1 из 1000 приятных вечеров

—Два кофе с собой и пирог с вишней, пожалуйста. —Маркус мило, по-домашнему, обратился к продавцу. Сморенный ярким солнцем за день, он, Маркус, выглядел уставшим и весь задор и веселье ушло из его голоса, оставляя лишь теплоту и искренность. Холлоуэй вертит карточку в руках, пропуская её между пальцев, и смотрит, как кофе медленно набегает в стаканчик. Продавец, которым являлась светловолосая девушка, закончив крепко перевязывать коробочку с пирогом лазурными лентами, протянула её вместе с кофе Маркусу. —Ваш заказ готов. —Спасибо, — роняет хакер, протягивая карту и беря в руки заказ. Девушка за стойкой мило улыбнулась. —Хорошего вечера, сэр. —Хороший вечер — это вечер с чашкой кофе и лаптопом. —А может лучше чай с ромашкой и любимые люди? Маркус ставит пакет на стол и опирается о него двумя руками, слегка наклоняет голову и смотрит прямо в глаза девушке. Время словно ускорилось, потоки мыслей так и лились, на деле же прошло пару секунд. Холлоуэй закачал головой. —Даа, любимые, —грустным голосом соглашается хакер. Сдержанно улыбнувшись, Маркус выходит на улицу. Асфальт, мокрый после недавнего дождя, словно зеркало отражает закатные лучи солнца, делая улицу ещё более золотой и тёплой. Не спеша идя по бордюру, держа кофе и пирог в одной руке, а второй копался в смартфоне, пытаясь отыскать нужную песню в плейлисте. Маркус был уверен, что звуки улицы были прекрасными и живыми, нагоняющими романтику и свободу, но он и так был достаточно развязным и ленивым сегодня, а эта музыка делала его ещё более непохожим на себя. Ему нужно было отвлечься от этого, поэтому в ушах раздались тяжёлые басы. А тихая-мирная инди осталась снаружи, далеко, разносясь из какого-то бара. Сворачивая с главной улицы, Маркус, словно попадает в другой мир, тёмный и холодный. Маленькие улочки, в которых солнце появлялось только в полдень, сейчас тонули в тенях и только редкие солнечные зайчики скрашивали эту густоту. Пройдя ещё немного, попутно пробираясь через доски и ящики. Холлоуэй подходит к двери гаража. Там во всю играла музыка, пусть через наушники её не было слышно, но по вибрациям, расходившимся по земле, можно было догадаться. Внутри гаража свет был приглушён. Посередине комнаты по-турецки сидел Ренч, залипая в новый выключенный телевизор. Руки его были сцеплены в замок, а локти упирались в колени. На маске отображались две полосы сведённые вниз (\ /), показывающие недовольство. —Хэй, чел, —Маркус достаёт наушник их уха и прислушивается к музыке. Она была громкой, но доносилась не из гаража. —Привет, —голос друга отдавал грустью и с непривычки слышался даже серьёзным. Сегодня эти двое вели себя совершенно не свойственно. Всегда взбудораженный и, словно обкуренный Ренч был покладистый и немного обиженный, а постоянно накофеиненный Маркус был уставшим и спокойным. —Я думал, это у тебя, —Холлоуэй поставил кофе и пирог на какие-то коробки, не служившие подставкой, и подошел вперёд, осматривать, пополнившие гараж, коробки. Не дойдя до них он остановился возле Ренча и смотря на него, поднял указательный палец вверх вырисовывая маленький овал, таким образом указывая на музыку. —Ага. —Ренч. —Маркус подошёл ещё ближе и присел на корточки, дотронулся кулаком до предплечья друга. —Что случилось? —Беда, чел. Я купил этот супер новый телевизор, хотел посмотреть «Бэмби». Вот уже распаковал. А тут у соседей классный вечер, они веселятся, музыка, все дела, ну думаю, ты слышишь. —Бэмби? Ренч. Ты так расстроился только потому что не смог посмотреть «Бэмби»? Давай, я схожу с ними поговорю? —Не не не, Маркус. Ты представь, я так каждый день делаю, а у людей праздник пусть повеселятся. —Ты болен. Может у тебя пубертат начался по новой? Вопрос Маркуса, как будто прошёл мимо ушей Ренча. Панк принял свой прежний вид и уставился в выключенный телевизор. Холлоуэй встал и медленно прошёлся к выходу. Запускает руку в карман и выуживает оттуда пачку сигарет. Открыв её, залипает на сигаретах, так и не достав себе, словно их считает, но слишком долго для трёх оставшихся сигарет. Думает. Когда, наконец, мысль совершает свою логическую цепь, Маркус, пряча пачку обратно в карман и возвращается к Ренчу, снова присаживаясь на корточки. —Ладно, хорошо. Есть идея. Ренч? —Вопросительно уставившись на анархиста, Холлоуэй положил руку на плечо друга, призывая того к вниманию. Панк, с пытливым «ммм», поворачивает голову в сторону Маркуса и кладёт щёку на его руку. —Ай! Так, тут недалеко есть высокое здание, а прямо перед ним здоровенный экран. Покруче твоего телека будет. Там постоянно рекламу крутят, но думаю, если вдруг там начнётся «Бэмби», никто не заметит. Выражение на маске Ренча тут же сменилось на разные, по размеру, кружочки (О о), а через секунду и сам хакер уже стоял на ногах, что-то обдумывая. —Точно, —ударив кулаком в ладошку, давая своим мыслям решимость. —И плед с собой возьмём. Ага. Хакер начал носиться по всему гаражу, пытаясь найти, когда-то принесённый сюда Ситарой, плед. Маркус поднявшись и взял в руки пакет с кофе, достал себе один стаканчик и пошёл к выходу. Снова попытавшись неудачно закурить. Радостные крики подходящего Ренча заставляют спрятать пачку в карман. Холлоуэй разворачивается лицом к панку, чтобы убедиться, что тот нашёл плед. Вдруг Ренч резко останавливается и смотрит, сперва на кофе в руках Маркуса, а затем на пакет. Эмоции на его маске сменяются звёздочками (* *). —Чел, там пирог? —Даа, —тянет хакер, улыбаясь. —Вишнёвый? —Угу. Панк, даже не слыша ответа, подбегает к Маркусу с радостным «Ыыы, я люблю тебя, чел» и хватает того за запястье и тыкается лбом в плечо. —Эээ, я думал, ты обнимешь, —разочарованно проныл Холлоуэй. —Я хотел, но решил не дырявить тебя своими шипами. Всё всё всё, пошли. —С этими словами Ренч отлипает от Маркуса и крадёт пакет с его кофе и пирогом. Солнце было уже совсем низко, но всё так же ярко светило золотом и уже разливалось пурпуром. Весь воздух пропитался волшебством заката. Лучи, подобно нитям, связывают чувства людей, давая им сполна насладиться компанией друг друга. Высказать тысячу слов или признаться в тишине, сидя на крыше с пледом и смотря «Бемби». После дождя крыша оставалась холодной, а едва тёплый кофе слабо грел. Сигареты слегка обжигали пальцы, но не могли дать требуемого тепла. Объятия. Вот что согреет и душу, и тело. Но Ренч, со словами «мне не холодно», всячески отказывался от них, продолжая стучать зубами. Он не любил объятия, но любил Маркуса, а это значит, что что-то нужно решать. Всего-то требовалось снять жилетку, но для Ренча это было тяжело, это был его, почти, последний уровень защиты перед Маркусом. И она пала, когда Маркус, стуча зубами, наклонился к ушку Ренча и прошептал: «Мне холодно. Пожалуйста». И панк не смог отказаться. Они продолжили сидеть в обнимку, посильнее укутавшись в плед. И последнее, что Маркус позволил себе в этот вечер, был лёгкий и невинный поцелуй в макушку светлых волос, когда Ренч уснул на середине мультфильма, сморенный теплом чужого тела. Вечера с любимыми всё же лучше, чем с лаптопом.