. В наступившей тишине Иолаю показалось, что он слышит, как бьётся сердце Геракла. Очень быстро бьётся. Или это его собственное сердце заполошно колотится испуганной птицей?.. Ну, что там ещё?.. *** Сверху донёсся непонятный звук, и сразу вслед за ним — порыв холодного ветра, словно где-то поблизости открылось окно на Аляску. — Леденящее дуновение, — пробормотал Иолай, передёрнув плечами. Он поднял факел и осветил лестницу, ведущую на второй этаж. Похоже, он решил выбрать комнату на втором этаже этого мрачного замка. — Должно быть, ветром распахнуло окно наверху. — У Геракла немедленно нашлось объяснение. — Я слышал, что Зевс поругался с Посейдоном: надвигается гроза, вероятность дождя — восемьдесят процентов, возможно даже пойдёт мокрый снег… *** Снова сверкнула молния, и ударил гром. Новый порыв ледяного ветра пронзал до костей. Входная дверь с треском захлопнулась. Геракл бросился к дверям, стал трясти их, дёргать и крутить дверную ручку. Бесполезно. Двери не открывались. — Не иначе духи уже здесь, — констатировал Иолай. — Хватит пугать меня призраками, — раздражённо сказал Геракл. — Лучше помоги открыть дверь. — По-моему, наверху кто-то ходит, — сказал Иолай невпопад. — Вот, опять. Слышал? — Иолай, давай лучше уберёмся отсюда скорее, — сказал Геракл с нажимом. — Ты всё-таки боишься?! — Я ничего не боюсь! — Привидения никому вреда не причиняют, — успокоил Иолай. Но всё же прибавил: — Как правило, они находятся в мире Аида. Он стал подниматься по лестнице на второй этаж. — Не пытайся меня запугать — не выйдет, — бросил Геракл ему в спину. — От Аида часто призраки сбегают. Там за всеми ему одному трудно уследить. Иолай ничего на это не ответил, продолжая неторопливое восхождение к источнику таинственных звуков. Геракл посмотрел на старинные мраморные статуи, напугавшие их с Иолаем своими скрипящими движениями, присмотрелся к ним внимательнее — те больше не шевелились. Такого вообще быть не может, чтобы в давно покинутом замке. — Хотя призраки обычно возвращаются на место своей гибели. — В голосе Геракла прорезался крошечный испуг. Ещё одна молния за окном, ещё один громовой раскат. Геракл горестно вздохнул, снял со стены ещё один факел и заторопился вслед за оруженосцем. — Иолай… — Ш-ш-ш, — остановившись, прошептал тот. — Что это? — Это игра больного воображения, — сердито сказал Геракл. — Намертво впечатавшийся штамп из многочисленных ужасов Тартара. Ты слышишь скрип — и сразу мороз по коже. Видишь тень — и воображаешь себе такое… Иолай махнул рукой и стал подниматься дальше. Геракл не отставал. — В общем, сам образ доброго призрака полностью соответствует тому, что ты сказал. Все бесплотные духи должны быть в Царстве мёртвых, они не могут бродить среди живых, а их души не способны вернуться на землю погостить — это не по правилам Богов. Нет, правда. Ну скажи, что я неправ. Иолай как будто и не слушал, что там болтает его нервничающий напарник. Он ненадолго задержался возле окна (окно, кстати, было законопачено наглухо, и откуда взялся этот знобящий сквозняк — непонятно…), посветил факелом налево, посветил направо, увидел дверь, попытался её открыть — дверь не открывалась. Геракл, неотступно следуя за Иолаем по пятам, говорил и говорил без остановки. Он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что говорит слишком много, что его несёт, но просто не мог это прекратить. — Да, Иолай. Сам знаешь: жажда бессмертия, вера в некую субстанцию, существующую вне нашего бренного тела, вера в то, что лишь на короткий срок мы расстаёмся с близкими нам людьми — всё это сильные, отчаянные наши желания, в них, собственно, и заключена человеческая суть, а также суть завтрашнего праздника… *** В этот момент дверь, в которую Иолай толкался минуту назад, со скрипом отворилась сама собой. Иолай шумно сглотнул. — А теперь скажи, что тебе не страшно. — Ну хорошо — страшно, — признался Иолай. — Но это безотчётный страх. Приотворившаяся дверь — ждала; в узкую щель пробивалась полоска света. Их как будто приглашали войти. Иолай глубоко вздохнул, пересилил себя и пошёл к двери. Геракл остался на месте. — Я тебя прикрою. — Как-то недостаточно обнадёживающе он это произнёс. — Вот спасибо, — сказал Иолай, не скрывая сарказма. И распахнул дверь пошире, легонько толкнув её кончиками пальцев левой руки. — Геракл, — сказал он, заглянув за дверь, — а может, это и не призраки вовсе? Может, здесь и впрямь кто-нибудь живёт? — Никто здесь не живёт, — сказал Геракл мрачно. — Когда мы сидели на лошадях, все окна были тёмные. А теперь — посмотри сам. Геракл помедлил, но всё же подошёл. За дверью была древняя галерея — неширокая, да вдобавок загромождённая книжными шкафами, на полках которых тускло блистали тиснёными листами толстённые пергаменты и свитки. С галереи открывался вид на просторную комнату с камином и мебелью, накрытой холщовыми мешками. Комната была ярко освещена громадной люстрой, свисавшей с потолка на толстой цепи. — Должно быть, перепад напряжения… — неуверенно предположил Иолай. — А ты не обратил внимания на то, что статуи внизу шевелились именно в полночь? — спросил Геракл. — Разве? — удивился Иолай. — Да. И чем ты объяснишь вот это? — Геракл указал факелом на камин. Над золой в камине курился лёгкий дымок. С галереи можно было спуститься только по приставной лестнице. Геракл так спешил, что едва не свалился на голову Иолаю, спускавшегося первым. От камина ещё исходило тепло. — Огонь только что догорел, — сказал Геракл. — Ага, — кивнул Иолай. — Ты явно обеспокоен, — заметил Геракл. — Видимо, веришь мне? Иолай пожал плечами. — И кому только взбрело в голову поселиться в этом проклятом месте? — Так оно ещё и проклятое? — Да. Кто бы здесь ни селился — все умирали не своей смертью. За восемьдесят лет — три двойных убийства, и все под Солнцестояние… *** Вдруг погасли факелы. Геракл внутренне был к этому готов и сразу зажёг следующий. — У-у, — протянул Иолай. — Опять этот звук. Он поднял голову. Геракл же, наоборот, светя факелом себе под ноги, смотрел в пол. Загадочный звук шёл снизу, из-под половиц! Теперь это не было похоже на шаги, скорее на стук, слабый стук — словно кто-то, смертельно уставший, умолял, чтобы его наконец выпустили… *** Геракл ощутил знобящий холодок между лопатками. Подумалось: кто-то прошёл по моей могиле… Иолай рывком сдвинул в сторону громоздкое кресло, опустился на четвереньки, приложил ухо к полу. Тот, кто издавал под полом звуки, — кто бы он там ни был, — затих. Происходящее нравилось Гераклу всё меньше и меньше. Собственно, ему с самого начала ничего здесь не нравилось. Он направился к лестнице, по которой они с Иолаем только что спустились с галереи — но лестница пропала непонятно куда. — Иолай… — Геракл попятился, натолкнулся на кого-то, резко обернулся — и громко, пронзительно завопил. Рядом с ним, лицом к лицу, стоял некто, до ужаса похожий на Мифистофеля, только без рогов. В следующее мгновение это чудовище Аида знакомо ухмыльнулось, и Геракл опознал в нём своего ненормального оруженосца. Иолай, дурачась как мальчишка, снизу подсветил лицо факелом и превратился в персонажа из древнего сериала. — Не смешно, — сердито сказал Геракл. В настоящий момент ему очень хотелось треснуть Иолая факелом по голове. — Под половицами наверняка есть тайник, — посмеиваясь, объявил Иолай и схватил стоявшую возле камина кочергу. — Что ты задумал? — подозрительно спросил Геракл. — А вдруг там кто-то застрял и не может выбраться. — Иолай примерился кочергой к стыку двух деревянных досок. Геракл схватил его за рукав. — Иолай, прекрати! — А что? — сказал тот. — Давай их выпустим. Оружие у нас есть, и в переделках мы бывали ещё и не в таких. Пол был сработан на совесть, доски плотно пригнаны одна к другой. Но Иолай был упрям, и кочерга ему попалась крепкая, кованая, больше похожая на катану. С душераздирающим визгом гвоздей Иолай отодрал-таки одну дощечку, положил кочергу, посветил в дыру факелом… *** — О, Боги! Я был прав, — глухо сказал он. — Наполовину. Геракл тоже посмотрел в открытый Иолаем тайник. — О, Боги! Под полом лежал труп. Вроде бы мужской — трудно было сказать наверняка, потому что труп весь иссох, мумифицировался, практически превратившись в скелет. По крайней мере, одежда на нём была мужская. Одежда, как ни странно, сохранилась неплохо. Иолай руками оторвал ещё пару досок. — Геракл, посмотри. — Мужчина, — вдохнул Геракл. Рубаха на мёртвом парне когда-то была белой, но вот это тёмное пятно определённо… — Судя по всему, их закололи, — сказал Геракл. — Да, — согласился Иолай. Он заметил, что у одного мёртвого мужчины была рана в голове. — А знаешь, что самое странное? — Что? — На нём — моя одежда, — проговорил Геракл с дрожью в голосе. Иолай оглянулся, посмотрел на Геракла. Потом посмотрел на мёртвого мужчину. Потом — снова на Геракла. Хмыкнул: — Вот ничего себе. — Напрасно иронизируешь. — Луч факела Геракла упёрся во второго мёртвого мужчину. — На нём — твоя. Иолай ещё раз — внимательнее — взглянул на мертвеца и похолодел. — Геракл… Он подтвердил его худшие подозрения: — Это — мы. Они кинулись прочь, побежали как от чумы, распахнули ближайшую дверь — и остановились на пороге. Эта комната была точь-в-точь как первая: такая же мебель, такой же камин… Такая же дыра в полу! Иолай не верил своим глазам. — Геракл… — Та же самая комната, — сказал тот растерянно, светя факелом то в одну, то в другую сторону от порога. Они вернулись назад, прошли через противоположную дверь и вновь очутились в такой же — в той же самой! — комнате. Ситуация складывалась как в дурном фантастическом романе. — Погоди-ка, — сказал Геракл, осветив дверь впереди. — Кажется, я начинаю понимать… — Если ты пойдёшь в ту дверь… — подхватил Иолай. — …то выйду из этой. — Геракл указал на дверь у себя за спиной. — Ну хорошо. Он решительно двинулся вперёд. В то самое мгновение, когда он проходил в дверь, Иолай оглянулся — но позади Геракла не оказалось. И впереди его тоже не было. — Геракл, — позвал Иолай. — Иолай, — донеслось в ответ. Но вот откуда — спереди или сзади? Кажется, всё-таки сзади. Иолай направился в ту сторону. Вошёл в комнату — первую или вторую? Может, в третью?.. Не знаю. Да и какая разница?! На улице в очередной раз ударил гром. Но громче грома был стук захлопнувшейся за спиной двери. — Иолай! — крикнул Геракл. — Иолай, ты меня слышишь? Захлопнувшаяся дверь не открывалась. Ладно, будем действовать проверенным полубожеским способом. Геракл переложил факел в левую руку, правой достал из ножен меч. После звонкого лязга замка открыть дверь не составило труда. Правда, толку от этого было чуть — за дверью взгляду Геракла явилась глухая кирпичная стена. — Эй! Геракл дёрнулся от внезапного окрика и обернулся, изготовившись для атаки, — ноги слегка подогнуты, рука с мечом опирается на руку с факелом, факел освещает цель. Целью оказался грузный старикан в старомодном королевском наряде, с короной на голове и мантией, которая волочилась за ним по полу. — Кто ты? — спросил Геракл резко. — Это я у тебя хочу спросить, — брюзгливо сказал старикан. — Всё-таки ты у меня в доме. Он поднял факел из зажима на стене и зажёг его. Геракл погасил свой факел и положил его на пол, меч он по-прежнему держал в руке. Старик меча не особенно испугался, осведомился только: — Надеюсь, ты не грабитель? — Нет, — сказал Геракл. — Слава богам, — сказал старик. Он подошел к двери, в которой Геракл сломал щеколду, посмотрел на вывороченный замок, сокрушённо покачал головой и спросил: — Показать тебе выход? — Неудачная шутка, — сказал Геракл. — Шутка? — переспросил старик. — Я не шучу. — А ты обратил внимание на дверь? — Обратил, как не обратить. — И что ты увидел? — Увидел дверь со сломанным замком. Кто мне за него заплатит? — А ты знаешь, что эта дверь никуда не ведёт? За ней — лишь кирпичная кладка. Старик покивал. — Ну конечно. Кладка, да. — Мне не нравится твой юмор, — сказал Геракл хмуро. — Прошу прощения, — желчно сказал старик, — но я не вижу тут никакого юмора. — А кто же тогда в пол стучал, дверями хлопал? Кто всё время над нами подшучивал? — О, так я имею здесь целую компанию? — Странно слышать это из уст привидения. — Кто привидение — я? Ха! — Старик хлопнул себя ладонями по бокам и коротко хохотнул. — Так вот оно что! Это твой меч ввёл меня в заблуждение. Значит, ты — воин-охотник за привидениями? И считаешь меня призраком? Знаешь, эти стены повидали много странных типов. Но ты первый вошёл сюда с мечом. — Странных типов? — переспросил Геракл. — Ну да, — кивнул старик. — Вроде тех, что лежат вон там, под полом… — Геракл повернулся, показывая на страшный тайник — и остолбенел. Дыра в полу исчезла, словно её и не было; на этом месте стояли два кресла. — Что это за фокусы? — Какие ещё фокусы? — как бы с недоумением спросил старик. — Здесь лежат два трупа, прямо под половицами. — Опустив голову, Геракл обошёл вокруг кресла. На полу не было ни трещины, ни царапины, деревянные доски лежали ровнёхонько. Но ведь он видел, как Иолай своими руками… — Присядь, сынок, — сказал старик. — В ногах правды нет. Сунув меч в ножны, Геракл рухнул в кресло, закрыл лицо руками. — Выпиваешь? — стоя над ним, строго вопросил старик. — Покуриваешь травы? Не отнимая ладоней от горящего лица, Геракл помотал головой: — Нет. Нет. Нет. — Так я тебе и поверил. Все вы говорите одно и то же. — Старик опустился в кресло напротив. — Между прочим, перед тобой — первый в Греции психиатр. Я специализируюсь на психических расстройствах и маниях, связанных с необъяснимыми явлениями. Сквозь пальцы Геракл с интересом взглянул на старика. — Правда? Я и не знал, что есть такая специализация в нашем-то веку. — Я именую своих пациентов испытателями души, — продолжал старик. — В результате длительного опыта общения с психами всех мастей, я создал своеобразную классификацию, в которой объединил тебе подобных в одну категорию. — И что же это за категория? — полюбопытствовал Геракл. — Самовлюблённые, самодовольные, самоуверенные эгоцентристы, — объявил старик голосом судьи, выносящего смертный приговор. — Отличная категория! — Не обольщайся, ты далеко не уникум. Таких одержимых и нелюдимых воинов полным полно. В большинстве случаев они заканчивают свои дни в психиатрическом монастыре. Имей это в виду. Гераклу такая перспектива была совсем не по душе. — Думаю, что ты заблуждаешся на мой счёт, — сказал он. — Заблуждаюсь? — возмутился старик. — А кто у меня перед носом мечом размахивал? Кто заявлял про мертвецов под полом? Кто твердил о кирпичной стене вместо двери? Геракл оглянулся на ту самую дверь. В настоящий момент дверь была закрыта. Но не померещилась же ему эта стена, в конце концов?! Нет, один из них двоих, определённо, сумасшедший. Геракл был уверен, что не он. Полоумный старик не унимался: — А ещё наверняка вбил себе в голову, что видел Разрушителя. Геракл усмехнулся. ≪Что ты можешь знать об этом, несчастный безумец? Да, я видел Разрушителя≫… — Знаешь, откуда все твои бзики? — подавшись вперёд, спросил старик. — Из окружающей действительности, наверное, — осторожно предположил Геракл. — Из твоего одиночества, — проникновенно сказал старик. — Одинокий человек всегда склонен к парамастурбации. Она придаёт его никчемному существованию смысл, который он не может обрести в нормальной жизни. Ведь ты, конечно, считаешь себя серьёзной, увлечённой и непонятой личностью. Не так ли? — Парамастурбация? — с брезгливой гримасой переспросил Геракл. — Нормальные люди сторонятся таких, как ты. — Старик укоризненно покачал головой. — Хватит! — сказал Геракл резко. — Я устал от твоих измышлений. — И каждое Солнцестояние ты проводишь один… — Я не один! Старик покивал: — Ещё одно заблуждение. — Да нет же, — сказал Геракл, удивляясь на себя — зачем он оправдывается перед этим чокнутым. — Я здесь с другом. Он где-то в особняке… — За кирпичной стеной? — спросил старик ехидно. — И как же ты сумел его сюда заманить? Наверное, предоставил свободу выбора? Отвечать на этот выпад Геракл счёл ниже своего достоинства. — А хочешь, я объясню тебе, почему ты терпеливо сносишь его занудные разглагольствования? — спросил старик. — Потому что тебе страшно. Ты боишься одиночества. Неприятно было слышать такие слова из уст сумасшедшего. Вдвойне неприятно оттого, что старик во многом был прав. Он был прав почти во всём. Но Геракл не хотел это признавать. — Пойду, поищу своего друга, — сказал он и шевельнулся, словно бы собираясь встать, но как-то вяло, неубедительно. Не иначе, этот проклятый старик — энергетический вакх. — Валяй, ищи. — Старик поднялся, обошёл кресло, в котором безвольно оплыл Геракл, и направился к двери со сломанным замком. Открыл её и преспокойно прошёл в соседнюю комнату. Обернулся на пороге, помахал Гераклу рукой:  — Кирпичная стена, говоришь? Ну-ну. Геракл вскочил. — Пересмотри свой взгляд на жизнь, сынок, — посоветовал старик с усмешкой. Геракл рванулся вперёд и пребольно ударился лбом о кирпичную стену. У него потемнело в глазах. *** Факел опять погас. — Геракл… — Иолаю уже было страшно до чёртиков. Он не признался бы в этом даже самому себе, но это было именно так. Этот особняк, эта гнетущая атмосфера древней готики действовали ему на нервы. Да ещё мертвецы под полом… Не то чтобы Иолай боялся мертвецов, их он повидал много, всяких (спасибо Гераклу!), но эти были не такие, как все. Эти мертвецы были особенные. ≪Боги, Боги, что я наделал? Прав был Геракл, не надо было сюда идти, — подумал Иолай с укором.- По-моему, я схожу с ума… Нет, не хочу. Не хочу и не буду, — упрямо сказал он самому себе. Возьми себя в руки, идиот! Не существует никаких привидений… Они все в Царстве мёртвых…≫. За спиной тихонько скрипнула дверь. Ну почему, почему всегда так — за спиной? Иолай порывисто обернулся, и его затрясло, словно под током. Привидение! Белое, колышется в воздухе. Не сдержавшись, Иолай сорвался на истошный крик. Он хотел выхватить кинжал, но, путаясь трясущейся рукой в складках плаща, никак не мог нашарить ножны. Мужчина в белом тоже вскрикнул — не то чтобы испуганно, скорее предупреждающе: — Нет-нет, не надо, я тебя не трону. — Я оруженосец! — завопил Иолай. — Я вооружён! — Кто ты? — удивлённо переспросил призрачный мужчина. — Я вооружен, — повторил Иолай, едва не плача. Да где же этот чёртов кинжал?.. — Кто ты? Как это уже было раньше, огненное пламя включилось само собой, и Иолай смог разглядеть своего неожиданного собеседника. Это был сухой седовласый господин с бледным лицом и глубокими чёрными глазами; его белые одежды и впрямь слегка смахивали на саван, но выглядели по-королевски. Иолай сумел-таки достать свой кинжал, но оружие не прибавило ему уверенности. — Прости, но я немного нервничаю, — предупредил Иолай седого старика. — Не подходи. — Так ты — оруженосец? — кутаясь в свою ветхую накидку, спросил старик. На кинжал, пляшущий в руке Иолая он смотрел без испуга, скорее с интересом. — Меня зовут Иолай и я… — Иолай глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться, — я могу показать тебе свои боевые умения. Старик не стал настаивать на немедленном предъявлении боевых умений. — А я подумал, что ты — привидение, — сказал он — похоже, всерьёз. — Нет, что ты. — Иолай опустил кинжал. — Я просто ищу здесь своего друга. — Высокий? С благородным профилем? — уточнил старик. ≪Это у Геракла-то благородный профиль? — подумал Иолай, ощутив укол ревности. — Вот ведь старый гомик! ≫. Вслух же он спросил: — Ты его видел? — Вместе с тобой, в гостиной. И решил, что он — тоже призрак. — Старик смущённо улыбнулся. ≪Геракл — призрак? ≫ — Иолая немного позабавила эта мысль. — Значит, это ты был наверху? — Время от времени я страдаю лунатизмом, вот и подумал, что ты мне просто приснился. А ты возьми да и появись снова. — Прошу прощения, — сказал Иолай. Кинжал в ножны он так и не убрал— мало ли что. Старик сам признался, что он лунатик. А может, он ещё и чокнутый. Живя в таком особняке, недолго свихнуться. Надо бы с ним помягче… — Мне так неловко, что я тебя напугал. Видишь ли, мы случайно обнаружили трупы… — Трупы? — изумился старик. — Да. — Где? — Здесь… — В полном недоумении, Иолай замолчал. Не было здесь никаких трупов. И дыры в полу тоже не было. Но не могла же она исчезнуть сама собой? Или могла? Как исчезла лестница, ведущая на галерею… — Что с тобой? — участливо спросил старик. — Ты как будто привидение увидел. — И, понизив голос, сообщил доверительным шёпотом: — Кстати, в этом особняке они водятся. У едва начавшегося успокаиваться Иолая вновь пробудились нехорошие подозрения. — Кто ты? — Я здесь живу, если позволительно так выразиться, — несколько загадочно ответил старик. ≪Что-то он темнит≫, — подумал Иолай и снова поднял кинжал. — Где мой друг? — требовательно спросил он. Старик поджал губы: — Так ты всё-таки собираешься меня зарезать? — Вот тут, на этом самом месте, лежали два трупа! — нервно выкрикнул Иолай. — Наверное, это была злая шутка местных привидений, — пожал плечами старик. ≪ Нет, точно, он сумасшедший≫. — Я не верю в привидения! Полоумный старикан неприятно захихикал. Иолай не выдержал, побежал к двери, распахнул её — и едва не врезался в кирпичную стену. Как же так?.. Не веря своим глазам, он потрогал стену рукой. Холодная, сырая, и раствор между кирпичами совсем свежий, словно стену сложили только что. ≪Этого не может быть, — подумал Иолай, — я же прошёл через эту дверь каких-нибудь десять минут назад. Этого просто не может быть≫… Но это было. Аккуратно прикрыв дверь, Иолай обернулся, растерянно посмотрел на старика. — И зачем ты сюда приехал? — спросил тот. — Это всё мой друг… — Он верит в привидения? Во что он только не верит… — Да. — А ты — нет? — Нет. — Бедный, — проговорил старик сочувственно. — В ночь перед Солнцестоянием гоняться за тем, во что даже не веришь. — Он сделал шаг навстречу Иолаю, выпростав из-под накидки узкую, пергаментную ладонь, словно намеревался погладить бедного оруженосца по головке, утешить, приласкать… — Не подходи ко мне! — взвизгнул Иолай, потрясая кинжалом. Старик остановился. — Знаешь, твоё лицо — как открытый свиток для меня, — сказал он, качая головой. — Я читаю на нём страх, неудовлетворённые желания и подсознательную тягу к одному человеку, который почти всегда рядом с тобой. У тебя с ним неразрывная, сверхпоглощающая связь… — Что?! — Быть может, ты и самому себе в этом не признаёшься, убеждаешь себя, что это твой дружеский долг, и отметаешь прочь низкую истину. Но на самом деле, твоя единственная радость в жизни — доказать, что он неправ. — Да откуда ты можешь это знать? — возмутился Иолай. Вредный старикашка не ответил, но на губах у него заиграла тонкая усмешка — что, милок, не в бровь, а в глаз? — И вовсе ты не живёшь в этом замке! — в запальчивости заявил Иолай. — Это не твой замок! — Если судить по тому, что со мной здесь обращаются как с прислугой, то — да, не мой, — сухо ответил старик. — А почему вся мебель в холщёвых мешках? — продолжал наступать Иолай. — Мы делаем ремонт, — нашёлся старик. — А где праздничная ёлка на Солнцестояние? — Мы не празднуем Солнцестояние. Мы евреи. За спиной — опять за спиной! — проскрипела дверь. Обернувшись, Иолай узрел старика в тёмном одеянии с короной на голове и в длинной мантии до пола. Видимо, для него, как и для Богов Олимпа кирпичные стены не были серьёзной преградой. — Ни с места! Иначе буду атаковать! — Иолай вертелся волчком, наводя кинжал то на одного старика, то на другого. — Ни с места, слышите! — По-моему, мы их заинтриговали, — с довольной улыбкой сказал первый старик другу дней своих суровых. Второй старик, тоже улыбаясь, покивал в ответ. — Где Геракл? — требовательно спросил Иолай у обоих стариков. — Геракл? — переспросил первый старик. — Значит, так зовут этого несчастного молодого человека? Иолая насторожило определение «несчастный». — Где он? — Скоро он к нам присоединится, — пообещал старик. Второй старик за спиной Иолая снова захихикал — вылитый Харон из Подземного мира, что перевозит души умерших через мёртвую реку. — Встаньте вон туда, вы оба! — распорядился Иолай, указывая кинжалом на середину комнаты. — Встаньте, кому говорят! Пожилая парочка подчинилась, хотя и с явным неудовольствием. — Ты не имеешь права. Я буду жаловаться. У меня есть друзья в Палате защиты прав человека. — Второй старик гневно погрозил пальцем Иолаю. Первый старик прижался к его груди, тот обнял его, успокаивающе погладил по спине. — Держите руки на виду! — приказал Иолай. Они помедлили, переглянувшись, и исполнили приказание. ≪Боги мои, — подумал Иолай. -Бедный старик≫. Когда один старик поднял руки, полы его накидки разошлись, открыв взгляду Иолая страшную рану. Похоже, старику прокололи прямо сердце, в упор, длинным острым мечом. Оружие предревнее, с большим лезвием, сделанное из железа. Но человек, которому прокололи сердце, должен быть… мёртв? Старик смотрел на Иолая с печальной улыбкой. Плохо понимая, что делает, дрожащей рукой Иолай потянулся ко второму старику, снял с него корону… И, увидев люстру сквозь дырку в его голове, лишился чувств. — До чего мы докатились, — сокрушённо проговорил второй старик. — До низкопробного шарлатанства. — Он подобрал с пола корону и прикрыл свою проткнутую голову. — А ведь как замечательно всё начиналось… — Бывало, мы годами сводили их с ума, — мечтательно произнёс первый старик. — А теперь в нашем распоряжении только одна ночь. — Всё равно, нельзя так давить на психику. Когда мы в последний раз преследовали людей? — Когда совершали двойное убийство. До того, как над замком нависло проклятие. Второй старик досадливо поморщился: — Мне надоел этот дилетантизм. Детский сад какой-то. Первый старик взял его за отвороты мантии и встряхнул с силой, неожиданной для таких хрупких ручек. — Если мы не будем стараться, нас никогда больше не отпустят из Царства мёртвых. И не забывай о нашей сделке с Аидом. — Ну почему ты выбрал Солнцестояние — вопросил второй старик. — Почему не Хэллоуин? — В Хэллоуин никто не страдает от одиночества, — резонно ответил первый старик. И добавил со значением: — А Солнцестояние бывает раз в году. Первый старик ностальгически улыбнулся, припомнив кое-что из дней минувших, кивнул: — Да, ты прав. — Скосив глаза вниз, задумчиво сказал: — Эти двое и впрямь какие-то неприкаянные. Стоит показать им, что такое настоящее солнцестоятельное одиночество. — О да, — сказал первый старик, обворожительно улыбнувшись своему кавалеру. — Теперь я верю, что скоро оно придёт. Свечи на люстре погасли, и комната опять погрузилась во тьму. Пронзительная вспышка молнии высветила две крепко обнявшиеся мужские фигуры. Сквозь раскаты грома послышался жуткий смех. *** ≪Ну и чёрт с ней, с этой дверью, — решил Геракл. — Стена там кирпичная, подумаешь. В конце концов, можно подняться на галерею. Вот только лестница куда-то пропала. Ладно, раз нет лестницы, воспользуемся тем, что есть≫. Геракл прошёлся по комнате, подыскивая предмет обстановки, который мог бы лестницу заменить. Столик? Низковато, да и ножки у него ненадёжные, резные. Вот кресло, пожалуй, подойдёт лучше. Геракл подтащил одно из кресел на место исчезнувшей лестницы, встал ногами на сиденье, на спинку. Кресло угрожающе покачнулось. Геракл рванулся вверх, вцепился руками в край галереи и повис, покачиваясь. Кресло опрокинулось. Дрыгая ногами, Геракл втащил себя на галерею и обнаружил, что он здесь не один. Какой-то ещё один старикан в белых одеждах стал свидетелем его гимнастического этюда. — Ты оруженосец, Геракл? — спросил старик строго. — А ты-то кто такой? — пропыхтел Геракл, светя на него факелом. — Моё кресло — вам не стремянка, — сделал замечание старик. — Мне нужно выйти из этой комнаты, — оправдываясь, сказал Геракл. — Выйти? — Он загораживал Гераклу путь к двери и, похоже, не собирался уступать ему дорогу. — Прошу прощения, — сказал Геракл, — но не мог бы ты… Он покачал головой: — Так ты не выйдешь. Геракл с опаской протянул руку и коснулся стариковского плеча. Старик оказался вполне вещественным. Тогда, действуя смелее, Геракл подвинул старика немного в сторону. — Нахал! — воскликнул он с негодованием. — Колдун, — не остался в долгу Геракл. — И распахнул дверь. Стена. И здесь стена. Да что же это такое?! Геракл оглянулся. Старика на галерее уже не было, его ворчливый голос доносился снизу. — Ну знаешь, — он спускался по лестнице, вновь возникшей неведомо откуда, — чтобы меня оскорбляли в собственном доме, называли колдуном, да ещё под Солнцестояние! — Ты — привидение, — сказал Геракл — не очень уверенно. Старик взглянул на него снизу вверх. — Это что, новое оскорбление? Геракл поторопился спуститься с галереи, пока лестница опять не исчезла. Внизу он пристал к старику с волнующим его вопросом: — Скажи, что стало с теми двумя влюблёнными парнями-близнецами? — Хочешь знать — пожалуйста, — сказал старик. — Сначала куда-то ушла любовь… — Так это ты! — догадался Геракл. — Ты — Лайдан, а второй — Морис. — Он осветил факелом его лицо. — Но ты… ты постарел. Мужчине эти слова не понравились. — Не понимаю, что в тебе нашёл твой друг, — сказал он холодно и пошёл прочь. Геракл не отставал от него, надеясь, что старик выведет его из этой заколдованной комнаты. Но он остановился возле монументального книжного шкафа, которому не нашлось места на галерее. — Где же он? — проговорил старик задумчиво. Там и сям свитки, на которые он указывал пальчиком, самостоятельно выдвигались с полок и, показывая содержимое, задвигались обратно. — Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет, — распевал старик. Геракл наблюдал за этим действом с восторженной улыбкой ребёнка, впервые увидавшего выступление иллюзиониста. — Вот он! — обрадовался старик, ловко подхватив выпавший с полки свиток. Геракл посветил на название. «Привидения, похитившие Солнцестояние». Именно этот свиток с вдохновением искал старик. Со свитком в руках старик уселся в кресло у камина. Словно по мановению волшебной палочки в камине вспыхнул огонь, и в комнате сразу стало светлее и уютнее. — Когда-то и я был молод и красив, как твой друг, — сказал старик, листая свиток. — Вот, взгляни, как хорош был Морис. Он протянул Гераклу пергамент, сшитый нитками в виде книги, раскрытый примерно посредине. Полубог взял предложенный свиток в виде книги, заранее предполагая, что там увидит. Ну да, так и есть. «Повесть о несчастных влюблённых друг в друга парнях-близнецах≫ и мутноватый, тусклый рисунок в качестве иллюстрации: статный мужчина, подбоченясь, стоит возле кресла, а в кресле сидит молодой, красивый мужчина, и поза у него та же, что и у старика, сидящего перед Гераклом. — У него духу не хватило, — сказал старик, глядя в огонь. — Пришлось самому… Он перевёл взгляд на Геракла. Его чёрные глаза были так глубоки… — Надеюсь, ты не ждёшь от этого каких-то особенных выгод? — От чего «от этого»? — не понял Геракл. — Ну как же? — в свою очередь удивился старик. — Разве ты приехал сюда не с той же самой целью? — Мы приехали сюда не разыскивать вас, а переночевать. — Да? И не затем, чтоб быть вместе навечно? — Н-нет. — Не потому, что грядущий праздник наполнил ваши души отчаянием от неизбывного одиночества? — Отнюдь нет. — Ты не друг своему оруженосцу. — Почему это? — Но ты же знал заранее, что в замке водятся привидения. — Да, знал. — Наверное, вам стоило открыть друг другу душу, прежде чем забресть сюда. Я по опыту знаю. — По какому опыту? — Не цепляйся к словам. — Старик отвернулся. Помолчав, всё же сказал: — Двойное самоубийство, основанное исключительно на доверии. — Выходит, ты заключил любовный пакт, — сказал Геракл. — Оставь эти романтические бредни, Геракл. Исход всё равно один. — Поднявшись из кресла, старик распахнул накидку. Геракл быстро отвёл глаза в сторону. — Я не каждому показываю это. — За что же такая честь выпала мне? — спросил Геракл со страдальческой гримасой. — За то, что тебе не доведётся отведать солнцестоятельного окорока, — ответил старик. — Ты намекаешь на то, что Иолай меня заколет? Ошибаешься, он не станет в меня метить. — Что же, — пожал плечами старик, — тогда он будет вынужден довериться тебе. — Я тоже не собираюсь его убивать. — Тогда он сам заколется. — Я ему не позволю. — А как насчёт трупов, что вы нашли под полом? Что это, по-вашему, — символы в духе шаманов? Или между вами тоже действует какой-нибудь любовный пакт? — Мы не любовники, если ты это имеешь в виду. — Но и не приверженцы чистой науки, — тонко, с пониманием усмехнулся старик. — Вы оба так привлекательны, у вас вся жизнь впереди. Пока не станет слишком поздно, воспользуйтесь этим. — Он протянул Гераклу меч— точь-в-точь как его собственный. Геракл схватился за ножны. Ножны были пусты. — Считай, что это последнее твоё одинокое Солнцестояние. Сверкнула молния, прогремел гром, меч упал в ладонь Геракла. Старик исчез. *** ≪Какой кошмарный сон мне приснился, замок с привидениями≫… Лёжа с закрытыми глазами, Иолай щекой ощущал яркий свет и исходящее от него слабое тепло. ≪Вот и Солнцестояние наступило… Но почему так жёстко лежать? И почему я сплю в одежде? Нет≫… Иолай поднялся рывком, широко раскрыв глаза. Кошмар продолжался. Он по-прежнему находился в той же самой комнате, в том же самом замке. Под ногами, на ковре, валялся его кинжал и зажённый факел. ≪Боги, кто-нибудь, разбудите меня! ≫ Схватив оружие и факел, Иолай метнулся к двери. Дверь оказалась заперта. — Это я её запер. Иолай обернулся на голос, вскинув кинжал. Слившись с креслом в кентаврическую фигуру, возле камина сидел старик. — Я запер дверь, чтобы защитить тебя. — Со скрипом он отделился от кресла, встал. — Не подходи ко мне! — крикнул Иолай. — Немедленно выпусти меня отсюда! Учти, я бью без промаха! — Рад слышать, — усмехнулся старик. — Надеюсь, ты сумеешь защитить себя от своего сумасшедшего друга. — Что ты с ним сделал? — Воспрепятствовал его дьявольским замыслам — на некоторое время. Ты не догадываешься, зачем он остановился именно возле этой крепости? Он тебя сюда заманил! — Мне кажется, что всё это — не более чем дурной сон. — Иолай отчаянно цеплялся за крохи рациональности, что ещё оставались в нём после всех потрясений нынешнего вечера. — Тем не менее, ты угрожал мне кинжалом, — покачал головой старик. — Как и твой друг. В дверь постучали. — Иолай, — донеслось из-за двери. — Иолай, ты там? — Ты хоть понимаешь, что это за тип? — вопросил старик, кивнув на дверь, в которую ломился Геракл. — Понимаешь, на что он способен с таким сдвигом? — Иолай! — В дверь бухнули кулаком. — Геракл, — подал голос Иолай. — Ты забыл, что он опасен? — Старик всмотрелся в дверь. — Откуда тебе знать? — спросил Иолай. — Он опасен только своим врагам. — Ему не с кем отметить Солнцестояние. Ему некуда пойти, — с непроницаемым лицом сказал старик. — Он ничего не говорил тебе о неком любовном пакте? — Почему ты считаешь его опасным для меня? — Ответ на этот вопрос был для Иолая очень важен. Старик продолжал гнуть своё: — Он не отдаёт себе отчёт в своих действиях. Он повинуется отчаянному страху одиночества… — Иолай! — Геракл разошёлся. Кажется, он уже лупил по двери ногой. — Иолай! — Я здесь, Геракл! — крикнул Иолай, не отводя глаз от старика. — Открой дверь, Иолай! Оруженосец выхватил свой кинжал, заметив, что старик тянет к нему руки, и приказал: — Отопри дверь. Старик, понурившись, добрёл до двери, там обернулся, промолвил с грустью: — В этом доме я видел такое уже не раз… — Я не верю тебе, — оборвал его Иолай. — Отопри дверь! Он хотел ещё что-то сказать, Иолай ему не позволил: — Отопри! Пожав плечами, старик покорился. Дверь распахнулась от резкого толчка, вошёл Геракл — тоже с факелом и мечом в руках. — Где Иолай? — спросил он у старика. — Геракл, — сказал Иолай. Он повернулся к нему — и запустил в оруженосца меч. Промахнулся. Лезвие прошло рядом с Иолаем и вдребезги разнесло какую-то фарфоровую фигурку, стоявшую на каминной полке. — Геракл, ты что? — не испуганно, скорее очень изумлённо спросил Иолай. — Нам не выбраться отсюда, — обречённо сказал Геракл. -Обратной дороги нет. Подбежав к мечу, он метнул его снова. И снова не попал. Свет от факела Иолая бил ему прямо в глаза, мешая прицелиться. — Геракл, ты сошёл с ума! Геракл, не подходи! Мне страшно! — Вздрагивая от бряцанья оружия и уклоняясь от него, кричал Иолай. — Опусти меч, Геракл, — умолял он. — Опустить?! Чтобы ты меня заколол? — С какой стати мне тебя закалывать? — Либо я, либо ты. Я не хочу тебя убивать, но… — Нам незачем убивать друг друга. — Есть зачем! За спиной Геракла смутно маячила фигура старика. Он не рисковал вмешиваться в выяснение отношений между вооружёнными древними воинами. — Мы выберемся отсюда, — продолжал уговаривать Иолай, не веря самому себе. — Нет, мы не сможем, — покачал головой Геракл. — А если бы даже и смогли, то что нас ждёт там? Одиночество? А потом ещё триста шестьдесят пять дней до нового одиночества? — Я не верю тебе, Геракл. Не верю ни одному твоему слову. Это не твои слова. Он закусил губу; чёрное безумие плескалось в его глазах. Запустил меч. Иолай почувствовал сильный тупой удар под рёбра, дыхание перехватило. Кинжал вывалился из его ослабевших пальцев, брякнулся на пол. Иолай опустил глаза — на кожаном доспехе расплывалось безобразное кровавое пятно. У него подкосились ноги. Подошёл Геракл, посмотрел на упавшего Иолая долгим печальным взглядом и вынул из него оружие. — Счастливого Солнцестояния, — сказал он и поднёс лезвие меча к своей шее. — И с Кануном дня всех святых, — сказал Лайдан, держа меч у своей шеи. Сквозь багровую пелену, застилавшую взор, Иолай видел, как сзади на Геракла набросился старик, повис у него на плечах, вцепившись в руку, державшую рукоять меча. — Пусти, — прохрипел Геракл, пытаясь освободиться. — Пусти. — Пусти! — кричал Лайдан, сопротивляясь Морису, пытавшемуся отобрать у него меч. — Пусти! Борющиеся между собой Геракл и старик исчезли из поля зрения Иолая, но ещё некоторое время он слышал их возню. — Пусти меня! Дышать было трудно, но боль почти не ощущалась, просто весь правый бок онемел. ≪Шок, — как-то отстранённо подумал Иолай. — По-моему, лезвие попало в печень. Минут двадцать ещё протяну≫… За окном сверкнула молния. Раскат грома был похож на выстрел. — Как же так, Иолай? — Геракл упал на колени рядом со своим раненым оруженосцем. — Как ты мог? — Я не поверил, — сказал Иолай хрипло; на губах у него пузырилась кровавая пена. — Чему не поверил? — Полубог бережно приподнял ему голову. — Тому, что ты на такое способен. — Иолай попробовал улыбнуться. — Знаешь, я — тоже. Рукоять кинжала, сжимаемая его окровавленной рукой, упёрлась Гераклу в грудь. — Иолай, что ты де… Лезвие вонзилось. — Счастливого Солнцестояния, Геракл, — прошептал Иолай. Прижимая руки к кинжалу, Геракл опрокинулся навзничь. Рядом с ним, на полу, лежал Лайдан. Он смеялся. *** Гостиная была огромна, словно дворец на горе Олимпа. Иолай полз по ней уже целую вечность, но до входной двери оставались ещё мили и мили. Скользить по гладкому дерявянному полу, обильно смоченному собственной кровью, было легко. Вот только силы вытекли почти все. В ушах у Иолая звучала музыка. Сквозь завывание уличного ветра и шума дождя, словно с дальнего конца земли, голос Зены напевал мрачную и грустную песенку, похожую на панихиду умершим. Впрочем, Иолай не был уверен, что это ему не мерещится. — Иолай, — послышалось сзади. — Иолай. Вот это точно не мерещится. Геракл. Умереть не даст спокойно. Иолай перевернулся на спину, достал кинжал, поднял его рукоять одной рукой, целясь в своего несносного друга. Геракл лежал у подножия лестницы, его меч был направлен на Иолая. — Нет, — простонал оруженосец, обессилено уронив голову. — Не могу. — Да уж куда тебе, — сказал полубог. — Тебе страшно, Геракл? — спросил Иолай. — Мне — да. — И мне, — признался тот. И, после тяжёлого, хриплого вздоха, добавил: — Раньше надо было думать… — Да, — согласился Иолай. — Тебе. У Геракла ещё нашлись силы на негодование: — Но это же ты меня заколол! — Я тебя не колол, — возразил Иолай. — Это ты на меня замахнулся. Геракл зашевелился — сначала робко, потом смелее. Поднялся на ноги, сказал: — Иолай. — Что? — Оруженосец закашлялся, захлёбываясь кровью. — Вставай. — Не могу. — Вставай, — повторил Геракл. Голос у него был на удивление весел. Чему он радуется? Иолай повернул голову. Геракл улыбался. Его мускулистая грудь под расстёгнутой кожей была продырявлена и залита кровью, а он стоял и улыбался. — Ты не ранен. — Что? — Это был розыгрыш. Жестокая шутка. Геракл помог Иолаю подняться на ноги. Оруженосец недоверчиво ощупал свой бок. Кожаные доспехи выглядели ужасно, но раны под ними не было. Они посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, кинулись к двери. И кровь, и раны от оружия пропали с их одежды, лишь стоило переступить порог. *** Уже было заполночь. Старики-привидения, как никогда похожие на людей, сидели в креслах возле пылающего камина, смотрели на огонь. — Ты знаешь? — спросил Лайдан. — Солнцестояние наконец наступило. — Как в мифах и легендах, — сказал Морис. — А ведь мы их почти одолели, — сказал Лайдан. Морис усмехнулся: — Почти. — Мы — одинокие души, — с грустью сказал Лайдан. — Не будем замыкаться в своей беде, — сказал Морис. — Как ты думаешь, зачем они всё-таки сюда притащились? —спросил Лайдан. — Трудно сказать, — развёл руками Морис. — Теперь для всех это — очередной скучный день. — Но только не для нас, — улыбнулся Морису Лайдан. Он улыбнулся в ответ: — Нет. Мы-то не забыли, что такое дух Солнцестояния. Они протянули друг другу руки, их пальцы сплелись, а губы сомкнулись в поцелуе. Мгновение спустя в креслах никого не было. *** Лёжа на диване в своём земном доме, Геракл уныло пялился в окно. Яркая луна освещала всю деревню, в которой жила его мать, Алкмена. В дверь робко постучали. Кто бы это мог быть? Нынешним вечером Геракл никого не ждал в гости. Стук повторился. Чуть смелее. Геракл встал с дивана и пошёл открывать дверь. На пороге стоял Иолай. — Не спится, — сказал он смущённо. — Я что-то… Можно войти? — Входи. — Полубог открыл дверь пошире и отступил в сторону, пропуская Иолая в крестьянский дом. Он вошёл, огляделся. — Не все встречают Солнцестояние в кругу семьи, — сказал Геракл, — а боги тем более… Иолай посмотрел ему в глаза. — Геракл, ведь на самом деле ничего такого, мистического с нами не было? Всё это наши домыслы, верно? ≪Вот тебе и раз, — озадаченно подумал Геракл. — И это после всего, что нам довелось пережить? ≫… Иолай, нахмурясь, ждал его ответа. — Да, наверное, — сказал полубог. — Знаешь, вовсе не единственная моя радость в жизни — доказать, что ты неправ, — сказал Иолай. — А, значит, что-то всё же было? — Разве тебе это удавалось? — спросил Геракл вслух. Иолай пожал плечами. — Иначе зачем бы ты остановился со мной именно под тем дубом? — А ты, выходит, не хотел там останавливаться? — Геракл начал испытывать раздражение. Но тут же спохватился: — Ну да, я же самовлюблённый, самодовольный, самоуверенный эгоист. — Да нет, — сказал Иолай. — Просто я совсем не хотел мокнуть под тем дубом в такой страшный ливень. Геракл махнул рукой и отошёл в угол комнаты, достал с книжной полки какой-то предмет, упакованный в простенькую тряпицу и вернулся к Иолаю. — Хоть мы и решили ничего друг другу не дарить, я всё же припас для тебя маленький подарок. Счастливого Солнцестояния, Иолай. Оруженосец тоже протянул ему небольшой, по-древнему упакованный свёрток. — И у меня есть для тебя подарок. Счастливого Солнцестояния, Геракл. Улыбаясь, они сели рядышком на диван, чтобы развернуть свои солнцестоятельные подарки.