О всепоглощающей ревности

      — Что это, блять, сегодня было?! — рявкнул Гароу, захлопнув дверь квартиры Стальной Биты, куда она его — на кой-черт? — впустила жить еще месяц назад. Хотя, причина была ясна обоим: сердцу не прикажешь, вот и все. Даже если она — герой S-класса, а он — гребаный человек-монстр.       Девушка с кислой миной высунулась из-за угла и посмотрела на бывшего охотника на героев, но ее — как она вообще до такого докатилась?! — парня. «Че этому недомонстру опять взбрело в бошку? Опять что ли, епт…» — подняв глаза, она встретилась со звериным взглядом янтарных глаз. Все ясно: сейчас он по какой-то — ясной лишь ему самому — причине был в бешенстве. И, похоже, по вине Стальной Биты. И, видимо, ей влетит не по-детски.       Он был зол. Нет, не так: Гароу был в ярости и сжирающей его ревности. С чего бы это вдруг? Все предельно ясно: Бита — она же Бадд — в последнее время слишком часто посылала его далеко и надолго, стоило лишь несчастному человеку-монстру подойти к ней ближе, чем на метр, при этом уделяя в разы больше внимания и заботы — несвойственных ей, ходячему воплощению культуры гопников — своим фанатам. «Да как это вообще взбрело в твою гребаную голову? Совсем борзая?» — Гароу рассматривает Стальную Биту с ног до головы, представляя, что он сделает с ней прямо сейчас, хочет она того или нет.       Такой взгляд не дает покоя. О’кей, Гароу давно завязал с охотой на героев, но сейчас он смотрел на нее так… так, будто он будет вновь избивать ее практически до потери сознания, как и было при их первой встрече. Нет. Вряд ли. Все не так. Совсем не так. Он точно не будет ее избивать, но… все куда хуже. Или же… лучше? Черт его знает.       Сдаваться она не собирается. Что это за герой, который только при виде опасности опускает руки и машет белым флагом? Бороться — так до конца! Поэтому Бита, сменив удивленную и отчасти испуганную физиономию на обыкновенно-наглую и борзую, выходит в коридор и прислоняется к стене, сложив руки на груди:       — Херли тебе надо, петушара? — Бадд готова держаться до последнего, сохраняя образ вечно борзой пацанки, которой похрен абсолютно на все, даже на Гароу, который сейчас, находясь всего-то в паре метров от нее, готов испепелить взглядом все живое вокруг. Но все не так: внутри ее трясет от страха. Или причиной тому не только страх?       Взгляд Гароу не меняется, да и скрывать ему нечего. Его передергивает. Трясет. Он в бешенстве. Ему ничего не стоит ударить кулаком по стене совсем близко к ее лицу, после чего Бита, напрочь забыв о маске наглости и безразличия, испуганно смотрит на его руку, а после — на самого Гароу.       Если раньше он и хотел избить эту девчонку практически до потери пульса, показать, кто тут монстр, настоящий монстр, которого невозможно одолеть, доказать ей, что герои — даже S-класс как она — не идут с ним, человеком-монстром — ни в какое сравнение, то сейчас у него было лишь одно желание: просто. Ее. Трахнуть.       Просто трахнуть. Трахнуть. Трахнуть. Трахнуть! Показать ей место, где она должна быть. И никакой урод не смеет к ней даже прикасаться своими мерзкими руками. Они тут же окажутся оторванными и засунутыми в одно место этой мрази. Но не сейчас. Сейчас — Бита.       Бита, зажатая между Гароу и стеной коридора. Бита, у которой нет шансов на побег. Бита, которая сейчас полностью безоружна. Бита, которая не в силах скрыть свой страх перед Гароу. Бита, у которой будь в руках ее любимое оружие, не нанесла бы Гароу никакого урона.       — Пошел. Нахер! — выкрикивает она, понимая, к чему все ведет, и пытаясь оттолкнуть Гароу, но тщетно: он сильнее.       — И сколько раз ты мне это уже говорила? — он, все еще будучи в ярости, не церемонясь, сжимает ее шею, смотря — теперь уже точно в испуганные — черные глаза. — Сколько раз в последнее время ты посылала меня нахер, а потом неслась обжиматься с хер пойми кем?       — Ты в конец ебнулся? — кряхтит Бадд, положив руки поверх ладони Гароу, пытаясь ослабить хватку, но тщетно: он слишком силен.       — А ты нет? — яростно шипит парень, наклонившись совсем близко к ее лицу. Не отпускает. Только душит сильнее. — Ты совсем идиотка?       Он чувствует, как его переполняют эмоции. Как вены надуваются от ярости, зарождающейся в нем. Как этим он ее пугает в разы больше, чем какой-то сраный монстр драконьего уровня. Гароу в ярости — куда хуже. Гароу, поглощенный ревностью — верная смерть.       — Блять, да отъебись ты! — Бита пытается как следует пнуть этого недомонстра. Желательно, в пах — чтобы больше не лез, когда не просят, но ни одна атака не срабатывает: он слишком сильно держит ее ноги своей, прижимая их к стене.       — Все-таки идиотка, — произносит Гароу, внимательно рассматривая эмоции на лице девушки: все-таки боится. — А я ведь предупреждал тебя.       Она смотрит в его янтарные, полные ревностной ярости, глаза. Глаза, которые, вроде как, считаются зеркалом души. И Бита, смотря в это «зеркало» искренне не понимает, почему Гароу все еще не принял форму монстра и не прикончил ее. Ответ, разумеется, прост и очевиден, и они оба его знают. Этот монстр с янтарными глазами безумно влюблен в нее, в чем, конечно же, никогда не признается. Как и Бита — ни за что не скажет Гароу, что сходит по нему с ума.       — Пошел нахер, озабоченный! — пользуясь моментом, повторяет Бадд и пытается вырваться, пнув Гароу под колено и пытаясь заломить его руку. Тщетно: он хватает девушку за запястья одной рукой и с силой сжимает, заводя их наверх, вновь прижимая Биту к стене, в один момент лишая всех шансов на освобождение.       — Ничего нового, — второй рукой Гароу фиксирует ее подбородок и вновь смотрит в глаза, теперь нагло улыбаясь. — Бесполезно против меня.       И тут же целует ее. Нагло. Грубо. Лишая и шанса вырваться. Бита в ответ больно кусает и, похоже, до крови: во рту чувствуется металлический привкус. Гароу не оставляет ее безнаказанной, укусив за нижнюю губу, чем вызывает в ответ недовольный стон девушки. Она злится. Как и он.       — Да чтоб ты сдох… — с губ срывается полувздох-полустон, когда парень, оставив в покое губы, опускается на шею и проводит языком по бледной коже, заставив девушку дрожать от его действий уже сейчас.       Гароу игнорирует все ее высказывания и ругательства. Выскажет ей он все позже. Хотя… вряд ли: все решится здесь и сейчас. Нет времени и желания тащить Бадд в спальню, он и она останутся здесь.       — Уебок! — стонет Бита, когда Гароу оставляет засос: пусть все, абсолютно все, видят, что она — его. И, засранец, сделал все так, чтобы и воротом не могла прикрыть.       — Как мило с твоей стороны, — отвечает он, одной рукой продолжая крепко держать запястья девушки, а второй срывая с нее футболку вместе с бюстгальтером. Одежда сейчас лишняя.       Когда Гароу вновь целует ее, у Бадд нет сил и желания сопротивляться: в любом случае от нее не отстанут, да и сама Бита… не против. Она добровольно отвечает. Сдается. Мысленно поднимает белый флаг и машет им перед этим чертовым недомонстром, чтоб он провалился.       Он дразнит. Оттягивает нижнюю губу девушки. «Гад, еще и лыбится, — она прекрасно это чувствует собственными губами. — Мразота!» — проскакивает последняя внятная мысль прежде, чем он запускает свой язык в ее рот, и Бита, не в силах сдержать себя, тихо стонет. Расслабляет руки… И Гароу ее отпускает. Отпускает, зная, что она сейчас добровольно никуда не сбежит.       Бадд нежно обнимает его за шею. Отстраняется. Смотрит в глаза. И вновь накрывает его губы своими. Прижимается. Хочет почувствовать еще ближе, хочет почувствовать… в себе.       Одежда ужасно мешает. Поэтому Бита стаскивает с Гароу бессменную черную водолазку, вновь отстраняется, но только чтобы снять через голову совершенно ненужный элемент гардероба, и снова целует. Проводит языком по губам. Кусает. Опускается на шею, где оставляет метку в ответ. Прижимается своим телом к его обнаженному торсу. Гароу рычит, недовольный тем, что теперь на его бледной шее останется яркая отметина из-за этой девчонки, постоянно таскающей с собой биту.       Бадд вскрикивает, когда он, как бы наказывая за укус, больно шлепает ее по ягодице. Придумать, как бы получше назвать Гароу и куда бы послать Бита не успевает — он слишком быстро снимает с нее джинсы вместе с бельем и приподнимает за бедра над полом, заставив обнять себя ногами.       И вновь грубо прижимает к холодной стене коридора, заставив сдавленно вскрикнуть после столкновения голой спины с твердой поверхностью. Грубо сжимает грудь и выкручивает пальцами соски, заставляя девушку запрокинуть голову и застонать. Грубо целует шею, вызвав в ответ судорожный вздох. Грубо и довольно чувствительно шлепает по ягодице за поцарапанные плечи. И ей это нравится.       — Я тебе череп пробью… — ее фраза обрывается очередным стоном, когда два пальца резко погружаются внутрь и начинают делать поступательные движения.       — Да что ты говоришь, — хмыкает он, оставляя засос на груди и слушая ее стоны, которые он так любит.       Бита пытается что-то сказать, а именно послать куда подальше и назвать парой «ласковых», но тщетно: действия Гароу слишком сильно отвлекают. Связанно мыслить не получается. Остается только стонать, выгибаться, прося большего, и двигаться навстречу рукам и губам, дарящим наслаждение.       Гароу слишком хорошо знает, что ей нравится, и как довести ее до пика. Бита вновь вскрикивает и кусает губы, когда он добавляет еще один палец — ублюдок, издевается — наклоняется к ее груди и берет в рот сосок. Втягивает его. Дразнит. Кусает. Прекрасно зная все ее слабые места.       — Мгх… — удается выдавить ей вместо уже привычного «уебок». Гароу лишь злорадно ухмыляется, что Бадд прекрасно знает, не открывая глаз.       Бита расстроено стонет, когда парень убирает пальцы, не доведя до конца совсем чуть-чуть, но на смену им приходит то, чего она так сейчас желает.       Бадд почти задыхается, когда Гароу сразу входит во всю длину, прикрыв глаза и судорожно выдыхая, услышав со стороны сдавленный стон и не сразу понимая, что — его. Бита выгибается в его руках, двигается навстречу и… стонет.       Сильный толчок. Бадд прогибается в спине, довольно стонет. И нагло улыбается. Сжимает пульсирующий член внутренними мышцами. Слишком узко. Гароу рычит сквозь стиснутые зубы. Бита, не скрывая наглой улыбки, стонет.       Бадд целует его. Настойчиво и нагло. Переплетается своим языком с его. От каждого движения стонет ему в губы. Выгибается, когда он грубо вколачивается в хрупкое тело и сильно сжимает ягодицы. Бита более, чем уверена, что останутся синяки.       Она прижимается к нему. Царапает спину, за что каждый раз получает болезненные удары по ягодицам — сейчас Гароу точно не будет ее жалеть. Перед тем, как вновь застонать и отдаться ощущениям, когда парень входит слишком глубоко, у Бадд проскакивает мысль, что в ближайшее время она не наденет шорты.       Бита не поняла, когда она успела так быстро подойти к краю, но ее охватывает дрожь и по телу будто расползается нега. С ее губ срывается громкий стон, который Гароу глушит, как и свой, поцелуем, резко выходя из нее, кончая.       Еще пару минут они молчат. Только тяжелое дыхание обоих прерывает тишину в квартире. Бадд, положив голову Гароу на плечо, прикрывает глаза.       — Ты в конец охуевший, — у парня хватает сил только на то, чтобы скептически посмотреть на нее: опять она за свое. — Без понятия, с какого хера ты начал орать, — поясняет она, — но это… было охуенно.       — А еще я предупреждал тебя о твоих словечках, — отвечает Гароу, намекая на мат в речи Биты. — За это ты тоже получишь.       В ответ Бадд, все еще обнимая его ногами, отстраняется и облокачивается о стену, смотрит на него, нагло улыбаясь.       — Хорошо.       Пару секунд молчит, а после добавляет:       — Уебок.       Сказано более-менее с любовью, что Гароу прекрасно понимает — по ее взгляду видно, вот только Бадд все-таки слишком наглая и гордая, чтобы признать это. И сам парень тоже. Но обещание есть обещание. Гароу снова нагло целует ее. Бита — совершенно не против.