Снова и снова

Он падает с поезда в холодную бездну, при этом всё время смотря Стиву прямо в глаза. В Его глазах читается страх. Страх смерти, страх падения, страх потери. Стив видит Его полёт словно в замедленном действии и ничего не может с этим сделать. Стив проходил через это много раз. Он почти дотягивался до Его руки, но его собственную руку крепко и больно сковывала холодная цепь. В иной раз он пытался сорваться, прыгнуть за Ним, но цепь снова появлялась, обхватывала Стива со всех сторон, скручивалась кольцами вокруг его тела словно змея, не давая никакой возможности даже вздохнуть, не то что пошевелиться. Стиву оставалось только смотреть, как его друг медленно падает в глубокую холодную пропасть с искажённым от страха лицом и криком ужаса. Стиву всегда холодно. Цепи всегда холодные. Стиву больно. Перед глазами темнеет. Цепи исчезают. Но образ падающего лучшего друга всё стоит перед глазами и не собирается отступать, а предсмертный крик звенит в ушах. Что-то видно там, во мраке. Что-то мутное, чьи-то очертания. Какое-то движение… Как Его звали? Джек?.. Джим?.. Нет, что-то не то… Может… Может быть… Джеймс?.. Да, точно, Джеймс. Его звали Джеймс. Джеймс Бьюкенен Барнс. Баки.  — Баки? Его голос раскатывается громким эхом. Стив хочет подбежать к Баки, обнять его, несмотря на то, что тот совсем не помнит Стива Роджерса и вообще хочет убить его. Но вот они, ледяные цепи. Ползут по лодыжкам. Кольцами обвивают ноги Стива. Продвигаются выше. Полностью обматывают его тело.  — Какой ещё Баки? Цепи крепко сжимаются. Стив не может дышать. Ещё чуть-чуть и он потеряет сознание. Баки поворачивается к нему спиной и уходит в темноту. Стоп. Почему эта темнота… шевелится? Разве темнота должна шевелиться? По-видимому должна, раз эта темнота — бесчисленное множество угольно-чёрных щупалец, обвивающие всё тело Баки и уволакивающие его прочь от Стива. Баки исчезает в щупальцах. Цепи тоже. Стив бежит в том направлении, где предположительно должны располагаться таинственные чёрные щупальца. Но он их не находит. Бежит и бежит, ищет, но не находит. Стив только сейчас замечает щит в руке. И костюм Капитана Америки на себе. Зачем они ему сейчас? Стив испытывает резкую, острую, оглушающую боль в затылке. Он оборачивается. Это снова Баки. Только с ним что-то не так. С его глазами что-то не так. Они… пусты. В них не читается ни любовь, ни радость, ни страх, ни даже злость. Но что это там, позади? Из спины Баки вылезают угольно-чёрные щупальца. Они становятся всё длиннее и длиннее. Плывут в сторону Стива. Стив должен драться, хотя бы защищаться. Но он этого не делает. Он бросает щит и тот в свою очередь рассыпается в воздухе. Баки заносит металлическую руку для удара. Стив чувствует на своём лице холодный металл. Всё тело пылает, хотя, казалось бы, цепи ледяные. Ах да. Точно. Они появились опять. Стив давно повален на землю (?) и опять покрыт до боли сковывающими холодными цепями. Ещё удар. И ещё. И ещё.  — Я с тобой до конца, — еле проговаривает Стив избитыми губами. Земля (?) уходит из-под тела. Теперь его очередь медленно и мучительно падать во мрак. Он падает, всё ещё глядя прямо в глаза Баки. Но там всё ещё пусто. Ничего. Никакого огонька. Баки снова его не узнал. Снова темнота. Уши заложило. Цепей нет, но дышать невозможно. Стив задыхается, захлёбывается. Вода солёная. Вода? Сколько он уже здесь? Минуту? Пять? Час? Год? Вечность? Яркая вспышка. В ушах звенит. О, нет. Сейчас начнётся самое страшное. Только не это, пожалуйста, всё что угодно, только не снова… Стив снова оказывается там — на поле битвы в Ваканде. В лесу. Картина яркая: яркое голубое небо, насыщенная зелёная листва… А остальное он не помнит. Может, только приглушённые затуманенным сознанием предсмертные крики и боевые кличи воинов. Враг отступил. Но наступило жуткое затишье. Секунды тянутся за минутами. Стива сковывает напряжение, на лице выступает пот. Все ожидают чего-то страшного, рокового. И оно приходит. Она приходит. Смерть.  — Стив?.. Стив слышит только одно-единственное слово из уст Баки. Он рвётся навстречу, но чувствует жгучий сковывающий холод на лодыжках и запястьях. Цепи. Цепи опять не дают ему спасти того, кто дороже всей его жизни. Они сжимают конечности Стива до крови, но тот рвётся, рвётся спасти Его. Но он снова не может. Цепи сильнее. Едва Баки произносит имя бывшего Капитана Америки, как он делает шаг. Но нога не касается земли. Она рассыпается в пепел. Как и всё тело Баки в падении. Пыль постепенно оседает. Цепи исчезают. Стив срывается с места, но уже слишком поздно, чтобы что-то изменить. Он бежит к горстке праха, но что-то опять происходит. Расстояние от него и некогда бывшим Баки становится всё длиннее и длиннее, пространство между ними словно растягивается. Мир вокруг словно сносит ветром, он как будто рассыпается в пепел, так же, как и половина жизни во всей Вселенной. Мир вокруг исчезает. Остаётся только крошечный островок земли на фоне бескрайнего мрака. И на этом клочке покоится пепел Баки Стив ощущает, как глаза горят адским огнём, но лицо обдаёт колющим холодом.  — Стив?.. Стив снова слышит этот голос. Только он идет откуда-то с задворок сознания. Стиву нечем дышать.  — Стив?.. Стив резко открывает глаза. Дыхание тяжёлое, всё тело в крупных каплях пота. Лицо мокрое и холодное. Глаза горят. Он плакал. Он в большой мягкой кровати, на улицах Бруклина ночь, из открытого окна — развевая, как призрак, полупрозрачные белые занавески — дует лёгкий ночной ветерок. Баки навис над Стивом, на его лице написан испуг. Очень сильно отросшие волосы блестят и переливаются в свете яркой луны, падающей в распахнутое широкое окно, и щекотят Стива.  — Баки?.. — только и может прошептать Стив. Затем он заливается слезами, громко всхлипывая, не помня себя от облегчения. Вжимается в Баки, сгребает его в свои объятия — тот падает — и не выпускает.  — Всё в порядке, Стив. Война давно прошла, — успокаивает Баки, металлической рукой гладя бок, а живой — волосы Стива. Тот спустя несколько минут отлипает от его плеча, берёт живую руку Баки в свою, целует ладонь и все пальцы по отдельности. Дойдя до основания безымянного пальца, губами натыкается на обручальное кольцо Баки и вспоминает про такое же на своей руке, — Всё будет хорошо, Стив. Кошмары обязательно пройдут. Мы справимся.