О вреде алкоголя

      Определенно, это утро было очень тяжёлым. В особенности для Чуи.       Проснувшись, он не обнаружил рядом с собой Дазая. И ему, возможно, было все равно, если бы они не встречались.       — Дазай?.. — Накахара вскочил с постели, о чем сразу же пожалел. Перед глазами все сразу же поплыло, а голова болела так, словно по ней со всей дури долбанули медным тазом.       Кожа его лица приобрела слегка зеленоватый оттенок, чем Чуя ничем не отличался от деревьев, стоящих поодаль за окном. Разве что только стоять ровно не мог. Последние бокалов двадцать на вчерашней вечеринке явно были лишними, но разве рыжего это когда-нибудь останавливало? Определенно нет. Вот только сейчас ему было плохо как никогда раньше. Чую дико тошнило, а во рту стоял жесткий сушняк.       Вчера был день рождения у одного из членов Портовой мафии, и праздник прошел с большим размахом. Результат которого собственно и встретил Чую утром с распростертыми объятиями, в которые он бухнулся с больной головой.       Похмелье — штука гадкая.       — Дазай, где ты?.. — вновь позвал Чуя и вновь получил тишину в ответ.       Решив наконец перестать изображать памятник трудяги, что без продыху работал в праздничные дни, Накахара совсем поднялся с постели, нацепил одежду и пошел искать своего парня.       Поиски окончились, толком не успев и начаться. Дазай обнаружился на кухне, где готовил завтрак. С Накахарой они это делали по очереди.       Осаму слегка вздрогнул, когда вокруг его груди обвились чужие руки.       — Доброе утро, скумбрия, — промурлыкал рыжий, прижимаясь щекой к спине.       — Доброе… — сдержанно хохотнул мафиози, тыкая пластиковой лопаткой в глазунью, что сейчас жарилась на сковороде. — Завтракать будешь, коротышка?       — Слышь, ты!.. — мигом рассвирепел рыжий, пребольно вцепившись пальцами в руку Осаму. — Если ты сейчас не заткнешься, я тебя прибью прямо здесь и сейчас. Гравитацией придавлю к стене и оставлю как украшение.       — Молчу, молчу… — торопливо сказал Осаму, с трудом сдерживая ехидную улыбку.       Завтрак они провели в тишине. Осаму благополучно скормил Чуе яичницу с тостами, таблетку аспирина и стакан воды.       Возможно для опохмеления лучше подошло бы что-то вроде пива, но сейчас, при одном только взгляде на алкоголь, рыжего начинало слегка мутить.       Шатен, как ни странно, за прошедшее время так ничего и не сказал. Лишь изредка косился на Чую и старался держать серьёзную мину, но получалось очень плохо.       Сам Накахара с недовольной рожей пялился на молчаливого и, судя по всему, очень веселящегося напарника, и скептически выгибая бровь, гадая, что же такого веселого успел он заметить за это короткое утро. Чуя внимательно посмотрел на Дазая, чувствуя подкрадывающийся в чем-то подвох.       Вот и сейчас, при виде радостной рожи напарника, мафиози сразу перехотел завтракать.       Со стороны вообще весёлая картина. Дазай ест и пытается не ржать, а Чуя пялится на него, пытаясь прожечь в своем парне дыру.       Когда же Осаму наконец добил свою порцию, он закинул тарелку в раковину, быстро чмокнул рыжего в щеку и поспешил свалить в коридор. Все-таки на работу нужно было уже давно идти.       Но как только Накахара скрылся с поля зрения мафиози, тот не выдержал и заржал так, что в квартире чуть стёкла из оконных рам не повыскакивали.       Сам Чуя уже хотел спросить что случилось с Дазаем, но его и след простыл.

***

      В самой Портовой мафии все было как всегда. Даже складывалось такое впечатление, будто никакой вечеринки вчера и не было.       По пути к своему кабинету Чуя успел перездороваться чуть ли не со всеми коллегами и пару раз даже наткнулся на хихикающего Дазая, который впрочем сразу же поспешил убраться, продолжая хихикать в кулак.       Ближе к обеду к клубу «Хихикающие в кулак, которые перед этим посмотрели на Чую», присоединилось еще несколько человек.       Тогда-то Накахара и не выдержал. Он решил сходить к Акутагаве и узнать в чем дело. С Рюноске Чуя общался более менее. Не как с Дазаем, он даже его немного уважал. В тот злополучный вечер Акутагава был чуть ли не единственным, кто оставался трезвым. А значит он вполне мог знать причину того, почему Осаму так себя вёл.       Самого Акутагаву рыжий выловил на входе, когда тот возвращался с очередной миссии. Которую ему скорее всего поручил Дазай.       — Привет Аку. Я хотел спросить. Ты ведь не пил вчера?       — Нет, а что?       — Ты случайно не знаешь, почему всякий раз, когда Дазай смотрит на меня, он начинает ржать?       — Ну… — брюнет замялся, думая говорить правду или нет. — А вы уверены, что хотите знать правду?       Рыжий уверенно кивнул, желая наконец узнать причину этого безумия, хоть в разуме уже настойчиво долбилась мысль о том, что узнать, что вчера было, это плохая идея.       Минут через пятнадцать они уже находились в том баре, где любил пускать корни Дазай в компании Оды. Чуя даже порой ревновал. Но до сих пор его ревность была беспочвенна.       — Что?! Я не был НАСТОЛЬКО пьян прошлой ночью!       — Увы были, — Акутагава шумно вздохнул. — Вы флиртовали с Дазай-саном.       — И что в этом такого-то? Он мой парень! — Накахара уже отчаянно не понимал что такого он сделал.       — Вы спросили, не свободен ли он…       — Что? О боже… — рыжий шумно выдохнул, пряча лицо в ладонях, а затем пробурчал невнятно. — Но этого ведь недостаточно, чтобы угорать надо мной, да?       — Вы расплакались, когда он сказал нет.       В этот момент мафиози подумал, что лучше бы он после той вечеринки слег в больницу с интоксикацией, чем вот так.       — Ладно, я понял. Спасибо.       Рюноске лишь кивнул, а Чуя покинул заведение. Кажется, что он не сможет смотреть спокойно на алкоголь с месяц точно.

***

      Добрых полдня Накахара вылавливал постоянно ржущего шатена. И наконец выловил, после чего запихнул к себе в кабинет, закрыв дверь на замок.       — Слушай сюда, сволочь. Прекращай ржать надо мной! — Накахара почти сразу вышел из себя.       Припертый к стене Дазай, был определенно шедевральной картиной. Особенно, когда уйти ему мешал Накахара.       Пусть Дазай и бесил его неимоверно. Раздражал своей этой дурацкой ухмылочкой, от которой колени подкашивались, но Чуя все равно любил его.       — А если не перестану, то что тогда? — с язвительной улыбкой поинтересовался Осаму, кладя ладонь на щёку Накахары.       — Я прибью тебя здесь и сейчас, — рыжий кладет ладонь на поясницу шатена и резко дергает на себя, до невозможного близко придвигая его к себе.       — Ууу… Как страшно-то… — хмыкнул Осаму, вовлекая Чую в долгий поцелуй.       Тогда Накахара подумал, что все-таки хорошо, что он и Осаму не просто напарники, целая пара. И что идея о создании дуэта Соукоку была не такой уж провальной, как Чуя считал поначалу. За то время, что существовал «Двойной черный», они пережили многое. Как плохое, так и хорошее. И Чуя был даже рад этому.       А потом, Дазай пропал…