I don't say strange things

Май в Провансе довольно влажный, но тёплый. Сначала они летят практически полдня до Парижа, затем бронируют машину (на этот раз это белый кабриолет) и ещё около двенадцати часов едут до отеля в Провансе, а это почти восемьсот километров. Юнги за рулём в лёгкой фиолетовой рубашке и чёрных облегающих штанах — классика в его понимании, Чонын изучает карту достопримечательностей рядом на пассажирском сидении, и она облачена в белое платье с вырезом и юбкой-пачкой. В полдень двадцатого числа их ждут в Соборе Святого Спасителя, чтобы они смогли обвенчаться и объявить себя мужем и женой. Что бы там ни говорил Мин, он во всём уступает Чонын, а Чонын — католичка, и ей пришло в голову сделать это как в романах, словно тайное венчание и побег. И Юнги нравится, пусть сам он далёк от Бога. Документы-то всё равно будут действительны только в Корее и зарегистрированные корейскими органами. А это — чисто их импровизированная церемония. Жизнь в Провансе неспешная, тихая, почти тайная. Воздух заполняется цветочными ароматами и звуками цикад на фоне мелодии моря Лазурного берега. Цветов целая вселенная, что так завораживает их обоих. Уставшие от суеты города, его спешки и противных запахов, шума они приехали сюда прежде всего насладиться уединением и счастьем друг друга. Они останавливаются в очень небольшом отеле на окраине сельской территории, откуда рукой подать до лавандовых полей, и выбирают комнату с большой кроватью и отдельной маленькой кухонькой рядом с балконом, на который можно выйти вечером освежиться и полюбоваться видами. Повсеместно красиво, куда ни глянь. Юнги втаскивает вещи, а приезжают они к семи утра, поэтому на сон есть всего несколько часов. Они заранее подготовились ещё в самолёте, поэтому одеты именно так, как хотят пожениться. Чонын молчаливо берёт Юнги за руку и они, не размениваясь на сновидения, оставив вещи, спускаются вниз, чтобы выпить в ближайшем кафе кофе и отправиться в город. Собор находится в столице, Экс-ан-Провансе, и жизнь здесь кипит не намного быстрее, чем в глубинке. Они добираются почти вовремя. — Не верю, что делаем это, — делится переживаниями Чонын, когда они выходят из машины и направляются к зданию. — Вот так. В архитектуре собора и готические, и романские черты, есть и мрачность, и возвышенность, навевающая определённые мысли и чувства. Он огромный в высоту, величественно приглашает их войти и станет молчаливым наблюдателем их счастья, выхода на новый уровень. Немножко страшно, немножко любопытно, но это всё ещё именно так, как девушка себе представляла. — Войдём? — Юнги снимает солнечные очки и крепче сжимает руку. — Не хочу давать тебе время на сомнения, а то сбежишь с каким-нибудь красивым молоденьким французом. — Не дождёшься! — Тогда идём. Всех святых, кроме Моисея и Богоматери, Юнги не знает, что заставляет его разглядывать фрески, картины и барельефы с неподдельным любопытством. Впереди епископ, ожидающий их за центральной кафедрой, до которой ещё нужно подняться по лестницам. — Это самое необычное засвидетельствование брака в моей тридцатилетней практике, — говорит мужчина на английском, хотя его родной, конечно, французский, облачённый в тёмные одежды и очки которого всё сползают на переносице, и улыбается. — Что ж, вы готовы принести клятву? Не забудьте, что оба вы должны принадлежать одной конфессии и искренне верить в Бога и почитать его, тогда он одобрит ваш союз и он будет крепким. Юнги и Чонын кивают, и епископ соединяет их руки под своей, начиная ритуал. Ещё одно его отличие, принципиальное, в том, что после клятв, которые они дают сами себе на родном языке, Юнги достаёт кольца, которые до этого девушка даже не видела. Прочитав молитву, епископ удаляется в свою комнату за колонной, благословляя их на брак и называя своими детьми, а Юнги открывает перед девушкой коробочку, в которой лежат два маленьких главных атрибутов их союза. Он, конечно, постарался, и на внутренней стороне стоят инициалы прямо рядом со знаком бесконечности. Естественно неправильным знаком, потому что это их особая фишка. Поняв это, Чонын передумывает плакать, и стены отражают её смех, и Юнги, собою довольный, с горем пополам надевает на её палец кольцо, а затем передаёт в руки его. С большим трепетом и дрожащими пальцами они справляется со своей частью, пока Юнги наблюдает сверху вниз за её потугами. — Маленькое, чёрт, почему оно такое маленькое? — Не ругайся в святых стенах! — У нас никогда ничего не будет по-нормальному. — Это нормально, — Мин притягивает её к себе, потому что больше не может выдержать — так хочется её поцеловать, трогательную, невероятно красивую в этом платье, его ещё вчера невесту и сегодня, сейчас уже жену. — Объявляю тебя своей женой, Мин Чонын, — шепчет он в губы и снова целует их. — А я тебя своим мужем, Мин Юнги, — и лукаво добавляет, — оппа! И с тихим визгом покидает здание, потому что потом следует «иди сюда, маленькая чертовка, ты напрашиваешься на наказание!», и вот это уже больше похоже на правду, потому что в то, что они стали мужем и женой, оба не смогут поверить ещё очень долго. Их свадебный маршрут начинается с городской прогулки по столице, плавно переходящей в поездку до Арля и Авиньона, чтобы посмотреть мост через Рону, а затем в Кассис — рыболовецкий город, останавливаясь в ресторане на пляжу уже под вечер, чтобы поесть рыбы и выпить вина. Пока официант разливает для них по бокалам красное полусладкое, они вместе отвечают на сообщения и звонки от друзей, узнавших, что те обвенчались, буквально только от сообщений Юнги в общих чатах. Юнги до конца держал в тайне место их медового месяца и дату поездки, потому что хотел удивить и потому, что поздравления и наставления заранее достали бы их с Чонын прежде, чем они сказали бы всем о том, что планируют. Друзья знали о намерениях Мина ещё с вечеринки Чимина, но тогда он не сообщал всех деталей. Чимин планировал жениться к окончанию учёбы Соён, и потому о датах не шло речи, у них же с Чонын всё было совершенно по-другому. — Вот вы жуки! — добродушно восклицает Хосок, вышедший на видеосвязь вместе с Сыльги. Чонын краснеет и кивает, а Юнги только снисходительно улыбается. — Свалили и никому не сказали! — Мы потом устроим празднование для своих, — обещает Юнги. — Честно-честно, — поддакивает новоиспечённая жена. — А родители что? — спрашивает Сыльги. — Поставили перед фактом, — Юнги пожал плечами. — Так было проще всего. Теперь у них не будет на нас никаких рычагов давления. — Ну вы… бешеные, конечно, — Хосок искренне рад, но не может не пожурить их за конспирацию. — Когда прилетаете? — Послезавтра самолёт. Ибо в понедельник мне уже на работу, — вздыхает Чонын. — Счастливо отдохнуть, что ли, — и они прощаются. Их маленький рай заканчивается прогулкой по лавандовым полям перед самым возвращением, и это то, что Чонын запомнит надолго. В тысячу раз более оригинально, чем если бы они женились в корейском отеле в кругу кучи знакомых и родственников, надевали традиционные ханбоки и устраивали фотосессию. У них останутся фотографии, они успели сфотографироваться и в день свадьбы, но их будет немного, и тем они ещё более ценные. Это запомнится, и Чонын не перестанет говорить Юнги спасибо за то, какую сказку он ей устроил, какое незабываемое путешествие подарил. Возможно, Прованс видел сотни тысяч историй любви и свадеб, и Юнги с Чонын не станут для него особенными. Но для них Прованс стал точно. — Мне снился сон, — они садятся в самолёт, и какая-то тёплая грусть накатывает немного, когда они покидают курорт. Юнги внимательно слушает. — Ещё когда в больнице перед операцией лежала, ты пришёл ко мне и сказал, что не в состоянии даже нормально позаботиться обо мне, о нас… Сказал, что хочешь сделать паузу. Знаешь, это был мой страх на протяжении всего времени с того момента, как я переступила порог твоего дома. Что ты откажешься от меня в конечном счёте. — И что же в итоге? — Я проснулась на моменте, когда хотела тебя отмудохать, а ты такой лежишь рядышком и обнимаешь, и сопишь в ухо. Юнги не может сдержать смешка. — Чем всё закончилось? У тебя в голове. — Тем, что я вспомнила твоё обещание быть рядом, несмотря ни на что. — А знаешь, что я подумал, когда впервые увидел тебя на пороге? — вкрадчиво спрашивает он. Юнги шумно сглатывает. — Чего? — Что вот он, пиздец, катастрофа, конец моего мирного существования во весь свой полторашный рост, и что, блять, мне придётся держать каждое своё обещание, первое из которого было «не влюбляйся в эти блядские чокеры». — Не получилось? — понимающе кивает она. — Я тебя замуж взял, — обречённое вздыхание. Чонын смеётся и ликует одновременно. — Это было единственное обещание, которое ты относительно меня не сдержал. — Да. Потому что я никогда не говорю странных вещей, которые потом не смог бы воплотить в реальность. — Я знаю, — она утыкается ему в шею, ведь впереди долгий полёт, и Юнги приобнимает в ответ. Чонын точно знает — Юнги всегда выполняет свои обещания.