Смерть Инквизитору

Больше всего Эдвард любил смотреть на огонь. Именно на этом самом месте, в своих покоях, мужчина принимал самые сложные решения в своей жизни, сидя перед камином. Языки пламени нашептывали ему правильный ответ, самый верный, какой только может быть. Пламя не могло лгать, только не великому Инквизитору. По личному желанию Инквизитора весь Скайхолд был облачен в оттенки от красного до желтого. Это не было манией, это просто было правильно. Эдвард наслаждался этим местом, потому что оно отражало его душу, — она вся полыхает, как и Скайхолд. Изо дня в день дрова рассыпались угольками в каминах крепости, и Инквизитор был спокоен. Но не сейчас. Тревельян стоял на своем балконе, всматриваясь в заснеженные вершины. В гробовом молчании он не двигался уже более пяти минут, а Лелиана, стоявшая за ним, содрогнулась. Женщина смотрела ему в спину и слышала собственное биение сердца. Она хотела уйти больше всего на свете. Ветер колол щеки обоим, теребил длинные черные волосы Инквизитора, норовил снять капюшон с разбойницы. Лелиана подумала, что погода сейчас отражает настроение Инквизитора, взгляд которого был холоднее снега. Мужчина повернулся на каблуках, сверху вниз смотря на сестру Соловей. По его глазам она поняла больше, чем он мог бы сказать ей. Тревельян не нарушал тишину, он просто смотрел, а Лелиана все поняла. Возможно, она единственная, кто понимал. — Инквизитор, пожалуйста, подумайте, — настаивала девушка, хотя и понимала, что это могло выйти ей боком. Но не попытаться она бы не посмела. — Рыжик, — спустя мгновение произнес Инквизитор. Он отвел взгляд к снежным вершинам, словно что-то искал. — Он так вас называл, Сестра Соловей. Наверное, это прозвище ему очень нравилось. Лелиана насторожилась. Уже успела подумать о самом плохом исходе не только для него, но и для себя самой. Тревельян же на деле выглядел спокойно, пока не посмотришь в ледяные глаза с бегающим зрачком. — А вам нравится, Сестра Соловей? Разбойница поджала губы, смотря на профиль Эдварда. Она бы хотела высказать все, что думает, но нечто внутри останавливало. Возможно, это то, что называют «цепляться за жизнь». Как же Левая рука Верховной Жрицы докатилась до этого? — Нет, Вестник. Эдвард повернулся к девушке, а усмешка на его лице могла показаться улыбкой, но только не сейчас. Он смотрел так, словно Лелиана отбила самые лучшие карты. Смотрел, словно признал мастерство, а не так, будто захотел отыграться. — Хорошо… Ле-ли-а-на, — мелодичным голосом пропел Эдвард. Разбойница нахмурилась, что не ускользнуло от пытливого взгляда. Мужчина прошел внутрь, остановившись на мгновение около Лелианы, положив холодную ладонь ей на щеку. Она ощутила лишь невесомый холодок на лице и проницательный взгляд, пробирающий до нитки. Тревельян прошел в свои покои, присаживаясь около камина. Тайный канцлер не покидала балкон еще пару минут, пока не почувствовала, как немеют пальцы на руках. Вокруг нее свистел ветер, будто пел песни. Колол щеки, словно ледяные пальцы Инквизитора все еще на лице.