Две метки

Маринетт испуганно пискнула, когда её вжали в стену. Альфы-близнецы убивающе посмотрели на брюнетку, скалясь. Агресты не любили, когда их ослушивались, поэтому Маринетт ждала практически смертельная расправа. — Я же сказал, если ты придёшь сюда, то потом ходить не сможешь, а?— зло прошипел альфа, который прижал Маринетт к стене. Это точно был Феликс. Дюпен-чен научилась различать их по одной манере общения.— Течная сука! — Феликс, дай я поговорю с ней. Ты пугаешь нашу девочку, — Адриан мягко толкнул брата в плечо, и тот быстро отошёл. — Итак, малышка, почему ты не сказала, что у тебя началась течка? Маринетт всхлипнула и попыталась вырваться, но Адриан сильнее сжал ее плечи и впечатал в стенку. Изумрудные глаза хищно сверкнули в свете тусклых ламп, может, поэтому это выглядело так страшно. Маринетт упорно молчала и надеялась сохранить свою жизнь хотя бы на ближайшие три дня, чтобы было время попрощаться со всеми близкими. Заявиться на вечеринку в первый день течки — пол беды. Заявиться на вечеринку к братьям Агрестам — считай, что ты труп. Маринетт упиралась, молила, обещала пойти в следующий раз, но разве против Сезер попрешь? — Наверное, захотелось перепихона без обязательств, — Феликс облокотился плечом о дверной косяк и недовольно посмотрел на брата.— Долго мы ещё будем сюсюкаться с ней, мм? Давай просто трахнем, пометим, и никаких проблем тогда не будет. Адриан задумчиво взглянул на свою копию и улыбнулся — у них даже мысли сходятся. — Маринетт была плохой девочкой, — Адриан ласково провёл рукой по щеке омеги, а после склонился к ее шее и вздохнул сладкий аромат ванили, от которого начал возбуждаться. — Маринетт нужно наказать. Девушка была резко закинута на плечо старшего альфы, и тот быстро направился в комнату. Рука блондина неким образом оказалась на попе Маринетт и сжала ее. По темному коридору эхом раздался тихий стон, а близнецы лишь засмеялись. Оказаться истинной самых красивых и опасных парней города — плохо. Маринетт никогда не везло в отношениях, но она также как и другие омеги их школы сохла по близнецам Агрестам. И почему-то именно Маринетт в первый учебный день оказалась зажата в углу Агрестом старшим, а вскоре подоспел и Феликс. С того дня Дюпен-чен ненавидит себя и свой организм за то, что ей достались такие альфы. В коридоре на их пути встретилось пару бет, которые, увидев братьев Агрестов, запищали, как ненормальные. Хватило одного недовольного взгляда Феликса, чтобы они заткнулись и исчезли. Дверь в комнату тихо скрипнула, а Маринетт громко застонала, когда ее сильно шлепнули по ягодицам и бросили на застеленную постель. Адриан медленно отошёл назад, улыбаясь, как псих. — Феликс, правда она милашка, когда смущается?— альфа принялся растегивать пуговицы на своей чёрной рубашке, при этом не сводя восхищенного взгляда с омеги. Маринетт растерянно смотрела на близнецов, стараясь отползти подальше. Феликс недовольно фыркнул и последовал примеру брата. Как ни крути, альфы были идеальны. Голые торсы сияли от света ночника, мощные мускулы на руках то и дело приходили в движение, а широкая спина с сильно выпирающими лопатками так и умоляла провести по ней рукой. Маринетт вздрогнула, когда смазка обильнее потекла по бедрам, а низ живота скрутило. Стон вырвался из горла, и близнецы, стянув с себя последний элемент одежды, медленно опустились на кровать. — Скажи нам, котёнок, почему ты не попросила нас помочь с твоей течкой?— Адриан опустил руку на почти плоскую грудь омеги и сжал ее, заставляя девушку выгнуться дугой. Мужская рука обвила тонкие плечи, немного приподняла, а затем обратно опустила. Феликс блаженно застонал, прижимая девушку к своей груди. Дюпен-чен испуганно вскрикнула, почувствовав спиной горячую грудь пары, а попой — нечто, что упиралось прямо между ягодиц. — Отвечай мне, течная сука!— Адриан сжал соски омеги, и та снова выгнулась, заставив Феликса зарычать от нетерпения. — Я боюсь вас,— тихо проговорила Маринетт, когда ее грудь освободилась от рук альфы. Адриан замер, улыбка сползла с его лица, казалось, что он даже перестал дышать. Изумрудные глаза широко раскрылись, выражая изумление. — Боишься? Маринетт кивнула в ответ, не находя в себе сил говорить. Некоторое время они молчали, но потом, как гром среди ясного неба, раздался смех Адриана. — Ну и правильно делаешь, — альфа склонился к брюнетке, целуя её в скулу, а после медленно начал опускаться вниз, прокладывая дорожку из влажных поцелуев. Когда губы близнеца достигли чувствительного места, Маринетт напряглась и слабо дернулась, всё ещё надеясь сбежать. Адриан недовольно цокнул языком, разводя стройные ножки шире. — Перестань ерзать, иначе я привяжу тебя к спинке кровати, — язык прошёлся по пульсирующей дырочке, собирая прозрачную смазку. Маринетт протяжно застонала, а Феликс ей вторил. Второй близнец одарил тонкую шею нежным поцелуем, заставив омегу снова выгнуться, а после опустил руки к груди, сжимая мягкую плоть и зажимая соски между пальцев. Маринетт казалось, что она вот-вот взорвётся. Внутри извергался вулкан, наполняя всё горячей лавой. Адриан отпрял от «сладкого местечка», облизнулся и аккуратно закинул ноги омеги на свои плечи. Та испуганно пискнула, заерзала по члену Феликса, и тот зло зарычал. Адриан лишь улыбнулся и осторожно начал погружаться вовнутрь, смотря прямо в глаза Маринетт, гипнотизируя ее. Феликс плавно приподнял омежку, заставляя девушку на миг оторваться от другого близнеца, и так же осторожно начал погружаться в девушку. Маринетт вскрикнула, понимая, что ее могут вот-вот порвать. Альфы замерли и обеспокоенно посмотрели на брюнетку, возможно, впервые в жизни переживая из-за неё. Дюпен-чен лишь выдохнула, стараясь расслабиться, и откинулась на широкую грудь Феликса. Братья улыбнулись друг другу и начали поочередное движение. Маринетт почувствовала боль и снова застонала. Близнецы замерли. — Больно? — Феликс шептал почти в самое ухо, посылая по телу море мурашек. — Сейчас пройдёт, котёнок. Маринетт мысленно улыбнулась. Было как-то необычно слышать от Феликса подобное, он словно стал другим. Движения возобновились, и боль постепенно отступила. Братья выбрали темп и начали синхронно двигаться, заставляя омегу потеряться в пространстве. Адриан уткнулся носом в шею Дюпен-чен, обжигая ее горячим дыханием. Феликс одарил холку омеги не сильным укусом, и, почувствовав, что он близок к разрядке, медленно спустился к шее, оставляя алые засосы. Адриан зло зашипел на брата, когда тот открыл рот и вцепился в нежную плоть. Маринетт громко застонала, сжимая в себе оба члена, и кончила. Адриан фыркнул и вцепился в тонкую кожу на шее своей омеги. Во рту почувствовался металлический вкус крови, и братья, застонав в унисон, кончили в омегу. Узел набух моментально, скрепляя троицу на долгое время. Маринетт устало вздохнула и откинулась на грудь близнеца. Братья осторожно опустились на кровать, стараясь не тревожить узел. — Глупая омежка,— Адриан уложил Маринетт на своё плечо, а Феликс сзади прижался к ней, уткнувшись носом между лопаток. — Мы тебя любим. Феликс за спиной одобрительно муркнул, целуя нежную кожу, а после тихо прошептал: — Ты только наша. Маринетт улыбнулась, протянула руку назад, нащупала мягкую макушку и начала гладить ее, словно какого-то кошака. Феликс, как самый настоящий кошак, замурлыкал ещё громче, выцеловывая спину «хозяйки». — А я!— раздался возмущённый возглас Адриана, а Маринетт громко рассмеялась, чувствуя себя абсолютно счастливой. Метки до сих пор кровоточили, но само их присутствие на своей шее было уже божественно. Две метки. Две.