Пока ты рядом

      Барнс произошедшее отпустить не может в голове прокручивает, словно заезженную пластинку, от которой тошнить начинает, думает, что скоро свихнется. Он сойти с ума хочет, чтоб забыть все.       У него бывают светлые и темные дни. В те дни, когда свет проникает в его душу, он чувствует себя по-настоящему живым даже верит, что все будет хорошо, что прошлое оставит в напоминание о себе лишь уродливый шрам. День, проведенный в кровати с плотно закрытыми шторами, когда время идет, словно мимо не самый худший день. Иногда, кажется, что такие дни стоит занести в категорию «Светлые». Он действительно ненавидит, когда срывается, когда разносит квартиру, когда раздирает руки в кровь и кричит. Кричит, не издавая ни звука, потому что его раздирает и выворачивает он каждую кость в своем теле слишком явно ощущает.       Усмехается, как-то рвано с полувыдохом, опрокидывает очередную стопку «Кошмары — клишеебаное» горло привычно жжет, а рука осознаннобезсознательно к следующему стакану тянется. Клише, но они ему снятся. Он не кричит и не мечется по постели, разбудить боится. Где-то в самом подсознании на уровне инстинктов слишком боится разбудить. Он просто в холодном поту просыпается и лежит глаза зажмурив, пытается сердцебиение в норму привести и шепчет как мантру тихое простипростипрости.       Он в эту стену пялится уже минут двадцать или тридцать, а она так и стоит. Желтая краска не стала плавиться под пристальным взглядом, а трещина в углу все еще на месте.       Он бы мог весь день так просидеть, но легкие касания в себя приводят. У нее волосы после душа еще влажные и вьются у нее кожа привычно бархатистая и пахнет корицей.       Она рядом садится, сзади обнимает, опуская голову ему на плечо. -Ты в порядке?       Барнс ее руку в своей сжимает и к груди прижимает, шепча привычноискренне. — Пока ты рядом.