Тёмное Солнце

Грань между жизнью и смертью стёрта давно, Помню не всё, и что даже судьбой суждено. Всё покупается, цену имеет и Смерть, Только её не стереть. Яркими красками мир разукрасит заря, Если, дожив до утра, не сломаю себя. И падший ангел говорит мне — выбирай: Подлость, предательство, деньги или же рай.*

Сознание возвращаться не торопится. Сначала голова будто взрывается изнутри болью, затем левая рука при слабой попытке пошевелиться вдруг производит впечатление утыканной иголками подушечки, и лишь потом наконец-то темнота и тишина понемногу рассеиваются, слепя глаза и позволяя что-то услышать. Сначала Эл чувствует, как чьи-то ладони осторожно обхватывают её лицо, затем слышит голос Невры, который, кажется, говорит, что всё в порядке. Где-то чуть дальше негромко журчит вода, в воздухе витает чуть резковатый запах лекарств, и становится ясно, где она находится. Она не успевает задаться вопросом, что произошло, как вдруг звучит другой голос, заставляющий прийти в себя в один миг. — Как хорошо, что с тобой всё в порядке. Лейфтан полулежит на соседней кровати и улыбается своей самой доброжелательной улыбкой, будто бы всё как обычно. Будто бы ничего не случилось. Глаза широко распахиваются в ужасе. Она непонимающе переводит взгляд с одного на другого, не желая верить своим же глазам, и совсем не понимая, как так вышло. — Что… Что случилось? Обеспокоенно-заботливый глава вмиг серьёзнеет. — Тебе очень повезло, что Лейфтан оказался рядом, когда Найтили на тебя напала. Его руки всё ещё лежат у девушки на щеках, и ей даже не хватает сил сбросить их и отчаянно замотать головой — нет, не правда. — Он хотел спасти тебя. Да что же ты говоришь такое, Невра, как ты можешь верить в это? — Видишь, даже сам пострадал. Из-за застилающей глаза пелены она едва видит на одной ноге мужчины слой бинтов чуть повыше колена. — Зачем ты туда вообще пошла? Я же говорил, как она может быть опасна. Да ты… Невра ещё продолжает говорить что-то в чуть укоряющей заботливой манере, но дальнейших слов Эл уже не понимает. Перед глазами всё плывёт, кровь стучит в ушах, отчего девушка слышит голос Невры будто бы сквозь толщу воды. Её в один миг накрывает волной ужаса от осознания того, какую игру затеял Лейфтан, и во что втянул её саму. Она не хуже него знает, кто на самом деле является автором устроенного спектакля, и сейчас, пожалуй, наиболее подходящий момент, чтобы рассказать об этом. И Эл уже действительно готова заговорить, только вот играющая на его лице улыбка заставляет задохнуться на полу-вдохе. Они с Неврой перебрасываются какими-то ничего незначащими фразами, а мужчина продолжает смотреть на неё. Даже не смей. Думаешь, Ашкор будет так уж тобой доволен? Если хочешь жить, придется играть по моим правилам. Она закрывает глаза, желая сбросить с себя этот взгляд, что будто цепями к месту пригвождает, дожидается соответствующих слов Невры про огромный риск и даже находит в себе силы сказать Лейфтану спасибо. Тот улыбается такой сахарно-приторной улыбкой, что от неё будто бы челюсть сводит так, что ни слова больше не вымолвить. А нужно. Под прицелом пары взглядов с нарастающим отчаянием нужно вежливо и благодарно улыбаться в ответ. Невра ссылается на неотложные дела и полный хаос, творящийся сейчас в Штабе, обещает заглянуть попозже и уходит. Как только дверь за ним захлопывается, а торопливые шаги быстро затихают, Лейфтан вдруг начинает смеяться. Совсем несвойственно для себя — откинув голову назад и закрыв лицо ладонью, хрипло и абсолютно ненормально. — Какая… актёрская… игра… — он приподнимается на локтях и рывком садится на кровати. Улыбка исчезает так внезапно, что от этого в самом деле становится страшно: — Браво. С трудом преодолевая пару метров, он опускается на край кровати девушки и жутко заботливо интересуется: — Испугалась? Та только отворачивается, вообще не представляя, как с ним сейчас общаться. И хоть она уже давно выбрала свою сторону, поводов не доверять этому лжецу сейчас стало ещё больше, чем раньше. Пальцы сжимаются на подбородке, заставляя её повернуться обратно, и немного приподнимают голову. От прожигающего взгляда глаз, что подобно кошачьим будто бы светятся зеленью в темноте, по спине пробегают мурашки, а традиционно-доброжелательная улыбка неестественно искажает лицо. — Не обижайся, — произносит — будто ядом плюётся. Девушка сдавленно кивает, стараясь смотреть куда угодно, только не на него. Сейчас она уже очень сожалеет, что не убежала вслед за Неврой. — Ашкору следовало бы рассказать тебе раньше, — отмечает он осуждающе. От цепкой хватки уже становится больно. — Всё… в порядке. — Эл ненавязчиво старается отвести его руку, мечтая сейчас только о том, чтобы он оставил её в покое. Конечно же, все попытки сразу же пресекаются — пальцы свободной руки Лейфтана смыкаются чуть повыше локтя, пусть и не касаясь раненого плеча, но доставляя определённые неудобства. — Не сильно болит? — в глазах на какой-то момент загорается просто издевательский блеск. — Нет. Руку он, конечно, отпускает, не желая, видимо, оставлять синяки, но будто бы специально цепляет край бинта, заставляя девушку прерывисто вздохнуть и зажмуриться, лишь бы уже не видеть его лицо. Жаль, конечно, что уши не заткнёшь, и приторный голос, в который ещё больше сахара подливается, продолжает вкрадчиво звучать совсем рядом. — Перестань злиться. Тебе это совсем не идёт. — Как тебе — рога. Она сама не знает, что её заставляет вот так неосмотрительно сказать подобное, однако Лейфтана это, вопреки ожиданиям, не приводит в такое уж бешенство, он только бросает насмешливо: — Птичка, похоже, захотела попрощаться со своими пёрышками. И вдруг правую руку в районе предплечья пронзает острая боль, а распахнув глаза, Эл в ужасе понимает, что он в самом деле вертит в пальцах только что выдранное небольшое перо. — Подумай, как летать будешь. — Уголки губ чуть дёргаются, будто он едва сдерживает себя, чтобы снова не расхохотаться. Ледяной пронзительный взгляд заставляет невольно сжаться и с силой прикусить губу, борясь с рвущемся из груди воплем. В сознании мелькает отчаянная мысль о том, что должен ведь в лазарет кто-то наведаться. Ну хоть кто-нибудь. Пожалуйста. — Не беспокойся, — он будто бы читает мысли, — эти идиоты слишком заняты, чтобы мешать нам. Эл слабо вздыхает: — Что ты хочешь? — Лишь пообщаться со своим союзником, которому я наконец-то могу нормально представиться. Девушка едва заметно дёргает головой из стороны в сторону, невольно не соглашаясь с этим противным словом «союзник». Лейфтан, склонив голову набок, из-под полуопущенных век с усмешкой наблюдает, за её слабыми попытками взять себя в руки, и недовольно цокает языком: — С Ашкором ты куда разговорчивее. От Ашкора, по крайней мере, не хочется сбежать. И такого ужаса, ледяным пальцами сжимающего сердце, он не вызывает. Зато сейчас внутри будто всё переворачивается, отчего дыхание едва не перерастает во всхлипы. Эл вовремя одёргивает себя и силой заставляет успокоиться. Не сейчас. Не перед ним. — Что ж, — тянет мужчина, так и не дожидаясь от неё ответной реплики, — нет, так нет. Но теперь ты знаешь, на кого можешь положиться. Да, теперь она прекрасно знает, к кому ни за что не обратиться за помощью и больше не доверится. Урок усвоен сполна. — И вот ещё. — Он тянет её к себе и произносит уже шепотом, почти касаясь губами уха: — Ашкору ни слова. А прежде, чем дверь распахивается, он успевает оттолкнуть девчушку обратно, вернуть на лицо заботливое выражение, опустить тёплую ладонь ей на лоб и пронести именно в тот момент, когда в лазарет заходит Мико: — Это просто ночной кошмар. Он успокаивает так убедительно, что Эл в какой-то момент и самой хочется поверить в его слова. Просто страшный сон. И блеск его глаз, и эта улыбка, и тяжесть лежащей на лбу руки. Ты просто сон, Лейфтан. Он ласково улыбается, осторожно вытирает заскользившие по щекам слёзы и шепчет: — Тебе совершенно нечего бояться. Кроме тебя, Лейфтан.