Люди говорят, что им жаль, потому что не знают, что еще сказать.

Недавно у моего друга умер друг…       Это не первая смерть, которая была так близко, я знала парня, у которого рано умерла мама. Ему было всего 17 лет, мне 14, я была сильно потрясена. Тогда я впервые серьезно задумалась о смерти. У меня были общие знакомые с этим парнем, но сами мы не были знакомы. Он шел, а глаза его были направлены чуть выше, чем вперед, как будто в одну точку, а взгляд был расфокусирован. Я видела, как все хотели поддержать его. Объятием, словом. Он не замечал никого вокруг и не отвечал ни на объятия, ни на слова… Я вижу сейчас своего друга таким подавленным. Мне страшно. У меня никогда не умирали ни близкие, ни друзья. Я не смогла бы выдержать. Я лишь на мгновение представила себя на его месте, и почувствовала сразу страх, боль, печаль. Нельзя пересказать, что ты чувствуешь, когда сходишь с ума от боли, вызванной потерей близкого человека.       Сейчас он сидит на крыше в тонкой футболке. Вечерний холод и беспощадный ветер пробирают до костей. Я знала об этом, поэтому захватила из его комнаты его кофту. Я накрыла ею его плечи. Его глаза сейчас пустые и безжизненные. — Ты как? — решилась тихо спросить я. Я не говорила, что мне жаль. Что даст ему моя жалость? Она не вернет Юнги Хосока… — Знаешь, о чем ты думаешь в первую секунду, когда узнаешь, что дорогого тебе человека нет в живых? — спросил Юнги. Он смотрел вдаль. Смотрел в глубину ночного города, не пытаясь там что-то разглядеть, пока я разглядывала его. Потом он начал отвечать на свой вопрос, — Ты думаешь, что это неправда, что этого не может случиться, что это глупая шутка. А когда тебя пытаются переубедить, то ты не хочешь ничего слушать, срываешься на человеке, что принес тебе эту горестную весть. А потом этот человек говорит, что ему жаль, — Юнги горько усмехнулся. — Люди говорят, что им жаль, потому что не знают, что еще сказать.       Юнги потянулся рукой в карман, где лежала пачка сигарет и зажигалка. Кофта сползла с его плеч. — Надень кофту, холодно… — сказала я, на что парень махнул рукой и затянулся сигаретой.       Мы посидели какое-то время молча, но потом Юнги снова начал свой монолог. И мне казалось, что мне важнее его выслушать, чем ему выговориться. — А самое обидное то, что я не успел многое сказать Хосоку, не успел многое сделать для него и не успел многое сделать с ним. Я ему на этой крыше за день до его гибели кое-что обещал, — Юнги обратил на меня свой взгляд, — Он здесь потребовал от меня, чтобы я признался тебе в своих чувствах. Чтобы признался тебе при нем. Жаль, что ты узнаешь об этом так, — Юнги снова горько усмехнулся. Я была удивлена, но сейчас не это главное. Сейчас главное — это память о Хосоке, — Он был тем, кто знал обо всех моих секретах, и поверь, их много. Он был тем, кто замечал все мои беды, утешал, как мог, давал советы. Я в таких делах плох, но я тоже старался его поддерживать. Я не умею утешать, поэтому глупо шутил, чтобы поднять ему настроение. Он это понимал, говорил «спасибо, дружище» и хлопал по плечу. На самом деле, мне всегда казалось, и до сих пор кажется, что мне очень повезло с другом, ведь я такого не заслужил. За такие слова он меня бил, говоря, что я замечательный человек и заслуживаю всего того, что я имею, — Юнги говорил неторопливо, словно слова о Хосоке оставляют его рядом с ним еще чуть-чуть, — Хосок был тем человеком, что разделял со мной и горе, и счастье. Он для меня больше, чем брат, больше, чем мои мечты.       Мне захотелось, чтобы Юнги знал, что я могу и хочу разделить его боль. И скорей всего он знал, иначе бы ничего бы мне не рассказал. — Юнги…       Я, наверное, хотела что-то сказать, но любые слова мне сейчас казались жутко нелепыми, поэтому я просто обняла парня, не ожидая объятия в ответ. Видимо он опешил от такой порывистости объятия. Но через несколько секунд обнял в ответ. — Юнги, пошли домой… Уже поздно…       Он отпустил меня, я тоже разжала объятия. Мы встали и пошли к лестнице. Когда мы дошли до его квартиры, я, подняв свой рюкзак, хотела уйти к себе. Но парень схватил меня за руку. На мой недоуменный взгляд он ничего не ответил. Рюкзак сполз с моего плеча и упал на пол.       Я осталась с ним, хотела уснуть на диване, но как только мне почти это удалось, Юнги, думая, что я сплю, перенес меня в свою постель, улегся рядом и уснул. Он давно не спал так спокойно и мирно, если верить рассказам Намджуна и осунувшемуся лицу Юнги. И я почувствовала, что я обязана быть всегда рядом с ним.       Вдруг передо мной появился парень с солнечной улыбкой и рыжими, почти красными волосами. Я широко распахнула глаза от удивления. — Хосок?.. — Привет, Мира, — он сказал это так тепло и нежно, будто я ему сестренка, что росла у него на глазах. — Потому что ты мне действительно как сестра, — парень ответил на немые размышления, — да, читаю мысли. Ты удивлена? — Нет, — ответила честно я, — Что-то передать Юнги от тебя? — Нет, я пришел к тебе. — Ко мне? — Да. Я пришел поблагодарить тебя за то, что ты рядом с Юнги. А еще я пришел тебе передать почетный пост ангела-хранителя Юнги, — со смешинкой в глазах сказал Хосок, — хотя, я смотрю, ты уже его приняла. Я так рад, что он признался тебе. Ему жаль, что я этого не застал. Но на самом деле я все видел и все слышал. Передавать ему ничего не надо, я сам к нему наведаюсь, придет время. Сделайте друг друга счастливыми, хорошо? — Хорошо, — ответила я на все напутствия парня. Он вдруг начал растворяться. — Мое время вышло, прощай.       Я проснулась. Я обнимала Юнги, будто защищая от всего мира, подтверждая слова Хосока об ангеле-хранителе. — Хорошо, Хосок, я обещаю, что сделаю Юнги счастливым. Парень заворочался в моих руках. Время на настенных часах было 3:28. Я снова уснула.