Глоток вина

Ночь давно уже опутала собою землю, погрузив мир во мрак. Но уличные фонари, окна и цветные вывески зажглись подобно миллион огней в небе, как звезды, что сейчас не видно. И лишь серебряный серп был в небе, но прятался за темными тяжелыми тучами. И всю эту прелесть было видно с окна отеля небоскреба. В комнате присутствовал легкий полумрак, и не человеческим обонянием можно услышать легкие нотки дорогого вина. На бархатном диване сидел парень, весь потрепанный и даже мятый. На стеклянном кофейном столике стояло два бокала, в одном из бокалов на донышке был след вина, а во втором половина недопитого напитка. Так же присутствовали парочку пустых бутылок из-под вина, и развороченная хрустальная ваза с фруктами. На противоположном диване сидела белокурая девушка с румянцем от выпитого спиртного. Очки чуть съехали, одежда помята. Поправив задравшую юбку, она потянулась за яблоком. И откусив, посмотрела в синие глаза хозяина.       — …ну и? — Недовольно фыркнул Лихт.       — Неужели не весело? — Прожевав откусанный кусочек яблока, она пересела к парню. — Неужели не хочется… ммм, чего-нибудь такого… — задумчиво сказала Хайди, придвинувшись ближе к хозяину.       — Нет. — С тем же тоном и недовольным выражением лица, сказал музыкант, не совсем понимая вопрос вампирши. Лихт повернул голову в сторону сервампа. Он смотрел на нее изучающим взглядом, скользя по телу. Как же она его злит. Одним словом демон. Прекрасный искуситель, как демонеса. И это пьянство предложила она, чтобы отвлечься, отдаться иным чувствам, эмоциям. Но… ни-че-го. Кроме опьянения и легкого головокружения. Жадность потянулась к столу, желая положить надкусанное яблоко, однако от выпитого ее саму потянула к столу. Девушка только и успела уперется свободной рукой о стол. Очки слетели на потресканный стол и проехали до самого края, повиснув на честном слове. Яблоко девушка все же положила, и села обратно придвинувшись в плотную к хмельному хозяину. Лихт вздрогнул от прикосновения холодной ладони к своей. Он одарил вампиршу недовольным взглядом.       — Ах… может тогда… — произнесла она и пихнула опьяневшего парня, и он упал на спину. Лихт попытался помещать вампирше сесть на себя, но попытки были тщетны. Хайди не сильно ударила его по рукам и приблизилась к лицу пианиста. — Уф, тогда мне стоит действовать? — Нежно шепнула она в губы парня и накрыла их своими. Глаза Лихта округлились от столь наглого поведения своего сервампа. Да как она посмела! Эта чертова кровососка!.. Он попытался стряхнуть с себя вампиршу, оттолкнуть, ударить — хоть что-нибудь, чтобы эта демонеса слезла, чтобы не ощущать ее губ на своих, чтобы она вообще не касалась его. Она — порождение ночи, монстр, чудовище… Но его жалкие попытки были прерваны самой Жадностью. Она схватила его руки и зафиксировала над головой. Сверкнув рубиновыми глазами в усмешке, припала к его шее, посыпая ее мокрыми поцелуями, оставляя багряные следы от засосов. При этом Хайди прижималась так близко, что ее упругая грудь упиралась в его. Лихт пытался сопротивляться действиям девушки, не поддаваться приятным ласкам, но Жадность эффективно соблазняла его. Сколько он помнит, но эта девушка (!) как заключила с ним контракт. Не упускала возможность повиснуть на нем, посмеяться над его смущением от обнаженного женского тела. Но… как бы он не отговаривал себя, что она — чудовище, которое положено убивать. Его сердце почему-то желало её, отчего он еще больше отдавался музыке, отделялся от друзей и… нее. Но она продолжала восхищаться им, и грустить о прошлом, о той принцессе Офелии, к которой испытывала симпатию. Жадность отстранилась от сладкой шеи и, вздохнув, приблизилась к лицу хозяина.       — Ангел-чан… не томи… Лихт сцепил челюсть, темные брови свелись, а опьянение отходило, и на ее место пришла усталость в мышцах от алкоголя и от сегодняшнего концерта. Все же столько он выпил впервые, да и вообще алкоголь он пил в первый раз.       — Как долго ты будешь сопротивлятся? — Нежным шепотом спросила вампирша и ослабила хватку, одной рукой ласково погладила щеку музыканта, — я ведь люблю тебя. Я жду тебя, а ты… Она полностью отпустила, и сев ровно уперлась руками ему в грудь, склонив голову. Золотые волосы с темными концами свисали, прикрывая лицо. Сердце парня сжалось. Любит? Она не однократно говорила подобное. Не однократно превозносила его, при этом говоря подобные слова, но тогда до подобного не доходила, и тогда ее слова казались жалким недофлиртом или глупой неудачной шуткой. Жадность всегда с таким веселым лицом бросалась словами, что Лихт не воспринимал в серьез, а сейчас… она грустит, и из-за него. Но… на самом деле он хочет быть с ней ближе, намного ближе, чем обычно, но он боится, что это очередная ее игра. Он прекрасно знает о ее специфичном вкусе в музыке. То, что он не первый ее хозяин в музыкальной сфере. И… она его обманула, еще при первой встречи. Но… но, так хочется, чтобы ее слова небыли очередной игрой… Вздохнув, он протянул руку, касаясь ее волос, теня ее к лицу, осторожно убрал локон, упавший на плече за ушко своего сервампа. Большим пальцем обвел скулу. Жадность подняла голову, с удивлением заглядывая в глаза хозяина. Лихт нежно скользнул к подбородку и, схватив его, притянул ее к себе ближе, заглядывая в рубиновые очи. Это так противоречиво. Он — ангел, он — свет. А она — вампир, демон, она — тьма. Но эта тьма… стала очень близким существом. Может все же стоит довериться? Хотя бы сейчас, пока он еще пьян? Сервамп затаив дыхание смотрела в глаза парня. В синие омуты, которые очаровали ее и… заставили вновь почувствовать жизнь. Научил ценить ее… Поддаваясь своим уговорам, пианист тянет ее к себе. Пусть что будет. Он нежно касается ее губ. Впервые за год пребывания ее с ним, он неуверенно прижимает ее к себе. Обнимает и позволяет ее языку хозяйничать в своем рту. Возможно это ошибка, пусть так, но сейчас, пусть все будет, как происходит… Жадность плотнее прижимается к нему, играя с его языком, плавясь от горячих рук юноши, огибающие ее тело, неуверенно изучая. Она отрывается от уст и припадает к его шеи. Руки парня более уверенно стали действовать, расстегивать пуговицы на рубашки. И сжимают полушария.       — Ах! Аннн…       — Молчи. — Перебив на полуслове, Лихт хватает за золотые волосы и, накрутив на кулак, потянул к своему лицу. С наслаждением простонав, Хайди исполнила желания хозяина и накрыла его губы. Позволяя ему изучить собственный рот. Когда язык Лихта коснулся одного из клыков, Жадность простонала сквозь поцелуй. Она ликовала, наконец-то он сам (!) прикоснулся к ней, сам поцеловал, обнял. Позволил быть с ним критически близко. В эту ночь она отдалась ему полностью, без остатка, только ему. Наутро от переизбытка алкоголя воспоминания минувшей ночи не пропали, и подобно водопаду полились на голову пианиста, а мирно спящая под боком нагая вампирша, было подтверждением, что ночь была, и была незабываема.       «Вот тебе и глоток вина»  — Подумал Лихт, рассматривая умиротворенное лицо Жадности. Припоминая ее предложения выпить вино и соглашаясь, это действительно было весело.