Бесстыжий

Рёв раненого бармаглота прокатился по этажу, разбудив и перепугав половину биатлонистов. - Тарьей!! Старший Бё, вздрогнув, открыл глаза и сразу же сел в постели. Где-то недалеко послышался глухой удар в дверь. - Эмиль, свали к чёрту, - выругался кто-то из немцев, хозяин номера, на чью дверь обрушился гнев СуперСвендсена. - Гитлер капут! – объявил ему Эмиль и двинулся дальше. - ТАРЬЕЙ!! - Что за дьявол там происходит? – сердито спросил проснувшийся Шипулин. - Эмиль, - коротко ответил Тарьей и спрыгнул с кровати, начиная одеваться. - Пьяный, что ли? - Судя по голосу – нажратый, как сволочь. - Он знает, что ты ночевал здесь? - Нет. - Ну всё, капец мне, - Антон тоже сел и потёр кулаком один глаз, - передай Луизе, что я её любил. Или, может, попробуем забаррикадироваться и свалим через окно? Тарьей не ответил. Он лихорадочно натягивал брюки и рубашку-поло, время от времени беспокойно взглядывая на дверь. Эмиль приближался и вот-вот должен был остановиться у самого входа. Поведение нетрезвого Свендсена Тарьей считывал на несколько шагов вперёд. Задавшись целью найти пропавшего друга, он методично, не утруждая себя хорошими манерами, обшарит комнаты всех ребят всех сборных. И начнёт, разумеется, с лидера российской команды. - Я бы на твоём месте не отзывался, - искренне сказал Антон, выползая из-под одеяла. – Мы же тупо не успеем ему объяснить, что вовсе даже не переспали. - Я попробую, - Тарьей подошёл к двери, прислушался, - зря я вчера ушёл, надо было остаться. Наломали дров эти оба идиота, а мне разгребай теперь. Шаги стихли у двери. И ровно через секунду сильный, уверенный стук заставил сердце норвежца дрогнуть и забиться быстрее. - Тарь, - опасливо сказал Антон, - ну нахрен, не открывай. - Это – всего лишь – Эмиль, - с усилием ответил Бё, потом повернул ручку и открыл дверь, мгновенно обжигаясь об суровый ореховый взгляд. Свендсен ничего не сказал. Он обвёл взглядом комнату, оценил и растрёпанный вид своего друга, и настороженного полуодетого Антона, и особенно разобранную двухместную кровать. Закончив осмотр, он воззрился на Тарьея ещё более зло, чем вначале. - Кажется, я ваще всё не так понял, да? – спросил он, - и ты, разумеется, мне сейчас всё объяснишь? Друг молча смотрел на него и не отводил глаз. - А я-то думал, что застану здесь всю честную компанию, - продолжал Эмиль, - и эту рыжую бестолочь, и тебя, и Гиту, конечно же, куда без неё… - Эмиль, затухни, - резко, но спокойно ответил Тарьей. – Я вчера от тебя выслушал гораздо больше того, чем мне бы хотелось. И не намерен опять по второму кругу… - Ты мне только скажи, - интонация Свендсена резко съехала от угрожающей до почти просительной, - Йоханнес действительно тебе дороже, чем я? И Гита тоже? Он поднял руку, намереваясь опереться о косяк, - ноги от отчаяния и похмелья совсем не держали, - но тут его настиг звонкий мальчишеский голос, раздавшийся из-за спины. - Стой! Возникший из ниоткуда Йоханнес втиснулся между своими сокомандниками, закрывая брата от Эмиля. - Это я виноват! – выпалил он в лицо рассерженному Свендсену. Голос его дрожал как заячий хвост, но он тем не менее, уперевшись обеими руками в дверной проём, наглухо перегородил Эмилю дорогу и отступать не собирался. – Не трогай его! Это я всё придумал. - Так, - спокойно сказал Тарьей, борясь с желанием закатить глаза и отвесить братишке подзатыльник, – ну-ка быстро все выдохнули, зашли в номер и разобрались, что к чему, без истерики. Обняв Йоханнеса, он оттащил его от двери, освобождая дорогу Эмилю. Свендсен, шагнув внутрь, захлопнул дверь за собой. - Вот щас кто-то огребёт, - пробормотал рыжий мальчишка, когда на него с немым вопросом уставились три пары глаз. Прошлым вечером - И я тебе зуб даю – Настька меня ещё не раз уделает, - засмеялся Шипулин. – Ладно, давай спать, засиделись. - Я уже сплю, - немедленно отозвался его младший тёзка и нырнул под одеяло, накрываясь с головой. В этот момент в дверь постучали. Два Антона удивлённо переглянулись, - кому бы это понадобилось в гости в такой час, - и Шипулин отправился открывать. На пороге он с не меньшим удивлением увидел своего друга-норвежца, такого несчастного, словно его только что без вины пожизненно выставили из биатлона. - Тарь… - начал Антон, но продолжать не стал. Вместо этого сделал шаг назад, пропуская Тарьея в комнату, и машинально показал рукой на единственное посадочное место в их крошечном номере – на кровать. Бабиков уже сидел, закутавшись в одеяло, и хлопал глазами, не решаясь встревать. - Рассказывай, - велел старший Антон, удостоверившись, что полуночный гость уселся. - Эти два мудака меня доконают, - хмуро сообщил Тарьей. - Судя по твоей капец ласковой интонации, один из них – Эмиль, - уверенно сказал Шипулин. Норвежец кивнул. - Значит, второй – Йоханнес, - наугад предположил Бабиков. И тоже оказался прав. - Они сегодня после пасьюта напились, как черти, и дёрнуло их поспорить… Ну, поспорили. Да так, что у меня от этих сволочей уже крыша едет, - продолжал жаловаться Тарьей. - О чём спорили-то? - Обо мне. Ну типа, кого из них я больше люблю. Бабиков усмехнулся, опуская глаза, чтобы их гость не обиделся невзначай. Со стороны ситуация казалась бредовее некуда, но Тарьей пришёл к ним среди ночи, взволнованный, расстроенный, - Антоша никогда ещё не видел солнечного норвежца таким сумрачным, - ему явно было не до смеха. - Ш-ш-што? – переспросил Шипулин. – Ты серьёзно? Они реально из-за этого спорят? - По крайней мере начали они с этого, - уныло сказал Тарьей, - может, всё и сошло бы. Но ведь мой рыжий придурок совершенно не умеет пить. Ну и наговорил Эмилю всякого-разного. Я потом в пересказе слушал, уши в кренделёк сворачивались. Они через полчаса уже забыли, о чём спор, и просто друг на друга наезжали, вспоминая всё на свете – кто кому и когда на лыжу наехал и чёрт знает, что ещё. - А ты-то где был? – перебил Шипулин, - почему сразу Йоху не заткнул? - Да меня вообще близко не было, - расстроено ответил Тарьей, - или ты думаешь, что я бы просто так сидел рядом? Отвлёкся куда-то на Хенрика, слушал-слушал его ахинею, а потом мне уже кричат, что эти двое щас сцепятся. Примчался – ну точно всё так и есть. Кое-как Эмиля оттащил, так этот дьявол мне всю душу успел пропесочить, что не желает больше работать в одной команде с рыжим ублюдком, ну, с Йоськой, в смысле. И Йоханнес одновременно мне мозг выносит, что я – брат, я должен, обязан, честь семьи и всё такое… Короче, можете меня поздравить, - они щас не разговаривают, а я вроде как меж двух огней оказался. Оба Антона переглянулись. Непохоже было, что Тарьей их разыгрывает. Он сидел, согнувшись, сцепив пальцы, уперев локти в колени, - и смотрел в одну точку на стене. И если Шипулин ещё надеялся, что после его вопроса друг закатится смехом и сообщит, что это всё розыгрыш на дурачка, - то теперь надежда как-то резко угасла. - Завтра масс-старт, что делать – я без понятия, - пожал плечами Тарьей. – Эмиль злой, как сатана. Мы же с ним ещё накануне поругались, бесячая скотина, сам бы придушил, а потом вся эта канитель началась. Короче, ребят, ночь с ним в номере я не переживу. Можно у вас перекантоваться? - М-можно, - ответил старший Антон, одновременно окидывая взглядом кровать. Они-то с Бабиковым уже привыкли, что им в гостиницах то и дело выдают номера с одной двуспалкой, - все уже перешутили и пересмеялись на эту тему столько, что до правнуков дойдёт, - но куда ещё третьего в эту же кровать? Тем более с такой нефиговой комплекцией, как у Тарьея. - А я знаю, что мы сделаем, - вдруг сообразил Бабиков. – У нас же к Матвею невеста приехала, они в другой гостинице сегодня. А Сашка Логинов, значит, один ночует. Вы тогда оставайтесь, а я к нему попрошусь. И, посчитав вопрос решённым, он выбрался из-под одеяла, накинул футболку, натянул штаны и, кивнув обоим ребятам, без лишних слов скрылся за дверью. - Он всегда такой милый? – спросил Тарьей, проводив его взглядом. - Нет, только по четвергам, в остальные дни он в три раза милее, - серьёзно сказал Антон, - давай ложись тогда и спи. Чё вы поругались-то? - Да так, - Тарьей махнул рукой. Видно было, что ему неприятно об этом вспоминать. – Из-за Гиты. Болтали с ней в скайпе, она пообещала приехать, я, не подумав, согласился. Эмиль, разумеется, психанул, я не сдержался, что-то резко ответил… Просто тысячу раз уже договаривались и обещали друг другу, что наши девушки – это тема в межсезонье, а наши с ним отношения – вообще отдельная история. И тысячу и один раз всё летело к чертям. Он с Самантой – меня колбасит, я с Гитой – он психует… Он натянул на себя одеяло и грустно обнял подушку. - А у вас с ним … прям отношения? – осторожно спросил Шипулин. Сам про себя он на этот вопрос ответил уже давно. Достаточно было послушать, как изменяется голос Тарьея, когда он говорит о своём друге, и любые сомнения отпадали. Но полной уверенности всё же не было. Тарьей слегка улыбнулся. - Мы не любовники, если ты об этом. Ни ему, ни мне это не нужно. Но Эмиль – самый главный человек в моей жизни. Он – это всё равно что я, только лучше. - А я думал, ты на Йоську не надышишься, - усмехнулся Шипулин, слегка растроганный. - Йоханнес, - Тарьей перевернулся на спину и закинул руки за голову. – Он моё солнышко, нас же пятеро в семье, но Йоська… не знаю… С ним мы всегда были ближе всех. Да мне в голову никогда не приходило между ними двумя выбирать, - что за бред? Конечно, я люблю их обоих, но каждого по-своему, и это ваще не одно и то же. - Ладно, завтра разберёмся, - пообещал Антон, - до масс-старта ещё куча времени. Спи давай. *** «Разберёмся» наступило для Антона несколько неожиданно. По правде говоря, он не сильно переживал за Тарьея, зная наверняка, что Эмиль его пальцем не тронет. Будет полыхать, как Везувий, но даже замахнуться на друга себе не позволит. Гораздо больше его тревожил Йоханнес – такой же взбалмошный, как и строптивый, он вполне мог нарваться на неприятности. - Это я всё нарочно устроил, - тихо сказал младший Бё, на всякий случай отодвигаясь подальше от Свендсена. – Вы поругались, а я хотел вас помирить. Тарь, прости. Эмиль и Тарьей переглянулись. И отчаяние в глазах Свендсена начало смягчаться, уступая место любопытству. Запинаясь и вздыхая на разные лады, Йоханнес объяснил, что он действительно хотел как лучше. Он знал, что у брата и Эмиля иногда возникает напряжёнка из-за девушек, переживал из-за этого, а ещё больше – из-за того, что они оба раздёрганы и расстроены, и думал, как отвлечь обоих от этих разногласий. Вот придумал затеять дурацкий спор, кого Тарьей любит больше. Рассчитывал, что Свендсен занервничает, боясь окончательно потерять расположение своего друга, и пойдёт мириться. - Ничё не понял, - помотал головой Эмиль. – Ну-ка объясни, что это за многоходовочка такая. - Действительно, - поддержал его Тарьей, тоже пока мало что понявший. Йоханнес не преминул зафиксировать себе, что его друзья, сами того не заметив, выступили одним фронтом против него. Улыбнувшись краем губ, полностью готовый принять на себя справедливый гнев их обоих, если только это поможет им наладить отношения друг с другом, он начал объяснять. - Ну смотрите. Вы оба раздраконились из-за того, что Гита пообещала приехать к Тарьею. Ну понятно, это только мы тут в своей компании знаем, что сезон – это ваше время, обнимашки там и все дела, а межсезонье – для ваших девушек. Ей-то откуда это знать. И я решил, что акцент этой вашей ссоры надо перенести внутрь сезона, на то, что здесь и сейчас. Отвлечь от внешних раздражителей. - И выбрал себя главной мишенью? – удивлённо поднял брови Тарьей. - Если бы у меня было время, я бы непременно выбрал Фуркада, - ответил брат. – Прости, больше ничего не смог придумать. У меня в голове это было как-то так: напою его, - он осторожно кивнул на Эмиля, - и заведу разговор, как мне повезло с братом, как он меня любит, не то что у Мартена с Симоном, ну и всё такое. И типа похвастаюсь, что я, рыжий дурак, Тарьею дороже всех на свете, а Эмиль так, ничего серьёзного. - Ты, по ходу, ваще бессмертный, - вставил Антон, – если подъехал к Свендсену с такой заявой, когда он весь в раздрае. - Я тогда об этом не думал, - честно ответил рыжий мальчишка. – Думал только, что накручу Эмиля по уши, ну, привру маленько, и он поймёт, что Тарька как бы может и отдалиться от него. Тем более, если из-за каждой Гиты скандалы устраивать. Что есть и другие люди, кому Тарьей может быть небезразличен. Я – самое очевидное. Но я тут и сам понимал, что где друг, а где брат –даже сравнивать нельзя, разные вещи совершенно. Вот и говорю, надо было Мартена приплести, но не сообразил сразу. И в общем, расчёт был на то, что Эмиль всё это поймёт и пойдёт мириться, пока не поздно. - Он что, всегда такой заботливый раздолбай? – шёпотом спросил Антон у Тарьея. Старший Бё рассеянно кивнул. - Ну и вот. Вначале всё было норм. Я подкатил к Эмилю с выпивкой, слово за слово, да сам уже перестал себя контролировать, а там и Эмиль вдруг вспомнил старые обиды, и понеслась… Я, честно, не ожидал, что так всё выйдет, что вы ещё больше разругаетесь, - виновато сказал он, кусая губы и искоса поглядывая на Тарьея. – Думал, что вы всё равно в одном номере ночевать будете, ну и поговорите обо всём, и помиритесь. Я знаю, я идиот, простите. Тарьей молча шагнул к нему и так крепко стиснул в объятиях, что на пару секунд полностью перекрыл кислород. Но Йоханнес даже не обратил на это внимания. Обрадованный, он вцепился в брата и зажмурился, позволяя мгновению задержаться на подольше. Эмиль повернулся к Антону. - Я ваще ни при чём! – быстро ответил тот, разводя руками. – Тарька явился сюда среди ночи, весь взъерошенный, в глазах грусть-печаль, попросился переночевать. Не выгонять же его. Свендсен скосил глаза на расправленную двуспалку. - Да окстись, ради Бога. Это вам хорошо, вы кровати можете сдвинуть, если хотите, а нам вообще только одну на двоих дают. Как хочешь, так и помещайся. Или тебе было бы приятнее, чтобы я Тарьея на пол спать уложил? Эмиль мотнул головой и уже совершенно успокоенный посмотрел на братьев. Они только-только отцепились друг от друга и оба смущённо улыбались. - Кажется, нам надо поговорить, - неуверенно пробормотал Эмиль. - Согласен, - сказал Тарьей. – Спасибо тебе за приют, - он кивнул Антону, - и тебе – за соучастие, - он легко ткнул брата в плечо и, ни на кого не глядя, вышел, или точнее сказать – царственно выплыл из номера. У него было удивительно хорошее настроение и хотелось что-нибудь спеть. Эмиль потоптался на месте и, опустив голову, двинулся следом. - Если бы меня кто-нибудь так обожал, как Эмиль Тарьея, - с оттенком лёгкой зависти сказал Йоханнес, глядя вслед, - мне бы никакого биатлона не надо было. - Кстати, о биатлоне, - подхватил Антон. – Тебе не кажется, что Мартен как-то в край оборзел – все медали себе забирать? - Возможно. - Есть идеи, как его угомонить? - Есть парочка. - Жги! - Помнишь, Мартен как-то рассказывал, что у его винтовки прицел сбился, только на пристрелке заметили? Тарьей ещё тогда шутканул, что это он сделал – типа, сам скрутил Фуркаду прицел, чтобы мне помочь. - Ну. - Ты же не думаешь, что это реально была шутка? – засмеялся Йоханнес. – Только тихо, я тебя умоляю! Всё равно бы Мартен заметил ещё до гонки. - Что бы Мартен заметил до гонки? – спросила голова Фуркада, неожиданно засунувшаяся в дверь. Антон и Йоханнес переглянулись и оба прыснули со смеху.