— Дазай, ты заноза в заднице! Почему ты снова приставал к девушке на улице с суицидом?!
— Ну, Куникида, она была прекрасна, словно цветок! Грех было не предложить ей двойное самоубийство!
— Это не значит, что к ней нужно приставать с
таким предложением!
Вздохнув, Куникида посмотрел на самого беззаботного работника Агентства и вручил ему листок с заданием, который все время был в его руках, объясняя, что надо сделать. Дазай на все кивал, и, когда Доппо промолчал, а забинтованный все еще кивал, идеалист понял, что тот его совсем не слушал. Гнев постепенно снова закипал в нем и Куникида громко сказал напарнику чуть ли не в ухо, из-за чего Осаму почти оглох.
— Дазай, ты не слушал меня?!
— Что ты, Куникида-кун, конечно слушал!
Повернувшись и быстрым шагом идя к выходу из Агентства суицидник слышал гневные тирады со спины и угрозы в его адрес, замечая прожигающие его взгляды некоторых работников.
Благополучно улизнув из здания и наплевав на задание, он решил просто прогуляться по городу, идя в одну сторону.
С самого утра его одолевали странные ощущения на душе, словно он вот-вот потеряет что-то важное. Он не мог успокоить это чувство и чувствовал смутную тревогу.
О том, что в мире есть родственная душа, мало кто знает. Можно прожить свою жизнь с другим человеком, а можно вообще прожить ее в одиночестве. Некоторые могли строить теории, но чаще всего в них оказывались слова о том, что без соулмейта сложно прожить, что было неправдой. Но одно неизменно точно - ты обязательно проведешь отрывок своей жизни с ним. А дальше все зависит от самих людей. Их жизнь, порознь или вместе, зависит от поступков людей. Чувства, которые они будут испытывать друг к другу, могут быть любыми — хоть это будет ненависть, хоть любовь, хоть полное безразличие. Но даже если это самый противный человек для тебя на свете, он может оказаться твоим соулмейтом и в вашей судьбе была дорога счастья, но что-то изначально могло пойти не так. Вы могли ее не найти или противиться ей. Или много других вариантов.
Но судьба все равно намекнёт тебе о том, кто был твоей родственной душой, потому что когда умирает один, другому предстоит узнать все воспоминания и чувства соулмейта о тебе.
Связь соулмейтов давала исправить этот шанс. "
Твоя родственная душа может сегодня умереть. Ты еще можешь изменить вашу судьбу."
Прошатавшись по городу до того момента, пока небо не начало окрашиваться в теплые оранжевые и розовые оттенки, Дазай все еще чувствовал что-то необычное на душе и поэтому решил зайти в какой-то маленький и неприметный бар, что так удачно попался по пути, чтобы забыться.
Садясь за стойку, бывший мафиози сразу говорит свой заказ, отвлекаясь от мыслей на бармена. Молчаливо подав виски, который попросил довольно резкий гость, молодой парень принялся протирать стаканы и изредка поглядывать на Дазая, который со временем начал заказывать все больше алкоголя, пьянея и забывая о предчувствии. Возможно, на утро он пожалеет об этом спонтанном решении, но сейчас не утро и сожалений никаких нет!
Суицидник ушел из бара далеко за полночь, и то только потому, что заведение закрывалось. Да и охранники его уже силой выводили. Какая жалость!
...Внезапно заболела голова и перехватило дыхание, да так, что Дазай остановился.
...Так сильно напился? Вроде нет, но он будто в тумане, как вдруг что-то проносится перед его глазами. Сначала он не понял, что произошло, но потом до него дошло,
что он видит. Чужая жизнь быстро пронеслась перед глазами.
— Ой, посмотрите, кто это тут у нас! Это же гном Чуя!~
Дазай, в том самом черном костюме и с бинтом на одном глазу, стоял перед Чуей, наклонившись к нему и гадко ухмыляясь.
— Завали свое ебало! — Чуя зло смотрел на напарника, сжимая и разжимая кулаки.
Почему? Почему ты так относишься ко мне? Что я сделал такого, что заслужил такого отношения к себе от тебя?
— Хей, Осаму, ты уже заебал!
Дазай держал шляпу напарника в руке, вытянув ее вверх, а тот пытался дотянуться, позже даже попытавшись допрыгнуть до нее. В конце концов, темноволосому надоели эти бессмысленные попытки, поэтому он лишь развернулся и ушел, кинув вещь куда-то на пол, ранее державшаяся в руках.
За что ты так со мной? Я же люблю тебя! Я же... стараюсь сделать все, чтобы ты был в безопасности! Так почему?! Разве я делаю что-то не то?
Дазай довольно часто и много попадал в передряги и то, что он жив, это чудо. По имени Ода Сакуноске. Правда, это именно он думал, не зная правду и не пытаясь ее разузнать по удачным обстоятельствам, что сумели скрыть истину. Все время он грустно замечал, что ему снова не удалось умереть, но все равно благодарил его за спасение, ведь он хотел по большей части совершить суицид, а не быть убитым кем-то. Ода на него странно смотрел.
Осаму помнит тот день, когда он был на задании и кто-то из врагов успел взорвать бомбу в здании, которую никто из Мафии не заметил, из-за чего произошел взрыв и пожар за ним, и его ударило по голове. Тогда была ослепляющая вспышка боли по всему телу и внезапный провал в темноту.
Чуя тогда не был в здании, но, оказывается, он специально тогда туда полез, чтобы вытащить Дазая из под обломков. Он сумел его вытащить и оставил, так как знал, что Одасаку где-то рядом и в итоге вышло все так, словно темноволосого спас Сакуноске. Но Осаму не помнил, где он был, из-за удара по голове.
Теперь Дазай смог понять, почему Накахара неожиданно начал носить перчатки. Его руки сильно обгорели после того случая, и кожа на них пожизненно стала безобразна, из-за чего Чуя надевал черную ткань на них. Но это стало очередным поводом для насмешек над ним от суицидника.
— Чу-у-уя, зачем тебе перчатки? Или твоя нежная кожа не выдерживает холода? А, я понял! Ты дополняешь свой образ новой вещью, надеясь выглядеть красивым? Ну, Чуя, у тебя ужасный вкус в одежде.
— Да пошел ты нахуй, Осаму! — Резко хватая напарника за ворот рубашки и наклоняя напарника к своему лицу, прошипел Накахара.
Осаму лишь посмеялся и сказал, что пойдет нахуй только он. Чуя медленно отпустил Дазая и развернулся, уходя от него подальше.
Каждый раз, когда я что-нибудь делаю, вношу в свой образ какие-либо вынужденные детали, ты находишь причины, чтобы насмехаться надо мной. За что ты так меня ненавидишь и стремишься причинить мне страдания?
На самом деле, попыток спасти Дазая было очень много и все они были удачными. Но каждый раз Осаму думал, что спасал его не сам Чуя, а Одасаку.
Но Накахара, чудом всякий раз выбиравшийся после его спасения, все-таки однажды загремел в больницу. Он был в очень плохом состоянии, оставаясь в сознании и в слезах умоляя Коё ничего не говорить своему напарнику, аргументируя тем, что "эта скотина еще больше смеяться будет!". Та со вздохом и сомнениями согласилась. Хотя реальная причина была в другом - ему было бы ужасно, узнай об этом Осаму.
Из-за Дазая Чую резанули по горлу, и, не будь Коё рядом, он бы умер. У него остался шрам и он начал носить чокер. Но, кто бы подумал, насмешек стало больше.
— Почему Накахара так много тренируется? — спрашивали некоторые.
— Потому что он ненавидит Дазая и желает стать лучше него, — отвечали другие, так как все думали, что именно по этой причине он усердно тренируется.
Но он тренировался, что защитить эту тупую мумию, так как тот слишком часто попадал в передряги. И кто, если не он, вытащит его из них?
Чуе давно уже была противна своя слепая любовь, однако сделать со своими проклятыми чувствами он ничего не мог.
Он любил и ненавидел, хотел убить причину своих страданий, но также он хотел все время быть с ним, получить взаимность. В то время, как Дазай надеялся где-то в глубине души о том, чтобы Одасаку являлся его родственной душой, но, не получив воспоминаний после смерти его друга, мысли быстро развеялись. С одной стороны, ему было грустно, что Сакуноске не его соулмейт, но с другой ему было интересно узнать, кто является его родной душой.
Его чувства к Чуе были не самыми лучшими. Он считал его откровенно глупым, его усердия слепым боготворением мафии, а его шляпу, перчатки и чокер особо ненавидел, ибо считал, что это лишь выпендрежничество. Его всегда бесил характер рыжика, его вспыльчивость и, в общем-то, его Накахара полностью бесил. А еще ему не нравилось то, что тот никогда не снимал перчатки, в его присутствии так точно.
— Хах, ты теперь носишь ошейник, прямо как собака.
Это все из-за тебя!
— Твои перчатки уродливы, сними их наконец, раздражаешь.
Это все из-за тебя!
— Выкинь эту страшную шляпу, откровенно плохо выглядишь в ней. Или ты пытаешься казаться выше, хах?
Это все из-за тебя!
— Дазай... ушел из Мафии?
— Да, Накахара-кун, — спокойно сказал ему Мори, смотря в глаза Чуи и видя в них боль.
— Ха, ну, это было предсказуемым.
Это все из-за тебя! Это все только из-за тебя! — думал Чуя, чаще всего проводя ночи в баре, расположенном недалеко от здания Мафии и запивая всю боль, что причинил ему Осаму, алкоголем.
Сегодня Чуя был вызван на задание, где требовалась активация Порчи, а Дазай был членом Агентства, перемирие с которым закончилось давно. Задание было важным и шляпник просто не мог его не выполнить. Именно поэтому, последними мыслями Накахары перед активацией способности были:
"Все, чего я желал когда-либо — хоть одно теплое слово от него. Он всячески унижал меня, мне казалось, я ненавидел его внутри себя, но эта проклятая любовь с новой силой вспыхивала при его виде. По крайней мере, перед смертью я не боюсь сказать. Я люблю тебя, Осаму. Больше жизни."
Резко Дазай вернулся в реальность и внезапно почувствовал, что по его щекам текут горячие слезы. Услышав последнюю фразу, он не выдержал. Сильные эмоции Чуи были не выносимы для суицидника. Из-за него снова погиб человек, который был важен ему — или стал сейчас — и он винил себя. Он безумно сожалеет, что ничего не знал, что был так слеп, и не увидел человека, предназначенного ему Судьбой, а ведь он был под самым носом!
Пробормотав вслух, Дазай решил все же не оставаться на улице ночью и дойти до дома, безутешно успокаиваясь в маленькой и уже совсем не уютной квартире.
— Теперь, до конца своей жизни, я буду проклят самими Небесами на день дольше, чем есть за то, что сотворил с тобой.
Несомненно, теперь Дазай будет винить себя еще очень долго и безумно сожалеть.
