На углях ненависти разгорается самая сильная любовь.
Скайлер шестнадцать. Клеймо идеальной дочери, вроде как, выжжено где-то на лопатке — она тянет шпагат лучше всех из черлидеров Мидтаунской средней школы, всегда вовремя сдает домашние проекты и стороной обходит дурные компании. У нее милые ямочки на яблочках щёк от матери и звучное «Старк» в дополнение к имени от отца. Питеру шестнадцать. Клеймо заучки-неудачника не мешает ему геройствовать на улицах Куинса в свободное от учёбы время — он чертовски ценит единственного друга, любит пересматривать «Звёздные войны» и преданно смотрит на Старка, которым безмерно восхищается. У него красно-синий костюм, кажется, пожизненно поселился в рюкзаке за спиной, а желание спасать весь мир так и светится в шоколадных глазах. Им шестнадцать, когда они случайно сталкиваются в коридоре возле мастерской.— Тыковка, это Питер. — Питер, это моя дочь — Скай.
«Беспросветный идиот.» Атомный взрыв в душе Скайлер происходит буквально в одну секунду — Питер видит это в её глазах, которые становятся почти антрацитовыми на мгновение, а потом тут же светлеют до исходного состояния. Он тоже чувствует это и молится всем богам, чтобы мистер Старк не заметил, что их только что «закоротило» друг на друге. Буквально. Им шестнадцать, когда Вселенная решает напомнить о себе. Скай теперь носит кофты с высоким горлом круглый год, а задумавшись, всё чаще облизывает вечно искусанные и пересушенные губы. Просто у неё «Питер» на ключице словно подсвечивается изнутри, и иногда девушке кажется, что надпись видна всем даже через ткань, а ненависть к Паркеру будто растёт в геометрической прогрессии. Питер больше не снимает черный напульсник с крайне глупым изображением строения атома урана, который купил в тот же день в первом попавшемся магазине. Просто у него на бледном запястье аккуратно выведено «Скайлер» и иногда он думает о возможности вырезать себе кусочек кожи с чёрными буквами ненавистного имени. Их ненависть обоюдна……как и любовь.
Потому что если тебя «закоротило», то это раз и навсегда. От этого никуда не деться, как не крути.— Тыковка, Питер поживёт с нами это лето. — Что, прости?
Скайлер во все глаза смотрит на отца сидящего напротив и стальной хваткой сжимает в руках нож так, что пальцы почти сводит судорогой. У неё в это мгновение внутреннее спокойствие рушится с грохотом и кажется погребает её под тонной обломков. Она резко встаёт и стул противно скрипит ножками, отодвигаясь. Звук этот практически громоподобен в повисшей над столом тишине.— Нет.
Скай бросает столовый прибор на тарелку и тот противно звенит. Звенит, звенит, звенит. Кажется целую вечность. Она чувствует разочарование и лёгкое недовольство отца, но сейчас, в эту самую секунду, ей плевать. Он просто недоволен шумом. Скай же недовольна жизнью. С тех самых пор, как Питер Паркер отравил её своим присутствием. Её недовольство гораздо глубже. Паркер приезжает с чемоданом вечером того же дня и улыбается ей, кажется, до зубного скрежета искренне. Плохой сон, скомканное одеяло и поза эмбриона, от которой потом наутро все кости ломит, становятся привычными. Скай в этом чёртовом доме с появлением Паркера стены давят на грудную клетку: тяжело дышать и даже настежь открытые окна не спасают ситуацию. Моральная разбитость осколками впивается в хрупкое тело, а чувство неправильности всего происходящего пеплом оседает в лёгких. Паркер просто огромнейшая заноза в её заднице. Лишний элемент. Ненужный. Питер видит Скайлер в следующий раз спустя пару дней. Она сидит на диване в гостиной, обложившись парой-тройкой книг, и несколькими пока ещё девственно чистыми листами бумаги и что-то усердно пишет, не обращая на происходящее вокруг никакого внимания. На него в том числе. Длинная платиновая прядь выбилась из собранных наверх волос и свисала на лоб, мешаясь, но она, кажется, даже не замечала этого, а потом, словно почувствовав его присутствие, подняла глаза. У Скай в глазах Северный Ледовитый и морозные воды бьются о прибрежные скалы, разлетаясь в стороны миллионами брызг. Питер кожей чувствует этот холод.— Чего тебе, Паркер? — Мне нравится твоя лента.
Он делает это ещё до того, как успевает толком подумать — тянет за конец персиковой ленты. Пепельные волосы тут же растекаются светлой волной по хрупких плечам. Скай убирает упавшие на лицо пряди за ухо и смотрит на него недовольно.— Держись от меня подальше, Паркер. Просто держись подальше.
«Какой же ты придурок, Паркер.» Шелковая лента так и остается у него в руках, когда Скай уходит, собрав книги.— Твою мать…
Скай чуть не задыхается от удивления, когда спустя две недели постоянных ссор и непрекращающейся неприязни заходит в комнату, которую занимает Питер и видит его в красно-синем костюме. Внутренний диссонанс почти разрывает на части, потому что, хоть убей, но в голове у девушки не укладывается, что ненавистный Паркер и Человек-паук — один и тот же человек. Слишком разительными кажутся отличия. Паркер застыв на месте ошарашенно смотрит на неё несколько секунд, а потом нихрена не мягко толкает одной рукой к стене, второй захлопывая дверь за её спиной. Из груди выбивает весь воздух почти сразу же, а парень нависает над ней, смотря сверху вниз — Скай впервые за всё время замечает, что Паркер значительно выше неё. А ещё понимает, что если бы он мог, то непременно бы выжег доказательство своей ненависти на её лице лишь взглядом. Она смотрит в черные глаза напротив и почти физически чувствует, как Питер проникает к ней под кожу с очередной своей насмешкой, которая начинает медленно появляться на его губах. Проникает и расходится там красными всполохами ненависти, укореняясь и продолжая расти.— Отец в курсе?
Она знает ответ. Уверена в нём. Но все же спрашивает, надеясь этим заполнить повисшую между ними звонкую тишину и хоть немного разогнать собравшееся в воздухе напряжение. Паркер втягивает воздух сквозь зубы и неожиданно быстро облизывает губы, наклоняясь ближе. Он шипит-рычит ей на ухо, а у Скайлер по позвоночнику бежит табун мурашек, причину которым она не может назвать. Так странно, ведь она не боится. Так странно, ведь думает о совершенно другом.— Ты никому об этом не скажешь, Скай. Никому. — Ну разумеется. Паркер, отпусти.
Скай поднимает на него глаза и смотрит так, что Питер думает-знает-уверен, имя на запястье — её чёртово имя — начинает печь. Он хочет отпустить её плечи, которые продолжает сжимать до будущих багровых синяков. Хочет. Но сил словно не осталось, а непонимание в больших глазах напротив продолжает расти. В голове назойливой трелью надоедает то ли совесть, то ли последние остатки разума, когда он немного подается вперёд. И тут же останавливается, когда губы ловят тихий шёпот.— Отпусти.
Питер опускает руки под грохот собственных рушащихся идеалов. Оказалось, спасать людей легче, чем удержать себя от поцелуя с девушкой, которую он ненавидит. Ненависть оседает кислотной пылью на пленке легких и мешает нормально дышать. Ненависть…— Паркер, ты с ума сошел?
Волнение так и дрожит в голосе, когда Скай видит его в гостиной — шатающегося, побитого и истекающего кровью. Кровь капает с его рук и остаётся ржавыми разводами на когда-то белоснежном ковре. Скай совершенно плевать на этот чёртов ковёр — никогда не нравился, слишком безвкусный. Но кажется, абсолютно не плевать на Питера, ведь сердце безумно заходится, а кончики пальцев дрожат.— Ты испортил ковёр, который мне нравился. — Да пошла ты к чёрту, Скай.
Паркер улыбается, показывая идеальные зубы и тут же по-змеиному шипит от боли. Девушка закатывает глаза, помогая ему добраться до ближайшей ванной, куда сразу же вталкивает, закрывая дверь. Аптечка отыскивается на второй полке шкафчика, что висит на стене.— Снимай костюм. — Серьёзно, прямо сейчас?
Скай стоит к нему спиной и не сразу понимает, о чем говорит чёртов Паркер, потому что поиски перекиси и каких-нибудь бинтов занимают её внимание сейчас намного сильнее — приходится повернуться к нему. Он смотрит на неё, а на губах играет улыбка и в тёмных глазах черти, кажется, устроили соревнования по танцам. Скай требуется около пяти секунд чтобы понять, что он имеет в виду. Понять и тут же поспешно отвернуться, чувствуя, как в смущении алеют щёки.— Ты придурок?
«Сдохни двадцать тысяч раз.» Скайлер сипит-хрипит и заправляет за ухо непослушный платиновый локон. Питер знает, что вопрос риторический — он видит ответ на него в глазах Скай каждый день. Так же как и жгучую ненависть. Она старается не смотреть на его тело, обрабатывая раны, но все равно замечает яркие всполохи желто-зелёных, бордовых и сине-фиолетовых отметин на загорелой коже. Будто кто-то впрыснул разноцветные чернила. Скай пытается ни о чем не думать, но все равно каменеет, когда взгляд цепляется за левое запястье, где под запекшейся кровью витиеватые узоры складываются в буквы именно её имени. Девушка помимо воли касается прохладными пальцами черных завитков. Ей почему-то сейчас больно до тёмных пятен перед глазами, а желание задохнуться почти ломает рёбра.— Я не хотела этого. — Не хотела, чтобы тебя закоротило на мне. — Нет. Не хотела, чтобы кого-то закоротило на мне. Почему именно мы, Питер?
Питер хочет просто обнять Скай и избежать тупых вопросов. Потому что сказать тут нечего. Потому что не знает ответов сам. Скай и не ждёт ответа. Уходит. Так легче. «Я ненавижу тебя, Паркер. Ненавижу, ненавижу, ненавижу.» Скайлер забивается в угол кровати в ту же ночь и ладонями закрывает лицо. Кричит, стонет и неразборчиво повторяет что-то под нос. Хрупкое тело содрогается словно в лихорадке и холодный пот рекой струится вдоль позвонков. Тонкая футболка липнет к телу. Скай страшно и Скай не понимает, куда ей спрятаться от этого гложущего чувства. Острые лопатки упираются во что-то теплое, но девушка не замечает. Она в тупике — буквально не знает, куда бежать. Крепко смыкает веки как в детстве. Но это не спасает — чувствует, как чьи-то руки крепко сжимают хрупкие плечи. Дыхание затрудняется и она лишь жадно хватает ртом воздух, пытаясь вырваться из этих оков. Она не может больше кричать — хватка неизвестного становится сильнее. Тяжесть постепенно отпускает тело. Скайлер открывает глаза с до предела расширившимся зрачком и видит перед собой Паркера, у которого, кажется, волнение плещется на самой поверхности глаз. Он немного уставший, немного заспанный — сидит перед ней в черной футболке и держит руками до боли за плечи.— Это всего лишь сон. Только сон. — Мне страшно, Питер.
Скай чувствует, как неприятно липнут пряди волос к шее и дрожит всем телом. Но от Питера тепло и она цепляется за него руками и ногами. Будто это правильно. Будто он необходимый элемент. Нужный.— Питер, я должна сказать тебе… — Потом. Спи, тебе нужно поспать. — Питер… — Спи, Скайлер. Когда проснешься, я по-прежнему буду рядом.
«Я боюсь потерять тебя.» «Ты не потеряешь.» Скайлер шестнадцать. Она все так же идеальная дочь, но теперь чаще носит персиковые ленты в пепельных волосах, улыбается, показывая милые ямочки и перестает носить закрытую одежду. А ещё отчаянно влюбляется в «Звездные войны»… и в Питера Паркера. Питеру шестнадцать. Он все тот же заучка-неудачник, у которого героизм в крови и красно-синий костюм в рюкзаке за плечами. А ещё он все так же любит пересматривать «Звездные войны»…но теперь восхищается другим носителем фамилии Старк.