- love is synonymous with suffering

Тупорылый пиздострадалец. Именно так себя чувствовал Ричи Тозиер последние полгода. Сидя на подоконнике свесив ноги он прогуливал очередной урок. Отличник и прилежный ученик прогуливал второй урок подряд. Сейчас вроде как физика? Вроде бы да. Или же астрономия. Ему было как-то похуй. Ричи чисто морально не мог посещать уроки. А всему виной он… Стэнли Урис. Стен мать его Супермен. Даже в одном классе с евреем было тяжело дышать. Ноги становятся ватными, сбитое дыхание. Так и в Эдди превратиться не долго. Но суть не в этом. Ричи давно был влюблен в сына раввина. Это заметил даже Билл. Сейчас, сидя на подоконнике, Ричи думал о том, как ему вернуться обратно в кабинет, и просидеть хотя бы один урок и не попасть под этот внимательный и проникающий как тонкая иголочками взгляд Стена. Ему было уже до боли в груди тяжело держать в себе все те чувства, которые накопились за последние пол года. Учиться стало невыносимо, что уж там говорить о встречах в клубе Неудачников. Первой влюбленные взгляды Ричи в сторону Стенли заметила Беверли. Она ему тоже очень нравилась, но как-то. по другому. Пожалуй она единственный человек в их компании, которая знала про него много. Слишком много. Настолько много, что с ней либо нужно дружить до конца их жалких жизней, либо убить ее. И именно она предположила, что чувства Ричи не взаимны. Что же сказать про Стена? Он относился к нему как к другу. Это задевало и убивало Тозиера изнутри. Каждый день он заходил в пустой дом и пытался заглушить свои мысли о еврее. Всегда по разному. Когда включает на всю громкость музыку, когда пытается начать рисовать. Но каждый раз простой карандаш выводил Стена. Его аккуратные скулы, широкие брови, кучерявые, словно у барашка волосы и слегка припухлые губы. Ричи начало казаться, что он сходит с ума. Беверли говорила, что ему нужно признаться еврею. Признаться в своих чувствах. Как будто ему от этого станет легче. Ричи и сам прекрасно понимал, что Стэн никогда не ответил бы ему взаимностью. Это удушало Тозиера. И с каждым днём удушало все сильнее. Однажды они остались наедине. Просто случайно встретились на улице. Стэн указал на бледность Ричи и настоял сходить к врачу, спрашивал не тошнит ли его. Но на все эти фразы и вопросы парень лишь нервно кивал. Они сидели на бордюре и смотрели на проезжающие мимо них автомобили. Ричи невзначай касался Стена, вызывая у него лёгкий дискомфорт. И от этого хотелось плакать. Именно в тот момент Ричи понял, что любовь — это ничто иное как страдание и боль, потому что в 90% случаев она не взаимна. У него подавно. Ха, видели бы вы лицо малыша Эдди, когда он узнал о чувствах балабола к еврею. У бедняги буквально отвисла челюсть, и рука самовольно потянулась к ингалятору. Ричард не удержался, снова подколол друга его зависимостью всех этих лекарств от болезней, выдуманных его матерью, за что отхватил очередной подзатыльник. Иногда Ричи казалось, что Эдди единственная причина, почему он ещё не сломался под давлением нахлынувших чувств. Но после этого Эдди сказал «Но ведь ты понимаешь, что это невзаимно, да?..». Конечно понимал, прекрасно понимал. «Мне непривычно видеть тебя таким подавленным, Ричи». Ричи и самому было не по себе от своего вида. Он прекрасно понимал, что Стен должен знать о том, что он его… любит, иначе об этом скажет кто-нибудь другой. Но он словно превратился в тряпку. Дряблую и потрепанную тряпку, которой где только не юлозили. «Да Господи, просто скажи ему, что любишь его! Ты же не Бауэрсу в любви признаешься! Не побьет же он тебя, он же твой друг. Кхм, лучший друг» — чуть ли не кричала в непонимании Беверли, разрывая волосы на своей кучерявой рыжей голове. В ее голосе читалось непонимание и волнение с ноткой паники. Ричи прекрасно понимал её. «Во-первых я не Господи, я Ричи. Во-вторых, я скажу ему об этом, но точно не сегодня». И не завтра. И не послезавтра, и не через неделю, и даже не через месяц. Легче было вскрыться. Но однажды случилось немыслимое. Для кого как, но для Ричи это был словно глоток самого крепкого в мире алкоголя. Стэнли взял его за руку. Крепко сцепились их пальцы вместе, словно это являлось его спасением. Это было в доме на Нейболт, когда у Билла поехала крыша, и он решил сходить в этот обоссанный дом с целью найти своего умершего брата. Но это не так важно как-то, что он прикоснулся к нему. Волна тока и возбуждения пробежала сначала по руке, и отдалась у Ричи «ниже пояса». Вовремя конечно… А когда в последнем сражении с Оно Ричи уже не верил, что они выберутся живыми, Ричи уже был готов признаться в своих чувствах Стену — Стэн! Стэн Супермен? — Нашел время для своих тупых шуток — Нет, я не о том. Друг, я… Но он не договорились, потому что Оно напало на Билла. Ричи чуть не взвыл. Чуть не взвыл от такого ощущения как «истощение любовью». Ему уже хотелось, чтобы Оно прикончило его, и прекратило его муки. И вот сейчас, Ричи вновь прокручивает тот момент со Стэном, который он по праву может считать лучшим в своей жизни. В тот день Ричи, сидя на бордюре твердо решил, что признается еврею в своих чувствах, чего бы ему это ни стоило. И возможно даже поцелует. Он позвал Стена на улицу, погулять вдвоем под предлогом, что «нужно поговорить». И вот, он, предмет его воздыхания. Лёгкие кудри развеваются под потолком сильного летнего ветра. Смелость Ричи тут же улетучилась. Он уже было хотел попытаться выдавить из себя хотя бы привет. Они ведь очень редко остаются наедине. В клубе Неудачников Ричи чувствовал себя хоть немного уверенней. Но сейчас ситуация совсем другая. Стен обнял его за плечо, и этого хватило, чтобы Ричи вновь забыл, что нужно дышать. — П-привет — всё-таки у него вышло —  Ричи. — тихо сказал Стэн. — Я все знаю. От этой фразы у Тозиера внутри все похолодело. Ноги перестали слушаться. Он боялся посмотреть ему в глаза. Но пришлось — Я знаю, что ты любишь меня — К-кто тебе такое сказал? — попытался выдавить из себя смешок Ричи. Но это больше было похоже на стон. Стон подстреленной собаки. — Хуево врешь, Тозиер. Даже в такой ситуации ты не меняешься — после этого он отошёл на пару метров от Ричи, словно уходя. В итоге Тозиер не выдержал. Он побежал, рывком оказался рядом с Урисом и крепко обнял, как будто боялся, что он сейчас улетит вместе с ветром — Пожалуйста, не уходи. Не оставляй меня одного, я так устал — на последней фразе у Ричи дрогнул голос. Да, он не выдержал и разрыдался в плечо Стену. — Ты можешь ненавидеть меня до конца своих дней. Мне не обязательна взаимность, просто пожалуйста, не уходи, боже, только не уходи — разревелся Тозиер, утыкаясь в его хрупкое плечо, крепко схватившись за воротник рубашки Стэнли. Становится немного легче. Легче только от его присутствия. Но тут для Ричи случилось немыслимое. Он почувствовал, как вспотевшие ладони Уриса легли на его спину, и начали мягко поглаживать Тозиера. Он продолжал плакать. Но уже не от душевной боли, а от радости. Такой невинной и детской радости — Я тебя не ненавижу, Ричи. — тихо сказал Стэн и поднял голову с плеча Ричи. — Посмотри на меня. Ричи послушно поднял голову. Его глаза были мокрые от слез. Но слезы были готовы лить с новой силой, когда он посмотрел на эти до боли любимые глаза и губы. Губы, которые он не может поцеловать. — Ричи, я не хочу видеть тебя таким. Мне больно смотреть на тебя, особенно сейчас. Я больше всего боялся, что ты никогда не станешь прежним, весёлым и жизнерадостным Ричи, которого мы все так любим. — голос еврея предательски дрогнул, но Стэн тут же собрался с мыслями, словно «запретил» себе плакать сейчас. Сдержанность Стэна всегда поражала Ричи. Это та самая черта в нем, которая нравилась Ричи больше всего. — Что мне нужно сделать, чтобы не видеть тебя таким? — спросил Стэн, кинув взгляд на мокрое пятно на его рубашке от слез балабола. «Вскрыться», хотел было сказать Ричи, но сдержался. — Боюсь, что ничего. — пустым и слегка строгим голосом сказал Тозиер, снимая очки со своего лица и кладя их в карман своих брюк. — Я прекрасно понимаю, что мои чувства не взаимны, и заставить тебя влюбиться в меня не могу. А о наших с тобой отношениях даже думать грешно — попытался усмехнулся Ричи, но не получилось. Стэн хмурил брови и посмотрел на него своим самым строгим взглядом, которого он всегда старался избегать — Грешно думать о чем? Неужели ты в своей больной голове представлял, как мы трахаемся, Тозиер? Мне грешно обвинять тебя в том, что ты любишь. Но это все. неправильно, понимаешь? Ричи даже не взглянул на него. Волна стыда полностью накрыла его тело, не позволяя и пошевелиться. Да, Ричи больной извращенец. Он действительно представлял, как они по очереди трахают друг друга, отсасывают друг другу, и прочую поеботу. «Педик» — так бы обязательно сказал Бауэрсом, а после этого взглянул бы на Патрика Хокстеттера. — Я не прошу тебя любить меня, Стэн. — А тебя кто-то спрашивать будет, Ричи? После этой фразы во рту у Ричи пересохло. Вновь каналы воздуха словно перекрыли. Клянусь, что ещё бы чуть чуть, и Ричи нужен был бы ингалятор. Что он сказал? Или он не так понял? — Я так долго сомневался, так долго анализировал свои мысли, прогонял их прочь. В нашей семье за одну такую мысль могут шкуру снять — негромко сказал еврей, внимательно следя за выражением лица Ричи, которое все больше не верило в то, что слышат его уши. Что Стэн пытается сказать? Что он его любит? Он так же опустил глаза. Ещё пятнадцать секунд они стояли в полной тишине, так как оба не верили в то, что им хватило смелости сказать это — Но если хоть кто-то из моих родных узнает — с ужасом произнёс Стен, запустив одну руку в свои волосы. — Ричард Тозиер, я.. я — он уже было начал говорить. — Черт, как же это тяжело! Ричи улыбнулся. В первый раз за полгода он искренне улыбнулся. Он не верил, что это все взаправду. Поэтому он просто подошёл и крепко обнял Стена. Еврей тут же прижал его к себе, уткнувшись в плечо —  Не нужно лишних слов, Стэн-мужик. Я понимаю тебя. Я думал, что мои чувства совершенно не взаимны, но оказывается, что я жил во лжи несколько месяцев. — все ещё неразрывная объятий, Ричи смог услышать короткое «Угу». — Мне не обязательно, чтобы мы. встречались. Самое главное я услышал, и этого для меня достаточно. Мне стало намного легче. — Спасибо тебе, Ричи — сказал Стен, и его объятия ослабли. Тозиер отпустил Уриса, и на его лице засияла улыбка. Прозвенел звонок на перемену. Все ученики вышли из классов, создавая в коридорах жуткий гул. Через пятнадцать минут должен начаться третий урок, а Тозиер все ещё не может найти в себе силы слезть с подоконника и пойти на урок английского. Было невероятно стыдно, ощущение свободы продлилось совсем недолго. Давление чувств вновь дало о себе знать, когда проснувшись, Ричи подумал о том, что он вновь его увидит. Хоть он и узнал, что его чувства взаимны, не давали покоя мысли о том, а что случится, если отец Стэна что-то узнает? Эти мысли просто выворачивали наизнанку. А что же думал Стэнли? Это лишь одному Богу известно. Он хотел найти Ричи, и снова поговорить с ним. И он даже прекрасно знал, где его искать. Он ведь наверняка сейчас сидит на подоконнике мужского туалета на втором этаже. Так он и сделал. Застав балабола, сидящего на ранее предполагаемом месте, Стен задал вопрос: — Почему ты сейчас здесь? — Тозиер чуть было не свалился со второго этажа на голый асфальт, но Стэн молниеносно схватил его за руку, и сейчас они оба лежали на холодном полу школьного туалета — Да вот, сижу на подоконнике, и провожу время в тревожных мыслях о том, как же мне теперь учиться дальше — слегка усмехнувшись, но вспомнив, рядом с кем он сейчас лежит, умолк. — Ты уже просидел тут два урока, посиди со мной хотя бы на английском. Сегодня важный тест, нам нужно сходить на этот урок — Да, нужно. — еле-еле промямлил Тозиер. — Ричи. — устало сказал Стэн — Сейчас я попрошу у тебя невозможного — Боже, чего же ты хочешь? — Поцелуй меня — уже тише сказал Ричи, посмотрев на Стэна. У того округлились глаза, и он оглянулся на дверь, а потом снова посмотрел на Ричи. Видеть его настолько серьезным для Стэнли было в новинку. — Т-ты уверен, что сюда никто не зайдет? — немного панически произнёс Урис, прижимая балабола поближе к себе — Если будешь долго решаться, то может кто-нибудь и войдёт — с некой усмешкой сказал Ричи. Стэнли был немного напуган, но не тем, что Ричи хочет, чтобы он его поцеловал, а тем, что в туалет в такой «пикантный момент» может зайти кто-то типа Бауэрса или Хаггинса, и об этом тут же будет знать вся школа. Но все же, Стэн решился. Он потянулся к губам Тозиера, и накрыл их своими. Они были мягкими, как пух, и такими желанными в этот момент. Особенно для Тозиера. Он так долго хранил молчание, скрывая вихрь своих чувств, и все не напрасно. Сейчас, они лежат в обнимку и сосутся на полу школьного туалета. Ничего лучше для них быть уже просто не может. Ричи углубил поцелуй, проникнув языком в рот еврея. От таких действий Тозиера Урис покраснел сквозь поцелуй. Но не растерялся, и сплел два языка. У обоих уже было в штанах тесно, но они услышали шаги, приближающиеся к туалету, и в панике разорвали столь приятный поцелуй. Дверь туалета распахнулась, и на пороге появился Билл собственной персоной — О, С-стен, ты нашел нашего к-клоуна — с небольшой усмешкой сказал Денбро, держа в руке тетрадь по английскому. — В-выходите от с-сюда, сейчас б-будет тест по англ-лийскому — кинул Билл и вышел из туалета. Ребята, все красные от смущения встали с пола и поправили футболки. Думаю тут и думать не нужно было, Денбро понял, что они целовались. Они оба вышли из туалета под озадаченные взгляды учеников школы. — Ну что, Стэн, сядешь со мной на английском? — С радостью Ричи. Остальное время до звонка на урок они друг с другом не разговаривали. Сейчас, мисс Джонс раздает распечатки с тестами, попутно объясняя некоторые задания. Но Ричи разрушил тишину, тихо задав вопрос еврею так, чтобы слышал только он — Как-нибудь повторим, Стэн Супермен? — в ответ получив горячее — Обязательно......