Выздоравливай...

      Был светлый и тёплый день. В палату больницы заглядывали маленькие лучики солнца, оставаясь на полу.       Аккерман лежал на кровати, и смотрел на несколько, практически одинаковых, «солнечных зайчиков», которые то и дело дёргались. Переведя взгляд на окно, он заметил голубое, чистое небо. Ни одного облачка на нём не было, лишь яркая звезда, называемая солнцем.       Было лето. Жаркое и долгожданное.

Кто же знал, что оно принесёт с собой не только жару и радость?       В дверях палаты показалась знакомая макушка, что приходила сюда каждый день.       Эрен посмотрел на Леви, и тот кивнул, как бы зовя к себе своего любимого:       — Привет, Эрен!       — Привет, Леви! Как самочувствие? — Смотря на тёмные круги под глазами Ривая, спросил мальчишка.       — Не знаю, как доктору, но мне кажется, что я начинаю выздоравливать. Особенно рядом с тобой, — он протянул руки, прося об объятьях. Нежных и нужных объятьях.       — Я очень рад, — прошептал Йегер, обнимая брюнета. Тот тяжело дышит, но держится сильнее, дабы подольше прижиматься к любимому и притягательному молодому телу.       Серо-голубой омут глаз потускнел, и смотрел на всех как-то не так. Не ярко, как раньше. Пусть он и был строгим, но не злым, как покажется на первый взгляд. Он относился ко всем с терпением, пусть и недолгим. А к Эрену — тем более.       Но огонь в глазах погас и утих.       Руки стали дрожать от слабости, и Эрен отпустил Ривая, уложив на кровать, но тот лишь немного нервно процедил:       — Я ж не маленький ребёнок. Сам могу! — он лёг головой на подушку, и рвано выдохнул.       — Да, прости. Знаешь, Леви, я вчера засиделся допоздна, и решил выйти на улицу. А там такой красивый закат. Представляешь: красный понемногу переходил в оранжевый, оранжевый — в жёлтый, а жёлтый был ближе всех к середине и был самым ярким. Небо было сиреневым и даже тёмно-синим, и уже, мне кажется, начало покрываться звёздами, словно ветрянкой. А ещё недавно я много думал о том, чтобы я тебе подарил на день Города. Он ведь совсем скоро! Леви, вот чтобы ты хотел? Я подумал, что книга будет хорошим, но слишком обычным подарком. Потом подумал о костюме. Но зачем он тебе? Ведь у тебя их и так дома просто огромная куча! Следом я помыслил, и решил, что было бы неплохо сходить вместе в ресторан. Но как-то ты мне пожаловался, что ты не очень любишь сидеть там, при всех, и я откинул эту идею. И знаешь, так и не решился, что лучше тебе преподнести в этот день…       — Эрен, о чём ты? До дня Города ещё очень много времени. Он же в конце июля, а ещё даже июнь не закончился.       — Но я решил не тянуть.       Ох, Леви, как я тебя люблю! Помнишь, совсем недавно ты мне признался в любви, а я тебе ответил взаимностью! А помнишь нашу первую ночь вместе? Как ты боялся мне что-нибудь повредить, а я пообещал, что всё будет в порядке. А наш первый поцелуй! Он был волшебным! Я не думал, что такие ощущения вообще существуют! Ты так мило покраснел, и…       А дальше Леви стал слушать только голос, а не то, о чём говорит его возлюбленный. Эрен ведёт себя странно, и уже несколько дней приходит, и говорит о каких-то мелочах, которые он вспоминает. Разговаривает с Леви, и пытается как можно больше его касаться.       Они оба не заметили, как через несколько часов зашла медсестра:       — Простите, на сегодня всё, мистер Йегер.       — А… Да… — парень нервно поёжился на месте. Улыбка не сходила с его лица всё это время.       — Прошу вас выйти.       — Леви, я приду завтра! — он обнял Аккермана, и поцеловал в щёку.       — Я не сомневаюсь. Я тебя люблю, — Ривай улыбнулся, и погладил Эрена по руке.       — И я тебя. Выздоравливай!       — Конечно.       Эрен вышел, а медсестра подошла ставить капельницу:       — Он вас так любит! Каждый день приходит! Вот что значит — любовь!       — Да, но ведь я всего лишь болею, и в этом нет ничего такого… Ох, если бы.       Йегер вышел, и из глаз потекли солёные и мокрые дорожки, проводя свой путь по гладкой коже шатена. Улыбка мгновенно угасла, и не появлялась боле.       Совсем недавно Эрен узнал, что у Аккермана рак. Ему осталась неделя.