***
Рома сидел под дверью кабинета, внимательно слушая медсестру. Повреждения оказались не столь значительными, чтобы направлять в больницу, хватило и ближайшего травмпункта. Перелом руки в двух местах, небольшая трещина в большеберцовой кости, растяжения, вывих лодыжки и легкое сотрясение. Рентген и МРТ сделали, гипс наложили. Жить будет. Через пару часов Рома уже поддерживал шатающегося парня, помогая выйти на улицу. Для протокола обязательно нужно было указать причину повреждений. — Почему? — парень внимательно смотрел на все еще мокрые от слез щечки. — Что почему? — голос до сих пор дрожит… — Почему ты солгал? Почему не сказал, что это было ДТП?.. — У тебя были бы проблемы… — парень отвел взгляд, — Все равно никто не видел. Жив — здоров, так что считай, ничего не было. У Ромы пропал дар речи. Здоров?! Выгораживает его?.. За что?! Он прижал к себе парнишку, оказавшегося ниже его самого на полголовы. — Что я могу для тебя сделать? — Не надо ниче… — Пожалуйста, — теплая ладонь вытирала слезы, которые непонятно почему все еще текли ручьем. — Все, что захочешь… — Отвези меня домой, пожалуйста… — Конечно, конечно отвезу, — Рома подхватил мальчишку на руки, донося до машины. Уже не первый раз в голове мелькнула мысль, насколько хрупким и легким кажется это создание. — Роман, — только сейчас парень понял, что не представился… — Вася, — постарался протянуть загипсованную руку. Рома вздохнул и потрепал и без того растрепанные волосы спутника. — Куда едем? Парнишка назвал адрес. — Это… знакомый район, — Рома не мог вспомнить, откуда он его знает, но был в этом уверен. — Там общежитие моего универа. — Так ты учишься… — Да, в МГУ, на Историческом. — А почему не дома? Лето же, сессия закончилась. — Далеко… Да и мне Москва нравится… — Васенька отвел взгляд, а Рома не стал выспрашивать. За окном мелькали витрины и огни ночного города, проносились мотоциклисты. Вася за сегодня был изрядно вымотан, а тихий шум мотора действовал укачивающе. Очнулся парень, когда уже машина остановилась во дворе. Не его дворе. — Рома. — Тише, тише, — паренька вытащили из машины и опять взяли на руки. — Долго ты меня будешь таскать? Я способен сам идти. И… это не мой двор. Ты правильно забил в навигатор адрес? — Во-первых, это я виноват в твоей временной нетрудоспособности, так что буду таскать, сколько посчитаю нужным. — А во-вторых? — А во-вторых? — легкая усмешка и мимолетный поцелуй в щеку, — это мой двор. И поживешь ты пока у меня. — Ром, не стоит… — Считай, моральная компенсация. — с этими словами Роман открывал входную дверь своей квартиры.***
Проснулся Вася от сильной боли в правой руке. На минуту ему показалось, что если Ад существует, то он уже там. Оглядевшись, парень с трудом пытался вспомнить, что вчера произошло и ГДЕ ОН СЕЙЧАС. Медленно, но верно пазл собирался. — Доброе утро, — в комнату зашел высокий парень с черными как смоль волосами и золотисто-карими глазами. В руках он держал поднос с нарезанными фруктами и, судя по аромату, зеленым чаем. Рома аккуратно поставил поднос и присел на кровать рядом с истинным соней. — 12 часов. А ты бьешь даже мои рекорды! Парнишка по-доброму хмыкнул и вопросительно смотрел то на поднос, то на вчерашнего знакомого. Рома уловил взгляд и начал кормить мальчишку. Для него он казался именно мальчишкой — такой маленький, смешной, чувствительный. — А сколько тебе лет то? — озвучил мысль Рома. — Не волнуйся, тебя не посадят, — задорно ответил Васенька. — Что?! — Что?! — передразнил его парнишка. — Вредина ты. И больше ничего. А… за что не посадят? — Ну как… за совращение несовершеннолетних! Рома, кормивший заодно и себя, подавился персиком. Васю это только сильнее рассмешило. Светлые волосы ежиком рассыпались по подушке, а светло-голубые глаза были по-детски невинными и по-детски шкодными. Рома понял, что нормального ответа он не дождется. Докормив луковое горе, свалившееся вчера на его голову, а точнее, под его капот, он залез в карман брюк, висевших на ближайшем стуле и, как ожидал, нашел там паспорт. — Восемнадцать, значит? — губы расплылись в улыбке. — Эй, так нечестно! — Вася пытался отобрать бумажку, удостоверяющую личность, но с загипсованной половиной тела и ноющей другой половиной это не очень то удавалось. — Лежи, лежи, — Рома вернулся к вопящему парнишке, — я в магазин сбегаю… тебе купить чего-нибудь? — Нет, спасибо, — густые ресницы, прикрывающие небесного цвета глаза так и манили к себе. Рома не понимал, какого черта он об этом думает. — Так, все, я ушел! — Эм… а все-таки мороженого захвати, — бросил ему в след Вася, пробуя на вкус заваренный для него чай.***
— Тебя покормить? — Рома распаковывал килограммовую упаковку пломбира. — Сам справлюсь, — Васенька сидел на диване, поедая глазами желанный десерт. Парень наполнил вазочку мороженым, покрывая с горкой нарезанным кружочками бананом. — Долго ты там еще будешь возиться? — ерзал парнишка. У Васи разве что не текли слюнки. — А я думаю, не справишься, — начал кормить своего гостя чайной ложечкой. Никто не сопротивлялся. Когда с десертом было покончено, Васенька положил голову на плечо своего знакомого и прижался холодными губами к шее. — Вася? — у Ромы перехватило дыхание, то ли от холода, то ли от неожиданности, то ли от того и другого. — Спасибо. За все… — Вася… Я не это хотел бы сейчас услышать. — А что? — голубые глаза смотрят в самую душу, а искусанные губы прикасаются к другим, теплым, желанным. Но Рома отстраняется. — Объяснение. Что все это значит? — вопрос прозвучал строже, чем хотелось. — Ты мне нравишься… Нет, я люблю тебя, Рома. Что ты еще хочешь услышать? — голос звучит тихо, практически переходя в шепот. — Я всего лишь хотел извиниться. Ты… неправильно меня понял. Прости. Мне нужно все обдумать.***
Васенька уже чувствовал себя гораздо лучше, головные боли больше не мучали, да и гипс обещали снять на неделе, крайний срок — следующей. Выйдя во двор он не удивился, увидев черный Nissan в своем дворе. Рома приезжал к нему каждое утро, привозил пакет апельсинов и, убедившись в хорошем самочувствии парнишки, уезжал. Что-то не давало ему забыть о этом хрупком создании. Нет, не совесть, что-то более глубокое, разрывающее изнутри, не дающее спать по ночам и заставляющее вспоминать этот пронзительный взгляд и прикосновение холодных губ. — Привет. Апельсины. Пока. Рома вопросительно посмотрел на парнишку. — Я просто сократил нашу ежедневную бессмысленную беседу, — парень выглядел немного огорченным. — Ну, во-первых, не апельсины. Прости, не смог найти нормальных, так что сегодня виноград. — А во-вторых? — А во-вторых… — Рома притянул к себе парнишку, увлекая в нежный поцелуй. Васенька смотрел на своего гостя широко распахнутыми глазами, явно не ожидая такого поворота событий. — А во-вторых, нам надо поговорить, — отстранившись, Рома завел двигатель автомобиля. Вася все еще молча зашел в знакомую ему квартиру. Кажется, парнишка до сих пор не верил в происходящее. Тем временем теплые ладони уже гуляли по его спине, спускаясь все ниже и ниже. Воздуха в грудной клетке не хватало, а в животе чувствовался горячий комок сконцентрированного желания. Рома донес теперь уже своего гостя до кровати, и сейчас стягивал с него джинсы. Поцелуи, робкие и отрывистые, покрывали все тело парнишки. — Ромаа, ах, Роом, — сухие губы дрожат от невысказанного желания, — Пожалуйста… Рома понимает его с полуслова, успокаивает бешеный темп и дарит поцелуй — совершенно другой, нежный, аккуратный, полный чувств и нежности. Васенька упивается этим поцелуем, пьянеет от своего любовника, от его прикосновений. Теперь он спокоен, он совершенно уверен, что любим и желанен. Эта связь гораздо тоньше, чем мысленная. Это невидимая связь двух любящих сердец. Тонкие пальцы сжимают простынь, а глаза прикрыты. Рома берет в ладони это утонченное лицо, вырисовывает невидимые узоры. — Смотри на меня, пожалуйста, — тихий шепот на ушко. «Если бы ты знал… Твои глаза для меня наркотик, я все отдам ради этого пронзительного и нежного взгляда. Только смотри на меня.» Ласковые прикосновения к разгоряченному телу. Парнишка до последнего старается выполнить просьбу, но когда ладонь ложится на внутреннюю сторону бедра не выдерживает и отводит взгляд. Густо краснеющие щечки выдают все смущение и стеснение. Может даже немного страх. — Вася, милый мой, Васенька, — Рома пытается быть как можно мягче, сдерживать свое желание. — Я у тебя первый? — Да… — дыхание рваное, кожа реагирует на каждое прикосновение. «Ты тоже у меня первый парень. Парень… Боже, представить даже не мог. А ведь у меня сносит голову от тебя!» — Я буду аккуратно. Обещаю. Вася чувствует как по бедру стекает струйка лубриканта, а спустя пару секунд он чувствует в себе палец. Рома старается причинить как можно меньше боли. Это создание и так страдает из-за него. Он не имеет права продолжать эти пытки. Звук рвущейся упаковки презерватива. — Васенька… — Да, я готов, — сквозь искусанные губы. А затем всхлип, тихий болезненный стон и слезы, ручьем текущие из глаз. Несколько медленных движений, а боль все еще не выносима. Рома выходит, разворачивает и прижимает к себе парнишку, целуя искусанные в кровь губки, тонкий носик, глазки, заполненные слезами. — Тише, тише, мой маленький. Я люблю тебя, люблю. — Солнышко… Васенька постепенно успокаивается, прижимаясь к груди своего парня. — Давай попробуем… еще раз… Рома не перестает его целовать, укладывает на спину, раздвигая ноги в сторону. Кажется, это чудо никогда не перестанет смущаться. Так получается легче. Вася все еще напряжен, но теперь уже начинает постанывать от удовольствия. Когда он может обнять любимого за плечи, парнишке удается расслабиться. — Ах. Да, да! — кажется, кого-то сейчас слышат соседи. Но им все равно. Сейчас весь мир существует для них двоих. Рома входит в девственное отверстие все более глубже, уже не в силах сдерживать ритм. А Вася и не просит. Все, что ему сейчас нужно, — чувствовать Его в себе, чувствовать себя защищенным и желанным. Рома делает еще несколько движений и кончает в Васеньке. — Сладкий… — проходит цепочкой поцелуев вдоль ключицы, спускается все ниже и ниже, облизывает напряженный орган парня, доставляя неземное удовольствие. Заглатывает и начинает медленно двигаться, но Васенька выдерживает не больше минуты, изливаясь на пике наслаждения.***
— Вася, — парень нежно прижимает к себе любимого, — как ты себя чувствуешь? — Хорошо. Безумно хорошо, — утыкается носом в его плечо. Нежная дырочка все еще саднит, но это пройдет. А сейчас он и правда безумно счастлив. Щечки, и без того покрытые румянцем, густо заливаются краской. Рома целует своего маленького, стеснительного мальчишку. — Ну ты чего? — пытается укрыть поцелуем спрятанный носик. — Знаешь, какого цвета у тебя сейчас щечки? Васенька улыбается. — А это у меня на все, что я очень-очень сильно люблю… Вопросительный взгляд просит закончить мысль. — У меня ведь аллергия на апельсины… — вредный мальчишка срывает с губ легкий поцелуй.