Загляни в глаза, но не замерзай в них

Смотрю на выстроенных в ряд Пожирателей Смерти, и кажется, что все это до безумия нелепо. Они стоят и не смеют поднять глаз. Они стоят и боятся. Жалкие. Жестокие. Почему никто из них не выглядит так же напряженно и испуганно, отнимая жизни у других. Убивая безоружных. Уничтожая целые поселение беззащитных. Темный Лорд говорит, а они слушают. Глотают каждое слово жадно, словно им этого так не хватало, словно его речи — самое желанное в их жизни. Я рада, что не стою рядом с ними. Но мне приходится стоять по правую руку от отца, смотреть прямо и гордо и не думать о том, что я здесь — лишняя. О том, что это совсем не моя сторона. Не убивать себя мыслью о том, что за окном — самый разгар лета. Прекрасного, свободного, теплого. Вечером дует приятный ветерок, колышет листья деревьев, и мне бы выйти туда и вдохнуть полной грудью, чувствуя, как он слегка обдувает лицо и развевает полы мантии. Но я чувствую только страх вокруг себя. Страх и смерть, разносящуюся по магической Британии все дальше и дальше. На мгновение закрываю глаза и представляю: хлопок трансгрессии прямо сейчас — и меня нет. И разве сможет кто-то меня найти? Определенно, сможет. — Хочу представить вам — Пий Толстоватый — человек, который займет место на посту Министра Магии после того, как мы свергнем нынешнюю власть, — холодный голос протягивает слова медленно. Я едва бросаю взгляд на нашего очередного гостя — высокий худощавый мужчина с каштановыми волосами по плечи выглядит испуганным и напряженным. Не могу представить, что заставило его примкнуть к нам. Точно знаю одно — это не Империус. Он пришел по своей воле. Человек кивает, но глаз не поднимает. Мне кажется, он трясется. Мне кажется, он просто очередной трус. — Пий очень помогает нам, имея множество связей в Министерстве, за что и будет награжден постом Министра до тех пор, пока моя дочь не сможет его заменить. Я замираю. Надо бы вдохнуть, но меня словно парализовало. Папуля мог бы и предупредить меня о подобных новостях, а не делать миленькие родительские сюрпризы. Только вот никто, кроме меня, не выглядит хоть сколько-нибудь удивленным. Темный Лорд продолжает вещать что-то о «лице идей», но в моей голове слышится только назойливый писк. Этого еще не хватало. Убивать и оправдывать все это безумие? Нет, на такое я точно не подписывалась. — Буду счастлив передать Вам все свои знания в данной сфере, мисс, — обращается Пий явно ко мне, склонив голову и поглядывая исподлобья. Какие, Мерлин их дери, знания? Что еще я пропустила? — Думаю, на этом мы можем закончить, — Темный Лорд кивает, поворачивается ко мне, поздравительно касаясь плеча, и трансгрессирует. Отлично, можно избавиться от этого сброда. Пожиратели стоят, не двигаясь, и это заставляет меня усмехнуться. Большая часть наверняка ненавидит меня, но не смеет и шевельнуться, ведь я никого еще не отпускала. Действительно, вдруг я захочу сообщить им что-то важное. В последний раз пройдясь насмешливым взглядом по линии волшебников, легко взмахиваю рукой: — Можете быть свободны. Все, кроме Забини. Голос даже почти не вздрагивает, когда я произношу его фамилию. Все двигаются к огромным дверям, только две фигуры мешкают. Я замечаю изящный вопросительный изгиб серебристых бровей Малфоя, но только отвожу взгляд. А вот Йен решает уточнить: — Миледи, Вам не требуется помощь? — он склоняет голову и ждет моего ответа, но я только морщусь, и парень выходит. — П-простите, мисс, — понимаю, что Пий Толстоватый все еще здесь и явно чего-то ждет. — Когда мы сможем приступить к занятиям? Непонимающе окидываю его взглядом: — Каким еще занятиям? — дергаюсь, заметив на губах оставшегося Забини насмешку. — Темный Лорд пожелал, чтобы я ввел Вас в курс дела и подготовил к будущему… — волшебник говорит медленно и очень витиевато. — С Вами свяжутся, — отмахиваюсь, надеясь поскорее избавиться от всех. — Элиот, ты тоже можешь идти, — обращаюсь уже к дворецкому, неизменно стоящему позади меня. — Как Вам будет угодно, мисс Спенсер, — волшебник соглашается, но в его взгляде такое неодобрение и волнение, что я едва не разрешаю ему остаться. Но только не в этот раз. Сейчас мне не нужны лишние уши. Я слишком давно ждала этого, чтобы делиться с кем-то еще. Дверь в зал закрывается, и мы остаемся вдвоем. Только он и я. Темные глаза внимательно следят за моими движениями, словно насмехаясь надо мной. Я только достаю из кармана мантии палочку и, взмахнув ей, накладываю на комнату чары — чтобы никто не помешал. Чтобы никто нас не услышал. Тишина кажется хрустальной и будто разбивается от его голоса: — Детка, ты так соскучилась по мне? Могла бы пригласить меня как-нибудь менее заметно. А то ведь слухи пойдут. Подхожу к парню чуть ближе, поигрывая палочкой. Теплое древко действует успокаивающе, но я все равно сжимаюсь под его взглядом: — Мне плевать, что там будут говорить. Слизеринец хмыкает и делает шаг навстречу: — И зря, милая. Тебе стоит быть поаккуратней, думаю, ты видишь, сколькие из нас тебя ненавидят. Фыркаю и подступаю еще ближе: — Мерлин, Забини, неужто это забота? Пусть ненавидят, мне все равно. Они ничего не могут. Парень окидывает меня мерзким тяжелым взглядом и протягивает руку, касаясь моего локона, спавшего на лицо: — Тебе пора бы поумнеть, детка. Чего только не бывает во время битвы, — я, стараясь не дернуться подальше от этого монстра, искривляю губы в подобие улыбки. — Вот как? Значит, ударить в спину здесь — в порядке вещей? Черные глаза загораются, а зал звенит от разносящегося по нему хохота: — Да что ты, Спенсер? Напасть на своих? Никогда. В конце концов, это бесчестно, а мы все здесь — ради одной цели. Склоняю голову набок, впиваясь глазами в его лицо. Он никак не выдает себя, но я точно знаю, чувствую, он понимает, о чем я говорю. — Да? — улыбаюсь, отнимая его пальцы от своих волос. — Не думаю, что понятие «честь» к тебе применимо, Забини. Он ухмыляется совершенно гадко и, складывая руки на груди, уточняет: — Ты оставила меня после собрания, чтобы оскорблять? Думаю, мы можем найти занятие и поинтересней. Я смеюсь и, отвернувшись, шагаю к столу, опираясь о него. Не выпуская палочку из рук, окидываю слизеринца самым насмешливым взглядом, на который только способна: — Разумеется, мы можем, — он растягивает губы в улыбке от моих слов и двигается ко мне, но я продолжаю. — Я хотела задать тебе вопрос. Как более опытному Пожирателю. Знаешь, мне пока тяжеловато во всем этом разобраться. Волшебник останавливается и, прищурившись, лениво поводит бровью: — К Вашим услугам, миледи, — его жеманный поклон и наигранная интонация меня ничуть не смущают, напротив — почти веселят. — Знаешь, Блейз, у меня из головы никак не выходит наше недавнее задание, — закусываю губу, задумчиво оглядывая комнату и игнорируя жадный взгляд парня. — Неужели Министерство использует темную магию? Он усмехается: — Я лично с таким не сталкивался, но не исключено. — Да еще какую, — его ответ меня мало интересует. — Проклятье, совсем не магия светлых волшебников, правда? Да нечто подобное и найти сложно, и применить не особо просто. Знаешь ли, чтобы сработало, оказывается, надо действительно очень хотеть причинить боль. Не слишком уж смахивает на законные действия. Блейз наигранно озабоченно хмурится и, касаясь моего лица, озадаченно уточняет: — Думаешь, это был кто-то из наших? Яростно отталкиваю его руку — держаться спокойно больше не выходит — и тыкаю ему в грудь кончиком своей волшебной палочки: — Я думаю, что этому кому-то стоит держаться от нас подальше, — выплевываю слова в лицо парня, понизив хриплый голос. — Иначе ты пожалеешь, Забини. Мгновение — и он смеется, глядя прямо мне в глаза. Его хохот заполняет сознание, заставляя чувствовать себя жалкой в своих попытках угрожать ему. Он — ненормальный. Больной. Сумасшедший. — И что ты сделаешь, Спенсер? Пожалуешься папочке, скажешь, что я тебя обижаю? Зло отталкиваю слизеринца, стойко отвечая на его черный взгляд: — И не надейся, Забини. Если бы с ним что-то случилось, поверь, ты был бы уже мертв, но тебе повезло куда меньше. Я предупреждаю тебя, сунешься — и будешь жалеть, что я не пожаловалась папочке. Как оказалось, быть жестокой — у меня в крови. Парень мгновенно перехватывает мою руку и, больно сжав запястье, толкает меня к обеденному столу, заставляя врезаться в него поясницей. Он приближается почти вплотную, так, что я чувствую его дыхание на своей коже: — Неужели ты еще не поняла, детка? Тебе не на что давить, у меня просто нет слабых мест, — его нос касается моей щеки, проводя по скуле, заставляя меня начать задыхаться. — Как-то грустно, Забини, — в горле пересыхает, но я пытаюсь держаться — он ведь ничего мне сейчас не сделает. — Когда нет ничего, что имело бы значение. Он фыркает, проводя рукой по моим бедрам под мантией и сжимая пальцы на талии: — Все, что имеет значение — ты. И наша маленькая игра. Я хочу знать, как далеко ты готова зайти. Безумие в черных глазах проникает в мое сознание. Он не в себе. Я не верю, что есть люди, способные так себя вести. — Ты помешанный, Забини. Просто псих, — коротко выдыхаю, когда его губы, проводя по моим, шевелятся, выговаривая слова: — О, может быть, Спенсер. Но я собираюсь выиграть. Игнорируя дрожь по всему телу, отталкиваю парня, который, к моему удивлению, поддается, и отхожу в сторону, двигаясь к незаметной глазу двери в другую комнату: — Знаешь, Забини, вообще-то я хотела тебя кое с кем познакомить, — самообладание возвращается ко мне, на лице снова застывает холодная улыбка. Слизеринец провожает меня заинтересованным взглядом — ему явно не терпится узнать, о ком я говорю: — Решила втянуть в нашу игру кого-то еще? Люди страдают, а тебе все равно. Не очень-то похоже на тебя, Спенсер. Притворно округляю глаза и возмущенно вопрошаю: — О чем ты говоришь, Блейз? Никого я не собиралась втягивать. Просто подумала, что тебе станет интересно. Он отмечает взглядом каждое мое движение, каждый жест, но я не тороплюсь. Я слишком долго ждала этого, слишком много усилий приложила, поэтому хочу в полной мере насладиться его непониманием. Склонив голову набок, медленно шагаю к потайной двери. Стук каблуков эхом разносится по залу — и это единственный звук, нарушающий тишину. Наконец, не выдерживаю, поворачивая ручку и открывая дверь: — Адель, милая, иди сюда. Боковым зрением замечаю, как Блейз напрягается, услышав произнесенное имя. Все внутри бурлит и ликует. Он поймет, что проиграл. Поймет, что ему не стоит меня провоцировать. Маленькая черноволосая девочка оборачивается, откидывает игрушки и вприпрыжку кидается ко мне, улыбаясь тоненькими красными губками: — Эва! Я тебя заждалась, наконец-то! — коротенькие ножки быстро топают по серому полу, отчего пышная зеленая юбочка колышется, поворачиваясь, вместе с переливающейся легкой мантией. Она обнимает меня, а я присаживаюсь, чтобы обнять ее в ответ. Черные глаза, смотрящие по-детски преданно и радостно, на мгновение меня пугают, но я быстро отмахиваюсь от этого страха и, погладив девочку по волосам, заплетенным в две длинные косички, отстраняюсь: — Смотри, Адель, кого я тебе привела. Ты говорила, вы давно не виделись. Маленькая волшебница поворачивает голову и, уставившись на Забини, подрывается и бежит к парню, врезаясь в широкое туловище, забавно расставляя ручки: — Блейз! — радостно вскрикивает она. Слизеринец наклоняется и, прямо как я, обнимает девочку, щелкая ее по носу: — Привет, Адель. Наконец, ведьмочка отстраняется и, не отпуская руки парня, радостно впивается в меня взглядом. Таким же черным, как и у парня рядом. — Спасибо, Эва, спасибо! Я так давно не видела Блейза, — девочка поворачивается к Забини и, топнув ножкой, надувает губки. — Почему ты не приходил к нам так долго, братик? Мама волновалась. Скрещиваю руки на груди и, усмехнувшись, устремляю взгляд на старшего Забини. Блейз пристально смотрит на меня и, сжав кулак на свободной от хватки сестры руке, процеживает сквозь стиснутые зубы: — Ну и тварь же ты, Спенсер, — тихо, но зло. У меня по коже пробегает холодок, но я только возмущенно округляю глаза, а вот маленькая Адель яростно дергает брата за руку и стукает ладошкой по груди: — Не обижай Эву! Смотри, какую мантию она мне подарила, — девочка, игнорируя недовольный взгляд, отпускает руку Забини и кружится, хвастаясь обновкой. Легкая ткань почти что летает, меняя цвета и немного поблескивая. — Тебе чего-то не хватает, Адель? Зачем ты побираешься у других? Волшебница, насупившись, отворачивается от брата. — Идем, я отведу тебя домой, — парень хватает сестру за руку, но та дергается и, надувшись, отвечает: — Но я хочу еще поиграть с Эвой. Она обещала дать мне книжку и отвести поесть мороженое. — Я не отпускала тебя никуда, Блейз, — подаю голос, наконец оторвавшись от семейного диалога. — Я сама отведу Адель домой, только свожу сначала в кафе, — парень кидает на меня злой взгляд, а я продолжаю. — Адель, милая, иди поиграй еще немного. Я скоро приду, — показываю девочке на комнату, из которой она только недавно появилась. — Пока, Блейз. Надеюсь, ты все-таки придешь навестить нас с мамой, а то лето скоро кончится, и ты снова уедешь в Хогвартс, — маленькая мисс Забини быстро обнимает слизеринца и, помахав ему ручкой, устремляется к двери. Опираюсь о длинный стол и, проводив ведьмочку взглядом, поворачиваюсь к Забини. Тот смотрит на меня несколько секунду, а потом, мгновенно пересекая комнату, оказывается рядом, схватив меня за руки и приблизив лицо: — Не вздумай, Спенсер, слышишь меня? Не смей ничего сделать ей, понятно тебе? Запрокидываю голову назад, смеясь, но через секунду отталкиваю парня и, понизив голос, шепчу: — Нет, это ты меня послушай, Забини. Еще раз ты хоть что-нибудь выкинешь, клянусь, я не посмотрю на то, что она еще совсем ребенок, — отвожу взгляд. Я не уверена, что могу этим угрожать, но ему вовсе не обязательно знать о моих сомнениях. — Зря ты это затеяла, Спенсер, — шипит он, больно сжимая мои руки. — Спасибо, что предупредила, что у меня больше нет права на ошибку. Нервно повожу плечами — он не в себе, и мне жутко: — Ты идиот, Забини? Ты проиграл. Все. Он щурится, глядя на меня, и чуть заметно ухмыляется: — Это временно, детка, — его губы быстро касаются моей щеки, а у меня дрожат колени. Забини разворачивается и уходит, бросая только у самого выхода: — Если она не вернется сегодня домой, ты пожалеешь. Выдыхаю и кричу в закрывающуюся дверь: — Не тебе сейчас диктовать правила. От тормозит на мгновение и кланяется, улыбаясь краем губ. Провожу рукой по своей щеке, потирая ее. Хочется срочно умыться. Я не понимаю. Он не верит, что я действительно смогу ей навредить? Да плевать я хотела на нее. Пусть попробует меня спровоцировать. Помотав головой и твердо решив, что сейчас я все сделала правильно, зову Адель и выхожу из зала. Быстро шагая к выходу, надеюсь только остаться незамеченной. Но как же: — И что это, скажи, было? — ленивый холодный голос застает меня врасплох. Поворачиваюсь и, глядя на опершегося о перила Малфоя, вопросительно изгибаю бровь: — Что такое? О чем ты? Слизеринец двигается ко мне: — Зачем тебе понадобился Забини? — серые глаза впиваются в мое лицо. Пожимаю плечами: — Да так, ничего важного. Все в порядке, Малфой, расслабься, — легко касаюсь его плеча, но парень окидывает меня недовольным взглядом. — Я так не думаю. Не хочешь поделиться, о чем вы там разговаривали? Раздраженно выдыхаю: — Мы можем обсудить это в другой раз? Малфой недовольно поджимает губы: — Спенсер, мне не нравится то, что ты делаешь, — он наверняка намеревается сказать что-то еще, но моя маленькая спутница, забежавшая до этого момента в фойе, внезапно поворачивается и, раскрыв свои огромные черные глазки, радостно ими хлопает с секунду, тут же кидаясь к парню: — Драко! Слизеринец, явно не ожидавший увидеть здесь Адель, ошарашенно ловит летящую к нему девочку и, прокружив, опускает на пол, выдавливая подобие улыбки. Да, как-то я просчиталась, не подумав, что они должны быть знакомы. Закусываю губу, предполагая, во что мне обойдется вся эта затея, когда маленькая мисс Забини ставит руки в бока и обиженно заявляет: — Я не видела тебя целый год, Драко. Почему ты не заходишь к нам? Или вы с Блейзом поссорились? Я стараюсь сдержать выступающую вопреки обстоятельствам улыбку — Адель, отчитывающая двух негласных глав змеиного факультета, выглядит действительно устрашающе. Малфой наклоняется к девочке и, потрепав ее по голове, произносит: — Обещаю исправиться. Загляну к вам на днях. — И мы сходим погулять, как раньше, — топает ножкой ведьмочка, а я усмехаюсь. — Эва как раз собиралась отвести меня в какое-то интересное место. Хочешь с нами? Слизеринец кидает на меня вопросительный взгляд и произносит: — Это как решит Эва, — закатываю глаза. — Мы идем в магловское кафе, Малфой, — морщусь, не понимая, как себя вести, и тут же осекаюсь — надеюсь, поблизости никого нет, чтобы услышать наш разговор. — Эва! — Адель дергает меня за рукав, и ее умоляющий взгляд тут же впивается в мое лицо. — Ну пожалуйста. Я очень давно не видела Драко, дольше, чем Блейза. Он даже пропустил мой день рождения, — волшебница на мгновение обиженно надувает губки, но сразу же продолжает. — Ну пожалуйста! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, — она складывает вместе крошечные ладошки. Маленький манипулятор. — Черт с вами, — отмахиваюсь, мысленно решив, что объясняться перед Малфоем мне придется в любом случае. Мы выходим из поместья, быстро пересекаем территорию и двигаемся чуть подальше от высоких ворот. Слизеринец ожидающе смотрит на меня, когда мы останавливаемся. От взгляда серых глаз хочется спрятаться, сжаться или просто сейчас же отказаться от всех своих идей. Нервно поведя плечами, протягиваю руки Драко и Адель. Те мгновенно касаются раскрытых ладоней, и я утягиваю их в водоворот цветов и красок, оставив после нас только громкий хлопок. Чувствую, как прибрежный ветер легко раздувает мои волосы, а каблуки утопают в смеси песка и гальки, и медленно открываю глаза. Над проливом Па-де-Кале высятся огромные скалы, почти идеально белые. Мы не совсем в Лондоне, кажется, я немного обманула своих спутников. Дувр — маленькое убежище от всего мира. Дувр — мой маленький секрет. Или был моим секретом. Этот небольшой портовый городок был нашей с дядей тайной. Он отвез меня сюда впервые лет в пять, и это место с первого посещения стало нашим. Я ждала поездки сюда больше, чем Рождества, своего дня рождения или письма из Хогвартса. Больше всего. Но, надо признать, уже несколько лет я тут не появлялась — быть здесь одной казалось чем-то противоестественным. Дувр — маленький, застывший во времени, так и не оправившийся от войны, мало чем мог привлечь к себе внимание, но его серые невзрачные каменные улочки и мощенная площадь казались мне всегда сказочными. Здесь не было ничего, что могло бы запомниться, но я знаю этот городок едва ли не наизусть. Оглядываюсь, присев, и набираю в ладонь горсть песка. Тот сыплется сквозь пальцы, а к горлу внезапно подкатывает ком. Довольная Адель издает радостный писк и кидается бегать по побережью, скинув зеленые туфельки, а Малфой подходит ко мне и касается плеча: — Все в порядке? Его голос кажется отдаленным и совершенно чужим. Смахиваю все-таки выступившую слезу, опускаюсь на песок и, выдохнув, закуриваю, кивнув и уставившись на белые нависающие над нами скалы. Прекрасные. Завораживающие. Опасные. — Что это за место? — опустившись рядом, уточняет слизеринец, оглядываясь по сторонам. — Дувр, — отзываюсь, переводя взгляд на прибрежные волны. Мы молчим, я не могу выдавить из себя ни слова. Я думала, что, спустя столько лет, готова приехать сюда, но, видимо, это не так. — Тут красиво, — произносит парень. Я знаю, он хочет меня поддержать, только совершенно не понимает, что происходит. — Тут свободно, — вяло отвечаю, собирая все внутренние силы. «Дувр так и пахнет свободой. Чувствуешь, Эва?» — все время спрашивал дядя Генри. Тогда я не чувствовала. Но сейчас непременно кивнула бы и улыбнулась. — Это настоящее море? — радостно вопрошает вернувшаяся Адель. Ее глазки светятся. — Это пролив Па-де-Кале. Идем, — встаю на ноги, понимая, что трансгрессировать сюда — моя худшая идея. Мы добираемся до прохода, расположение которого я помню с детства, и поднимаемся наверх по обветшалым, но крепким ступеням, слегка поскрипывающим. Оказавшись перед небольшим маяком, я резко разворачиваюсь и двигаюсь к центральной площади. Людей вокруг практически нет — только пара редких туристов, да жители, закончившие работу пораньше или напротив — идущие по своим делам. Кому-то это может показаться мрачноватым, но нет. Размеренная и спокойная атмосфера почти вводит в транс. Все вокруг кажется незначительным, хочется остаться здесь и бесконечно ходить по пустующим улочкам, изредка встречаясь с совершенно нерасторопными и никуда не спешащими местными. «Чувствуешь, как здесь спокойно, Эва? Разве это не сказка?» — спрашивал Генри. И вот теперь это действительно кажется сказкой. Свернув за угол, в один из немногочисленных двориков, провожу пальцами по каменной стене, слегка облупившейся за долгие годы. Шершаво. Как и много лет назад. Разве что трещинок стало больше. Остановившись почти перед самым входом, я не удерживаюсь, заметив огромную трещину в стене и, проверив, что вокруг нет ни души, устраняю ее взмахом палочки. Старине Джо это явно не по карману. Несколько мгновений пристально смотрю на покосившуюся деревянную дверь, словно пытаясь увидеть, что там за ней, и, мотнув головой, вхожу, кивком приглашая Драко и Адель следовать за мной. Колокольчик все так же оповещает хозяев кафе о посетителях. Мой каблук едва не проваливается в щель между досками на полу. Высокий седой старик за прилавком направляет на нас взгляд голубых, почти выцветших глаз: — Добрый день. Я выдыхаю. Дядя вечно шутил, что Джо — хозяин этого кафе — всех нас переживет. И, видимо, это не так далеко от правды. Старик внимательно вглядывается в мое лицо, а я застываю на пороге, рассматривая четыре небольших деревянных столика и явно давно не тронутые ремонтом стены. Я помню их именно такими — желтыми, с ручной росписью. — Эва? — неуверенно уточняет Джо и, отбросив тряпку, которой вытирал стол, спешно выходит из-за прилавка, двигаясь ко мне. Он заключает меня в объятия, а я совсем обессиленно опускаю подбородок на его плечо, подозрительно громко шмыгнув носом. Мужчина отстраняется и, по-доброму улыбнувшись, произносит: — Я помню тебя совсем еще крохой, — киваю, закусив дрожащую губу и пытаясь улыбнуться. — Ты привела друзей? Сделать вам, как обычно? Все еще не имея возможности говорить от нахлынувших воспоминаний, снова киваю и, когда Джо уходит, предлагаю всем сесть за столик у окна, видимо, намереваясь добить себя. Мы всегда сидели именно здесь. — Сейчас нам принесут самое вкусное мороженое в мире. Его делают прямо здесь, — пытаюсь убедить себя в том, что все в порядке. Адель радостно кивает, а Драко под столом крепко сжимает мою ладонь, даже не выказывая своего недовольства очередным визитом в мир маглов. Место моего детства всего за несколько лет пришло в удивительно плачевное состояние. Джо, конечно, пытался своими силами поддерживать заведение в подобающем виде, но этого явно было недостаточно. Затертые столы, трещины в стенах и потолке, обветшалые доски в полу и старая мебель бросаются в глаза. Заведению явно не помешал бы капитальный ремонт. Джо возвращается удивительно быстро, держа в руках три тарелочки, заполненные шоколадным мороженым с фруктами и взбитыми сливками. Расставив на столе десерты, он улыбается и спрашивает, кивая на свободный стул: — Не возражаете? Я живо киваю, наблюдая за тем, как старик опускается рядом. Маленькая мисс Забини принимается уплетать свою огромную порцию, Малфой выглядит крайне сдержанным и максимально вежливым. Набираю ложечку десерта и, попробовав, закрываю глаза от наслаждения: — Джо, это божественно вкусно, как всегда. Старик улыбается: — Ну, Эва, рассказывай, куда пропала? Как поживает Генри? Улыбка быстро сходит с моего лица. Облизываю пересохшие губы и, стараясь не смотреть на хозяина кафе, выдыхаю: — Он умер четыре года назад, Джо. Рак легких. Мужчина меняется в лице и произносит: — Боже милостивый, мне так жаль, Эва. Говорил ему, чтобы берег себя. Как Кэти? Не представляю, каково вам было. Отворачиваюсь: — Кэти убили с месяц назад. Семейные дела, знаешь. Повисает звенящая тишина. Джо тяжело вздыхает и заботливо касается моего плеча: — Соболезную, Эва. Как ты? Держишься? Киваю, выдавив из себя подобие улыбки: — Тяжеловато. Все семейные проблемы свалились, понятия не имею, что со всем этим делать. Старик озабоченно всматривается в мои глаза: — Тебе ведь ничего не угрожает? Может, стоит уехать куда-нибудь на время? Можешь остаться у меня, у нас тут спокойно, знаешь же. Я, хохотнув, отрицательно мотаю головой: — Меня учили не бегать от проблем, а бороться с ними. Джо кивает, хоть и явно взволнован: — Понимаю, понимаю, — мы молчим несколько минут, а потом мужчина, осознав, что следует сменить тему, уточняет. — Кто твои друзья? Я, все еще безуспешно пытаясь изображать, что все в порядке, слишком оживленно отзываюсь: — Это Адель — моя подруга, а это, — поворачиваюсь к Малфою и снова запинаюсь. Слизеринец, усмехнувшись одними глазами, протягивает руку: — Драко Малфой, — ошарашенно смотрю на парня. Он серьезно пожал ему руку? Чудеса какие-то. Впрочем, у этих двоих даже завязывается какой-то небольшой разговор, из которого до меня доносится только последний вопрос: — Так вы, двое, вроде как, вместе? Простите старику любопытство, но я помню Эву еще совсем маленькой, а теперь она стала такой прекрасной девушкой. Выдыхаю и, отчего-то безумно занервничав, собираюсь что-то ответить, но Малфой меня опережает: — Да, — будто мой ответ вовсе и не нужен. — Что? — вмешивается Адель, удивленно выпучив глаза, как умеют только дети. — Не может быть! Я думала, Эва дружит с Блейзом. Я непонимающе пялюсь на девочку. Ну вот уж дружбой наши отношения с ее братом точно сложно назвать. Хочется немедленно трансгрессировать от всего этого куда подальше, но ситуацию разрешает Джо, громко рассмеявшись. — Знаешь, у нас с твоим братом очень специфические отношения, — протягиваю, обращаясь к ведьмочке. — Как-нибудь у него спроси. Малфой хмыкает, а Джо произносит, обращаясь к нему: — Это хорошо. Эве как раз нужен такой парень, как ты. Особенно сейчас. Смотри, береги ее. Слизеринец кивает, кидая на меня посмеивающийся взгляд, а мне совершенно не нравится, в какое русло заходит разговор, когда Драко произносит: — Эва сама никого в обиду не даст. Старик смеется, а я доедаю мороженое и, поглядывая на Джо, спрашиваю: — У тебя-то как дела идут? Он вздыхает и пожимает плечами: — Терпимо, как видишь. Дерек в этом году поступает в колледж. Жаль, он сейчас не дома и вы не встретитесь. — Здорово, — улыбаюсь, вспоминая, как мы играли с сыном Джо, когда дядя привозил меня сюда. — Он планирует отучиться и вернуться. Говорит, что не бросит дело отца. А я считаю, что это он зря, — мужчина замолкает и расстроенно покачивает головой. — Почему? — неприятное чувство загорается где-то внутри меня. — Да, — Джо отмахивается и обводит свое кафе обреченным взглядом. — Дела идут неважно. Тут открывают и планируют открывать столько всего нового. Хотят сделать Дувр более интересным для туристов, а я едва ли могу конкурировать с сетевыми заведениями. Ни рекламы, ни ремонта, ни оборудования. Да и новые предприниматели здесь не хотят конкуренции в моем лице. Пора бы уже признать, что мое дело провалилось. Хмурюсь и недовольно выдыхаю: — Дувр просто не может существовать без «Мороженого у Джо», слышишь? Ни одна сеть не сравнится с твоим мороженым собственного производства. — А ты это всем остальным объясни, — грустно усмехается старик. — А вот и объясню! — выпаливаю, не сдержавшись. Я вообще очень щепетильно отношусь к местам, напоминающим о времени, проведенном с дядей, а представить, что одного такого места не станет — просто не могу. — Эва, — улыбается Джо, аккуратно поглаживая меня по голове. — Ты все еще такой ребенок. Уставившись на прилавок и просмотрев на него с минуту, вздрагиваю и лезу в сумку, выуживая оттуда пустой чек: — Знаешь что, Джо? Они так просто от тебя не избавятся, — вписываю в бумагу сумму, которая с лихвой должна покрыть все расходы. — Держи. Хозяин кафе с секунду смотрит на чек округлившимися глазами, но потом отрицательно мотает головой, удрученно ее опустив: — Нет, я не могу это взять. Спасибо. Поджимаю губы — так и знала. Ну не использовать же магию: — Послушай, — заставляю старика посмотреть на меня. — Считай, что я хочу вложить эти деньги. Сделаешь ремонт, возьмёшь рекламу, купишь оборудование. Да и к тому же, колледж — недешевое удовольствие, подумай о сыне. Примерно такую сумму я накопила для своего поступления, но ввиду недавних событий, не думаю, что найду время для этого. В конце концов, я точно знаю — Генри бы этого хотел. Джо облизывает губы, а голубые глаза почти блестят — еще секунда и, кажется, из них скатится пара слезинок. — Спасибо, Эва, — старик обнимает меня, крепко сжимая в своих руках. — Ты просто волшебница. Спасибо. — Я действительно считаю, что у тебя лучшее мороженое в мире, — улыбаюсь, утыкаясь носом в плечо старику. От него пахнет сливками и сахаром. Даже не хочу думать о том, что скоро придется отсюда уходить. О том, что я наделала сегодня. О том, что я втянула в свою войну ребенка и мне придется объяснить все это Малфою.