Хрустальная Пэнси

Пэнси Паркинсон послушная девочка. Покорно стоит посреди спальни, пока прошмыгнувшее сквозь тонкие занавески полуденное солнце рисует острый профиль на бежевой стене и целует висок рядом с заправленной за ухо прядью. Пэнси сжимает похолодевшие пальцы и смотрит на деревянные половицы под ногами. Острые плечи, скрываемые тканью серого платья, напряжены. — Готова? Молчит: она никогда не будет готова. Малфой разглядывает проступающие позвонки и покрытую мурашками белую кожу, застенчиво выглядывающую из-за расстегнутого платья — словно брешь в броне из хлопка и кружев, и думает, что при других условиях получил бы запоминающийся Левикорпус за то, что собирается сделать. Ему нравится чувство безнаказанности. Хрустальная Пэнси — так Драко зовет ее тет-а-тет, — кажется, почти перестает дышать. В Хогвартсе она слывет высокомерной гордячкой и недотрогой (особенно после того, как отказала в танце всем кавалерам на Святочном Балу), и, похоже, со второго курса перестала беспокоиться о том, что думают и говорят окружающие. На памяти Драко он три раза прикасался к хрустальной Пэнси: дважды за это нещадно огребал и один раз почти благородно спас ее жизнь. Сейчас Драко кажется, что он снова ее спасает. — Почему я? — спрашивает, зачем-то оттягивая желанный момент. — Ты единственный понимаешь и принимаешь это, — просто отвечает Пэнси. — Это того стоит? Балы, танцы, Тео? — задает еще один неудобный вопрос. — Теодор Нотт стоит того? — настойчиво повторяет Малфой. — Стоит, Драко, стоит, — шепчет почти беззвучно Пэнси, вмиг ныряя в петлю воспоминаний, где под испуганные вскрики ее талию сжимают крепкие руки, — больно и надежно. Щеки вспыхивают, расцветая бутонами свежих маков. Пэнси рада, что не нужно оборачиваться; забывшись, вздрагивает от мягкого прикосновения прохладных пальцев, склоняет голову, выгибаясь легкой волной, словно клавиши пианино послушно проседают под пальцами музыканта. Она закусывает губу, но стоит прохладным подушечкам скользнуть вниз, как сдается, делая шаг вперед, раздражая тишину ударом каблука и болезненным скрипом половиц. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ. . . Делая шаг вперед, раздражая тишину ударом каблука и болезненным скрипом половиц, он еще на шаг приближается к маленькой девочке, что в исподнем стоит на сквозняке и почти не чувствует обжигающего холода остывшего паркета под босыми ногами. Девочка давно выучила эту короткую угрожающую мелодию: стук-скрип-стук-стук-скрип-стук. Стук каблука тяжелого ботинка — скрип старых половиц — стук тяжелой трости, сжатой в ладони — стук каблука тяжелого ботинка... Девочка знает, что сейчас он не будет бить ее тростью, но все равно с опаской вглядывается в пьяные, пылающие яростью глаза. Девочка ровно за три секунды «до» зажмуривается, затем отшатывается назад, почти не держась на ногах. — Прости, — захлебываясь неконтролируемыми слезами, зачем-то повторяет она, прижимает ладонь к щеке, которая, девочка знает точно, вспыхнет болью через несколько мгновений. — Прости. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ. . . — Прости, — шепчет Малфой, отдергивая руку, видя, как задрожали плечи. — Нет, — тут же раскаивается Пэнси, вдыхает глубоко и смотрит в потолок сквозь неприятную резь, проклиная и себя, и обувь, и половицы. Торопливо сбрасывает новые туфли — те летят под кровать. Нервно сдергивает узкие рукава платья — одежда беззвучно падает к ногам. — Еще раз, — требует она, хотя слез в голосе уже не скрыть. — Пэнс, — просит Малфой, отступая. — Еще раз! Малфой вздыхает, будто принимая сложное решение. Иногда он чувствует себя психотерапевтом. Иногда психиатром. Иногда хирургом. Пэнси считает половицы, видит, как мужские ботинки летят вслед за ее туфлями. Пэнси видит босые ноги рядом со своими. Она оборачивается и удивленно наблюдает, как Малфой снимает рубашку. Стоять в комнате вот в таком виде теперь кажется ей глупым — она ежится и прячет взгляд, жалея о том, что вообще затеяла эту глупость. — Нет-нет-нет, хрустальная Пэнси, смотри мне в глаза, — требует Малфой, отбрасывая рубашку на постель. Руки тянутся к ремню, но видя в ее глазах смятение, Драко подавляет улыбку и останавливается. — Не бойся, — умоляет он, глядя, как Пэнси успокаивается. Он обхватывает тонкое запястье, кладет холодную ладонь на свое плечо. Пэнси чуть заметно улыбается, разгадав замысел. — Не буду, — шепчет и ладонью неуверенно скользит ниже. Малфой с надеждой тянется к мокрым щекам, знает, что ей хочется привычно уклониться от протянутой руки, и почти выдыхает, когда Пэнси позволяет стереть слезы. — Должен тебе признаться, — заговаривает он. — Помнишь, тот полет на метле, когда тебя сбил бладжер и ты чуть не упала? Конечно, помнишь, — не дает он ответить, лаская уже сухие щеки и скулы. — Можешь зарядить в меня каким-нибудь заклинанием, потому что это я попросил Блейза, — без капли раскаяния признается он и, улыбаясь, смотрит ей в глаза. — Мне очень хотелось тебя касаться, — теперь серьезный тон диссонирует с приподнятыми уголками губ, оказавшимися неожиданно близко к губам Пэнси. Сейчас перед ним лишь маленький испуганный ребенок, его хрустальная Пэнси. — И Тео тут ни при чем, это все ради меня, ведь я прав? — Невыносимый засранец, — уклончиво отвечает Пэнс. Близко. Драко почти чувствует тепло ее тела, но сдерживается, балансируя между прикосновением и его отсутствием. Вытаскивая одну шпильку за другой, что звонко ударяются о пол, он погружает пальцы в мягкие пряди. Последняя шпилька летит вниз — и снова звонкий удар. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ. . . И снова звонкий удар. Мужчина толкает девочку вперед так, что та напарывается животом на спинку кровати и вновь бессильно сползает на пол. — Поднимайся! — звон от ударов и пьяный крик — все, что слышит она такими вечерами. Забившись в угол, девочка крепко обнимает коленки, пряча в них лицо, и плачет. — Пожалуйста, папочка! — кричит девочка, не сумев увернуться от вцепившейся в растрепанные волосы ладони. — Не надо, пожалуйста!. ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ. . . — Не надо, пожалуйста, — просит Пэнси. — Прости, — он тут же отстраняется, — если ты не хочешь... — Тшш, — Пэнси прижимает палец к его губам, заставляя замолчать. — Ничего не говори, — просит она, затем берет его за руку, а вторую опускает себе на талию. Они немного неловко кружатся в танце, безжалостно топча «броню» из хлопка и кружев. Оба знают, что между ними не только несколько сантиметров — дни сражений за каждый из них, но оба уверены, что победят в этой борьбе.