Время сидра

      В Глазго Майкл взял напрокат машину, выехал на шоссе А82 и взял курс на пасмурный север, в живописную шотландскую глушь. На горизонте вырастали туманные горы, а вдоль дороги тянулись подернутые рябью дождя озера, на берегах которых паслись белозадые овцы.       Через пару часов он добрался до долины Гленко и одноименной деревушки, расположенной в устье реки Ко, проехал деревню насквозь и за горбатым мостиком отыскал дом Мелинды — одноэтажный каменный особняк, прячущийся среди деревьев там, где ледяная Ко встречалась с безымянным ручьем и увлекала его за собой дальше, к озеру Лох-Левен.       Майкл заглушил мотор, подхватил сумку с вещами и вышел из машины. Огляделся. Закатный свет едва пробивался через листву, пахло влагой и прелью. Он отпер калитку и зашагал по дорожке.       Дом был пуст и аккуратно прибран; после смерти Мелинды кто-то вычистил и отключил холодильник, перекрыл отопление и воду, задернул шторы и накрыл мебель чехлами. В остальном же дом Мактавишей оставался таким же, каким Майкл помнил его с детства. Сюда он приезжал каждое лето вплоть до поступления в колледж: у тетки не было детей, и она с удовольствием принимала у себя племянника из Лондона. Ее ныне покойный муж Том — вечно угрюмый маленький шотландец, выкуривавший в день по две пачки папирос, — кажется, тоже не возражал против его присутствия, и Майкл целое лето болтался по долине в компании приятелей, все связи с которыми теперь оборвались; вместе они ползали по горам, ловили рыбу, играли в путешественников и шпионов, а позже, повзрослев, тайком от взрослых курили травку и пили местный эль.       Майкл зажег свет на кухне и в гостиной, открыл окна, разобрался с радиаторами и вентилями на трубах. Затем отыскал на кухне коробку «Эрл Грея» и чайник, наполнил его водой и поставил на огонь. Пока вода закипала, сменил помятую рубашку на футболку, достал и подключил свой ноутбук. И только потом поднялся наверх — в крохотную комнату на чердаке, окно которой выходило в сад.       Здесь все было по-прежнему: скошенные стены, обои в цветочек, набитый книгами шкаф, комод, письменный стол и старомодная кровать с резным изголовьем. Майкл откинул край покрывала: постельное белье было свежим, словно тетка сменила его буквально вчера. От наволочки шел аромат шиповника, и это моментально напомнило ему, как здорово было просыпаться здесь солнечным июльским утром под птичий гомон или слушать, как стучит по крыше крупный дождь.       Майкл сел на кровать, вытащил из кармана джинсов последнее письмо от Мелинды, гордо озаглавленное ею «Правила жизни в долине Гленко». Перечитал.       «Майкл, дорогой, — писала тетка. — Если ты читаешь это, значит, я сыграла в ящик. А еще это значит, что нотариус уже связался с тобой, и теперь тебе предстоит вступать во владение домом на Глеанн Комханн, 23 (читай — выгребать накопившийся хлам из гостиной и спальни). Пусть это будет моим подарком тебе, тем более что от твоей семьи я видела куда больше добра, чем от собственного мужа, да упокоит Господь его шотландскую душу. И я очень надеюсь, что продавать дом ты не станешь, хотя бы в знак уважения к своей непутевой родственнице, променявшей клевер на чертополох. В конце концов, его всегда можно сдать, благо здесь не протолкнуться от туристов, жаждущих посмотреть на место знаменитой резни, а заодно пройтись по местам съемок „Монти Пайтона“ и фильма о Бонде и заглянуть в гости к Хагриду...»       Майкл задумался, глядя в окно, за которым в черной рамке из яблоневых веток виднелось пурпурное небо. Тетка Мелинда умерла два месяца назад от стремительного рака, но тогда никто из его семьи даже представить не мог, что Фассбендерам положено хоть какое-то наследство в Шотландии. Все были уверены: дом в самой живописной долине Хайленда, которым тетка так гордилась, достанется кому-то из родственников ее покойного мужа. Однако в завещании ясно было сказано, что эта часть наследства должна отойти Майклу.       Он согласился, не раздумывая: ему надоело мыкаться по съемным квартирам в Лондоне в мечтах когда-нибудь решиться на покупку собственной. Да и аванса, перечисленного издательством в счет будущей книги, с лихвой хватало на уплату налога на наследство.       «...А сейчас — несколько советов относительно жизни на Глеанн Комханн. С отоплением и водой здесь, хвала Господу, все в порядке, тяга в каминах отличная, но тебе лучше сразу перебраться в мою спальню: в холодные зимы ветер с гор продувает мансарду насквозь. В будущем тебе наверняка придется ее утеплить, чтобы сделать там детскую. (Конечно же, это был намек на то, чтобы ты, наконец, покончил со своей унылой холостяцкой жизнью и нашел себе достойную девушку, и обязательно — шотландских кровей! ...»)       Майкл едва удержался от вздоха. Разговор о девушках тетя Мелинда начинала каждый раз, как они общались, лично или по телефону, и он устал объяснять ей, что жена и дети пока находятся где-то в самом конце списка его жизненных целей. Когда же Майкл однажды, любопытства ради, поинтересовался у тети, какая именно девушка подошла бы ему идеально, Мелинда на минуту задумалась, а потом вдохновенно выпалила: «Шотландка!», и на этом вопрос был на время закрыт.       Докладывать тетушке о том, что ему больше нравятся мужчины, он, понятное дело, не собирался.       «...Что еще? Сад, должно быть, ужасно запущен: в последние месяцы я почти им не занималась. Но зато урожай яблок в этом году обещали отменный. Если ты в перерыве между книгами решишь вдруг заделаться садовником, инструменты найдешь в сарае, что в дальнем конце сада, возле реки. От воды, кстати, иногда приходит всякая жуть, но большинство обитающих тут существ совершенно безвредны и пугаются, стоит лишь на них хорошенько рявкнуть...»       Кого именно имела в виду тетка, когда говорила о существах с реки, Майкл так и не понял. Собак? Бродяг? Туристов?       «...И еще пара слов о соседях. Их, как ты понимаешь, не так много: хорошо жить на отшибе под горой. Правда, пару лет назад неподалеку открыли молодежную ночлежку для туристов (у них это называется хостел), поэтому будь готов к тому, что периодически с улицы будет доноситься нестройное пение подвыпивших немцев, горланящих O Flower of Scotland. То еще удовольствие, конечно, но в целом тут по-прежнему довольно тихо. Дом справа занимает какой-то бизнесмен из Глазго, которого я видела всего пару раз, а в доме слева обитает почтенная леди, миссис Макдональд, вдова. Несмотря на наше с ней формальное сходство, — статус, возраст и так далее, — общий язык мы так и не нашли. На самом деле, это просто вредная старуха, лелеющая остатки воспоминаний о громком и славном прошлом ее клана и способная задолбать этими воспоминаниями кого угодно. Постарайся держаться с ней максимально вежливо (и лучше на расстоянии).       Так, остались сущие пустяки, и я на небо. В твоей старой спальне, в ящике стола лежат документы по оплате интернета и телефона. Если ты забыл, напоминаю: в Гленко есть вполне приличный продуктовый супермаркет и целых два паба.       П. С. Купи дождевик! А лучше два: один носи с собой, второй пусть лежит в машине.       П. П. С. И да — пожалуйста, присматривай за Джеймсом. Он очень мил и не доставит тебе много хлопот.       С любовью, тетя Мелинда».       Когда Майкл читал послание от тетки в первый раз, он решил, что Джеймс — это домашнее животное, которое Мелинда завела в последние месяцы, и быстро выбросил мысль об этом из головы. Однако нотариус, выдававший Майклу ключи от дома, не упоминал, что к нему прилагается собака или кошка. Возможно, животное у кого-то из соседей? Или те заглядывают сюда, чтобы его покормить? Так или иначе, теперь это обязанность Майкла.       — Джеймс? — Он встал с кровати. — Кис-кис-кис?       Тишина. Ни стука кошачьих лапок, ни клацанья собачьих когтей. Майкл спустился вниз, обследовал кухню и гостиную, заглянул в теткину спальню, затем вышел из дома на крыльцо и всмотрелся в сумрак сада.       — Дружок? — Он попробовал посвистеть, потом неуклюже почмокал губами. — Иди сюда!.. Джеймс? Еда!       И вот на слове «еда» Джеймс и объявился.       Вряд ли его появление можно было назвать эффектным. Просто у Майкла внезапно побежали мурашки: в тишине за спиной он услышал, как кто-то хлопнул дверцей буфета. Замерев на секунду, он развернулся и кинулся в дом.       На кухне стоял незнакомый парень — невысокий, темноволосый, в джинсах, черной футболке с черепом и клетчатой рубашке, — и наливал кипяток в заварочный чайник. Увидев Майкла, он расплылся в широченной улыбке.       — Майкл? — спросил он радостно.       Тот, застигнутый врасплох, лишь настороженно кивнул, а парень с воодушевлением схватил его за руку и энергично ее встряхнул:       — Очень приятно! Мелинда много о тебе рассказывала, не думал, что увидимся так скоро! Я Джеймс.       — Джеймс? — Майкл опустился на стул, все еще не понимая, что происходит. — Значит, это вас тетя упоминала в письме?       — И что именно она написала?       — Чтобы я за вами присматривал, — сквозь зубы процедил Майкл.       Джеймс рассмеялся. Мелодично, звонко, аж заслушаешься.       — Мелинда в своем репертуаре! Хотя, конечно, это еще вопрос, кто за кем будет присматривать...       Джеймс залез в буфет и выудил оттуда огромную чашку в бирюзовый горох. Наполнил ее свежезаваренным чаем, сделал глоток и довольно прищурился.       Майкл начал злиться.       — Простите, а вы что — живете здесь? — спросил он. — Снимаете комнату?       — Можно сказать и так. Мы с миссис Мактавиш проводим довольно много времени вместе. Болтаем о том, о сем, пьем чай. У нее отличный «Эрл Грей», кстати. Тебе налить?       — Вы в курсе, что миссис Мактавиш умерла? — холодно перебил его Майкл.       — Да. Конечно, да. — Джеймс нахмурился и, кажется, даже немного обиделся. — Но перед смертью она предупредила меня о твоем возможном приезде. Так что я тут.       — В каком смысле? Вы теперь ко мне будете ходить смотреть телевизор и пить чай?       — Нет, ну почему же сразу чай? — Джеймс сделал еще глоток «Эрл Грея». — Это я так, для разминки. Виски, джин или сидр тоже прекрасно подойдут. Я даже не против вина...       — Так. — Майкл понял, что ситуация окончательно выходит из-под контроля. — Если вы не еще один теткин наследник, о котором почему-то не упомянул нотариус, я попрошу вас покинуть этот дом. Допивайте свой чай, доедайте печенье и выметайтесь, или я вызову полицию.       — Вызывай. — Джеймс не переставал улыбаться, и это чертовски бесило. — Обычно так доходит намного быстрее.       — Что доходит?       — Что я теперь с тобой надолго, и полиция тут не поможет.       Майкл гневно фыркнул и, не сводя глаз с Джеймса, полез в карман за телефоном.       — Алло, оператор? Гленко... э-э-э... сейчас, минутку. — Он вновь вытащил письмо от Мелинды, разгладил его ладонью на столешнице. — Гленко, Глеанн Комханн, двадцать три. У меня в доме незнакомец. Да, он находится здесь против моей воли. Меня зовут Майкл Фассбендер. Да, жду, спасибо.       Он повесил трубку и с вызовом посмотрел на Джеймса. Тот даже не дрогнул, просто сказал:       — Отлично, а я пока загляну в ближайший паб. Вернусь, когда ты закончишь разбираться с полицейским, и мы поговорим еще раз, хорошо?       Майкл не успел возмутиться, как Джеймс уже исчез. В прямом смысле слова. Не вышел за дверь, не провалился под пол, не выпрыгнул в окно. Просто растворился в воздухе.       — Значит, вы утверждаете, что к вам в дом проник некий молодой человек, хотя входная дверь была закрыта, а затем он... — сержант Грегсон еще раз сверился с записью, которую сделал в блокноте десять минут назад, — странным образом исчез?       Полицейский выглядел усталым. Майкл даже подумал, что неплохо бы предложить ему чай, но сдержался. Его показания и так звучали как бред сумасшедшего, и чашка «Эрл Грея» бы только усугубила дело.       — Да, именно так все и было, — он кивнул. — Насчет проникновения... Возможно, у него есть ключ от дома. А вот исчез этот тип и правда как-то совсем уж странно. Думаю, он применил что-то вроде гипноза.       Сержант хмыкнул и закусил кончик ручки.       — Могу я узнать, кем вы работаете, мистер Фассбендер?       — Да, конечно. Я писатель.       Брови полицейского приподнялись.       — Меня издают под псевдонимом, — добавил Майкл. — «Т. Рейнсборо», не слышали?       — Правда, что ли? — Грегсон вдруг заулыбался. — Так я же его... то есть, вас знаю! Это же вы пишите про всякую мистику? Секретные лаборатории, правительственные эксперименты, жуткие вирусы?       — Это я, — признал Майкл, отводя глаза. — Серия «Невероятный мир».       И тут до Грегсона тоже дошла двусмысленность ситуации: писатель, каждый год выпускающий по роману о выдуманных загадках человечества, утверждает, что на его глазах какой-то тип растворился в воздухе. Улыбка сержанта увяла, он замолчал, и молчание это было неловким.       — Хотелось бы еще раз взглянуть на ваши документы, мистер Фассбендер, — наконец сказал он.       — Да, конечно. — Майкл подвинул в его сторону лежащие на столе паспорт, права и папку с бумагами от нотариуса, а сам отошел к окну. Уличный фонарь выхватывал из тьмы часть увитой плющом изгороди, калитку, почтовый ящик и несколько кустов английских роз, неведомо как выживших на негостеприимной шотландской почве.       За спиной у него деликатно покашляли, и Майкл обернулся.       — Ну что ж, документы у вас в порядке. Если вы не употребляли спиртного и не принимали наркотики, у меня нет причин не доверять вашим показания. — Грегсон смотрел на Майкла строго, без улыбки. — Но, даже с учетом странного исчезновения вашего гостя, вряд ли я смогу чем-то вам помочь. Вы сами отметили, что он представился другом вашей тетушки, да и она упоминала кого-то с таким же именем в письме. Мой вам совет: смените замок на двери, а если он снова появится и станет вести себя враждебно, звоните.       Майкл кивнул, пробормотал «Спасибо» и проводил сержанта до калитки. Когда он вернулся на кухню, там уже сидел Джеймс и с невозмутимым видом допивал свой чай.       Майкл очень быстро смирился с неизбежным. Он не кричал, не пытался выставить непрошеного гостя за дверь и даже Грегсону звонить не стал, хотя тот оставил ему свой прямой номер. Просто сел за стол, взял печенье из пачки и сжевал его, не чувствуя вкуса.       — И кто ты такой? — спросил он Джеймса, когда печенье закончилось.       — Наконец-то ты задал правильный вопрос. — Джеймс достал из буфета еще одну чашку, налил туда чай, поставил перед Майклом. — Я богган.       — Кто?       — Богган. Ты «Гарри Поттера» читал?       Майкл вскинул голову. Джеймс выглядел вполне серьезным.       — Нет, только кино смотрел.       — Ну, кино тоже сойдет. Помнишь Добби?       — Эльф с носком?       — Да, именно. А кто такой боггарт, помнишь?       Майкл напрягся.       — Нет.       — Это враждебный дух, принимающий ту форму, которой человек боится больше всего. Ну, вспоминай же! Алан Рикман в юбке и шляпке? Огромный клоун? Змея?..       — Положим, я тебя понял. Дальше что? При чем тут ты?       — Я — нечто среднее между домовым эльфом и боггартом. Богган. Люблю проказничать, при этом принимаю любую форму, какую захочу, и служу человеку, а точнее — дому, к которому привязан.       Майкл минуту размышлял, а потом с надеждой спросил:       — Если я дам тебе носок, ты уйдешь?       — Не все так просто. — Взгляд Джеймса был полон сочувствия. — Я должен выполнить задачу, которую мне поручил прежний хозяин, то есть твоя тетя. Только по ее завершении я стану свободен. Но ты не переживай — спать я буду в гостиной.       Майкл тоскливо посмотрел в кружку, жалея, что в ней всего лишь «Эрл Грей». «Джеймесон» сейчас был бы куда более к месту.       — И что это за задача такая?       — Мне нужно найти тебе жену.       Майклу показалось, что он ослышался.       — Прости?       — Жену, спутницу, любовь всей жизни и так далее. Тетя Мелинда именно об этом попросила перед смертью. Сейчас покажу.       К тому, что Джеймс внезапно превратится в пожилую женщину — точно такую, какой она была в последний приезд Майкла в Гленко — Фассбендер готов не был. Он отшатнулся, опрокинув на себя остатки чая, и чуть не упал со стула.       — Джеймс, — проговорило сидящее за столом существо с внешностью и голосом тети Мелинды, — пообещай, что поможешь Майклу найти вторую половинку. Только обязательно родом из Шотландии! Ему чертовски не везет на женщин, а ведь годы идут, ему уже тридцать четыре, но он, бедняжка, так одинок... Обещаешь?       В следующую секунду Мелинда Мактавиш пропала, и на ее месте вновь оказался Джеймс.       — Ну, и я поклялся на чертополохе, — а для богганов, да и вообще для хобгоблинов и прочих сверхъестественных существ эта клятва самая сильная, — что помогу тебе. — Он отхлебнул еще чая. — Так что, как ни крути, я буду с тобой, пока не найдем тебе приличную девушку.       Майкл помолчал.       — Хобгоблин, говоришь? — наконец выдавил он.       — Ну да, — весело подтвердил Джеймс. — Я хобгоблин! А ты думал, среди нас только уроды встречаются вроде того, который на пивной бутылке?       Богган встал, собрал со стола чашки, ловко сполоснул их под краном и убрал в буфет. Туда же отправилась сахарница и остатки печенья. Фассбендер продолжал сидеть на стуле.       — Слушай, если ты хочешь, чтобы все это закончилось как можно быстрее, мы начнем прямо сейчас, — предложил Джеймс. — Сегодня суббота, в пабах полно девушек. Правда, велик шанс нарваться на туристок из других стран, а с ними знакомиться бесполезно...       — Плевать, на кого мы там нарвемся, — буркнул Майкл и встал. — Я просто смертельно хочу выпить.       Паб носил странное название «Молоко овцы», но внутри было вполне прилично, а после пары стопок шотландского виски Майкл был почти уверен в том, что это одно из самых уютных местечек во всем Хайленде. Идиллию портил Джеймс: пока Майкл сидел за стойкой и методично напивался, тот успел перезнакомиться со всеми симпатичными девушками в пабе, а затем подсел к Майклу и принялся вываливать на него полученные сведения.       — Энни, двадцать три года, учится в университете Глазго, сюда выбралась на выходные с подругами, — пояснял он, указывая взглядом на блондинку в платье цвета хаки. — По-моему, прелесть. А вон та красотка — Нэнси из Эдинбурга, чистокровная шотландка. Здесь проездом, через пару дней едет в Инвернесс поглядеть на места, где снимали «Чужестранку». Слышал о таком сериале?       — Нет, — отрезал Майкл.       — Ты кстати, немного похож на тамошнего главного героя. — Джеймс чуть отодвинулся и окинул Майкла оценивающим взглядом. — Высокий, местами рыжий. Засунем тебя в килт, и Нэнси не устоит...       — Блин, Джеймс, ты задолбал! — не выдержал Майкл. — Ты можешь уяснить наконец, что жена мне в принципе не нужна?       — Всем нужна жена, — назидательно произнес Джеймс. — К тому же я, как и ты, хочу побыстрее освободиться от поручения Мелинды. — Он на секунду замолчал, разглядывая компанию, только что вошедшую в зал. — Блин, столько народу, и ни одной молодой женщины... Слушай, а вдов ты не рассматриваешь?       Майкл тихонько застонал и налил себе еще виски.       — Так, подожди минутку. — Богган хлопнул Майкла по плечу. — Я метнусь в паб на Лорн Драйв, проверю обстановку. Если что, переместимся туда. Здесь, похоже, ловить нечего.       Джеймс исчез. Майкл дал знак бармену налить еще виски, выпил, оставил на стойке деньги и вышел вон, в прохладную пасмурную ночь.       До дома его подбросил сержант Грегсон. Майкл брел куда-то в сторону реки, ориентируясь исключительно по внутреннему компасу, когда рядом с ним притормозил внедорожник, и оттуда высунулась дружелюбная физиономия сержанта.       — Подвезти? — спросил он. — Мне как раз в ту сторону.       Майкл благодарно кивнул и залез на переднее сиденье.       — Ну и как оно? — поинтересовался Грегсон, выруливая на Глеанн Комханн. — Загадочный гость больше не появлялся?       — Появлялся, — мрачно ответил Майкл. — Оказалось, что это местный богган, приставленный к дому и поклявшийся женить меня на шотландке, поэтому мы пошли с ним в паб, а потом он снова исчез, и я сбежал.       — Ну и дела, — протянул Грегсон, явно не зная, что еще на это сказать. Дальше они ехали молча.       Дом был пуст. Фассбендер осторожно заглянул в каждую комнату и, не обнаружив никаких следов Джеймса, облегченно вздохнул.       Часы показывали полночь, но Майкл, понимая, что все равно не сможет пока уснуть, сделал себе еще чашку чая и прошел в гостиную. Стащил с мебели чехлы, бросил их куда-то в угол. Внимание его привлек музыкальный проигрыватель, возле которого стоял ящик с двумя сотнями пластинок. Перебирая их, он в который раз поразился, до чего интересный вкус был у его тетушки: в ящике соседствовали «Битлы» и «Пинк Флойд», Элис Купер и Бренда Ли, классики американского джаза и соул-исполнители, а оперные арии уживались рядом с «Карпентерзами».       Майкл вытащил наугад какую-то пластинку — это оказалась Монсеррат Кабалье — опустил ее на проигрыватель, аккуратно установил иглу в самое начало дорожки и включил.       Гостиную заполнила Morro Ma Prima In Grazia — мощная и неотвратимая, как послесловие долгой битвы, как известие о чьей-то смерти. Опустившись в кресло, он закрыл глаза и расслабился — пожалуй, впервые за этот нескончаемый день.       — Нет, серьезно? Опера?       Майкл резко открыл глаза. Джеймс стоял прямо перед ним с полупустой бутылкой виски в руках — наверняка стащил из «Молока овцы». Он бросил короткий взгляд в сторону проигрывателя, и Монсеррат, захлебнувшись на самом пике своей трагедии, смолкла. Проигрыватель презрительно зашипел. Джеймс довольно улыбнулся.       — Слушай, тут полно отличных альбомов, а ты выбрал эту скукотищу, — сунув бутылку Майклу, он подошел к ящику с пластинками. — Давай поставим... ну, хотя бы Боуи и его «Лоджер». Именно то, что тебе сейчас нужно.       Пластинка закрутилась. Боуи начал с мелодичной, обезоруживающе оптимистичной Fantastic Voyage. Джеймс, пританцовывая, вернулся к дивану.       Майкл смотрел на него исподлобья.       — Значит, ты от меня не отстанешь, — констатировал он мрачно.       — Не-а, — жизнерадостно подтвердил Джеймс. — Пока не закончим, не отстану.       — А если я продам дом и вернусь в Лондон?       — Не сможешь. — Богган протянул руку, взял бутылку и сделал огромный глоток виски. — Я накрепко связан с этим домом и с этой землей, и, поверь, в моих силах сделать так, чтобы потенциальные покупатели сбегали отсюда еще до окончания осмотра.       — Ну ты и козел, — вздохнул Майкл.       — Ага, — ухмыльнулся Джеймс. — Я мерзкий богган, чье предназначение — заставлять тебя ходить по пабам, знакомиться с красивыми девушками и приятно проводить с ними время. Конечно, тебе можно только посочувствовать!       Майкл встал. Глядя Джеймсу прямо в глаза, он процедил:       — С меня хватит. Хотя бы сегодня — оставь меня в покое.       Джеймс пожал плечами, кажется, нисколько не расстроившись.       — Я понимаю, — сказал он. — Тебе нужно привыкнуть ко всей этой чертовщине.       — ...и ключи верни.       — Какие еще ключи?       — От входной двери.       — Как же ты задолбал! — Джеймс исчез и тут же появился в дальнем углу гостиной. — Ну нафига мне ключи, а?       Майкл промолчал. Подошел к проигрывателю и скинул иглу с дорожки. Боуи затих. Джеймс помедлил секунду и снова исчез, на этот раз — с громким хлопком. Видимо, для пущего эффекта.       ***       Майкл проснулся поздно, не без труда вспомнив, где он и что произошло вчера. Мансарда была полна солнечного света, из открытого окна пахло мокрой землей. Он прошелся по дому; тот вновь был пуст, однако на журнальном столике белела записка — красноречивое свидетельство того, что богган ему не приснился:       «Доброе утро! Да, увы, я не глюк. Вернусь вечером».       Фассбендер прислушался к себе, но отыскать вчерашние гнев и раздражение не смог — их место заняло отстраненное, почти философское смирение. Тем более что пора было заниматься делами более насущными, чем ругань с представителем потустороннего мира.       Майкл выпил чаю, съездил в супермаркет за продуктами, разобрался с оплатой интернета и сел за ноутбук. Ответил на пару писем, почитал новости, а затем открыл документ с набросками следующей книги. По плану, сегодня ему нужно было сконструировать до конца сюжет и приступить к прорисовке характера главного персонажа, но мысли раз за разом сворачивали не туда: Майкл ловил себя на том, что прислушивается к доносящимся с улицы звукам и настороженно, но при этом с каким-то даже нетерпением ждет появления боггана.       Удивительно.       Наконец он не выдержал: встал, отыскал в холодильнике и откупорил бутылку вина, оставленную на вечер. Наполнил бокал, вернулся в гостиную, включил проигрыватель, и из-под иглы полились мягкие аккорды Fantastic Voyage Боуи.       Джеймс вернулся под вечер, когда солнечные лучи загустели, а с реки потянуло прохладой. Появился он вполне нормально: позвонил в дверь и смиренно дождался, пока Майкл впустит его в дом.       — Привет. — В руках у Джеймса был набитый битком пакет из супермаркета. — Ты как, оклемался? Я тут тебе еды купил, в качестве извинения за вчерашнее. С меня ужин.       На кухне Джеймс завалил стол продуктами и принялся вдохновенно готовить. Он резал овощи, кромсал баранину, натирая каждый кусок травами и бросая в кипящее на сковороде масло, и говорил — не умолкая ни на секунду:       — Нам нужен план! Масштабный, крутой, надежный план, который поможет в максимально короткие сроки найти тебе девушку. За ужином обсудим, хорошо? Ты, кстати, пока можешь спрашивать все, что хочешь. Ну, о нашем мире, я имею в виду. Только учти: есть вопросы, на которые я не имею права отвечать. Типа, курил ли Мерлин травку и правда ли, что Моргана красила волосы в черный, хотя от природы была русой... Ах, да: Лох-Несское чудовище — тоже закрытая тема, уж извини.       — Почему ты позвонил в дверь? — спросил Майкл. — Почему не появился внезапно, как вчера?       Джеймс удивленно поднял брови.       — Ну... тебя пугать не хотел. Мало ли — материализуюсь без спроса, а ты тут голый зубы чистишь.       Майкл хмыкнул. Джеймс сунул ему в руки кастрюльку и велел растопить в ней кусок сливочного масла. Сам он в это время натирал сыр так ожесточенно, будто сражался с кем-то.       — Выходит, Мелинда знала, что ты богган?       — Знала. Хотя, конечно, поначалу я скрывался от Мактавишей довольно успешно. Те обо мне даже не подозревали — лишь удивлялись, отчего это на здешней скудной земле так хорошо растут яблони, томаты и тыквы. Ну, а я же вроде как покровитель не только дома, но и сада, вот и помогал... А после смерти Тома решил открыться Мелинде. Она, конечно, поначалу решила, что я какой-то мошенник, причем мошенник малость чокнутый.       — А это не так? — поинтересовался Майкл.       — Очень смешно, — с сарказмом ответил Джеймс. — В общем, твоя тетя поверила в меня почти сразу. Спросила только: «А если я сейчас загляну в шкаф, там будет вход в Нарнию?». Я ответил, что в таком случае сам давно бы уже был там. Тут Мелинда расхохоталась и позвала меня пить чай.       Джеймс подошел к Майклу, стоящему у плиты над кастрюлькой с маслом, бросил туда пару ложек муки и принялся быстро перемешивать получившуюся смесь деревянной лопаткой.       — Мелинда долго расспрашивала меня о том, что вы, люди, считаете сказками. О духах воды, деревьев и камней, о банши и феях, диких эльфах и троллях, Зеленой леди, старухе Кайлех и Воинстве мертвых... — Джеймс шмыгнул носом и вылил в кастрюльку пару стаканов жирного молока. — Черт, я так скучаю по ней, ты бы только знал.       — Знаю, — негромко откликнулся Майкл.       Пока богган укладывал куски баранины вперемешку с овощами на противень и заливал их приготовленным соусом, Майкл выскользнул из дома через заднюю дверь, вышел в сад и прошел по вымощенной камнями дорожке в дальний его конец, где густо росли старые яблони.       Солнце недавно село, теплые сумерки полнились влагой. Где-то далеко гудели автомобили, за каменной изгородью журчала между валунов река Ко, кричали птицы, гнездившиеся в кронах деревьев. Майкл слушал их тревожную трескотню, а в памяти его невольно всплывали отголоски сказок, книжку с которыми ему подарили в шесть лет. Что-то про банши, зеленого пса и Дикую охоту. Книга эта завораживала маленького Майкла своей безыскусной, жестокой прямотой: в ней злые духи заманивали путников в болото, ведьма по прозвищу Черная Аннис завтракала пирогом с начинкой из мяса молодых девушек, а дети-подменыши так никогда и не возвращались домой...       Со стороны реки донесся шум, не похожий на шелест воды. Что-то шуршало там, вздыхало и маялось непонятным, звериным томлением. Птицы резко смолкли. Майкл вгляделся в полумрак, но не смог ничего различить — в гуще деревьев, растущих прямо у воды, было слишком темно. Он сделал несколько шагов вперед, к деревянной калитке в изгороди, почти скрытой кустами ежевики, — очевидно, та вела прямо к реке.       Майкл не понял, в какой именно момент калитка начала открываться. Он застыл, пытаясь различить, что там происходит. Идти вперед было жутко, поворачиваться к изгороди спиной — тем более. И тут Майкл увидел невысокий силуэт, услышал тихие, булькающие звуки, похожие одновременно на песню ручья и рычание зверя.       Калитка распахнулась, и незваный гость медленно двинулся в сторону дома.       — Эй! — Майкл внезапно вспомнил, что находится на своей земле, и это мгновенно привело его в чувство. — Вы кто? Что вам надо?       Существо не отвечало. Оно приблизилось еще на пару шагов, вышло из тени деревьев, и Майкл наконец-то разглядел его. Это была старуха — скособоченная, хромая, с уродливым, украшенным парой огромных клыков, лицом и длинными волосами цвета ряски.       На мгновение Майклу показалось, что он забыл, как дышать.       — Дженни, мать твою! — Джеймс возник из ниоткуда, прямо перед ним, машинально заслоняя его плечом. — Ты что творишь, кикимора старая? Предупреждать же надо, что придешь!       Дженни, кем бы она ни была, остановилась. С ее волос на камни дорожки капала вода.       — Все нормально. — Джеймс дотронулся до руки Майкла успокаивающим жестом. — Это боуги, водяной дух. Она злая, но не опасная. Тетя Мелинда тебя о ней не предупреждала?       И тут Майкл вспомнил ту строчку из письма тетушки, в которой говорилось что-то о существах с реки.       — Предупреждала, кажется, — признал он, чувствуя, что из него вот-вот полезет истерический смех. — Боуги, значит? Вы тут все на букву «б» в этой своей Шотландии, что ли?       — Ага. — Джеймс улыбнулся. — Есть еще красотка бааван-ши, но с ней лучше не встречаться — сожрет.       — Так, хватит с меня нечисти на сегодня. Прогони эту... богги, или как там ее... Зачем она, кстати, пришла?       Джеймс пожал плечами:       — Посмотреть на тебя. Ей же любопытно.       — Ясно. — Майкл покосился на боуги, которая стояла на дорожке совершенно неподвижно. Его до сих пор потряхивало. — В общем, разбирайся с ней сам, а я пойду.       Ужинали молча; мясо было отменным, но Майкл налегал на вино, чтобы хоть немного убавить резкость восприятия мира и окончательно принять ту чертовщину, что творилась в его жизни последние двадцать четыре часа.       — Сегодня никаких пабов, — сурово сказал он, стоило Джеймсу открыть рот. — Мне нужно работать.       — Хорошо, — тут же согласился богган. — Я не буду тебе мешать.       — Очень на это надеюсь.       Хватило Джеймса ровно на три минуты.       — А над чем ты сейчас работаешь? — спросил он словно невзначай. — Мелинда говорила, ты какой-то крутой писатель. Книги твои показывала.       Майкл посмотрел на Джеймса с подозрением, но тому, кажется, и впрямь было любопытно, и Фассбендер немного смягчился.       — Я, конечно, не Стивен Кинг, но на жизнь хватает, — ответил он. — Сейчас мы пытаемся выйти на американский рынок с мистическим триллером в духе «Сайлент-Хилл». Слышал когда-нибудь про Сентрейлию?       — Нет. Это что, цветок?       — Это городок в Пенсильвании, где почти шестьдесят лет горят заброшенные угольные шахты. Из-за этого жителей пришлось переселить, и сейчас там осталось человек десять, не больше. Жутковатое местечко, если честно. Но для места действия романа подходит отлично.       — Погоди, то есть там под землей — пожар?       — Ага.       — И шахты горят уже шестьдесят лет? Не переставая?       — Да.       — Прямо под городом? — Джеймс явно был впечатлен. — Это ж какая там, наверное, водится нечисть!       — Должна водиться, — уныло отозвался Майкл. — Но я еще не придумал толком ни одного монстра. У меня есть герой — мужчина, который родился в Сентрейлии и возвращается туда спустя двадцать с лишним лет. Есть какой-никакой сюжет и примерный финал. Но антуража... той жути, ради которой и читают подобные книги, у меня пока нет.       — Послушай, но это вообще не проблема! — Глаза Джеймса горели энтузиазмом. — Считай, ты нашел лучшего эксперта в вопросах нечисти. Иди, включай свой компьютер, я тебе расскажу, какие там, в этой Сентрейлии, должны быть монстры.       ***       Неделя прошла под знаком перемирия и, более того — сотрудничества. Совместное существование с богганом оказалось гораздо более приятным и простым, чем Майкл воображал. Во-первых, Джеймс без конца где-то пропадал, а, во-вторых, он действительно помогал Майклу с книгой, придумывая одного за другим самых устрашающих существ, населяющих Сентрейлию, а иногда и советуя что-то дельное насчет сюжета. И теперь все чаще Майкл дожидался вечера и возвращения боггана, чтобы сесть за работу, а дни тратил на долгие прогулки по долине Гленко.       Это был хмурый край, где под вечно облачным небом матово блестело озеро Лох-Левен, где со всех сторон тебя окружали холмы и горы — далекие, едва различимые в дождевой дымке, и близкие, заслоняющие полнеба. На их фоне все остальное казалось маленьким и не достойным внимания: одноэтажные домики с низкими крышами, белевшие среди зелени, магазинчики размером с телефонную будку, узкие улицы, явно рассчитанные на то, чтобы по ним ходили пешком. И Майкл ходил: чаще всего один, но пару раз — вместе с Джеймсом, слушая, как тот вдохновенно рассказывает историю этих гор, и этих холмов, и этой воды, историю людей, населяющих Гленко, и нечисти, живущей среди окрестных лесов и пустошей.       В субботу вечером Майкл наслаждался тем, что они в шутку называли «семейной идиллией»: сам он сидел за столом в гостиной и набрасывал план одной из финальных частей книги, а Джеймс в это время что-то читал, лежа на диване. Закончив с черновиком диалога между двумя персонажами, Майкл понял, что на сегодня ему хватит Сентрейлии и захлопнул ноутбук. Богган отреагировал мгновенно: повернул голову в его сторону и отложил книгу.       — Может, в паб? — спросил он самым невинным голосом.       — Нет, спасибо, — усмехнулся Майкл. — Ты опять включишь режим свахи и будешь доставать меня разговорами о девушках.       — Обещаю, что не буду.       Майкл бросил на него полный подозрения взгляд.       — Точно не будешь?       — Ну... — богган замялся, — почти не буду.       Майкл вздохнул.       — Ладно, пошли, — сказал он, и Джеймс в ответ издал негромкий, но очень эмоциональный победный клич.       В «Молоке овцы» было не протолкнуться: показывали футбол. «Селтик» играл с «Барселоной» в Лиге чемпионов, и посетители — добрая половина мужского населения Гленко с примкнувшими к ним туристами — дружно пялились в экран подвешенного над стойкой телевизора.       — Зря пришли, — констатировал Джеймс, когда они купили выпивку и протолкались к единственному пустому столику — в углу, откуда не было видно экрана. — Сегодня тут одни мужики.       — Мне и так хорошо, — пожал плечами Майкл.       — Нет, я все-таки осмотрюсь, — не сдавался Джеймс. — Если совсем никого не найду, так хоть напьюсь потом с чистой совестью.       Он вылез из-за стола и скрылся в галдящей толпе. Майкл ждал его возвращения, потягивая пиво и разглядывая мужчин, сгрудившихся возле стойки. Один из них привлек его внимание: невысокий, светловолосый, худощавый, он пил темное пиво, то и дело смахивая падающую на глаза челку, и чем больше Майкл рассматривал его, тем больше ему нравилось то, что он видел. Парень будто бы почувствовал его взгляд — обернулся, встретился с ним глазами, едва заметно улыбнулся. Майкл был почти уверен, что улыбка эта была приглашающей, и начал раздумывать, не подойти ли к нему под каким-нибудь предлогом, но тут из толпы вынырнул Джеймс.       — Нашел! — Он уселся на свое место. — Маргарет, двадцать семь лет, работает в местном отеле администратором. Знает долину как свои пять пальцев, хотя приехала сюда не так давно. Пишет научную работу о резне в Гленко. По-моему, идеальная кандидатура, нет?       Майкл оторвал взгляд от парня у стойки. Несколько секунд он пристально разглядывал Джеймса, а затем медленно покачал головой.       — Но ты ведь даже не видел ее, — запротестовал тот, пытаясь перекричать взбудораженную очередным пенальти толпу. — Вдруг она тебе понравится!       Майкл подался вперед, знаком показывая Джеймсу, чтобы тот тоже наклонился, и, глядя ему прямо в глаза, негромко проговорил:       — Ты правда хочешь, чтобы я с кем-то познакомился? Тогда как насчет вон того парня у стойки? Сможешь прощупать почву?       Джеймс машинально перевел взгляд туда, куда показывал Майкл. Глаза его расширились.       — Ты серьезно? — спросил он.       — Вполне серьезно.       — То есть когда ты в прошлый раз сказал, что тебе не нужна жена, ты имел в виду?..       — Вот именно, — с сарказмом произнес Майкл.       Джеймс открыл рот. Закрыл. Снова открыл. На лице его появилось выражение беспомощности.       — Но... как же я тогда выполню поручение Мелинды? — пробормотал он.       — Понятия не имею, — честно ответил Майкл. — Поэтому давай ты пока вообще не будешь об этом думать, хорошо? Мы просто пришли выпить.       Джеймс коротко кивнул, залпом допил свое пиво и надолго замолчал.       Его прорвало на обратном пути, где-то возле церкви святой Марии, перед поворотом на Глеанн Комханн. Джеймс шел чуть впереди, ссутулившись и сунув руки в карманы джинсовой куртки. В какой-то момент он набрал полную грудь воздуха, и Майкл понял — вот сейчас.       — То есть тебе нравятся парни? — громко спросил богган.       — Да.       — То есть ты...       — Не стесняйся, — со смешком ответил Майкл. — Скажи это вслух.       — Гей, — старательно, как на уроке иностранного языка, произнес Джеймс.       — Да.       — И жену мы тебе не найдем?       — Вряд ли.       Джеймс минуту размышлял, покусывая губы.       — А если фиктивный брак? — с надеждой спросил он.       — И это вряд ли. — Майкл покачал головой. — Да и наверняка такого варианта твоя дурацкая клятва не предусматривает.       — И то верно, — тоскливо пробормотал Джеймс. — Чертополох штука коварная и беспощадная... Ну что ж, остается только один вариант.       — Какой?       — Найти тебе парня.       — Думаешь, сработает? — осторожно спросил Майкл.       — Ну... в принципе, может сработать. Ты помнишь дословно то, что сказала мне Мелинда перед смертью?       — Нет... ох, только не надо снова в нее превращаться, ладно?       — Не буду. В общем, цитирую: «Пообещай, что поможешь Майклу найти вторую половинку. Но обязательно родом из Шотландии». Понимаешь?       — Она не уточнила, какого пола должна быть моя половинка, — сообразил Майкл.       — Именно! Поэтому, в принципе, парень тоже может подойти. Хотя, конечно, моя задача усложняется, так как, по статистике, процент гомосексуальных мужчин в Хайленде...       — Стоп. — Майкл поморщился. — А может, ну его? У твоей клятвы есть какие-то сроки?       Джеймс задумался.       — Ну... в общем-то нет. Условие там одно: клятва считается исполненной, если ты найдешь себе... постоянного партнера, назовем это так. А! И еще она перестанет действовать в случае твоей смерти!       — Это радует, — пробормотал Майкл. — А когда клятва исполнится, ты станешь свободным?       — Ну да.       — И что будешь делать?       — Да, в принципе, то же, что и сейчас, — растерянно ответил Джеймс. — Только жить уже буду не у тебя, а где-нибудь в другом месте.       — Ты мне нисколько не мешаешь, — искренне заверил его Майкл. — Так может, плевать на эту дурацкую клятву? Пусть все как-нибудь само образуется.       Богган молчал, наверное, минут пять. Они успели пройти мост через реку Ко, свернули направо, к дому Мактавишей, и только перед самой калиткой он наконец сказал:       — Может быть, ты и прав.       ***       ...Майкл поймал его на кухне, возле обеденного стола. Встал сзади, прижался и, не спрашивая разрешения, запустил ладони под футболку. Провел снизу вверх и обратно, и Джеймс вздрогнул, выгнулся в его руках и зашипел что-то неразборчивое. Пальцы переместились ниже, сжали, и Джеймс тут же выгнулся снова, резко подавшись назад, потерся задницей. Их отражение в стекле кухонного окна дрожало и двоилось, и бесстыдно белели живот и грудь Джеймса, а рука Майкла у него в штанах двигалась все быстрее, и наконец богган вскрикнул и осел на пол, цепляясь за ножки стола...       Майкл проснулся резко, со стояком, болезненно натягивающим ткань белья, и долго лежал, уставившись в потолок и пытаясь привести мысли в порядок — те роились в голове, подбрасывая один за другим вопросы без ответов: «Что это было?», «Почему Джеймс?» и «Неужели все зашло настолько далеко?».       Он спустился вниз только минут через десять, возле лестницы столкнулся с Джеймсом, тут же отскочил от него, словно ошпаренный, а в ответ на удивленный взгляд лишь пробормотал что-то вроде «Извини, я тебя не заметил» и заперся в ванной. Там Майкл долго размышлял, можно ли дрочить на волшебное существо, но в конце концов сдался; прижимаясь спиной к холодному кафелю, он пытался воскресить в памяти вчерашнего болельщика из «Молока овцы», но гадкое подсознание раз за разом возвращалось к одному и тому же образу.       Джеймс.       Кончив, он сполз на дно ванны и закрыл глаза, не понимая, что именно испытывает сейчас, кроме оглушающего, до звона в ушах, опустошения, — досаду или предвкушение.       Вечером богган притащил ящик сидра.       — Сегодня остаемся дома, — крикнул он с кухни.       — Почему это? — удивился Майкл и захлопнул ноутбук. — Вчера ты вон как рвался в «Молоко овцы». Что изменилось?       — Ничего, — откликнулся Джеймс и застучал ножом по разделочной доске, нарезая хлеб и сыр. — Просто я пока не готов смотреть на то, как ты флиртуешь с другими мужиками.       — Тебе так противно это зрелище? — Майкл прошел через прихожую, встал за спиной Джеймса. На секунду мелькнуло в памяти утреннее сновидение, и Майкл машинально отодвинулся.       — Нет, конечно, — откликнулся Джеймс, нарезая сыр и хлеб. — Просто не хочу тебя ни с кем делить.       Майклу показалось, что он ослышался.       — Так, подожди минутку. Ты что, ревнуешь?       Джеймс обернулся.       — Ревную? — Он улыбнулся. — Нет, я бы так не сказал.       — Но ты именно так и сказал, — пробормотал Майкл. Он отчего-то почувствовал себя очень глупо.       Джеймс вручил Майклу тарелку с хлебом и сыром, вытащил из ящика несколько бутылок сидра, а остальные распихал по полкам в холодильнике.       — Это «Белая леди», лучший сидр в долине, — изрек он с такой гордостью, будто бы сам его сделал. — Пойдем в сад? Надеюсь, сегодня незваных гостей не будет.       Гостей не было: с реки доносились разве что плеск и горловой звук, с которым вода разбивалась о валуны. С севера, из-за гор, ползли тучи, но в зените небо по-прежнему было высоким и ясным. Они прошли по тропинке между яблонь в дальнюю часть сада и уселись на скамейку, примыкающую к стене сарая с инструментами. Джеймс пристроил между ними тарелку с закусками и пару бутылок «Белой леди».       — Послушай, я давно хотел спросить, — начал Майкл. — О твоем существовании знала только тетя? Или кто-то еще из людей?       — Люди видят меня, если ты об этом, — ответил Джеймс. — Девушки флиртуют со мной в пабах, туристы спрашивают дорогу, а кассиры в супермаркетах просят мелочь, если я протягиваю им двадцатку.       — Кстати, а откуда у тебя деньги?       — Ну... я работаю. — Джеймс, казалось, смутился. — Вожу экскурсии по окрестным горам. Неофициально, конечно, и не так часто, но туристов здесь всегда много, так что мне хватает. Правда, я не задерживаюсь в их памяти надолго, прогулка заканчивается — и они обо мне забывают. Как и все остальные.       — Но не я?       — Нет, потому что теперь ты хозяин дома. И потому, что мы связаны клятвой.       Потом они по очереди ходили к яблоням, чтобы отлить, и прислушивались к уханью совы над рекой Ко, и громко спорили о том, кто страшнее — старуха Кайлех или Дональд Трамп, — а Джеймс изображал какого-то знакомого ему хобгоблина, и это выходило у него так уморительно, что Майкл от смеха начал икать. Он не знал, какую по счету бутылку пил, но ящик с «Белой леди» почти опустел. Майкл пытался вспомнить, когда в последний раз так напивался — по-настоящему, без дураков, — и не мог.       Часа через полтора окончательно стемнело, и вокруг лампы над их головой заплясали ночные мотыльки. Тучи обошли долину стороной, небо обсыпало крупными звездами. Джеймс смотрел на них, задрав голову, а Майкл смотрел на Джеймса.       В который уже раз за эту неделю он подумал о том, до чего же легко забыть о нечеловеческой природе боггана. С виду — обыкновенный молодой мужчина. Невысокий, изящный, гибкий. Уши — обычные, на эльфийские точно не тянут. Нос — веснушчатый, с горбинкой и тоже вполне человеческий. Разве что глаза слишком синие, нездешние.       Майкл осознал, что уже несколько минут рассматривает Джеймса, только после того, как тот ткнул его в бок:       — Ты чего?       — В тебе есть хоть что-то, что отличает тебя от людей?       Джеймс негромко рассмеялся:       — Хочешь узнать, нет ли у меня хвоста или рожек? — Он взял Майкла за руку и положил его ладонь себе на голову. — На, щупай. Никаких рогов. Насчет хвоста, надеюсь, поверишь мне на слово.       Майкл руку убрал, но ощущение чужого тепла в ладони осталось.       — То есть ты почти как человек?       — Да. Я сплю, ем, занимаюсь любовью — совсем как человек. Но при этом могу заставить растения приносить по два урожая в год, знаком с Мерлином и практически бессмертен.       — Круто, — протянул Майкл. — А сколько тебе лет?       — Лет триста. — Джеймс сказал это так небрежно, как будто отвечал на вопрос «Который час?». — Я, честно говоря, не помню уже. Но здешнюю знаменитую резню я не застал, это точно.       — Это так странно. — Майкл потянулся за новой бутылкой. — Я живу с существом, о котором рассказывают сказки. Ты словно... Супермен.       Джеймс только усмехнулся.       — Я просто богган, — мягко ответил он. — Домашняя нечисть, что-то вроде садового гнома. Во мне нет ни особой силы, ни храбрости. А вот вы... Я много лет наблюдаю за тем, как живут люди, и думаю: вот кто сильнее всех на свете — сильнее зимы, жгучего северного ветра, сильнее каменных великанов с диких шотландских пустошей и чудовищ, подстерегающих путников на перекрестках. А знаешь, почему?       — Почему?       — Нечисть не знает, что такое потеря близкого человека. Мы ни к кому не привязываемся, а потому не чувствуем боли. Мы — часть природы. Камень в ручье не будет горевать, если тот внезапно пересохнет. Птица не станет оплакивать птенца, выпавшего из гнезда. Мы не знаем, что такое любовь. В этом наша сила и в этом наша слабость.       Майкл бросил на него быстрый взгляд.       — Но ты же говорил, что скучаешь по Мелинде.       Джеймс ответил не сразу.       — В том-то и дело, — сказал он тихо, — в том-то все и дело, что до встречи с Мелиндой я был как тот камень, как та птица. А сейчас — нет. Я чувствую радость от того, что кто-то есть рядом. Я чувствую боль, если этот кто-то уходит. Не знаю, что со мной. Похоже, я превращаюсь в человека... Вон, даже сидр кажется слишком крепким. — Он улыбнулся и аккуратно отставил недопитую бутылку в сторону. — Пожалуй, на сегодня хватит.       С дальних холмов прилетел ветер и зашумел в яблоневой листве. Джеймс посмотрел на Майкла. Тот отвел глаза и спросил:       — Тогда... спокойной ночи?       — Спокойной ночи, — ответил Джеймс невероятно мягко, но никуда не ушел, продолжая смотреть прямо на него.       И Майкл решился.       — Джеймс?       — Что?       Майкл сглотнул. В голове шумело.       — Поцелуй меня, — попросил он.       Джеймс подался вперед — быстро, легко, словно весь вечер ждал этой просьбы. Поцелуй был невесомым, почти незаметным, и все равно Майклу пришлось собрать все свои силы, чтобы не пойти дальше.       — Доволен? — насмешливо спросил Джеймс, отстраняясь.       — Извини, — пробормотал Майкл. — Не знаю, что на меня нашло.       — Все хорошо. — Джеймс положил ладонь ему на плечо. — Это просто сидр.       — Да, наверное. — Майкл невесело рассмеялся. — Черт, завтра я буду умирать от неловкости. Как будто бы мало мне было сегодняшнего утра...       — А что было утром?       — Да так, ерунда. — Майкл запнулся, быстро глянул на Джеймса. — Слушай, а ты ведь не умеешь... повелевать снами? Насылать их?       Джеймс недоуменно помотал головой.       — Нет, а тебе что-то приснилось?       — Ага. — Майкл почувствовал, что щеки стремительно наливаются жаром. — Как будто бы мы с тобой... ну, ты понимаешь.       Джеймс нахмурился:       — Мы с тобой что?       Майкл застонал.       — Ох, дьявол, и зачем я только это сказал. — Он закрыл лицо ладонями. — Ничего, забудь.       — Тебе снилось, что мы занимаемся любовью? — строго уточнил Джеймс.       — Угу.       Богган какое-то время молчал, и Майкл был уверен, что сейчас он исчезнет. Но вместо этого Джеймс осторожно спросил:       — И как? Тебе... понравилось?       — Блядь, — выдохнул Майкл и резко встал. — Да, понравилось. И давай на этом закончим, хорошо?       Джеймс послушно кивнул и тоже встал. Молча они собрали пустые бутылки и вернулись в дом, где разошлись по разным комнатам, словно поссорившиеся супруги: богган — на свой диван в гостиную, Майкл — наверх, в мансарду.       ***       На следующий день Джеймса не было: он исчез еще до завтрака и не явился к обеду. Майкл, злой на себя и на него, провел несколько часов за ноутбуком, переплавляя досаду и чувство неспокойной неловкости в сцены будущей книги — никогда еще с момента приезда в долину он не работал так продуктивно. В четыре часа запас слов иссяк, и Майкл почувствовал, что проголодался. Следуя заветам тети Мелинды, он прихватил дождевик и вышел из дома.       Здесь было только одно кафе, которое так и называлось — «Гленко». Крохотное — три столика внутри и три снаружи, — но уютное и почти пустое. Майкл глянул на низкое небо, прикинул, что время до дождя еще есть, и устроился на улице. Сделал заказ, огляделся. Молодые девчонки, сидящие по соседству и потягивающие то ли сидр, то ли лимонад, синхронно улыбнулись ему.       — Привет. Ты не против, если я присяду?       Майкл поднял глаза: возле его стола стоял тот самый парень из «Молока овцы».       — Да, конечно. — Майкл сделал приглашающий жест. — Мы ведь не знакомы?       — Нет. Но я видел тебя в пабе. И ты меня тоже. — Парень протянул руку над столом. — Я Гэри.       — Майкл.       Гэри опустился на скамейку напротив и попросил у подошедшей официантки стакан пива.       — Ты не местный? — спросил он.       — Нет, я из Лондона.       — Вау, столичный житель. — Гэри улыбнулся. — А я из Глазго.       — Чем занимаешься?       — Я студент. Историк. Мы с друзьями решили прокатиться по Шотландии, посмотреть на места, где происходили всякие важные события типа битвы при Каллодене или вот резни в Гленко.       — Ясно.       — А ты тоже турист?       — Не сказал бы. Похоже, я теперь буду здесь жить.       — Ого! — Гэри вскинул брови. — Добровольно перебраться из Лондона в эту глушь? Что тут делать?       — Я книги пишу, — пожал плечами Майкл. — Мне наоборот: чем меньше вокруг людей, тем лучше.       — Тогда понятно. Типичный писатель-отшельник, да?       — Что-то вроде того.       Разговор не клеился, но взгляд, которым Гэри смотрел на Майкла, был довольно красноречив.       — Слушай, — начал он, — а тот парень, с которым ты был в пабе, — твой бойфренд?       Майкл хмыкнул:       — Нет, просто знакомый.       — Да? Значит, мне показалось.       Тебе не показалось, хотелось сказать Майклу.       — Мы живем вместе, — объяснил он. — Временно.       — Понятно. То есть, бойфренда у тебя нет?       — Нет. И девушки — тоже.       — Отлично. — Гэри глотнул пива и откинулся на спинку скамьи. — А планы на вечер есть?       Майкл посмотрел на него, улыбнулся уголками губ.       — А что, есть какие-то предложения?       — Сколько угодно.       — Например?       — Как насчет бесед о литературе? — Гэри прищурился и откинул челку со лба уже знакомым Майклу жестом. — Вдруг я смогу вдохновить тебя на исторический роман.       — Это вряд ли, — рассмеялся Майкл. — Но мне нравится ход твоих мыслей.       — Отлично! Мы остановились в гостевом домике на Гленко Локен. Между прочим, у меня там отдельная комната, и мы сможем спокойно... поговорить. Запишешь мой телефон?       — Диктуй.       Гэри назвал цифры, и Майкл вбил номер в памяти смартфона.       — Позвони мне. — Гэри допил пиво, улыбнулся и встал. Махнул рукой на прощание и направился в сторону шоссе. Майкл проводил его взглядом.       — Ну наконец-то! Я уж думал, вы никогда не закончите.       Майкл вздрогнул и повернул голову. Рядом с ним на скамейке сидел Джеймс.       — Ты что тут делаешь? — Майкл нахмурился. — Ты подслушивал?       — Не специально. — Джеймс поднял на него упрямый взгляд. — Просто ждал, когда этот... Гэри уйдет.       — Ну вот и дождался. — Майкл бросил на стол деньги, встал. — Ты вообще имеешь хоть какое-то представление о личных границах?       — Кто бы говорил, — парировал Джеймс. — Как будто бы это мне снится наш с тобой секс!       Он сказал это слишком громко, и девушки за соседним столиком, переглянувшись, прыснули. Однако Майкла это внезапно отрезвило.       — Ты прав, — с неохотой признал он. — Извини. Я не должен был об этом рассказывать.       — Нет, ну почему же. — Джеймс отвел глаза. — Я рад, что узнал.       Внезапно Майкл почувствовал страшную, всепоглощающую усталость — такую, что заставила его опуститься обратно на скамью.       — Почему?       Богган помолчал.       — Это значит, ты видишь во мне человека, — наконец тихо ответил он.       — Очень сложно увидеть в тебе кого-то другого, знаешь ли, — с сарказмом произнес Майкл. — Сам же говорил: ни рожек, ни хвоста у тебя нет.       Джеймс в ответ лишь пожал плечами и как-то странно нахохлился.       — Погоди. — до Майкла вдруг дошло. — А это твой настоящий облик?       — Это мой самый частый облик, — после долгой паузы сказал богган.       — Понятно. И как ты выглядишь на самом деле?       Джеймс поднял глаза, посмотрел Майклу в лицо.       — Не так. Точнее, не совсем так. Более... непривычно. Более дико.       Майкл наклонил голову.       — То есть все-таки рога и хвост? — спросил он.       — Не совсем, — выдавил Джеймс. — Уши... такие, знаешь, остроконечные. Ну, вроде эльфийских.       — Что еще? Копыта? Шерсть? Пасть, полная острых зубов?       — Упаси Мерлин! Нет, больше ничего. Хвост и рожки — это все-таки у фавнов. У меня вот только уши.       — То есть ты эльф? — насмешливо спросил Майкл. — Стеснительный эльф.       — Ничего я не стеснительный, — огрызнулся Джеймс. — Просто не хочу привлекать к себе лишнее внимание.       — Да ладно тебе! Любой современный подросток выглядит куда более странно, чем ты, пусть даже и с ушами. Никто в твою сторону даже не посмотрит.       — Все равно, — упрямо замотал головой богган. — Мне так спокойнее. Тем более что там и другие отличия есть. Оттенок кожи. Форма зрачков. Волосы. По отдельности — ничего страшного, но в целом из-за этого я гораздо меньше похож на человека, чем сейчас.       — Понятно. — Майкл закусил губу. — А мне ты покажешься?       — Нет! — В голосе Джеймса прорезалась легкая паника. — Может, потом. Или никогда. Зачем вообще тебе это видеть?       — Не знаю. Просто хочется знать, какой ты.       Боган какое-то время молчал, обдумывая услышанное, а потом ворчливо отозвался:       — Хорошо, когда-нибудь ты увидишь меня настоящего. Но предупреждаю: после такого тебе точно перестанут сниться всякие дурацкие сны со мной в главной роли.       — Отлично, буду ждать. — Майкл шутливо ему подмигнул. — А вот насчет снов... я бы не был в этом так уверен.       И пока Джеймс возмущенно пытался придумать на это достойный ответ, он встал из-за стола и, довольно улыбаясь, направился по Глеанн Комханн в сторону дома.       Номер Гэри он стер из памяти телефона тем же вечером.       ***       Ярким солнечным днем в конце августа Джеймс заглянул в распахнутое окно гостиной прямо из сада и торжественно объявил:       — Время делать сидр!       — Что? — Майкл оторвался от ноутбука. — Какой еще сидр?       — Ну, не «Белую леди», конечно, но у нас может получиться вполне приличный домашний напиток, — объяснил богган. — Пошли, надо собрать яблоки, выжать из них сок и поставить его бродить.       Майкл выключил компьютер и вышел в сад. Джеймс ждал его под яблонями возле сарая. У его ног лежало несколько пластиковых мешков.       — С чего начнем? — спросил Майкл, оглядываясь.       Вместо ответа Джеймс щелкнул пальцами, и несколько сотен некрупных желтых яблок с мягким стуком упали в траву.       — Это те, что точно поспели, — объяснил богган. — Собираем их в мешки.       Через час Майкл не мог разогнуться без боли в спине, колени у него ныли, а яблок вокруг, кажется, нисколько не убавилось.       — Слушай, может, позовешь на помощь своих друзей? — спросил он. — А то мы тут до завтра провозимся.       — Каких друзей?       — Ну, птичек там, белочек, бурундуков.       — Я тебе не Белоснежка, — ответил Джеймс, ловко выуживая яблоки из травы и складывая их в мешок. — И вообще, ты мне еще спасибо скажешь — зимой, когда попробуешь сегодняшний сидр.       — Зимо-о-ой? — протянул Майкл разочарованно. — А я-то думал, он будет готов уже завтра.       — Сразу видно — горожанин, — буркнул Джеймс. — Если так хочется сидра прямо сейчас, иди в магазин. Наш будет бродить еще долго.       Еще через полчаса Майкл со стоном встал, отряхнул джинсы и решительно сказал:       — Так, все, я больше не могу. Что дальше? Достаем соковыжималку?       — Ага, она вон там. — Джеймс легко поднялся на ноги, взял один из наполненных мешков и поволок его к сараю. — Сейчас покажу.       В полумраке Майкл увидел огромную деревянную чашу с двойными стенками, установленную прямо на земляном полу. Джеймс высыпал яблоки из мешка в промежуток между стенками чаши.       — Смотри сюда, — показал он. — Чтобы измельчить яблоки, сверху нужно опустить вот этот деревянный жернов, — он дотронулся до огромного колеса, вращающегося вокруг бревна, вертикально установленного в центре чаши. — Жернов покатится по яблокам и будет их давить.       — Как жестоко, — прокомментировал Майкл. — И долго — вручную-то.       — Представь, что ты в суровом Средневековье, — откликнулся Джемс. — По-хорошему, для этой работы надо бы найти лошадь или ослика, но, думаю, мы с тобой и так справимся.       — Очень на это надеюсь.       Жернов крутился, яблоки лопались с мягким сочным звуком, одуряюще пахло сладостью. Измельченные яблоки они поместили под пресс, стараясь делать все как можно быстрее, чтобы уменьшить время соприкосновения беззащитной мякоти с воздухом.       — Теперь смотри. — Джеймс запустил пресс, и темный, густой сок потек в подставленный чан. — Это муст. Когда его наберется достаточно, нужно будет наполнить вон те канистры. Там он должен отстояться, а потом мы перельем его в бочонки и оставим на пару месяцев — пусть бродит. Зимой разольем по бутылкам. Будет вкусно, обещаю.       Последние канистры с мустом они закрывали и оттаскивали в самый прохладный и темный угол сарая уже в сумерках.       — Чур, я первый в ванную, — объявил Майкл, когда они вернулись в дом. — А потом тебе придется сделать мне массаж, иначе завтра я даже встать не смогу.       — Без проблем, — ответил Джеймс. — Я пока поищу у Мелинды в аптечке мазь от боли в спине.       — Подожди, я же пошутил!       — Вообще-то, это вполне здравая мысль, — возразил богган. — Ты целый день занимался непривычной для писателя физической работой, так что массаж тебе просто необходим. Как закончишь мыться, я буду ждать тебя наверху.       — Звучит двусмысленно, — пробормотал Майкл и пошел за полотенцем.       Поднимаясь по лестнице в мансарду, он волновался, как подросток. Одеваться не стал — чистое белье все равно лежало в комоде, — лишь намотал на бедра влажное полотенце. Думать о том, было ли предложение Джеймса обычной заботой или скрывало что-то большее, не хотелось. Но Майкл хотя бы мог признаться себе, что надеется на второй вариант.       Просто потому что... ну это же Джеймс.       Свет в мансарде не горел — может быть, оттого, что уличный фонарь бесцеремонно заглядывал прямо в окно, рассеивая темноту, а может быть... Майкл не стал додумывать эту мысль, переключившись на более приземленные вещи. Вот богган — сидит на кровати, ждет его, одетый в одну только футболку и свободные, болтающиеся на бедрах джинсы с пятнами от травы и яблочного сока.       Что может быть более эротичным?       При этом он вертит в руках тюбик с пахучей мазью, которой тетя Мелинда каждое утро растирала свои больные суставы.       Что может быть менее эротичным?       — Ложись, — скомандовал Джеймс. — Сейчас мы тобой займемся.       Майкл, снова сбитый с толку той двусмысленностью, с которой богган подбирал слова, чуть было не скинул полотенце на пол, но вовремя опомнился и тихонько лег на живот.       Джеймс устроился рядом, на краешке кровати.       — Я вообще-то этому нигде не учился, — предупредил он. — Так — видел пару раз по телевизору. Поэтому если будет больно — кричи.       — И тогда ты перестанешь? — спросил Майкл.       — Не-а, просто буду наслаждаться твоими мучениями, — ответил Джеймс.       Он начал с легких, поглаживающих движений, охватывающих спину целиком — от выступающей возле затылка косточки позвоночника до талии. Чуть приспустил полотенце, чтобы размять поясницу, и Майкл внезапно понял: выдержка может изменить ему куда быстрее, чем он надеялся, и массаж, как следует не начавшись, окончится бесславным бегством обратно в ванную.       Он медленно задышал через рот, чтобы привести мысли в порядок, и попробовал отвлечься светской беседой. В голову, правда, лезла исключительно всякая ерунда.       — Так ты, говоришь, тебе триста лет? — небрежно спросил он.       — Ага, — ответил Джеймс, чьи движения стали активнее и сосредоточились на области вдоль позвоночника. — Но по нашим меркам это очень мало. Примерно, как пятьдесят лет для хоббита.       — Ого, а ты начитанный.       — Ну, надо же как-то коротать долгие зимние вечера, — хмыкнул богган в ответ. — А у твоей тети отличная библиотека.       Джеймс переместился повыше, начал массировать плечи, и Майкл зашипел, когда тот отыскал особо болезненные точки по обе стороны шеи.       — Слушай, ты как-то раз обмолвился, что практически ничем не отличаешься от людей. Мол, ты так же должен спать, есть и... — Майкл вдруг запнулся, — и всякое такое.       — Заниматься любовью, ты хочешь сказать? — Джеймс уменьшил давление, но увеличил область своих манипуляций, и боль сменилась приятным, почти невесомым ощущением щекотки — особенно когда ладони его спускались к бокам, где кожа была особенно чувствительной. — Ну да, так и есть.       — М-м-м. — Майкл почувствовал, что краснеет, но все равно решил пойти ва-банк. — И кто они?       — Кого ты имеешь в виду?       — Кто те счастливчики, с которыми ты занимался любовью?       Какое-то время Джеймс молчал, хотя руки его продолжали поглаживать, давить, разминать уставшие мышцы. Майкл не дышал, чтобы не спугнуть его.       — Ты хочешь узнать, были это люди или нелюди? — Джеймс старался говорить непринужденно, но его выдавал голос — куда более хриплый, чем минуту назад.       — Да. — Майклу уже нечего было терять.       — Это были люди. — Ладони боггана снова спустились к пояснице, сдвинув край полотенца еще на пару сантиметров ниже.       — Мужчины или женщины?       Джеймс стиснул его бедра чуть сильнее, чем следовало бы, и Майкл, выдохнув, слегка приподнял их, чтобы занять более... удобное положение.       — И те, и другие, — ответил Джеймс. Одна его ладонь продолжала поглаживать поясницу, а вторая вдруг поднырнула под бедра Майкла и замерла там — буквально в паре сантиметров от стремительно наливающегося тяжестью члена.       — Вот, значит, как. — Майкл едва сдерживался, чтобы не сорваться в долгий, мучительный стон. — То есть мой сон смутил тебя куда меньше, чем мог бы.       — Он меня вообще не смутил, — ответил Джеймс. — Скорее, заинтересовал.       Майкл не знал, что на это сказать, а потому и не стал ничего говорить — просто перевернулся на спину и скинул к чертям собачьим полотенце.       Поцелуй был долгим и изматывающим — таким, когда в легких заканчивается воздух, и нужно прерваться, но не получается, и даже горячую пульсацию крови в паху пока еще можно игнорировать, лишь бы чувствовать его губы, его язык, слышать, как он сбивчиво, отрывисто дышит. И ликовать от одной всепоглощающей мысли: сейчас он мой — весь — мой, с потрохами, от кончиков пальцев до макушки, никуда не денется, мой, мой... Джеймс завозился, и Майкл не сразу понял, что это он так раздевается — торопливо, путаясь в одежде, — а значит, все-таки придется оторваться от него, дать вдохнуть и самому глотнуть воздуха перед очередным погружением на дно, где темно, горячо и нестерпимо сладко.       — Чего ты хочешь? — Джеймс встал перед ним на колени, расстегнул пуговицу на джинсах, вжикнул молнией. — Какие у тебя планы на меня?..       Пунктирный, на выдохе, шепот прервался, когда Майкл приподнялся и снова его поцеловал. Одновременно он стянул с Джеймса джинсы, высвободил стянутый тканью белья член и обхватил его ладонью, с удовольствием ловя губами чужой стон.       — Планы... — Он и сам говорил с трудом, почти задыхаясь. — Планы у меня просто грандиозные...       — Ты возьмешь меня? — Джеймс чуть откинулся назад, словно приглашая Майкла навалиться сверху, подмять под себя, четко обозначив свою сегодняшнюю роль. — Или я тебя? — и тут же сменил позицию, подавшись вперед и оседлав бедра Майкла. — Кто кого?       — Блядь, если ты продолжишь в том же духе, я просто кончу и все, — пробормотал вместо ответа Майкл. — Не думаю, что ты именно этого от меня ждешь сегодня.       — Не переживай. — Джеймс навис над ним, заглянул прямо в глаза, а потом стремительно нырнул вниз, и Майкл застонал, почувствовав на члене его дыхание. — Я ведь уже рассказывал: там, где живет богган, яблони дают по несколько урожаев в год.       — Ты хочешь сказать?..       — Ага. — Джеймс опустился до конца, Майкл выгнулся навстречу его губам, сомкнувшимся почти у самого основания члена, но те уже заскользили вверх и снова — лишь горячее дыхание: — Ты у меня... — и опять вниз, и снова вверх, — устанешь... кончать...       На последнем слове Джеймс взял особенно глубоко, горло его сжалось, и одного почти незаметного движения оказалось достаточно, чтобы довести Майкла до конца и заставить его корчиться в вышибающих дух судорогах.       В первый раз за эту ночь.       Под утро, когда за окном уже светало и робко распевались ранние птицы, Майкл, вымотанный несколькими опустошительными оргазмами, наконец-то попросил пощады и уснул, пока Джеймс был в душе. Сквозь сон он почувствовал, как тот вернулся — прохладный, чуть влажный, — лег рядом, уткнулся ему в плечо и засопел.       Разбудило его яркое утреннее солнце. Открыв глаза, Майкл прислушался к дыханию Джеймса, медленно, чтобы не разбудить, повернулся к нему — и не узнал. Под боком у Майкла лежал кто-то другой: кто-то чуть более смуглый, с жесткими курчавыми волосами и вытянутыми, остроконечными ушами.       Майкл не сразу сообразил, что это и есть истинный облик боггана, а когда сообразил, то с трудом подавил желание откинуть одеяло, чтобы рассмотреть своего новоиспеченного любовника во всех подробностях. Вместо этого он тихонько встал с кровати и вышел из комнаты. Вскипятил чайник, заварил «Эрл Грей», достал из буфета печенье, сделал пару бутербродов и стал ждать.       Джеймс спустился вниз минут через десять. Взъерошенный, но нисколько не сонный.       И по-прежнему смуглый и остроухий.       — Доброе утро, — сказал Майкл весело. — Чай?       — Ага. — Джеймс плюхнулся на стул, поднял глаза — все такие же синие, но теперь уж точно нездешние, перечеркнутые вертикальными, как у кошки, зрачками. — Спасибо.       Они молча пили чай, жевали бутерброды и смотрели то в окно, то друг на друга. Первым не выдержал Джеймс.       — Ну? — спросил он.       — Что? — откликнулся Майкл.       — Ты не попросишь меня превратиться обратно в человека?       — Нет, зачем? — Майкл приподнял брови. — Мне нравится.       — В смысле?       — В прямом.       Джеймс нахмурился.       — И что тут может нравиться? — спросил он растерянно.       — Все, — невозмутимо ответил Майкл. — Мне начать сверху или снизу? Давай сверху. Итак, мне нравятся твои волосы, глаза, скулы, лицо, шея, грудь, плечи... Твой живот. Руки. Пальцы. И это я еще не добрался до самого интересного. Продолжать?       — Ты извращенец, — проворчал Джеймс, но в голосе его слышалось облегчение.       — А ты идиот, — сказал Майкл нежно. — Просто невероятный идиот. Триста лет, а ума нет. Какая разница, как ты выглядишь? Даже если бы у тебя и вправду были рога, хвост и копыта, я не стал бы просить тебя принять обратно человеческий облик. Да и, если совсем уж честно, отличия почти незаметны.       — Да уж, незаметны... — недоверчиво протянул Джеймс. — Нет, я все-таки настаиваю, что ты извращенец с необъяснимой тягой к сверхъестественным существам.       — Только к одному существу, — поправил его Майкл.       — Ты просто не видел остальных, — усмехнулся Джеймс. — Бааван-ши, о которой я тебе уже говорил, например, очень даже ничего. Эффектная блондинка. И с копытами — как ты любишь. Правда, своих любовников она потом пожирает...       — Знаешь, мне и Дженни хватило, — Майкл закатил глаза. — До сих пор мурашки по коже, как ее вспомню.       Он собрал со стола грязную посуду, сложил ее в раковину и включил воду. Джеймс подошел к распахнутому в сад окну, за которым наливался желтым солнечным соком новый день. Какое-то время он смотрел точно в середину осыпавшегося розового куста, о чем-то глубоко задумавшись.       — Слушай, а ты не чувствуешь ничего необычного? — спросил он вдруг.       — Что ты имеешь в виду? — откликнулся Майкл. — Если ты о том охрененном состоянии эйфории, которое появляется у мужика моего возраста после пяти оргазмов за ночь, то да — это весьма необычно.       — Нет, я серьезно. — Джеймс закусил губу. — Ты не чувствуешь что-то вроде исполнения Предназначения? Или достижения Великой цели?       — Ты о чем? — Майкл внимательно посмотрел на Джеймса. — Ты хочешь сказать?..       — Угу, — богган отвел глаза. — Кажется, я выполнил просьбу твоей тети и теперь свободен от клятвы.       Какое-то время они оба молчали: Джеймс — виновато, Майкл — потрясенно.       — Это значит, что мы с тобой...       — Да, — кивнул Джеймс. — Я твоя гребаная половинка. Истинный, блядь, шотландец.       Майкл опустился на стул.       — Ну и дела, — проговорил он, а потом неожиданно фыркнул: — О, то есть это сработало почти как поцелуй в «Белоснежке», да? Или в «Спящей красавице».       — Ага, поцелуй плюс пять оргазмов, — с сарказмом ответил Джеймс.       Майкл хмыкнул, встал и вернулся к раковине. Тщательно сполоснул чашки и тарелки, не менее тщательно вытер их полотенцем, аккуратно расставил на полках буфета. И только после этого повернулся к Джеймсу и тихо спросил:       — Надеюсь, это не означает, что ты теперь уйдешь?       Богган вскинул голову.       — А почему я должен уйти?       — Ну, ты же теперь свободен... можешь идти куда угодно, делать что угодно.       — Вообще-то, до того, как дать клятву твоей тете, я был свободен, но никуда не уходил, — ворчливо напомнил Джеймс. — Так что даже не надейся от меня избавиться. Я по-прежнему привязан к дому... и к тебе. А кроме того, у меня есть еще одна веская причина остаться.       — И какая же?       — Сидр. Я просто обязан попробовать, что же у нас с тобой получится.       Майкл рассмеялся.       — Пойдем наверх? — предложил он. — Мне кажется, надо закрепить успех с поцелуем из «Белоснежки». Чтобы уж наверняка.       ***       Они включили свет, осмотрелись. Номер был не очень просторным, но зато — уютным и чистым. На столике возле дивана их ждал комплимент от отеля — бутылка шотландского виски, два бокала и изысканная открытка из кремовой бумаги, на которой витиеватым почерком было выведено: «Мистеру М. Фассбендеру с пожеланием дальнейших творческих успехов».       Джеймс бросил свою сумку на диван и исчез в спальне, а Майкл подошел к окну, распахнул его и с удовольствием подставил лицо холодному, влажному ветру — предвестнику скорого снегопада.       На Эдинбург опускались сумерки, и внизу волновалась Королевская миля: воздух звенел от голосов сотен туристов, где-то играли на волынке, а в окнах пабов и сувенирных лавок горели золотые праздничные огни.       — Видел, какая огромная тут кровать? — Джеймс, скинувший человеческий облик, как скидывают надоевший костюм в конце трудного рабочего дня, встал рядом. — Ты уверен, что это не номер для молодоженов?       — Уверен, — ответил Майкл, стягивая с шеи галстук. — Но я сразу предупредил администратора, что нам нужна самая большая кровать.       — И они постарались на славу, — уважительно протянул Джеймс. — Наверное, не поверили своему счастью, когда узнали, что у них остановится знаменитый писатель.       Майкл поморщился:       — Пока издательство раскручивает мою книгу, я знаменит, но недели через три рекламы станет меньше, шумиха уляжется, и все начнут обсуждать кого-нибудь другого. Честно говоря, не могу дождаться, когда это произойдет.       — А что плохого в шумихе? — Джеймс снял пиджак и бросил его на диван. — По-моему, сегодня все было просто круто. И паб этот мне понравился — нужно будет вернуться туда завтра. Говорят, там делают персональные коктейли в зависимости от того, какая у тебя любимая книга, представляешь? Пожалуй, закажу им... сборник шотландских сказок!       Приуроченная к выходу «Монстров Сентрейлии» встреча с читателями, которую издательство устроило в одном из пабов Старого города — местечке с книжным названием «Хэнбери Уайт», — действительно прошла на ура, хотя Майкл до последнего сомневался, стоит ли ему брать с собой Джеймса. Он не знал, можно ли боггану покидать долину, но тот заверил его, что, при необходимости, мог бы даже переплыть Атлантику — подобно богам Геймана. Учитывая же, что действие только что вышедшей книги происходило как раз в Штатах, такая необходимость и впрямь могла возникнуть в самое ближайшее время.       — Да, было хорошо, — признал Майкл. — Но я, если честно, устал. Мы ведь сегодня уже никуда не пойдем?       — Если только в душ, — богган хитро сощурился.       — Давай. — Майкл зевнул. — Ты первый?       — О, ванная тут тоже огромная, так что мы вполне поместимся там вдвоем, — заверил его Джеймс. — Но сначала — отметим выход твоей книги.       Он расстегнул дорожную сумку, и, порывшись там, достал бутылку из темно-зеленого стекла с узким горлышком, запечатанным самодельной пробкой.       — Это что, наш сидр?       — Ага. — Джеймс довольно улыбнулся. — Давай сюда бокалы.       Душистый, чуть горьковатый, их первый совместный сидр был восхитительно вкусным и свежим, словно его только что нацедили из прохладных, влажных от вечерней росы яблок.       — Знаешь, по-моему, мы с тобой прирожденные... сидровары, — сказал Джеймс. — Как назовем сей божественный нектар?       — Может быть, «Мелинда»? — предложил Майкл.       Джеймс помолчал.       — Идеально, — наконец ответил он. — «Мелинда из долины Гленко». Просто идеально! Ну что, а теперь в душ?