***
— Заночуешь у меня? — предлагает Хосок. Они стоят на неверных ногах в ожидании такси. Когда Чимин предложил вместе перебраться к нему на квартиру или же пойти гулять по набережной, все дружно проголосовали за второе, но очень скоро Сыльги замёрзла, и Хосок решил, что на сегодня они навеселились. Да и Чонын с Юнги уже уехали, как и Намджун, у которого появились срочные дела. В итоге пошли гулять оставшиеся три парочки, а Сыльги запросилась домой или как минимум в тепло. Поздравив ещё раз, они удалились. — У тебя же брат дома, — напоминает Сыльги. — Я могу очень попросить его заночевать у друзей, если он уже это не сделал, — он помогает своей девушке не упасть, когда они спускаются по каменной лестнице. — Он чаще не появляется дома, чем появляется. — И что мы будем делать у тебя? — лукаво смотрит она. — Пить кофе и играть в пасьянс, конечно! — от его реплики Сыльги хохочет. — Хотя мне хотелось бы другого… — Чего именно? — они, наконец, ловят машину и садятся на заднее сидение. Хосок называет адрес и пишет Чонгуку, чтобы не приходил домой или смылся побыстрее, если он там. Чонгук понятливый и пишет, что постарается утром заявиться не слишком рано. Телефон отправляется в недра кармана пиджака, а сам Хосок, прилично захмелевший, ведь по-другому кутить на днях рождениях они не умеют, наклоняется к Сыльги и смотрит в самую душу. — Скажи честно, ты же сразу запала на меня? Как только увидела? — Самолюбие зашкаливает, уважаемый доктор, — она упирается руками в его грудь. — С чего ты взял? Я вообще-то безответно влюблена была! — Но любить ответно ведь в тысячу раз приятнее, согласись? — Соглашаюсь, хотя я до последнего хотела тебя отшить, — смеётся девушка. — Надоедливым быть иногда полезно, — его руки перебираются на её талию. Сыльги отвечает на лёгкий поцелуй. Жарко целоваться они начинают прямо на лестнице. Сыльги прижимается поближе, потому что замёрзла, а Хосок этим нагло пользуется и сгребает в охапку, согревая теплом своего тела. Кое-как оторвавшись друг от друга и смотря с легко считываемым желанием, они добираются до двери квартиры. Сыльги не хочет, чтобы утром косились соседи и думали о Хосоке как о ловеласе, поэтому она заставляет его найти ключи и открыть дверь. Когда она за ними закрывается, почти ничего больше не сдерживает. — Хочу, чтобы первый раз был для нас обоих особенным, — успевает подумать Хосок, хотя усиленно делает вид, что не готовился и не ждал. Сыльги понимает, что он тот ещё плут, когда они заходят в его спальню и свечи уже зажжены любезно сделавшим это за Хосока младшим братом. Старший прикусывает язык. — Бля, Чонгук… Так и знал, что рыскал по моей комнате. А Сыльги краснеет, хотя это и кажется ей слишком забавным. — Первый раз уже был особенным, — говорит она с сарказмом, и Хосок удивлённо таращится. — В смысле? — Ты всё проспал, — разочарованно сообщает она, — пить надо меньше. Хосок как-то заметно бледнеет. — То есть мы уже переспали?.. И ты молчала?! Ты спала со мной, а потом спокойно сказала мне «нет»? Она едва не валится от смеха, наблюдая, как много драматизма на его лице. — Ты меня трахнула и притворилась невинной овечкой? — продолжает он, едва не переходя на ультразвук. — Поматросила и бросила?! Сыльги уже смеётся в голос, хватаясь за что-нибудь, чтобы не упасть. — Я оскорблён до глубины души! С прискорбием сообщаю, что тут вину искупит только минет. — А ты не охренел ли? — она тут же выпрямляется. Дело принимает совсем другой оборот. — Что? Я же должен как-то компенсировать душевную травму! А ты прям такая… ну такая… прям отсосательного роста, знаешь! — ЧОН ХОСОК-ШИ! Теперь от смеха падает он. — Мне всё ещё не ясно, кто кого трахнул и трахнет ли вообще, — вдоволь отсмеявшись и даже вытерев слёзы, говорит он и идёт впрямь заваривать чай, потому что после такого на эротические ласки не настроен никто. Сыльги шагает следом. В прошлый раз она не рассмотрела квартиру как следует и только теперь понимает, что в ней минимум три комнаты и одна большая кухня. Мужчина ставит чайник, а девушка шмыгает и садится прямо на стол, завлекающе перебрасывая ногу на ногу. Когда он к ней поворачивается, то в штанах становится теснее явно. — Ты хитрая лисица, — говорит он, подходя к ней, — почему ты не сказала? — Ты не вспомнил, а уж я освежать тебе память была не намерена. Подумала, что, если не помнишь, значит было не так уж важно. — Я просто пить не умею, вернее редко пью так, что прям до беспамятства. Роблю же сутками, никогда особо и не было времени развлекаться. А как напьюсь, так всё — белый лист, — он мягко притягивает её к себе. — Поэтому ты мне отказала сначала? — Ну, и потому что не уверена была в себе. — А сейчас не сомневаешься? — Стала бы я приходить сюда гораздо более трезвая? — Рад это слышать, — он находит её губы, прикрывая глаза, и целая вечность, кажется, проходит, прежде чем чайник кипит, оповещая. А им уже всё равно, им хочется наслаждаться друг другом. Так и оставив остывать чай в кружках, они перемещаются в гостиную, где спала на огромном диване Сыльги. Хотя в комнате Хосока свечи и красота, это всё хочется потом и не сейчас, а сейчас только его прикосновения и полёт в космос, то есть один билет до Гонконга. Хосок не помнит, а потому для него эта ночь с ней первая, и он старается быть лучшим, чем был тогда, когда и не помнит. Целует прерывисто, пока руки помогают ей избавиться от одежды, и сам расправляется со своей. Кожа Сыльги бархатная, горячая, на вкус словно манго и клубника — вкус геля, которым она пользуется. Хосок хоть и медлит, орган его уже очень требует внимания, а потому ласки, затянувшиеся, переходят сразу в резкие толчки. Сыльги стонет, но тихо, в своей манере, не привыкшая выражать чувства слишком громко. Этого достаточно Хосоку, ведь стонет она ему в ухо, пока он, вбиваясь, покрывает следами поцелуев кожу на шее, ключицах, груди, плечах. И обнимает после крепко, вдыхая аромат шампуня, утыкаясь в волосы. Они меняют позы несколько раз. Сыльги становится сверху, но всё ещё смущённо прячет лицо где-то у него на груди, пока он ласково поглаживает её спину и шепчет что-то приятное, ему несвойственное. Обычно он с любой партнёршей даже в постели взаимно подкалывали друг друга, но Сыльги другая. С ней на работе можно дебош устраивать и взаимные подколы там будут кстати, но в постели нет, надо быть ласковым, и Хосок чувствует это сразу. В душ хочется идти вместе, но мужчина пропускает её первой, когда убеждается, что ей точно было приятно, а это должна была быть дрожь и прогибы в спине, и он ответно их получает. Сразу как-то проблемы все на работе забываются и чай остывший пить даже круто. Она присоединяется к нему на кухне минут через десять, заворачиваясь в одно из его полотенец. Переглядываются молча, ведь в сущности говорить о приобретениях в эту ночь ни к чему. И через стол протягивают друг другу руки. Хосокова ложится сверху и поглаживает большим пальцем её ладонь. Спать не хочется совершенно.14
29 сентября 2018 г. в 00:14
Они танцуют под медляк «Say something» A Great Big World, который очень нравится Чонын. Как только она его слышит, тянет Юнги на танцпол из комнаты, хотя вечеринка в самом разгаре и никто не обращает внимания на музыку извне яркого празднования. Юнги не любит танцевать, но делает для Чонын исключение, потому что это особенный день. С утра, когда они проснулись помятые и каждый со своим настроением, ничего не предвещало какой-то встряски вечером, кроме того, что они оба планировали вернуться домой пьяные и счастливые. Но не опьянённые и в смятении.
Ведь по сути Юнги поставил перед фактом. И даже не дарил кольца. Зачем он это сказал?
Она смотрит на него блестящими глазами. В них почему-то скапливаются слёзы, хотя день-то чудесный и рискует стать ещё чудеснее.
— Say something, — наконец, говорит ему она, даже не стараясь перекричать музыку. А Юнги держит за талию и даже в танце ведёт. И выглядит абсолютно странно, потому что потом, когда выяснилось, что сказал о женитьбе и Чимин, он больше не проронил ни слова. И молчит сейчас. Хотя Чонын нужны ответы.
Они вместе уже целый год, ведь скоро ноябрь. Ведь гарантий Юнги никаких не давал. И ни разу всерьёз на её «возьмёшь меня замуж?» не ответил. Он ей вообще ничего не предлагал и не обещал.
Пока Соён хвастается колечком, Сомин красивым, смелым и вообще распрекрасным женихом, а Хосок с Сыльги и Тэхён с Ухи наслаждаются своим тихим счастьем, Чонын смотрела в глаза Юнги и думает о многом, что было и что ещё будет. Ведь в их отношениях никогда не бывает гладко и тихо. Им надо со скандалами, вечными американскими горками, или не надо вообще никак. Словно они иссыхают, если наступают моменты затишья.
— Я люблю тебя, — говорит Юнги, и как тогда на Чеджу, в машине, музыка перекрывает слова, но девушка понимает его отлично, — тебя это удивляет?
— Нет, не это, — она проводит по щеке ладонью, — а твоё предложение.
— Ты хотела, я сделал, — улыбка трогает его губы. И она такая трогательная в сочетании с тем, как он смотрит, что Чонын не может сразу начать метать в него топоры, потому что он не говорит о самом главном.
— Потому что я хочу или ты? — и губы предательски дрожат, ведь непонятно, что будет дальше, после этого предложения. Родители по-прежнему не оставят их в покое и впереди ещё как минимум четыре года учёбы, а бросать всё ради семейного очага и детей Чонын не станет. Какое там, ведь она сама позавчерашний ребёнок. А Юнги тридцать плюс, Юнги наверняка нагулялся и хочет нормального семейного счастья. Как и говорил тогда, в начале отношений. Он ведь предупреждал её. В итоге он опять сам идёт на уступки, и это гложет её. Она не может чувствовать себя счастливой от того, что заставляет его идти на жертвы, каждый раз притворяясь маленькой девочкой, капризной и непослушной, чтобы он не злился и делал так, как хочет она. Нужно ли это Юнги? Станет ли он долго терпеть это, как говорит сейчас? А через год, три, пять? Если надоест, сможет ли он честно признаться, что устал?
Но Чонын не знает, как научиться жить не только своими желаниями и нуждами. Как привыкнуть, что, если поженятся, теперь всё будут делить на двоих и делать вместе.
— Хочу, — голос обволакивает её с головы до ног, — хочу, чтобы ты была миссис Мин. Но у нас не принято брать фамилии мужей. Вместе выберем кольца или мне самому это сделать?
Жмурится от яркой подсветки над их головами и не замечает никого вокруг, продолжая раскачиваться в такт музыке. У Чонын пересыхает в горле. Это всё алкоголь. Утром проснётся и поймёт, что Юнги пошутил и ничего не говорил.
Мин Чонын.
Это было бы слишком хорошо.