Верные гончие

В последнее время, Зера часто думал о том, с кем же из животного мира он мог сравнивать своих подчинённых. Он видел в глазах некоторых свирепость, как у аллигаторов, но не все подходили к параметрам этих опасных хищников. Тем более, подбирать почти что одинаковые виды этих рептилий, выбирая из кайманов, африканских, болотных, и прочих крокодилов к своим восьми подданным ему казалось очень скучным занятием. Их можно было сравнивать и с птицами, но что эти пернатые? — они свободны. На шеях же этих школьников были крепко затянуты ошейники, прикреплённые к которым цепи были сжаты в крепких руках Зеры. Какие же на самом деле звери на самом деле так различаются между собой и в то же время абсолютно все могут быть беспрекословно подчинены кому-то одному? Его выбор остановился на собаках. Они все разные — от громадных догов до мелких йоркширских терьеров, от свирепых бульдогов до тихих и мирных болонок. Каждый из его подопечных подходил хотя бы к одной породе по всем критериям. И хоть они все разные и по характерам, и по размерам, то одинаковы они в одном: они всегда, чтобы не случилось, прибегут к своему хозяину если он всего лишь пошуршит пакетом с собачьим лакомством. Он начал распределение пород по номерам. Eins, Нико. Этого парня он сравнивал с доберманом. Его черты лица после прибытия в клуб стали более строже, как и его характер — верный, беспрекословно и без заминок выполняющий любой приказ, что доказывает отсутствие его правого глаза. Идеальная служебная собака, которая по тому же приказу может в один счёт сделать что угодно даже с собой и порвать в клочья кого угодно — будь то друг, будь то враг. Zwei, Райзо. Его Зера сравнивал с пуделем. Такой же неженка, вечно жалующийся на сломанный ноготь или же на то, что тушь или помада закончились и ему срочно нужно взять перерыв, чтобы сходить в магазин и купить новые. Щеголяющий, пытающийся блистать во всей красе и выглядеть неестественно для своего пола. Так же он мог отождествить Райзо с болонкой, но вариант пуделя ему подходил больше. Drei, Канеда. Зера долго думал, какую породу подобрать к нему, и вскоре решил сравнить его с грейхаундом. Такие же большие и вечно испуганные и нервные глаза, морда выглядит так, будто бы он в чём-то провинился или же нервничает перед важным экзаменом. Отличался он от собаки лишь тем, что вечно грызёт ногти. Wier, Дентаку. Он был умён — не умнее Зеры, конечно, но интеллект этого парня действительно был выше остальных подданных. Как он помнил, то именно бордер-колли выбрали как лучших пастушьих собак именно из-за их высокого уровня интеллекта. В остальном этот пёс с Дентаку был не очень схож, но для Зеры было главное то, что их объединяет ум. Fünf, Дафу. Верный дружок Тамии, как и Канеда. Для Зеры он был похож немного на французского бульдога. Его внешний вид, если бы он был покрупнее, уже мог бы заставлять неприятелей опасаться, но хоть он и может нести в себе какую-то угрозу, он остаётся всё таким же мелким как муха. Таким же был и Дафу — поддерживал Тамию, когда тот, гордо выпятив грудь пытался снова прорваться на место главного в клубе, но после определённой победы Зеры замолк, так же начав без никаких «но» исполнять любой приказ. Так что, сколько бы он угрожающе не тяфкал, он остаётся таким же маленьким. Sechs, Тамия. Для этого бунтаря Зера сразу же смог подобрать подходящую собаку — беспрекословно, немецкая овчарка. Подлинный основатель этого клуба и после восхождения Зеры всё так же отчаянно пытающийся вернуть своё место. Гавкающий, храбрый и не сдающийся — но сидящий на цепи. Сильный духом и уверенный в своих силах, умеющий добиваться цели. Зера знает, что несмотря на свою победу, Тамия всё равно вынашивает в своей голове план о том, как вернуть себе власть. Из-за его бараньего упорства ему как раз идеально подходила данная порода. Sieben, Якоб. Беззаботный клоун, вечно травящий свои шутки иногда где надо и очень часто особенно там, где совершенно неуместно. Для него Зера выбрал акита-ину. Такие же весёлые, чьи мелкие мозги больше задумываются о беззаботности этой жизни, чем о реалиях и о целях. Таким же был и Якоб, что действительно раздражало Зеру. Acht, Джайбо. Джайбо, дорогой, казалось бы, Джайбо. Зера знал, что тот нарушает восьмую заповедь клуба по отношению к нему и это было на самом деле слишком хорошо видно. Но сам император не мог устоять перед ним — эти глаза, эти черты лица. В нём было что-то, что манило Зеру к себе, особенно его взгляд. Поэтому он нарёк Джайбо сибирским хаски — с таким же глубоким и особенным взглядом и манящим к себе неизвестно почему. И он сам. Neun, Зера. Но нет, он — не собака. Он просто не может быть собакой и вообще, отождествлять себя с кем-либо из зверей. Он — человек. Собаки не могут слушаться другую собаку или другого зверя, даже того, кто покрупнее и страшнее их самих, они прислушиваются только к самому страшному из всех страшных животных на земле — к человеку. Поэтому он, Зера — их хозяин, чьи поводки крепко сжаты в его руках. А они — его верные гончие.